The Work of A.A. Bogdanov on Decision of The Problem of Cultural and World-visionalDependence of Proletariat.pdf Основоположник методологии системногоанализа А.А.Богданов (1873-1928) с 1894 по1928 г. скрупулезно исследовал причины глобаль-ных экономических, социальных и политическихпотрясений капиталистического мира. Востребо-ванность его работ была огромна: данные опроса,проведенного в 1903 г. в среде учащейся молоде-жи России, свидетельствовали о том, что Богда-нов - «наиболее читаемый автор-обществовед» [1.С. 77]. Интерес к его трудам не иссякал и в после-дующие годы, а круг его читателей неизменно ипостоянно рос. Ученый нашел признание и за ру-бежом: произведения Богданова - научно-попу-лярные, теоретические и литературные - были пе-реведены на немецкий, английский, итальянский,японский, финский, польский и др. языки, а неко-торые из его работ переиздавались многократно[2. С. 60]. Даже соратники, обремененные пред-взятостью к идеям Богданова, видели в нем чело-века, «который по энциклопедичности своих зна-ний занимал исключительное место средикрупнейших умов всех стран. Это - поистине ред-чайшее качество среди работников революции. Естественные науки, математика, общест-венные науки имели в нем настоящего знатока, ион мог выдерживать бои как "свой человек" влюбой из этих сфер человеческого знания .Экономист, социолог, биолог, математик, фило-соф, врач, революционер, наконец, автор прекрас-ной "Красной звезды" - это во всех отношенияхсовершенно исключительная фигура . Исклю-чительная сила его ума, бурлившая в нем, благо-родство духовного облика, преданность идее» [3.С. 346] делали наследие Богданова притягатель-ным для людей нового - научного - подхода кдействительности.Параллельно существовали и иные оценки, от-ражавшие крайне критическую реакцию на не-обычный диапазон интеллектуальной деятельно-сти ученого, который, по мнению оппонентов,«гениальным образом» умел заимствовать «чу-жие» идеи, включая их в состав своих теорий. Од-ни недоумевали, другие возмущались по поводутого, что «механицизм, энергетизм, эмергентизм имонизм, дарвинизм, геккелизм, бергсонизм, ма-хизм, марксизм, большевизм, тейлоризм, футу-ризм Уэллса» [4. S. 15] - все оставило отпечатокна обширном книжном наследии Богданова, осо-бенно в части, которая касалась вопросов практи-ческой философии и социологических исследова-ний. И все же по объективному счету у оппонен-тов не имелось убедительных причин обвинятьБогданова в компиляции: движение вперед в лю-бой области человеческой деятельности не можетне опираться на уже имеющиеся открытия. Уче-ный считал: «наука та же», но там, «где меняетсяточка зрения на известное в ней, появляется новоеслово в области человеческого знания» [5. С. 71].Таким образом, Богданов, обращаясь к идеямпредшественников, не ставил перед собой задачу«попользоваться» результатами труда другихмыслителей во славу самого себя: его цель былабескорыстнее и благороднее, а путь к этой целиболее тернист, чем у других ученых.Ученый отстаивал свою позицию аргументи-рованно и последовательно: «Новая наука должнародиться из нынешней науки. Весь ее материал,все ее методы должны быть исследованы с новойточки зрения . Нынешняя наука полна эле-ментов науки будущего, как нынешнее обществозаключает в себе массу элементов будущего строя. Наука есть коллективизм опыта. Историяпоставила перед нашим поколением необходимуюзадачу: обобщить и обобществить организацион-ный опыт человечества. Задача трудная, материалее подавляюще громаден, самые прочные тради-ции прошлого ей враждебны. Что же! Значит, этазадача не для робких и слабых» [6. С. 409-410].Для Богданова актуальность поставленной за-дачи определялась новым соотношением сил вкапиталистическом обществе, в то время как про-летарские вожди вычеркнули из планов теорети-ческих исследований научный анализ перемен,связанных со вступлением капитализма в новуюфазу развития - в фазу доминирования финансо-вого капитала. Главной ее особенностью стало то,что широкая торгово-промышленная конкуренцияуступила место борьбе немногих «монополистов»за господство в капиталистическом мире. Этаборьба оказалась «более острою и беспощадною»,а противоречия углубились «настолько, что ониврезались в самую базу общества» [2. С. 129], ко-торое к середине XIX в. уже приспособилось кусловиям индустриальной системы на Западе и невполне осознавало суть начавшихся перемен, непредсказуемых по последствиям.Вождями рабочих не учитывался тот факт, чтов свое время классический капитализм получилтолчок к процветанию не сразу после того, какстал мало-помалу рушиться привычный автори-тарно организованный порядок жизни феодально-го мира. В тот период казалось, что жизнь про-должает идти своим чередом, хотя на широкийпростор уже вышел буржуа с его по-боевому ини-циативным индивидуализмом. Вскоре самой за-метной фигурой в обществе стала личность, жаж-давшая перемен и независимости, тяготеющая, поопределению Богданова, «к гражданской свободе,к научному исследованию, расширяющему опыт иразрушающему старые истины, к свободе мысли»[2. С. 73]. По крайней мере, именно такого сорталюди получили плоды победы над феодализмом.И как только эта сверхактивная сила обрела статусгосподствующей власти, побочным проявлением«разгула дерзкого ума» индивидуалистов оказа-лась дезориентация всей общественной жизни.Победившей буржуазии пришлось срочным по-рядком озаботиться решением этой проблемы всвязи с тем, что «анархическое сотрудничествотоваропроизводителей, их рыночная борьба, ихосвобожденный теперь индивидуализм сами посебе порядка не представляли, а в неограниченнопоследовательном развитии тяготели, очевидно, кголому беспорядку, в котором нормальная хозяй-ственная жизнь и развитие невозможны. Надо бы-ло во что бы то ни стало строить новый порядок»[2. С. 122].А.А. Богданов доказывал, что гарантией жиз-неспособности народившейся системы могло слу-жить лишь то, насколько рационально победившаясила подойдет к выбору старых базовых элемен-тов, с помощью которых она сможет формироватьпринципиально новые сочетания организацион-ных связей, заменяющих или дополняющих преж-ние. В случае с классическим капитализмом соци-альная сила, одержавшая победу, могла опиратьсятолько на «авторитет и индивидуализм - вот с чемдолжна была работать буржуазия, иных элементовона не знала . Индивидуализм был ей близок идорог, авторитет она внешним образом ниспро-вергла, но в себе самой очень многое от него со-хранила, а тем более в отношениях своих к экс-плуатируемым группам. А главное - из однихэлементов индивидуализма построить порядканевозможно, значит, приходилось так или иначекомбинировать их с авторитарными» [2. С. 123]. Витоге наметились следующие основные комбина-ции факторов, определявших общественное миро-воззрение, которое формировало внешнюю ивнутреннюю политику. Наиболее распространен-ными оказались либерализм, предпочитавшийкомпромисс между индивидуализмом и авторите-том, и демократизм, где принцип равенства былподдержан республиканским законодательством.Именно эти два принципа организации обще-ственных отношений упорядочили взаимодейст-вие классов и даже позволили почти беспрепятст-венно просвещать рабочие массы, которые своимтрудом поддерживали всю социальную систему, счем господствующим силам приходилось теперьсчитаться. Важно было и то, что теоретические иучебные пособия, наподобие «Капитала»К. Маркса в Европе или «Краткого курса эконо-мической науки» А. А. Богданова в России, полу-чали разрешение властей на публикацию массо-выми тиражами, а в них - ни много, ни мало - бы-ла дана в доступной форме опора «для объектив-ного доказательства закона трудовой стоимости вкапиталистическом обмене», поскольку именно«этот закон оказывается условием жизненногоравновесия общества» [2. С. 114].Благодаря ознакомлению с такими пособиямилюди открывали для себя не только секреты обо-гащения хозяев-собственников, но и принципывзаимодействия работодателя с наемными труже-никами. Кроме того, пропагандистам больше нетребовалось сверхусилий, чтобы довести до соз-нания пролетарских масс, какие именно «линииразвития» капитализма приведут, в соответствии смарксистской теорией, к социалистическомустрою, а это и концентрация производства, и чис-ленный рост рабочего класса, и углубление нера-венства между ним и господствующими классами,и кризисы, и тому подобные другие явления ипроцессы, уже реально наблюдаемые в буржуаз-ном мире. Казалось, еще немного, и наступит вре-мя торжества социализма, о котором давно грези-ли мыслители.В западном обществе и на самом деле сталочто-то необъяснимым образом меняться после ря-да европейских революций. Но эти перемены бы-ли далеко не в лучшую сторону для большинствапростых людей: привычный порядок начал исче-зать, а либерально-государственная направлен-ность в политической идеологии парадоксальнымпутем трансформировалась в весьма жесткие мерыавторитарного регулирования общественной жиз-ни. Соединение высоких технологий в промыш-ленном производстве с оголтелым феодализмом всистеме управления дополняло общую картинупреобразований, которые явно не вписывались врамки учения главного экономиста-теоретика эпо-хи - Карла Маркса. Однако вождей-идеологов этообстоятельство не смущало. В.И.Ленин, например,продолжал настаивать: «Государственно-моно-полистический капитализм есть полнейшая мате-риальная подготовка социализма, есть преддвериеего, есть та ступенька исторической лестницы,между которой (ступенькой) и ступенькой, назы-ваемой социализмом, никаких промежуточныхступеней нет. "Механизм" общественного хозяй-ствования готов, надо только освободить его оттех, кто стоит над трудящимися» [7. С. 193].С точки зрения Богданова, подобная ошибкапредставляла собой «досадное недоразумение» [6.С. 306], связанное с тем, что и пролетариат, и дажеего вожди не знали иного способа понять и объяс-нить суть переменчивых общественных процес-сов, кроме обращения к методам политическойэкономии в марксистском варианте, которуювоспринимали в качестве «какой-то всеобщей нау-ки о хозяйстве» [6. С. 370]. По мнению ученого,для понимания особенностей промышленного ка-питализма и принципов взаимодействия классов-антагонистов в его условиях такое представлениео политэкономии как науке было вполне допусти-мо, поскольку основной вопрос в этом случае ка-сался сугубо «взаимных отношений между людь-ми в сотрудничестве и в присвоении» [6. С. 370],особенно когда речь шла об эксплуататоре-собственнике и эксплуатируемом пролетариате,который, не работая на фабриканта, не имелсредств к существованию и которому в отличие откапиталиста действительно было нечего терять,кроме «своих цепей». В интерпретации Богданова,участие двух таких «контрагентов» в общем делеобоснованно рассматривалось как неравное парт-нерство поневоле, чреватое «организационной не-устойчивостью» всей капиталистической системы.Поэтому классическая марксистская политэконо-мия разъясняла, в какой степени классовый анта-гонизм мог влиять на экономическую эффектив-ность хозяйствования, возникновение кризисов иобострение классовой борьбы. В связи с этим приразборе характерных особенностей индустриаль-ного капитализма вполне естественным было «не-точное употребление» понятий «экономический»и «хозяйственный» как синонимов [6. С. 306].Однако методы классической политэкономии,по мнению Богданова, были недостаточны для ис-следования закономерностей финансового капита-лизма, который сформировался в Европе к сере-дине XIX столетия, когда грозовые революцион-ные события стали утихать, заставив собственни-ков основательно задуматься о сохранении своегогосподства и пойти на смену социальных техноло-гий. В результате была внедрена довольно четкообозначенная упорядоченность производственныхструктур, где организованность выступала какособый атрибут, гарантировавший условия длясотрудничества по правилам, понятным для всехсопричастных к делу, но закреплявшим господ-ствующее положение капиталиста. Последнее об-стоятельство не волновало марксистов, которыепребывали в уверенности, что многочисленностьпролетариата в сочетании с порожденной индуст-риальным производством рационально-технокра-тической культурой сотрудничества все равноприведет к переходу власти в руки рабочего клас-са в самой ближайшей перспективе.Однако, вопреки мнению лидеров пролетариа-та, картина трансформации капитализма на рубе-же XIX и XX вв. не соответствовала прогнозуМаркса об естественном зарождении социализма внедрах капиталистического общества и неизбеж-ной «экспроприации экспроприаторов»: неспра-ведливый строй, якобы уже отживший свой век,по-прежнему твердо стоял на ногах и не собиралсясдавать позиции, измышляя все новые и новыетехнологии управления буржуазным миром, в товремя как последователи марксизма не могли най-ти надлежащее теоретическое освещение наблю-даемой эволюции индустриального общества.Признанные лидеры международного революци-онного движения были гораздо больше озабоченытем, чтобы партийные соратники - во избежание«шатаний», «размежеваний» и «уклонений» - рас-сматривали все вопросы, стихийно возникавшие вповседневной практике, сугубо с позиций ведущейпролетарской идеологии. Занятые «фракционнымимеждоусобиями» и полемическими боями с ина-комыслием, они оказались банкротами перед ли-цом кардинальных реформ в буржуазном мире,потому что в теоретических исследованиях на ру-беже столетий так и не появился исчерпывающийответ на весьма важные вопросы: почему про-изошло слияние промышленного капитала с бан-ковским, кредитным? Каковы были действитель-ные движущие силы этого процесса? Почему воз-никший финансовый капитал установил в крайнемалые исторические сроки свой контроль над ме-ханизмами общественного производства и распре-деления, подчинив себе практически всю эконо-мическую сферу жизни общества? Почему дея-тельность финансовых корпораций столь же быст-ро вышла за границы национальных государств ипревратила интересы крупных собственников ввесомый фактор международной политики? И т.д.Большинство исследователей лишь констати-ровало факт, что данные процессы и явления дей-ствительно произошли, но в качестве их причиныученые упоминали, в лучшем случае, стремлениекапиталистов к максимальной прибыли, т.е. в ка-честве причин объективных социально-эконо-мических событий указывали чисто субъектив-ный фактор, признавая эволюцию капитализма нарубеже XIX и XX вв. результатом группового эго-изма сверхбогатых собственников. Из поля зренияидеологов революционных движений исключа-лось то, что организующие приспособления, с по-мощью которых общество избегало катастрофиче-ских потрясений, находились под контролем бур-жуазии. Остальные силы, начиная от пролетариатаи заканчивая вождями либеральных и социал-демократических политических партий, были ор-ганизационно несамостоятельны и вынужденыприспосабливаться к тем порядкам и законам, ко-торые установил господствующий класс.Для оценки причин перерождения капитализ-ма в новое состояние требовался совершенно дру-гой метод анализа - системный. Но в тот периодметодологией системного анализа владел толькоеё создатель - А.А. Богданов, который ряд летисследовал данный процесс, регулярно обращаявнимание социал-демократов марксистов на то,что укрепление господства финансового капиталаявилось результатом смены социальных техноло-гий, направленных в первую очередь на нейтрали-зацию рабочего движения и - в перспективе - наустановление тотального контроля корпораций вовсех областях жизни общества.По Богданову, особое положение в классе соб-ственников заняли финансовые дельцы, посколькуименно кредитный капитал к началу XX в. полу-чил стратегическое преимущество над другимивидами капитала: во-первых, все операции с вир-туально-символическими (или, в терминологииБогданова, «идеальными») ценностями осуществ-лялись значительно проще и быстрее, нежели сматериальным имуществом; во-вторых, к началуXX в. дальнейшее расширение мировых рынковбыло уже объективно почти невозможным, чтоужесточало и без того крайне острую конкурен-цию между производителями товаров; в результа-те «при крайнем напряжении борьбы между про-мышленными предприятиями, кредитный капиталсвоей поддержкою или отказом в ней решал во-прос» [8. С. 450], устанавливая жёсткий фактиче-ский контроль даже над формально независимымипроизводственными единицами.В результате сложилась особая система управ-ления экономикой, поделившая всё громадное ми-ровое хозяйство между несколькими десяткамикрупных финансово-промышленных корпораций(в тогдашней терминологии - «концернов»),имевших строго централизованную иерархиче-скую структуру и способных действовать «по-верх» существующих национально-государствен-ных границ. «Щупальца концерна раскидываютсяпо всей стране, а затем и по другим странам, не-редко по всему миру, образуя прихотливую черес-полосицу со сферами власти и влияния своих ииностранных финансовых спрутов. Вне этих сферне остаётся ни одно сколько-нибудь крупноепредприятие; да в сущности и почти никакое мел-кое, поскольку они повсюду эксплуатируются< . > торговцами и фабрикантами, неизбежно за-висящими от кредита и банков. Такова структурамировой системы извлечения прибавочной стои-мости. Но рядом с ней сохраняется другая, по су-ществу своему тоже экономическая организацияобъединения капитала - государственная. Это нечто иное, как организация коллективного страхо-вания капитала» [8. С. 450-451]. Таким образом,декларативному лозунгу западной социал-демо-кратии «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»был противопоставлен нигде и никем не озвучи-вавшийся принцип объединения собственниковдля совместной защиты своих узкогрупповых ин-тересов - принцип глобализации капитала в про-тивовес марксистскому принципу интернациона-лизации обобществленного производства.Немалое значение для развития этих процес-сов имело в первую очередь именно параллельноесосуществование корпоративных и государствен-ных организаций, объективно нацеленных на ре-шение одной и той же задачи - на создание благо-приятных условий для извлечения капиталистиче-ской прибыли - неизбежно вело к параллелизмуметодов контроля над социально-экономическойситуацией - вернее, над теми её аспектами, кото-рые могли влиять на размер получаемой и ожи-даемой прибыли. Наибольшее значение в данныхусловиях имело введение в оборот большого ко-личества различных виртуально-символическихценностей в виде бумажных государственных де-нежных знаков и разнообразных корпоративныхценных бумаг. Эти виртуально-символическиеценности, которые Богданов называл «бумажнымзолотом» [8. С. 452], на деле представляли собойне что иное, как своеобразный «налог на покупа-тельную силу населения - и на имущества, и надоходы одновременно» [8. С. 444], компенсиро-вавший финансовому капиталу и обслуживающе-му его государству все издержки, и в особенностинепредвиденные, вызванные экономическимикризисами. Контроль за обращением «бумажногозолота» осуществлялся разветвлённой системойнормативно-бюрократического регулирования,которое и в государстве, и внутри корпорацийподчинялось практически одной и той же системеавторитарно-принудительных организационныхнорм.Усилению и углублению бюрократическогоконтроля способствовало не только объединениеактивностей государственного чиновничества ируководящей верхушки корпораций, но и превра-щение лидерской части пролетарских организацийв специфическую группу, которую Богданов опре-делял как «социал-бюрократию». Данным терми-ном учёный обозначил тех авторитарных руково-дителей рабочего движения, которые специализи-ровались на обеспечении формальной стороныфункционирования своих организаций - в первуюочередь, на ведении переговоров с собственника-ми предприятий, а также на представительствеинтересов рабочих в различных государственныхучреждениях, от судов до парламента. Формальносоциал-бюрократия противостояла финансовомукапиталу и обслуживающему его государству, нои характер, и - главное - методы её деятельностиобъективно способствовали всемерному сближе-нию социал-бюрократии с бюрократией корпора-тивной и государственной, поскольку руководите-ли рабочего движения не просто представляли ин-тересы пролетариата в буржуазных организациях,но обеспечивали диалог этих организаций с объе-динениями пролетариата и потому неизбежно ус-ваивали выработанные буржуазией нормы рацио-нально-правового, т.е. бюрократического взаимо-действия со властью.В этих условиях пролетариат, которому Маркспредрекал роль «могильщика буржуазии», оказал-ся в социальной, политической и культурно-мировоззренческой изоляции, углублявшей егоразобщение по профессиональному и националь-ному признаку. Рабочее движение так и осталосьформой коллективной стихийной реакции на дей-ствия господствующих классов, а провозглашён-ный социал-демократией идеал интернациональ-ного социализма не получил планомерного созна-тельного воплощения в жизненную практику.Случилось это по двум причинам. В первуюочередь Богданов обратил внимание на сущест-венную примету времени - на расслоение рабо-чего класса «по двум тенденциям, его верхов инизов» [2. С. 100]. Если в XIX в. усилия марксис-тов направлялись на объединение пролетарскихмасс в интернациональное движение ради соли-дарных действий с целью низвержения несправед-ливого строя, то на рубеже веков, по мнению Бо-гданова, было ошибкой опираться на «всеоргани-заторскую» [2. С. 101] роль рабочего класса, по-скольку к началу XX столетия пролетариат ока-зался искусно поделённым надвое - на «прикорм-ленную» хозяевами «рабочую аристократию» иболее угнетённые малооплачиваемые низы. Пер-вая группа тяготела к сугубо буржуазной идеоло-гии индивидуального успеха и признавала интер-национализм лишь как вынужденную форму эпи-зодического объединения усилий в борьбе за ещёболее благополучные жизненные условия, чем унеё были [6. С. 333], тогда как неквалифицирован-ный пролетариат воспринимал идеалы интерна-ционального коллективизма в той форме, которуюМаркс называл «грубым коммунизмом», а Богда-нов - «социализмом дележа». Разница в культур-но-мировоззренческом отношении сказывалась и втом, что верхи рабочего класса отстаивали своиинтересы, действуя «в духе непрерывного ком-промисса, сглаживания выдвигающихся противо-речий, дробного улаживания и приглаживания», адля пролетарских низов социальное переустройст-во сводилось «к вопросу материальной силы, кпобедоносной гражданской войне и захвату вла-сти» [2. С. 101]. Вывод основоположника систем-ного анализа был категоричным: «Пока эти двегруппы разъединены организационно иидейно, до тех пор не может быть речи о пролета-риате, как едином борющемся против капитализмаклассе - вместо суммы сил рабочего классаперед нами их разность» [2. С. 101].Мнение Богданова о том, что после смертиМаркса эволюция пролетарского движения пошлапо пути, несовместимому с идеологией интерна-ционализма, авангард рабочих партий оставил бездолжного внимания, хотя вопросы консолидациипролетариата и его подготовки к положению но-вого «мирового хозяина, < . > организатора обще-ства принципиально иного по строению и направ-лению жизни» [6. С. 322], были исключительно вкомпетенции идеологов-марксистов. Однако реак-ция партийной элиты на выводы Богданова немогла быть иной, потому что второй приметойвремени, по мысли учёного, являлась «несораз-мерная роль < . > "вождей" в рабочих организа-циях, унижающая пролетариат и поддерживающаяв нём авторитарный дух повиновения и слепойверы» [6. С. 333]. Подобная авторитарная дефор-мация не способствовала формированию новыхсоциальных функций у пролетариата - он так иоставался пассивным исполнителем чужой воли,не видя для себя разницы в том, чьи властные ре-шения обязан отрабатывать - собственниковпредприятий или партийных боссов. Такое поло-жение масс вело к минимализму в идеологии дажепередовых рабочих организаций: к началу XX в.оказалось, что «все их задачи, все их интересылежат в пределах существующего строя, социали-стический идеал пока лишь украшение их фасада»[6. С. 323]. Таким образом, разрыв между призна-нием особой исторической миссии пролетариата иумением её выполнить оставался по вине партий-ной элиты незаполненным, а внешний радикализмпрограмм и лозунгов не соответствовал их внут-реннему оппортунистическому содержанию, ори-ентированному не на отстаивание принципов ин-тернационализма, а на непрерывный компромисс скапиталом и его государством [2. С. 101, 125 -126]. Естественно, такая борьба общественныхорганизаций была капиталистам скорее на руку,чем в ущерб. В связи с этим Богданов констатиро-вал: стачечная борьба к началу XX столетия, про-должая наносить ущерб отдельным капиталистам,перестала вредить классу эксплуататоров в целом.Напротив, благодаря именно этой борьбе общеенакопление капитала росло, потому что слабыепредприятия исчезали, снижалась анархия произ-водства и кризисные колебания, с обновлениемоборудования повышались интенсивность и ква-лификация труда, - всё это было «важным плю-сом. Не было само по себе минусом и возрастаниеполитической силы пролетариата, раз она не моглаприлагаться против самих основ буржуазногостроя. Практически, социал-демократия оказыва-лась лишь наиболее последовательной и активнойдемократией, т.е. дело сводилось к поддержкенаиболее прогрессивных течений самой буржуа-зии» [2. С. 128].Таким образом, вся организаторская работа,осуществляемая лидерами западной социал-демократии того времени, объективно была на-правлена не на углубление отмеченных Марксомтенденций к интернационализации и социализа-ции производства, а на консервацию достигнуто-го уровня рабочего движения и его переориента-цию в интересах господствующего класса. Этобыло величайшей ошибкой подавляющего боль-шинства пролетарских вождей, для которых цен-тральный постулат марксизма о всемирно-исторической миссии рабочего класса служил«абсолютной истиной». Уверенность в том, что«никакое божественное предвидение и никакоечеловеческое духовное превосходство не в силахпреградить рабочим путь к господству над миром,если техника превращает их в материальных и ду-ховных владык мира» [9. С. 21], привела к опас-ному заблуждению: внешние проявления демо-кратизации развитых стран лидеры пролетариатапринимали за предпосылки эволюционного пре-образования мира в соответствии с теорией Мар-кса. Поскольку в европейских парламентских де-мократиях действительно наблюдались прогрес-сивные перемены в отношениях капитала и труда(«признание рабочих организаций и даже фабрич-ного законодательства как условий, противодейст-вующих фактическому неравенству сторон» [2. С.124]), то прямолинейная экстраполяция этих дан-ных в ближайшее будущее трактовалась лидерамирабочих партий и профсоюзов как явный и боль-шой шаг к окончательной победе пролетариата.Ошибочность подобных воззрений была доказанав ряде работ А. А. Богданова.По его мнению, новый строй внес слишкоммного существенных перемен в социальную сфе-ру, в характер и техническое оснащение труда, вразвитие производственных технологий, в системууправления, в расширение транснациональныхсетей обмена, в структуру общества и в содержа-ние идеологических теорий. С точки зрения уче-ного, оценивая такое обширное «хозяйство», надоучитывать не только экономическую, но и техни-ческую сторону, «причем вторая есть основная»[6. С. 306], а также все, что относится к областидуховного развития, юридической осведомленно-сти, идеологии, исторического знания и т.п., чтоопределяет уровень «общественного сознания,вносящего планомерность и порядок в обществен-ную жизнь» [6. С. 370]. Ученый считал: человекуи стране, чтобы не оказаться на задворках жизни иистории, необходимо соответствовать «социально-трудовому содержанию» [6. С. 306] мировоззрен-ческих приоритетов современности. Все это тре-бует «все-научного» [6. С. 307] подхода к реше-нию поставленных задач, чтобы понимать и пред-видеть ход истории.Любопытно, но спустя почти 60 лет в лекцииФридриха фон Хайека, прочитанной 11 декабря1974 г. при вручении ему Нобелевской премии поэкономическим наукам, прозвучали такие слова:«Все же никто не может считаться великим эко-номистом, если он остается только экономистом»[10. С. 167]. Хайек постоянно подчеркивал и вдругих работах, что «понимание основополагаю-щих социально-экономических вопросов недос-тижимо без расширения рамок междисциплинар-ного подхода к ним» [10. С. 166]. Создается впе-чатление, что он один в один повторяет мыслиБогданова, но только в той части, которая касаетсяприменения марксистской теории как главногоинструментария в оценке мировых процессов Но-вейшей истории. Анализ жизнеспособности раз-ных экономических систем невозможен с помо-щью только марксистской методологии - не пото-му, «что она сама по себе плохая», а потому, чтоона «на долгое время лишила экономическуюмысль важного импульса поисков, сформи-ровала установку: уж где-где, а в экономическойнауке все философско-социологические вопросырешены "суперклассиком"» [10. С. 166].В начале XX в. за право высказывать подоб-ную точку зрения Богданову приходилось биться водиночку, отстаивая главный результат своей на-учной деятельности - всеобщую организационнуюнауку тектологию, которую он сам определял как«всеобщее учение о формах и законах организа-ции всяких элементов природы, практики и мыш-ления» [2. С. 20], где общий подход к анализупроцессов и событий основан не на «рассужда-тельствах», а на связи тектологической науки ипрактики. Богданов эту позицию объяснял так:«Если известно то, что есть, и известно, в какуюсторону оно изменяется, то наука должна сделатьвывод о том, что из этого получится. Она должнасделать этот вывод для того, чтобы люди могли сним сообразоваться, чтобы они не тратили бес-плодно свои силы, действуя вопреки будущему,задерживая развитие новых форм» [6. С. 90]. Од-нако пока «познание разбито на отдельные специ-альности, каждая загромождена массой мелочей итонкостей, для изучения каждой нужна чуть ли нецелая жизнь» [6. С. 102], а у пролетариата не бы-ло, нет и не будет такой возможности в силу еговсепоглощающей занятости производительнымтрудом, то в условиях динамического развитиякапитализма доступная форма изложения научныхзнаний делу не поможет. В новой ситуации потре-буется не только упрощение, но и объединениемирового научного опыта в единое целое - своегорода квинтэссенцию представлений о тех общихспособах исследования, «которые давали бы ключк различным специальностям и позволяли бы бы-стро овладеть ими, - как рабочий машинного про-изводства, зная по опыту общие черты и общиеприемы его техники, может сравнительно легкопереходить от одной специальности к другой» [6.С. 102].А.А. Богданов с 1913 г. до конца жизни рабо-тал над всеобщей организационной наукой текто-логией, изо дня в день подвергаясь чудовищнойтравле со стороны «критиков», даже не читавшихтого, что официально именовали «богдановщи-ной». Сам родоначальник системного анализа,зная реальную цену установленных им законо-мерностей (это - «не заблуждения, а научное от-крытие XX века» [2. С. 221]), весьма скромно от-носился к своей роли первооткрывателя организа-ционной науки: «Мне удалось сделать в ней пер-вые шаги, первые выводы. Без сомнения, она бу-дет отлучена заодно со мною. Но это ничего неизменит. Она полезна и необходима; а поэтомубудет жить и развиваться в коллективной работемысли и сослужит свою службу человечеству» [5.С. 39]. Вера А.А. Богданова в свою правоту и в то,что суд истории «знает только объективную рольлюдей» [2. С. 221], обязывает потомков восстано-вить историческую справедливость и воздатьдолжное ученому-энциклопедисту, самому актив-ному из всех мечтателей об обществе «всенарод-ной интеллигенции», способной самостоятельно ис научной достоверностью оценивать и предви-деть пути развития общества.

Скачать электронную версию публикации