The Principles of Duality and Ambivalence in House of Twins by Anatoly Korolyov.pdf Опубликованный в 2016 г. роман А.В. Королёва обратил на себя пристальное внимание исследователей. Рассматривались проблематика [1], жанровое своеобразие произведения [2], интертекстуальные включения [1, 3], закономерности в построении сюжета [3] и др. Редкий случай: автор романа сам дал комментарий к одной из статей [4], где признался, что стремился «создать текст с как можно большим уровнем и числом возможных прочтений» [Там же. С. 184]. Особая роль в творчестве А.В. Королёва отводится феномену игры. Думается, с этой точки зрения «Дом близнецов» изучен недостаточно. Нашей целью стало определение способов и задач манипулирования числом «два» на разных уровнях художественного целого. Начнем с фонетического уровня. Неслучайным представляется удвоение букв в онимах. «В имени хозяина клиники заложено противопоставление: с одной стороны, борьба, которая длится, с другой -победа как конец борьбы. Удвоенное “р” во второй части указывает на двоение, которое не позволяет этой борьбе закончиться» [3. С. 114], -пишет А.Г. Янкус. «Любопытно сказано^ о том, что в имени фон Боррис заключены фаза борьбы и конец борьбы, и, хотя я об этом прямо не думал, но вижу, что это состояние мной как-то чувствова-лось_», - отзывается автор [4. С. 183]. Добавим: в шевронах княже- Лринципы двойничества и двойственности в «Доме близнецов» 217 ских инициалов «VfB» можно усмотреть знак удвоения ∕ отражения: ‘вэ’ латинская (V) и русская (В). Идею бифуркации потенциально несут в себе имена еще двух (точнее, четырех) людей. Искомый персонаж, человек, скрывающий под просторными одеждами своего сиамского брата Авеля, назван Аиром Фаринелли (Фарро); и полная, и сокращенная версии онима содержат удвоенные согласные. На стене номера, который достается отыскивающему близнецов детективу Драго, висит гравюра-подсказка: изображение графа Лаццаро Коллоредо [5. С. 39] - дице-фала. А.В. Королёв подчёркивает концептуальное значение созвучий. Надышавшийся парами мандрагоры Валентин приходит к выводу, что в резонансе таится панацея от страшных болезней [5. С. 111]. Князь буквально помешан на соответствиях: «^Катрен и Катрекс -слова-близнец^і. три “Ка” - Катрен, Катрекс и Каббала - тоже сыграли свою роль в моем решении: ого, у этого человека есть шанс на чудо» [Там же. С. 110]; «“Смерть” окружена близкими по смыслу словами. Вот этот ряд: смерть - мера - смерд - смрад - сметь -смеркаться^ Смерть - это значит сметь смерить взглядом что-либо. Смерть - это смотр меры, ее суть - примеривать человека к смерти. Смерть - это мерка, смерть смеет смерить смертного взглядом» [Там же. С. 215]. О.А. Колмакова и М.Н. Жорникова указывают, что мотив близнецов обыгрывается в романе «на уровне каламбура (ВАЛеНтИн ДрАГО двойник ДоНа КЛАВИГО)» [1. С. 141]. «^Драго - часть слова манДРАГОра^» [4. С. 185], - замечает писатель. По нашему мнению, созвучность имен князя Борриса и его гостя хасида Баруха тоже неслучайна. В «Доме близнецов» повторяются числа. Шарик рулетки при появлении Валентина в домашнем казино останавливается в гнезде «11» [5. С. 53]. Кожев признается, что ему 111 лет [Там же. С. 219]. В гостевом доме заповедной полосы Дрого отводят тот же номер, что в «Старине Шоколаде»: «^ключ от номера 31. “Точно такой же мне достался в мотеле”, - отметил наш детектив» [Там же. С. 35]. 27 доберманов остаются в застывшем 1927 г. (выбраться откуда Валентину посчастливилось 27 мая). Бесспорное лидерство в романе принадлежит числу «два». Оно часто встречается в описании поместья Хегевельд. Особняк, копи- 218 Е.Е. Завьялова рующий лежащего «^египетского сфинкса с лапами зимнего сада^ [5. С. 5]; «две протянутых лапы из сплошного стекла, по-видимому, оранжереи^» [Там же. С. 21]; «стеклянн^іе лапы в полтора этажа» [22]. Акведук «из череды воздушных стальных арок в два яруса» [5. С. 23]. Двухэтажный кабинет князя [Там же. С. 182, 229]. Высокая дверь «из двух половин» [Там же. С. 276] в доме Фаринелли. Гимном одержимости Борриса идеей парности / симметрии звучит описание холла для вечерних пиршеств: «Огромный длинный обеденный стол стоял посередине двухэтажной галереи, внутри левой стеклянной лапы хозяйского особняка между двумя рядами декоративных веерных пальм, посаженных в строгие кадки. Ни одна не была выше или ниже соседки. Интервалы были строго рассчитаны. Даже тени были похожи. Все выдавало патологическую страсть хозяина к геометрии. Горящие люстры на потолке были также маниакально похожи» [Там же. С. 71]. В Хегевельде многие объекты представлены в количестве двух: «Х-образный бассейн в оправе из мрамора» [Там же. С. 34], «два вертолета класса Геликоптер Евро» [Там же. С. 234], «_зал домашнего казино с^ парой игральных столов» [Там же. С. 52], «две жестяных коробки» [Там же. С. 41] на ванной полке (с мылом и зубным порошком). Возможно, так видит окружающее пространство Валентин: увлеченный задачей отыскать близнецов, он замечает форд Модл Эй в «два окна» [Там же. С. 24], «двухместный электрокар» [Там же. С. 23] и пр. Еще до приезда в поместье гостевой дом обозначен «на плане сыщика цифрой “2”» [Там же. С. 33]. Число «два» часто повторяется в словах гостей и пленников Заповедного берега. Например, в рассказе Герды о попытке побега: «^за мной кинулась только пара байков на хондах» [Там же. С. 93]; «два стюарда из бара зырк-зырк на меня» [Там же]; «[на корабле] было две тысячи пассажиров» [Там же] (здесь и далее курсив мой. - Е.З.). В образных сравнениях гостя князя Гелия Франка: «Как два космоса стали роиться? Как немецкий рой принял очертания свастики, а русский рой - контур звезд^і?» [Там же. С. 150]; «_под Москвой на даче умирает демонический Ленин. При вскрытии обнаружено, что мозг вождя скукожился до размеров двух иссохших картофелин» [Там же. С.151]. Катанием двух агатовых шаров по скатерти развлекается «безучастный и вялый певец» [Там же. С. 170, 171] Клавиго (в этом эпизо- Принципы двойничества и двойственности в «Доме близнецов» 219 де таится очередная подсказка проницательному читателю). Два шнура крепят шлем мандрагоры [5. С. 179]. Два пируэта совершает путешествующий по карнизу гостевого дома Валентин [Там же. С. 180]. Из двух кофров-термосов слуги достают еду князю [Там же. С. 283]. Носки мертвого «близняшки» [Там же. С. 15] Клавиго, которые с отвращением надевает Драго, становятся в общем контексте значимым символом. Сходной коннотацией наделяются «эротические» описания: «эта устаревшая амуниция бабушек Пруссии намеренно не скрывала лобки, обритые наголо, где дерзко темнели стиснутые в полосу жабры любви» [Там же. С. 236]. Большинство чисел в «Доме близнецов» содержит цифру «2». Приведем несколько примеров. 22 страницы в волшебной книге «Сад исполнения желаний» [Там же. С. 176]. Капкан № 22, в который попадает убегающий из Хегевельда Валентин [Там же. С. 283]. Ежедневные «20 минут быстрого кроля в бассейне» [Там же. С. 270] в исполнении Драго. «Два часа гонки до аэропорта Калининграда» [Там же. С. 264] в его мечтах. Второй этаж гостиницы, на котором сыщик испытывает непреодолимое желание покончить с жизнью [Там же. С. 171]. 20-й номер, в котором живет некто Кожев [Там же. С. 219]. Два миллиона долларов, заплаченных князем за картину А. Бёкли [Там же. С. 225]. И жест «о'кей», описываемый как «кружок из двух пальцев» [Там же. С. 267]. Числа с цифрой «2» часто фигурируют в рассуждениях и философских построениях: «в возрасте двухсот лет разом объявятся миру [бессмертные] как властелины землян» [Там же. С. 220], «флюиды этого происшествия на расстоянии в пару тысяч километров» [Там же. С. 225], «в два раза превышает размер нашей солнечной системы» [Там же], «на блюдечке два молчания: капля извечно немого меда и утихшая капля шмелиного гула» (Кожев) [Там же. С. 190]; «тело вождя - двойной саркофаг» (Гелий Франк) [Там же. С. 153]; «двадцать лет назад» [Там же. С. 238], «в его книжице толщиной в два пальца» [Там же], «еще каких-то двадцать лет назад» [Там же. С. 237], «еще каких-то двести лет назад» (брат Один) [Там же. С. 238]; «двести миллионов лет» [Там же. С. 249], «двойка^, когда складывается в фигуры. Они-то и есть основание мира» [Там же. С. 250], «Вселенная - эта пара из двух прильнувших к другу бездонных кругов в виде восьмерки» (брат Два) [Там же. С. 252]; «жизнь состоит из 220 Е.Е. Завьялова двух половин: беготни и сновидений» (Герда) [5. С. 207]; «два корня истины» (Валентин, читающий Книгу) [Там же. С. 194] и т.п. В «несущественных» замечаниях по ходу действия тоже главенствует цифра «2». Сами по себе детали вполне оправданы обрисованными ситуациями, но вкупе свидетельствуют о намеренности воспроизведения. Валентин Драго и дон Клавиго знакомятся «на ужине в баре мотеля, где можно было перекусить парочкой пережаренных стейков» [Там же. С. 14]. Бармен велит подать «близняшкам второе пиво бесплатно» [Там же. С. 15], за фото обещает «два дня пиво» [Там же] за его счет. Надев объемные брюки ватиканского профессора, Валентин передвигает «укол пряжки на два деления» [Там же. С. 18], а потом переносит тело умершего «через два порога в свою комнату» [Там же]. Около 20 минут составляет время «езды от шлагбаума до клиники и дальше к особняку» [Там же. С. 21] Хегвельда. В два часа ночи Дрого приезжает в это поместье [Там же]. В 22.00 Валентина будит коридорный слуга, чтобы проводить на первый ужин [Там же. С. 60]. Дизайн Заповедного берега выполнен в духе «странного культа двадцатых годов двадцатого века» [Там же. С. 113]. Употребление устойчивых оборотов сообразуется с обозначенной концепцией: «еще два слова о гостевом доме» [Там же. С. 34], «князь покончит с вашим рассудком в два счета» [Там же. С. 29], «он бы сделал это в два счета» [Там же. С. 184], «пифия в два счета раскусила приступ моей меланхолии. Хватило пары дней, чтобы прочесть прошлое досконально» [Там же. С. 222]; «мы озолотились парой блистательных мнений» [Там же. С. 208], «всего пара минут» [Там же. С. 222], «пару страниц его книги» [Там же. С. 249] и т.п. Очевидно наличие двойников в системе персонажей романа. А.Г. Янкус указывает на то, что «двойничество и близнечество представляют разные типы парных отношений» [3. С. 116] в романе. Он делит группы героев на те, что абсолютно тождественны (Брат-1 и Брат-2), что похожи, но противопоставлены (Магда и Герда), природно неравновелики (Фарро и его сиамский близнец), дополняют друг друга (Пифия и Кукла Катя). «Миром правят подобия, и отражение никогда не промахнет мимо зеркала», - заявляет Печорин, герой королёвского коллажа «Дама пик» [6. С. 248]. Считаем необходимым дополнить и иначе обозначить ряды сравнений / соотнесений в «Доме близнецов». Принципы двойничества и двойственности в «Доме близнецов» 221 I. В романе много парных эпизодических персонажей: два полицейских на КПП [5. С. 43], «две внимательные рожи секьюрити» [Там же. С. 20], «два качка из охраны» [Там же. С. 266], два охотника-всадника [Там же. С. 54], два гарсона [Там же. С. 62], прислуживающих на первом ужине у князя, два официанта [Там же. С. 104] на втором, «два хмурых стюарда» [Там же. С. 273] на теплоходе нудистов, резвящаяся парочка доберман-пинчеров на прогулочной площадке [Там же. С. 55], два паучка-убийцы в коробочке Борриса [Там же. С. 200-218]. II. Персонажами (объектами), внешне схожими, будут: - близнецы Герда и Магдалина; брат Один и брат Два; - Валентин Драго и Дон Клавиго, Боррис и его «секретарь» Магдалина (и у тех и у других разница в возрасте приблизительно в двадцать лет); герои, напоминающие кого-то другого: - пифия - Марлен Дитрих [Там же. С. 262]; князь - Макса фон Зюдова [Там же. С. 284]; - Валентин, голосом, по словам Оскара Янкеля, его сына, младшего близнеца [Там же. С. 8]; а также: - корень мандрагоры, почудившийся детективу хамелеоном [Там же. С. 18]. III. Ситуация двойничества возникает в результате присвоения имени, таких вариантов в романе много: - Валентин Драго представляется Доном Клавиго; - Валентином якобы зовут еще и секретаря князя («Я, я - Валентин Дураков, дон Клавиго. Я забыл представиться» [Там же. С. 36]); - Валюном, если верить, именует себя Магда во время эротических игр с сестрой [Там же. С. 77]; - кличка Клавиго, по рассказу Борриса, дана ньюфаундленду князя в честь архивариуса [Там же. С. 70]; - одинаковое имя у детектива и его повесившейся тетки [Там же. С. 56]; - охранник на берегу кричит Валентину «голосом Полифема» [Там же. С. 233]; картину с изображением циклопа Драго рассматривает незадолго до этого в кабинете хозяина Хегвельда. 222 Е.Е. Завьялова IV. Находящемуся под воздействием паров мандрагоры Валентину является призрак бывшего владельца угодий Геринга; сначала в бильярдной [5. С. 181], затем у телескопа [Там же. С. 275]. Ночная бабочка сатурния, едва не приведшая к падению Драго с акведука, -духом постника Винченцо. Это ментальные двойники. V. Благонравным вариантом воплощения симбиоза пары Аира и Авеля Фаринелли становятся - «безмолвная пифия с говорящим ртом - внучкой Куклой» [Там же. С. 187]; - их аналог в животном мире - пчелиный «гермафродит фараон» [Там же. С. 157], окруженный горсткой трутней, о котором рассказывает Гелий Франк («точная копия цивилизации» [Там же]); - в мире растительном - пресловутый корень мандрагоры «в виде двуполого существа с грудью и фаллосом» [Там же. С. 18], Висельник с Русалкой [Там же. С. 27]; - в космическом пространстве - двойная звезда Спика, состоящая из главного светила и вращающегося вокруг него «более слабого спутника» [Там же. С. 121] («звезду из двух близнецов» [Там же] показывает лже-Клавиго Боррис; очередной намек князя вновь остаётся непонятым). VI. Немаловажную роль играет в произведении указание на сходство поступков (предопределения): - «близнецами обмана» [Там же. С. 137] главный герой именует себя и монаха Ирокеза; - Гелий Франк полагает, что «мумия Ильича оживает в копии Сталина, Главная цель такого всплытия из смерти - восстановление языческого жертвенника для приема кровопролития» [Там же. С. 153]; - имунными близнецами на одном из симпосиев Боррис называет катрана и ворона, поскольку печень птицы и акулы работает сходным образом [Там же. С. 104-105]; - по словам Виктора, одинаковая участь ждала 27 «дураков и грешников» [Там же. С. 287], вынужденных обратиться доберманами; - клуб бывших самоубийц - тоже знак причастности общей доле; - как и склонность родственников Драго к суициду. VII. Еще более сложный уровень философского сходства сущностей: Принципы двойничества и двойственности в «Доме близнецов» 223 - родовая клетка и ее «роковой близнец» [5. С. 101], клетка раковая; псевдо-зародыш как «обманный двойник человека» [Там же]; - смерть и роды: они «окутаны родовой пеленой. Их сопровождает разрыв оболочки» [Там же. С. 195]; - следствие и причина (об этом далее) [Там же. С. 80]. Добавим к этому повторяющийся в «Доме близнецов» мотив отражения. Блеску посвящен первый философский ужин, на который приглашен лже-Клавиго. Дважды1 появляется важная художественная деталь - бинокль. Сначала это предмет оснащения детектива -Carl Zeiss [Там же. С. 9]. Валентин с водонапорной башни рассматривает Хегевельд, направляя «луч взора к особняку с парой горящих окон» [9]: два окуляра - два увиденных в них окна / ока, «как очи у филина» [5. С. 9]. Потом Драго подкладывают «массивный морской бинокль» [Там же. С. 54], и он рассматривает поместье с крыши гостевого дома. О произошедшем дальше пишет А.Г. Янкус: «Заканчивается эпизод следующим образом: “Тут кто-то пустил прямо в окуляры бинокля солнечный зайчик. Вспышка света была так сильна, что озарила пещеру черепа” [Там же. С. 55]. С одной стороны, это можно соотнести с положением Хайдеггера о человеке как “просвете в бытии”, с другой - образ пещеры, стены которой озаряются светом, отсылает к платоновской концепции» [3. С. 116]. Сам автор подтверждает: «Очень верно сказано, про солнечный зайчик, пущенный девочкой шалунишкой в лицо сыщика, который^ озарил его подобно свету в известном платоновском сравнении сознания с пленником внутри пещеры, наблюдающим только отражения и смутные тени от истин_» [4. С. 185]. «Сверкающие блюдечки очков» [5. С. 237] - одних на двоих -упоминаются при описании братьев-физиков. Любимое одеяние Борриса - «куртка-конфетти с глазками вшитых зеркал» [Там же. С. 187]. Имение князя уподобляется «системе зеркал, отражающих безумие мандрагоры» [Там же. С. 143-144]. Вплоть до прелюдии Дебюсси, передающей «романтический импресьон, туманную аква- 1 С героями романа многое происходит дважды: попытки суицида Драго, его намерения завязать серьезные отношения с «замечательными женщинами» [Там же. С. 56], путешествие Валентина по акведуку, приезд на Заповедный берег нудистки Горошка, возвращение туда детектива и т.д. 224 Е.Е. Завьялова рель небосклона, отраженную в зеркальной амальгаме горного озера» [5. С. 135]. Еще один значимый мотив в произведении А.В. Королёва - копирование. Он проявляется в принципах существования Заповедного берега. «^Мой полумистический Хегевельд помещен в реальный пейзаж бывшего немецкого курорта для летчиков люфтваффе Рау-шен, ныне Светлогорск, что в паре часов езды от Кенигсберга / Калининграда^» [4. С. 184], - пишет А.В. Королёв. Боррис скрупулезно воссоздает реалии 1927 г., вплоть до мелочей. Архитектура и интерьеры поместья повторяют те, что существовали в действительности: климатрон - оранжерею Людвига Витгенштейна [5. С. 114], одно из помещений на втором этаже - мемориальную комнату Уильяма Морриса [Там же. С. 146], гостевой дом - парижский «Hotel», где в 1900 г. скончался Оскар Уайльд [Там же. С. 33], клиника - берлинский «Кайзерхофф» [Там же. С. 279] (примечательно, что в оригинале названия нет удвоения на конце слова: Hotel Kaiserhof). «^Узнаю эманации Штука, Россетти, Сомова, Климта в сотнях деталей» [Там же. С. 144], - восхищенно восклицает гость князя Гелий Франк. Каждый из вечеров-симпосиев Борриса посвящен отчетливо обозначенной теме, в зависимости от которой выбирается одежда для посетителей, костюмы из того времени. И все философские диспуты так или иначе затрагивают проблему двойничества. Всякий ужин -«точный близнец ужина, данного президентом Франции» [Там же. С. 149] (Жискаром д‘Эстеном, Франсуа Миттераном, Жаком Шираком) в честь знаменитых визитеров. Портретист Гай Розов пишет вариацию «Тайной вечери» Леонардо с лицами гостей князя [Там же. С. 186] - еще один дубликат, заменяющий подлинник. Хозяин Хегвельда не скрывает, что весь этот антураж направлен на эскапизм: время остановлено, чтобы прочувствовать «блаженную паузу» [Там же. С. 24] между историческими катаклизмами. Его поместье - «близнец рая, в центре которого Древо познания добра и зла» [Там же. С. 140], мандрагора. А.В. Королёв разъясняет: «Мой герой, фон Боррис, - отчасти злой гений в духе немых фильмов ужаса 1920-х гг., отчасти сверхчеловек и до известной степени ницшеанец - пытается построить первую опытную модель идеального мира» [4. С. 188]. Увы, за пределами Заповедного берега шлем мандрагоры Принципы двойничества и двойственности в «Доме близнецов» 225 оказывается «обыкновенным бабьим чулком» [5. С. 281], огромный смоляной ньюфаундленд - старым псом-инвалидом [Там же. С. 284], красавица Катя - девочкой с синдромом дауна [Там же]. Князь одержим замыслом стать «близнецом Бога» [Там же. С. 70, 140]. Он полагает, что каждый в той или иной степени является отражением Творца, «тень отвечает упавшему свету» [Там же. С. 80]. «^Следствие порождает причину, потому что в точке творения нет промежутков» [Там же], - эта идея, высказанная Барухом, очень важна для Борриса и для самого автора, она часто появляется на страницах произведений А.В. Королёва. Писатель комментирует: «фон Боррис понимает, что его опытный образец образца 1929 года под пристальным колпаком Взора свыше» [4. С. 156]. Заметим: с этой мыслью связан мотив всевидящего ока, к которому неоднократно обращается автор: «только луна одним глазом видела его преступление» [5. С. 18]; «тайное Око почему-то никак не наведет резкость своих окуляров» [Там же. С. 141]; «вечер возлежал, как зверь с фосфорическими глазами» [Там же. С. 156]. По мнению А.В. Королёва, «диада положена в основание всей христианской теологии» [7. С. 106]. «Слияние Ничто и Бытия в Едином и есть бытие Бога. На стадии диады мир раскрыт и способен к творению и развитию», - рассуждает он в эссе / заключении к «Влюбленному бесу» [Там же]. «Верный ответ всегда состоит из двух ответов» [5. С. 195], - эти слова, прочитанные Валентином в книге садовника Мандрагоры, способны дезориентировать любого рационально настроенного интерпретатора. Но в них - вызов любой ортодоксии. Скрытая сила движения. Вера в продолжение. И два финала романа тому наглядное подтверждение.

Скачать электронную версию публикации