The Golden Rose by Konstantin Paustovsky: Reception of Russia as a Conceptual Image in Modern Chinese Literary Cu.pdf Константин Паустовский известен не только как писатель, но и как путешественник. После многолетних странствий по родному краю он был хорошо знаком с русской землей. По словам Сюй Лу1, китайского продолжателя классической прозы Паустовского, «путешествие по Родине для этой “музы дальних странствий” означает счастье, духовную потребность и высокое предназначение» [1. С. 3]. В автобиографической повести «Золотая роза» писатель делится 1 Сюй Лу (⅛ ⅜) - выдающийся китайский прозаик, эссеист, признаними «китайский Паустовский». Его главные сборники сочинений в память о К. Паустовском: «Золотая роза у Сюй Лу» (в 6 т.; 2012) (^^#^#й^Ж^»А^^), «Золотая роза: серия “Литературные портреты знаменитых людей”» (в 6 т.; 2016) и др. Перевод здесь и далее с китайского на русский язык сделан нами. - В.К., Я.Я. «Золотая роза» К.Г. Паустовского: рецепция России 189 впечатлениями, полученными от своих путешествий. В центре повествования оказывается образ России - наиболее яркий и смыслообразующий образ, который предстает перед его поэтическим взором. Писатель пытался понять современную ему Отчизну, предоставляя читателю возможность увидеть родную страну сквозь призму личностных впечатлений и опыта. Отечество Паустовского в осмыслении китайских читателей имеет богатый идейно-художественный смысл, оказывая значительное влияние на формирование их философско-эстетической позиции. В наши дни этот поэтически многозначный образ способствует усилению интереса к эстетическим проблемам творчества Паустовского со стороны китайских литературоведов, критиков и писателей. Интерпретация этого сложного по своей структуре образа остается одним из актуальных вопросов современного паустовсковедения. И это особенно показательно, так как в современной России научный интерес к творчеству Паустовского значительно ослаб по сравнению с советской эпохой: один их хранителей классической традиции в литературе, продолжатель маргинальной линии «неосентиментализма» в литературном процессе XX в., как его порой именуют историки русской литературы, оттеснен другими, шумными и эпатажными фигурами. В центре внимания нашей работы - системный анализ художественных смыслов и коннотаций указанного образа в контексте его современной китайской рецепции, а также попытка по-новому взглянуть на концепт русского мира писателя путем выявления реминисценций и аллюзий в сочинениях представителей китайской «школы лирической прозы», тесно связанных с традицией Паустовского. Современные китайские исследователи (Чжан Уун, Лю Шилинь, Ян Сумэй, Янь Цзицин, Дун Сяо, Ван Сяоцзюань, Пэн Xайин, Ван Кайлинии и др. [2-7]) истолковывают позднее произведение Паустовского в ракурсе экологической этики и эстетики. Так, в монографии Ян Сумэя и Янь Цзицина «Русская экологическая литература» (2006) [4] Паустовский отнесен к группе писателей экологической литературы. По свидетельству авторитетного китайского русиста Лю Вэньфэя [8], некоторые специалисты трактуют теорию и критику русской экологической литературы с позиций экологического постмодернизма, выдвинутого российскими учеными. К примеру, Ван Сяоцзюань и Пэн Xайин в статье «О многогранности “Золотой розы”» (2017) с по- 190 В.Н. Крылов, Ян Янь зиции постмодернистского подхода рассматривают философско-экологическую концепцию «единства человека и природы», заключающуюся в «Золотой розе», называя ее лирико-экологической повестью, вдохновляющей китайских авторов на творчество (курсив наш. - В.К., Я.Я.) [6]. Исследовательская установка на систематизацию философско-эстетических принципов писателя возникает в связи с современными мировыми экологическими проблемами. Китайские исследователи затронули комплекс вопросов, связанных с разными срезами действительности России, представленной в повести. Образы природы, растений и животных, провинций и деревень, русского народа, его жизни и языка проникнуты витавшим в воздухе ароматом поэтики Паустовского. Все эти составляющие складываются в единый концептуальный образ Родины, который в китайской исследовательской практике приобретает опосредованный характер и обобщающую сущность. Образ Отечества связывается у Паустовского прежде всего с родной природой и ее обитателями. Для него Родина - это единство и гармония человека и природы, составляющих одно органическое целое. Более того, проблема взаимоотношений человека и природы в книге зачастую тесно связана с мотивом счастья, личностным и эстетически значимым. Этот сквозной лирический мотив присутствует в большинстве рассказов «Золотой розы» и наиболее часто сопровождается образом родного края. Собственное толкование прозаиком понятия Родинні является лучшим доказательством: «РоДина - это все. Это - ощущение счастья от зрелища огромной нашей земли, ее лесов, закатов, морских побережий, наглаженных прибоями, пажитей, деревень, смотрящих в заречную даль. Это ощущение счастья от ее легкого неба, ее ветров, ее людей, от их труда, от гудков паровозов, мчащихся к великим ее городам, к заводам, шахтам, рудникам, создающим неслыханные богатства» (курсив наш - В.К., Я.Я.) [9. С. 91-92]. Из вышесказанного вытекает, что в художественном сознании писателя Родине придается максимально собирательный характер. Россия, ее образ соединяют главы книги. В этой универсальной категории переплетаются мир природный (земля, лес, море, поле^) и человеческий (деревни, города, люди, их быт и труд_). В гармоническом слиянии природы и человека открываются прекрасные сто- «Золотая роза» К.Г. Паустовского: рецепция России 191 роны души человеческой. Отсюда становится понятным, с одной стороны, почему автор вновь затронул тему природы, идею единства человека и природы в финале повести. Писатель настойчиво повторяет, что пейзаж - «не привесок к прозе», он приобретает символическое и самостоятельное значение. С другой стороны, неслучайно в конце произведения возникает и мотив счастья: «Мне казалось, что не может быть в жизни большего счастья, чем опять увидеть эти места и пройти по ним, забыв обо всех заботах и невзгодах, слушая, как легко стучит в груди сердце» [10. С. 310]. По мысли автора, встреча с красотой природы - всегда счастье. По утверждению китайского литературоведа Лао Цюаньцзина, «мотив счастья многократно появляется во многих рассказах из повести; в частности, лейтмотивом “Драгоценной пыли” является человеческое счастье / немое пожелание» [11. С. 52]. Для героев счастье связано не только с жизнью человека, но и с природой. В некоторых фрагментах названный мотив появляется лишь в качестве скрытого, при этом читатель успевает все-таки осознать замысел автора и ощутить психологическое удовлетворение. Например, в очерке «Словари» показана сцена отдыха писателя с Аркадием Гайдаром в глубине леса около реки: «Вот так бы сто лет! - сказал Гайдар. -Тебе бы хватило? - Вряд ли. - И мне бы не хватило» [12. С. 102]. Становится понятно, что близость к природе - это самое простое счастье и воля сердца автора. Красота природы пробуждает в человеке добро, из добра рождается счастье, в этом состоит эстетический идеал писателя как романтического идеалиста. С его позиции, жизнь зарождается в природе, именно в контакте с родной природой человек обретает счастье. Достаточно прочитать строки «Истории одной повести», где изображены ночная русская земля и внутреннее ощущение счастья автора: «Я был уверен, что поезд мчит меня к счастью. Я пел, высунувшись из окна, какие-то бессвязные слова о ночи, о том, что нет на свете милее края, чем Россия» [Там же. С. 66]. Чжан Хун [2] впервые с точки зрения экологической эстетики описал авторский идеал гармонии человека с природой, отметив универсальность и лиричность образа России. Он писал так: «В повести представлена уникальная картина России, которая не только позволяет писателю побуждать у читателя тяготение к русской земле, учить эстетическому ее восприятию, но и помогает глубже по- 192 В.Н. Крылов, Ян Янь чувствовать вездесущую поэтичность русской природы» [2. С. 46]. «Животворная, мистическая земля, веселые леса, прозрачные березовые рощи, домашний очаг крестьянина - красота и мощь природы сливаются с простотой и добротой простых людей. Важно одно -человек становится частью природы» [Там же]. Через философию природы писателя решаются в произведении вопросы социальные, моральные, эстетические. Интересно то, что в главе «История одной повести» возникает художественный образ Великой китайской стены [12. С. 53-54], которая, по мысли Паустовского, не только представляет собой цепь оборонительных сооружений, но и является воплощением философско-экологических идей древнего Китая. Одно из основных достоинств «Золотой розы» в том, что она призывает читателя к разумному сосуществованию с природой. Тема человека и природы получила свое дальнейшее освещение и развитие в прозаических произведениях Сюй Лу, показательный пример - сборник эссе «Куда улетают гуси» (часть «Природа» из серии «Золотая роза у Сюй Лу»: в 6 т., 2012) [13]. В этом сочинении затронута проблема гармонии человеческой личности и окружающей среды, поднимаются серьезные вопросы, проникнутые важным экологическим смыслом. Кроме этого, концепция Паустовского о Родине и счастье тоже воплотилась в творчестве Сюй Лу. В его биографической повести «Красная звезда на снегу» («Золотая роза у Сюй Лу»: в 6 т.; новая серия «Литературные портреты знаменитых людей», 2016) [14] появляются не только реминисценции на образы русской природы, земли и народа, но и мотивы-реминисценции: мотивы счастья, странствия, творчества и писательского призвания. В этом лирикобиографическом произведении повествуется о короткой и благородной жизни русского классика детской литературы А.П. Гайдара. Как признавался сам автор, ряд сюжетов произведения позаимствован им из новелл Паустовского «Встречи с Гайдаром» («Наедине с осенью») и «Как будто пустяки» («Золотая роза») [14. С. 148-149]. Главный герой, вышедший из-под пера Сюй Лу, выступает как воплощение героизма, патриотизма, оптимизма и романтического идеализма. В итоговых словах рассказа Гайдара «Чук и Гек», процитированных автором, дана лирическая интерпретация темы «счастье и Родина»: «Что такое счастье - это каждый понимал по-своему. Но все вместе «Золотая роза» К.Г. Паустовского: рецепция России 193 люди знали и понимали, что надо честно жить, много трудиться и крепко любить и беречь эту огромную счастливую землю, которая зовется Советской страной» [15. С. 167]. Как видим, особым связующим звеном прозы Паустовского и Сюй Лу выступает тема счастья и Родины, тема поиска совершенного единения человека с природой. Гуманистическое утверждение природы представляет собой один из краеугольных камней концептуальной картины мира Паустовского, приобретая программный характер. В творениях Сюй Лу, который чутко воспринял традиции экологической прозы своего духовного наставника, создаются образные, мотивные и тематические переклички, пересечения с повестью Паустовского «Золотая роза». В анализируемых работах с пронзительной ясностью проявляется творческое взаимодействие, т.е. идейно-художественная близость китайского прозаика с Паустовским. Творчество Сюй Лу, разумеется, представляет собой форму воплощения творческого межкультурного диалога. Итак, «Родина - это все»; как мы заметили выше, этой авторской мыслью пронизана вся лирико-экологическая повесть «Золотая роза». В ней лирически объединено изображение всепроникающей мысли и чувств автора. Благодаря своему таланту Паустовский как защитник эстетики природы способен был перенести читателя в любой уголок этой страны поэзии. Вместе с Паустовским мы бродим по его родной стране, по лесам и полям: от юга до севера, в городах средней полосы, поселках деревнях, - все кругом пронизано теплой атмосферой и глубочайшей поэзией. * * * Родина для автора - это прежде всего ее природа, которая отличается особой яркостью, богатством образов. Природа - не только храм красоты, но и символ Родины, воспитания человека, поиска счастья. Во-первых, природа составляет идейно-тематическую основу повести и служит отправной точкой анализа повествовательной структуры текста и философских рассуждений. Во-вторых, природа является одним из наиболее устойчивых элементов национальной жизни. Любовь к природе родного края относится к числу важнейших национальных нравственных ценностей и стоит в ряду ведущих позитивных атрибутов нравственного сознания, имеющих не только 194 В.Н. Крылов, Ян Янь конкретно-национальное, но и общечеловеческое значение, и в этом ее глубокий гуманистический смысл. В аксиологии писателя родная природа оказывается в ряду с провинциями и поселками, которые являются неизменным атрибутом деревенской родины, милой душе Паустовского, олицетворяя собой русский менталитет. В работе Чжан Хуна говорится: «Простая деревенская жизнь, городские пейзажи украшают русскую землю. Маленькие города, простые жители, их обычный труд - все это вполне естественно объединяется в единое целое» [2. С. 46]. В повести предстает во весь рост образ провинциальной России в 1930-е гг. Это летний город Ливны Орловской области и Петрозаводск. Зримый образ глубинки родного края со всей ее патриархальностью, затерянностью во времени возникает в воображении читателя. В «Истории одной повести» писатель изображает провинциальные пейзажи лирической акварелью, лаконично представив изящность и аккуратность маленького городка средней полосы России. В «Белой ночи» описываются особенности малонаселенного российского севера - тишина и пустота. Огромное значение в формировании понятия о России у китайской публики имеет паустовская сельская родина. Так, в повести одна за другой раскрываются картины деревенской жизни во все времена года. Пахнувшие весной родные поля: «Земля наполняется шумом, плеском, игрой капель и талых вод - тысячами признаков весны» [10. С. 43]. Наступающая весна родного края всегда успокаивающая и неторопливая. Летнее родное село, по словам китайского паустовсковеда Дун Сяо, «похоже на настоящую пасторальную симфонию» [16. С. 212]. Буколическое изображение деревенского пейзажа: «На зорях трава омыта росой, а по деревням пахнет теплым парным молоком. И поют в туманах за околицами пастушьи жалейки» [10. С. 106]. Живописная летняя деревня прямо ассоциируется у читателя с грядущим урожаем и ароматным садом. В традиционной китайской культуре это счастливое предзнаменование, указывающее на сельскую идиллию, простоту, тишину и безмятежность древней деревенской жизни. Обратимся к конкретным примерам: Лето было дождливое, теплое. Густо росли травы. Крапива около плетней вытянулась в человеческий рост. Жито колосилось на полях. От огородов тянуло сочным укропом. Все предвещало богатый урожай [10. С. 59]. «Золотая роза» К.Г. Паустовского: рецепция России 195 Чаще всего зарницы бывают в июле, когда созревают хлеба. Поэтому и существует народное поверье, что зарницы «зарят хлеб» - освещают его по ночам, - и от этого хлеб наливается быстрее. В Калужской области зарницы называют «хлебозар» [10. С. 105]. Образ летней деревни отличается лирической напряженностью и поэтической взволнованностью. Наряду с этим появляется мотив счастья, сплетаясь с впечатлением автора от летней деревни в средней полосе России: «Должно быть, у каждого человека случается свое счастливое время открытий. Случилось и у меня одно такое лето открытий в лесистой и луговой стороне Средней России - лето, обильное грозами и радугами» [Там же. С. 106]. Наиболее выразительной является осенняя деревенская Россия. «“Прощальная краса” с ее четкостью и свежим дыханием» [Там же. С. 139] всегда завораживает. Прозрачность, ясность осеннего пейзажа завладевает воображением читателя. Примером этой образности могут служить следующие строки. Паустовский поселился поздней осенью в деревне под Рязанью: «Я бродил подолгу и видел много примет осени. По утрам в лужах под стеклянной коркой льда были видны пузыри воздуха. Иногда в таком пузыре лежал, как в полом хрустальном шаре, багровый или лимонный лист осины или березы» [Там же. С. 88]. В статье исследовательницы Чжоу Чуньмэй сказано: «“Лимонный лист осины в полом хрустальном шаре” точно, тонко и поэтично изображает особенности русской осени. Именно эта деталь рождает в нас воспоминания о деревне. Русская осень напоминает зиму около правобережья реки Янцзы - южного Китая. Такой деревенский пейзаж будет близок каждому, кто хоть раз там побывал» [17. С. 88]. Подобно спокойствию моря, в воображении автора, по мнению китайского критика, эссеиста Ван Кайлина, образность осенней деревенской ночи имеет то же действие на человека, дает ему такое же ощущение покоя и счастья [18. С. 292]. «Темная и безветренная сентябрьская ночь окружала меня и так же, как море, защищала от всяких помех. Пожалуй, я могу сказать, что в эти осенние вечера я был действительно счастлив» [10. С. 156]. Деревенские пейзажи объединяются с бытом народа, образуя цельную идиллическую картину. Но в этой картине присутствует печальный колорит, на который точнее всего указывают эпитеты 196 В.Н. Крылов, Ян Янь «редкие и жалкие огни деревень», «среди черных и серых полей Рос-сии^> и т.п. [10. С. 243] Но, по замечанию Лю Xайпина, «мы всегда ощущаем надежду, привнесенную автором в мир, видим свежую и чистую мечту, чувствуем тепло и грусть» [19. С. 26] (курсив наш. -В.К., Я.Я.). Здесь прослеживается основная романтическая тональность Паустовского. Грусть представлена не только как показанное писателем печальное чувство, она порой может быть «радостной и счастливой». Автор пишет: Осенние зори иные - хмурые, медленные. Дню неохота просыпаться: все равно не отогреешь озябшую землю и не вернешь улыбающийся солнечный свет. Все никнет, только человек не сдается. С рассвета уже горят печи в избах, дым мотается над селами и стелется по земле. А потом, глядишь, и ранний дождь забарабанил по запотевшим стеклам [10. С. 106]. С тех пор ненастье перестало угнетать меня. Наоборот, я даже полюбил его за чистоту воздуха, холод, когда горят щеки, оловянную рябь рек, тяжелое движение туч. Наконец, за то, что во время ненастья начинаешь ценить самые простые земные блага - теплую избу, огонь в русской печи, писк самовара, сухую солому на полу, застланную грубым рядном для ночлега, усыпительный шум дождя по крыше и сладкую дремоту [Там же. С. 302]. Разнообразные поэтические детали быта мирного народа наполнены ощущением домашней теплоты: «печи в избах, дым, огонь в русской печи, шум самовара, сухая солома на полу, успокаивающий шум дождя по крыше и сладкая дремота», - писатель перебирает в памяти с теплотой и любовью, отрадой и гордостью. В зимнем деревенском пейзаже преобладает печально-грустная тональность. Тем не менее читатель смог ощутить бодрость, жизнерадостное и светлое настроение. В картинах Паустовского-художника наряду с печальным колоритом всегда есть некие позитивные элементы. Например, в начале раздела «Надпись на валуне» на фоне «зимней пустынной и угрюмой Балтики» присутствуют жизнеутверждающие эмоции, оптимистическое отношение к жизни. На это указал Дун Сяо: «Автор скрывает теплые оттенки, изображая мрачную, пустынную зиму русского севера. Два разных оттенка (внешне - холодный, а внутренне - теплый) контрастируют и смешиваются друг с другом, придавая печальной зиме внутренний «Золотая роза» К.Г. Паустовского: рецепция России 197 “яркий цвет”. Поэтому в той или иной степени серая русская зима заставила нас увидеть некий “скрытый блеск”» [5. С. 161]. Паустовский проникновенно описывает неповторимый русский провинциальный и деревенский пейзаж, обогащая содержание образа родной природы. Мотив счастья, воплощенный в образе России, открывает концепцию гармонии человека с природой в экологической эстетике Паустовского. * * * В «Золотой розе» лес в качестве важнейшей составляющей природы явно смыкается со страной и народом. Советский литературовед Е.А. Алексанян усмотрел сходство в создании образа русского леса Л.М. Леонова и Паустовского - мастеров философского, психологического пейзажа: «Образ леса у Леонова, так же как и Паустовского, -пленительное лицо земли, как бы аккумулирующее для человека живую энергию, здоровье, лирическую силу» [20. С. 58]. У Паустовского, как заметили китайские ученые, «особое место занимает лес», он предстает как вечный источник жизни. [2. С. 46], «русское простодушие совпадает с простотой природы, а лес играет роль очищения человеческой души» [5. С. 114]. В качестве важного лирического объекта в повести лес воплощает в себе все самое могущественное, святое и великолепное. Он воспитывает и формирует щедрую душу русского народа. Ян Сумэй, Янь Цзицин и Ли Жунжун подметили: «Лес является излюбленной темой творчества Паустовского и часто выступает как символ русской нации, духовный очаг русского народа» [7. С. 174; 21. С. 15]. Лю Хайпин [19. С. 50] сравнил лес с грозным богатырем - охранником русской земли, который будет защищать Россию вечно. Для самого писателя родина - это в первую очередь «лес и его тихие зеленоватые сумерки» - забытый райский уголок, о чем он упоминает во многих рассказах. У читателя возникают неизбежные ассоциации с левитановским шедевром «Над вечным покоем». Могучие, элегантные леса Паустовского олицетворяют прелесть, величественность и таинственность русской земли. Лесной пейзаж такого типа отсылает читателя к живописному «шишкинскому лесу». Именно по этой причине Ян Сумэй, Янь Цзицин называют паустовский лес «классическим лесом» [4. С. 183]. В их монографии большое место отводится лесной эстетике Паустовского. 198 В.Н. Крылов, Ян Янь Особо отметим, что писатель неоднократно выражал восхищение осенними лесами: березовые рощи стоят, как толпы девушек-красавиц, в шитых золотым листом полушалках; «осенняя пора -очей очарованье» [12. С. 100]. Поэтическое изображение леса дает читателю высокое эстетическое наслаждение, выявляет роль тонкого наблюдения и прививает восприимчивость к прекрасному. Огромную роль в создании поэтического образа леса в осенних пейзажах играет солнечный свет, можно сказать, что принципы левитановской живописи служили образцом для Паустовского-искусствоведа. Об этом он сказал так: «Величайшая живописная сила заключена в солнечном свете, и вся серость русской природы хороша лишь потому, что является тем же солнечным светом, но приглушенным, прошедшим через слои влажного воздуха и тонкую пелену облаков» [22. С. 182]. Ван Кайлин соотносит некоторые отрывки из повести с творчеством великих импрессионистов, отмечая черты импрессионизма в изображении Паустовским-пейзажистом осеннего леса [18. С. 1]. В разделе «Искусство видеть мир» шедевр К. Моне «Впечатление восходящего солнца» открыл писателю иную природу, дал ему понять, что «есть некая крепкая связь между такими явлениями, как свет, запах, звук и цвет. Краска рождает запах, свет - краску, а звук восстанавливает ряд удивительно точных картин» [10. С. 248]. Импрессионистический метод помогает Паустовскому увидеть краски и свет. В современном российском литературоведении была затронута проблема литературно-импрессионистской манеры в новеллистике / малой прозе Константина Паустовского («Желтый свет», «Прощание с летом», «Снег» и т.д.) [23-25]. В этой связи П. Довжук верно замечает: «Романтический импрессионизм позволил Паустовскому почти не касаться методов так называемого соцреализма» [23. С. 12]. В «Золотой розе» писатель снова вернулся к теме смены времен года с импрессионистских позиций. Последователь прозаической традиции писателя Сюй Лу уделял серьезное внимание его индивидуальному литературному импрессионизму. Этому вопросу посвящено эссе «Нет, я жду восхода солнца» из сборника сочинений «Слезы на холсте» (часть «Искусство» из серии «Золотая роза у Сюй Лу»: в 6 т., 2012) [26]. Он пишет: «С помощью тончайших изменений света и цвета мы замечаем сонную природу с ее запахами, свежий воздух и дождь, поэзию мира, его великую «Золотая роза» К.Г. Паустовского: рецепция России 199 красоту, надежду и жизненную силу» [27. С. 151]. Живая природа овладевает творческим воображением читателя, открывая ему новый духовный горизонт. Цветовая палитра Паустовского - художника-импрессиониста -создает не только яркие зримые картины лесного пейзажа, но и передает подлинное чувство родины. Он имеет редкий талант видеть мир таким, как видит его живописец. Впечатление о красоте золотых осенних лесов наполнено поэтичностью, они поражают чистотой, насыщенностью, яркостью цвета, захватывая читателя. Это одухотворенный мир, исполненный жизни и гармонии, порождающий желание жить в гармонии с природой. Важное место в художественном пространстве паустовской страны занимает образ моря, «типично русского». Память автора живо хранила особый образ-символ моря - неизменный душевный спутник писателя. Между ними существует тесная духовная связь. С уникальной точностью автор позволяет читателям почувствовать не только обширность моря, но и его эмоции («Как будто пустяки»). Необъятность моря навевает ощущение покоя. Цвет моря - холодный, грустный, но дорогой сердцу прозаика. Описание моря соответствует его внутреннему состоянию, передает при этом восприятие моря и единение с ним. По мнению Пэн Фусяна, самобытный образ моря помогает читателям испытывать истинную гармонию и спокойствие в романтическом стиле прозаика, учит их поэтически воспринимать окружающий мир [28. С. 12]. Функция моря нередко связана с преодолением одиночества. В отрывке «Надпись на валуне» впервые возникает образ маяка, который переплетается с образами моря, с онтологическим мотивом преодоления одиночества. Ян Сумэй и Янь Цзицин объяснили: «Романтические интенции лирического героя воплощает указанный мотив, который подчас скрывается во многих стихах, лирико-психологических рассказах, повестях и романах раннего и зрелого Паустовского» [4. С. 174]. Символический образ маяка часто становится ключевым, доминирующим элементом. Кроме того, в отрывках из «Золотой розы» возникает неожиданная связь между образами маяка и русского человека: «Недавно на одном из вертящихся маяков умер старый сторож, не успев приготовить машину к вечеру. Тогда его жена заставила двух маленьких детей вертеть машину руками всю ночь. За это ей 200 В.Н. Крылов, Ян Янь дали орден Почетного легиона. Я думаю, - замечает Блок, - русские сделали бы то же» [10. С. 277]. Образ маяка здесь весьма символичен, поскольку этот мысленный образ в восприятии Паустовского приобретает некую сакральную связь с русским народом, национальным характером. Маяк в известной степени может ассоциироваться с духом гордого, непокорного невзгодам русского народа. Точно так же образ «освещенного лампой окна» в произведении служит путевым маяком, освещающим край России: «Низкая тьма висела над морем. В ней тускло проступали бортовые огни парохода, и я, по рассказам моряков, знал, что с палубы парохода иногда можно увидеть в бинокль освещенное лампой с зеленым абажуром окно чеховского кабинета. Странно было думать, что огонь этой лампы был зажжен на самом краю страны, что здесь обрывалась над морем Россия, а там, дальше, уже лежат в ночи древние малоазиатские страны» [Там же. С. 216]. В повести не раз описывается свет в кабинете писателей, выступающий в роли маяка («Лампа гасла только на рассвете. Ее свет был постоянен, как огонь маяка» [12. С. 123].) Эти два символических образа выступают в роли духовного вожатого, оказывая своеобразное воздействие на читательское воображение. Как пояснил Цю Цзин-хуа, «у читателей осталось впечатление, что образность огня, по сути дела, является своего рода самоописанием писателя» [29. С. 89]. «Паустовский маяк», по его свидетельству, как уникальная символика пользуется неизменной популярностью среди китайских поэтов, прозаиков. Разделяя мнение Цю Цзинхуа, переводчик прозы Паустовского Шэн Хайгэн заметил: «Яркий свет в окне дома писателя -эта чистая, торжественная образность, дающая читателю возвышенные силы» [30. С. 43]. Надо сказать, что паустовские образы-символы маяка и «освещенного лампой окна» проявляются неоднократно в произведениях китайских авторов. Например, названные образы были позаимствованы известным прозаиком Чжан У в главе «Доброе утро, господин Лу Синь» из сборника эссе «Восточная золотая роза» (2007) [31. С. 42]. Об этом позднее упомянул и сам Чжан У в своем эссе [32. С. 23]. По этому поводу критик Ши Хуапэн заметил: «Новое творение Чжан У “Восточная золотая роза”, составленное из 45 эссе, посвящено преимущественно важным фигурам в области литературы «Золотая роза» К.Г. Паустовского: рецепция России 201 и искусства, очевидно, это своего рода память о “Золотой розе” К. Паустовского, это также своеобразное воспоминание о советской эпохе» [33. С. 92-93]. Реминисценция указанных образов содержится и в прозе Сюй Лу. В его эссе «История о маяках» из сборника сочинений «Двенадцать роз» (часть «Духовное совершенствование» из серии «Золотая роза у Сюй Лу»: в 6 т., 2012) достоверно воссоздан «паустовский маяк», названный автором «вечным маяком мечты, надежды, жизни и любви» в духовном мире человека [34. С. 137-138]. При этом, в частности, показано, что духовная чистота, искренность и простодушие русского народа согласуются с поэзией природы. Здесь налицо творческие параллели китайских писателей и Паустовского, прослеживается взаимовлияние литератур двух стран. Судя по всему, образы-символы леса, моря и маяка имеют не только высокую степень поэтизации, но и богатые литературные и культурные коннотации. Природный / культурный образ России проступает в произведениях китайских прозаиков, пересекаясь на разных уровнях с поэтикой писателя, что подтверждает последовательную реализацию главной мысли Паустовского - «гармония человека и природы». Описание родного языка является важной частью структуры концептуального образа Родины в «Золотой розе». Образ «алмазного языка» выступает результатом глубокого погружения автора в мир природы, деревенскую жизнь и народную культуру. В главе «Алмазный язык» Паустовский говорил, что «русский язык открывается до конца в своих поистине волшебных свойствах и богатстве лишь тому, кто кровно любит и знает “до косточки” свой народ и чувствует сокровенную прелесть нашей земли» [10. С. 98]. Писатель глубоко любил свою родную землю и народ, сравнивая родной язык с «алмазным», воистину почувствовав «великий, могучий, правдивый и свободный русский язык», который воспел И.С. Тургенев в известном стихотворении в прозе. Нам представляется, что алмазный язык понимается автором-творцом как идеал любви и красоты. Для начала стоит отметить, что рассуждение академика Д.С. Лихачева об особенностях географии русской души помогает китайским 202 В.Н. Крылов, Ян Янь литературоведам осмыслить воздействие бескрайнего пространства на русскую ментальность и национальный язык. «Широкое пространство всегда владело сердцем русским. - отмечал Д.С. Лихачев. -Тем, что воля вольная, это свобода, соединенная с простором, с ничем не огражденным пространством» (цит. по: [35. С. 60]). По признанию представителей китайских академических кругов, «именно обширное российское географическое пространство и соответствующая ему естественная божественность создали величие национального духа» [18. С. 289]. В экологической эстетике Паустовского природа представляет собой основной фактор, влияющий на формирование характера русского. Под влиянием повести писателя Ян Сумэй и Янь Цзицин согласились с тем, что очарование языка обусловлено необычной природой и уникальным менталитетом русского народа [4. С. 178]. С учетом этих взаимосвязей Дун Сяо интерпретировал философско-эстетическую концепцию Паустовского «земля (природа) -народ - язык», воплощенную в «Золотой розе», отмечая, что «в глубочайшем восприятии русского языка писатель следовал полной триаде “русской земли - русского народа - русского языка”» [5. С. 96]. Что касается содержания указанной концепции, то следует сказать, что за год до публикации «Золотой розы» концептуальная система мира Паустовского уже начала складываться в его новом сборнике сочинений «Бег времени. Новые рассказы» (1954) [36]. Об этом свидетельствует первый авторский эпиграф к книге: «Ничего нет в мире милее для меня, чем мой народ, его судьба, чем волшебный русский язык и трогающая сердце то силой, то грустью, то покоем, то радостью наша природа» (курсив наш. - В.К., Я.Я.). В отрывке из «Алмазного языка» автор-рассказчик узнал от старого лесника происхождение слова «родник»: «Родник родит реку, а река льется-течет через всю нашу матушку-землю, через всю родину, кормит народ» [10. С. 100]. Простые незатейливые слова открыли автору глубочайшие корни родного языка и его поэтическую сторону. «Родник», «родина», «народ» - три родственных слова составляют интересную ассоциацию. Через образность устного народного языка раскрылся сокровенный смысл этих трех понятий. Это лучшая интерпретация принципа триединства «природа - народ -язык». Эти три компонента находятся в прямой зависимости, формируя образ единой российской страны. Исходя из этого, можно «Золотая роза» К.Г. Паустовского: рецепция России 203 сказать, что не сюжет выполняет объединяющую функцию, а любовь к родной земле, людям и народному языку. По мысли автора, полное овладение богатым, метким русским языком неразделимо связано с постоянным живым общением с простыми русскими людьми, с природой; таким образом, каждое пережитое слово становится ближе и понятнее как писателю, так и его читателю. Паустовский - виртуоз словесной палитры - отобразил простую природу, все ее цвета, звуки и богатый колорит. В подразделе «Язык и природа» нагляднее всего выявляется подход писателя к языку и его функции в словесности. Лю Xайпин считал: «Писатель накапливал слова посредством поэтических ощущений в языке, затем он освобождал эту поэзию при использовании языка. Писательский труд радует и очищает читательскую душу» [19. С. 9-10]. Очевидно, в языке скрыта огромная эмоциональная энергия. Надо только уметь эту энергию развязать и направить ее по нужному руслу -тогда язык откроет все, что в нем таится. Конкретное и детальное знание мира дает богатство представлений и впечатлений, которые отливаются в точные и зримые слова. А эти слова, в свою очередь, вызовут у читателя нужные представления и впечатления. При чтении «Алмазного языка» у читателя обостряются духовное зрение и слух во всех направлениях. Автор стремится дать каждому слову яркий и свежий цвет, придавая ему ощущение силы и музыкального звука. Стилю языка повести свойственны простота, точность и соединение поэтичной и музыкальной красоты. Природа родной страны была для писателя одним из источников глубинного познания народного языка. Глава «Алмазный язык» принадлежит к лучшим в русской литературе страницам, написанным во славу русского языка, его силы, меткости, звучности, красоты. С помощью алмазного языка природа представляется нам живым и дышащим миром. Мы тотчас же начинаем ощущать дыхание живой природы России. Порой автор смотрит на природу с точки зрения сказочного поэта. Сказочность, по сути дела, формирует уникальный поэтический колорит в образе «алмазного языка». Не зря писатель писал в очерке «Сказка будет жить всегда» о том, что «пока живет человек, будет жить и сказка. Потому что сказка - наилучшее выражение надежд народа на счастье и справедливость. Сказка - воплощенная в поэти- 204 В.Н. Крылов, Ян Янь ческой форме мечта человека о прекрасном. Чаяния счастья и справедливости и мечты о прекрасном не могут умереть» [37. С. 396]. Паустовский - подлинный поэт прозы - использует некоторые сказочные элементы одухотворения природы. Достаточно вспомнить скупые строки из «Языка и природы»: «О слепом дожде, идущем при солнце, в народе говорят: «Царевна плачет». Сверкающие на солнце капли этого дождя похожи на крупные слезы. А кому же и плакать такими сияющими слезами горя или радости, как не сказочной красавице царевне!» [10. С. 104] В подразделе «Груды цветов и трав» дети выступают в роли моста, соединяющего человека с природой. Они показали читателям удивительный урок ботаники, расширили читательские представления в сфере природы, конкретизировали образ «алмазного языка» как живого народного языка. Данный образ выписан настолько живо, что читатели могут ощутить свежий травяной запах и цветочный аромат. Зримость и осязаемость являются ярким признаком поэтических образов. Помимо детей, в эпизодах «Золотой розы» часто встречаются земледелец, рыбак, паромщик, кучер, пастух, лесник, ремесленник, сельский учитель и живописец - разнообразные бывалые люди, «у которых что ни слово, то золото» [Там же. С. 98]. Они, по су

Скачать электронную версию публикации