Theatre journalism of Ilya Surguchev in the Stavropol press of the early 20th century.pdf Провинциальная пресса дооктябрьского времени на современ-ном этапе развития историко-журналистского знания в России вы -зывает большой интерес у российских ученых. Становление периодической печати в разных регионах страны анализировалось в монографических исследованиях последнего десятилетия Е.В. Ахмадулина и А.И. Станько [1], А.А. Вахрушева [2], Н.В. Жи-ляковой [3], А.И. Кондратенко [4], К.Е. Нетужилова [5], В.В. Шевцова [6], А.П. Шинкаревой [7] и др. Среди историков журналистики, продуктивно занимавшихся исследованиями провинциальной прессы анализируемого периода, назовем также имена Ю.А. Клец [8], Н.Д Курускановой [9], Ю.В. Лучинского [10], Т.В. Прудкогляд [11], О.Д Якимова [12] и др. Отдельно отметим интерес исследователей к дореволюционной провинциальной театральной критике [13]. Важным направлением в историко-журналистской науке сегодня является изучение журналистской деятельности писателей. Показательно, например, что один из номеров журнала «Вестник Московского университета» (С. 10, Журналистика) за 2012 г. включал большой раздел «Литературный процесс и журналистика», который содержал в том числе статьи по дореволюционной прессе [14, 15]. В рамках этого направления выполнена и данная работа, нацеленная на выявление специфики театральной журналистики Ильи Дмитриевича Сургучева (1881-1956) - известного русского драматурга, писателя, публициста - на этапе ее становления. Его журналистская деятельность началась в частной общественно-политической газете «Северный Кавказ» в апреле 1905 г. в период его вынужденных каникул в связи с закрытием Санкт-Петербургского университета, где он обучался восточным языкам. По мнению А.И. Станько, она была в дореволюционное время «наиболее заметным явлением в частной периодике не только Ставрополья, но и всего региона» [16. С. 132]. После закрытия издания (июль 1906 г.) Сургучев сотрудничал с другими ставропольскими частными общественно-политическими газетами: «Северокавказский край», «Земля и труд», «Право», «Новый Северный Кавказ», «Народная жизнь», «Северокавказская жизнь», «Наш край», «Жизнь Северного Кавказа» и др. Его работа в местных изданиях продолжалась вплоть до 1912 г. К этому времени он уже стал известным общественным деятелем, писателем, начал писать пьесы, подолгу бывал в столицах и за рубежом, общался с широким кругом русских литераторов. Литературная сфера деятельности увлекала его все более, и потому он на время оставил занятия журналистикой. Период сотрудничества со ставропольской прессой начался с того, что Сургучев заявил о себе как публицист-сатирик [см. подробнее: 17], что было закономерно в условиях первой русской революции, когда страна и регион обсуждали необходимость и варианты реформирования государственного управления. В то же время значительная часть его материалов в газетах того времени выполнена в рамках культурной журналистики. Так, в «Северном Кавказе» он вел, наряду с другими авторами, рубрику «Театр и музыка», поместив в 1906 г. в газете 22 текста о театральных постановках за своей подписью или под псевдонимом (Феникс, Ф., Ф-с), т.е. с учетом того, что до закрытия издания вышло 148 номеров, можно утверждать, что его материалы этой тематической направленности выходили в среднем один раз в неделю. Чаще всего в рубрике размещался один текст (либо о музыке, либо о театре), однако иногда могло быть и два (в этом случае они освещали мероприятия из обеих сфер культуры). Театральная критика Сургучева в газете «Северный Кавказ» отразила его увлеченность общественно-политическими вопросами, что проявлялось в характеристиках, которые он давал театральным постановкам. Так, оценивая один из спектаклей, он выделил игру актера, «сумевшего удачно передать роль рабочего-агитатора, ведущего за собой толпу, увлекающего ее на подвиги »1 [18]. Театральная журналистика молодого автора реализовывалась в основном в жанре театральных рецензий, реже - в жанре анонса или обзора. В качестве информационных поводов выступали за редким исключением культурные события в городе. В одном из более поздних текстов, отметив легкость «задачи еженедельного театрального рецензента», он объяснил это «возможностью судить об актере не с кондачка», а «по целому ряду сыгранных им образов» [19] и тем самым, на наш взгляд, представил свое понимание главного предмета отражения в жанре рецензии - актерской игры. Этому он и посвящал свои рецензии в ставропольской прессе, попутно давая общие характеристики труппе, репертуару, сезону и т.д. Каждая рецензия Сургучева, какого бы незначительного объ -ема она ни была, помимо игры актеров («Пьеса прошла бы сравнительно гладко, если бы артисты хоть немного лучше знали роли. А то вместо «Искупления» все время шли мимические, гневные сцены с суфлером» [20]), давала оценки пьесы («Стихи Ростана - в очень удачном переводе Щепкиной-Куперник, - это музыка, изящная баюкающая музыка, которую слушаешь с бесконечным наслаждением» [21]), представляла еще какие-то дета -ли, на которые обратил внимание рецензент во время просмотра спектакля. Иногда он отмечал грим и парик [22], иногда - зал («Театр был пуст и невозможно холоден» [21]) или плохую акустику зала и неудачные декорации [23]. Анализируя постановку «вечно юного "Ревизора"», Сургучев остановился на вопросе точности передачи авторского замысла («.роли Бобчинского и Добчинского шаржированы самим автором и прибавлять к ним еще шарж - совсем не в интересах актера» [24]). 1 Здесь и далее соблюдены орфография и пунктуация оригинала. 117 Содержательный анализ театральных материалов Сургучева показал, что, как правило, в них давались оценки пьесы в контексте русской и/или зарубежной драматургии, современной или классической. Так, например, в мини-рецензии на «праздничный репертуар» ставропольского театра он хвалил артиста, который создал «воинственный образ Грозного» в спектакле по пьесе «Василиса Мелентье-ва», и отмечал: «.образ Островского живой, красочный, далеко отстоит от тех Грозных, каких обыкновенно изображают драматурги a la Аверкиев, Дмитриев и К°» [25]. Сургучев, который на тот момент еще не создал своих драматургических шедевров (первая его пьеса, «Торговый дом», была опубликована в 1912 году), внимательно относился к творчеству своих предшественников и литературному процессу вообще. Резко критически оценив в одной из рецензий пьесу «Против течения» некоего Елизарова, которого он отнес к роду «драмоделов», он обвинил автора в отсутствии «ярких типов», «интересных сценических положений» [24]. Пьеса «Жизнь человека» «модного писателя» Леонида Андреева, который, по мнению молодого рецензента, «каждым своим произведением желает охватить и осветить какой-нибудь крупный запрос человеческого духа», получила жесткую характери-стику как «довольно неудачная попытка просмаковать вопрос, намеченный заглавием» [26]. Эту оценку он не изменил и через три года: рецензируя постановку андреевской пьесы «Gaudeamus», отмечал: «Кто пойдет смотреть «Жизнь человека»? Увы! Мода прошла, люди ушли. И теперь для писателя - трагедия. Давать черта в ступе публике - надоело. Стать самим собою, растереть на палитре действительно свои, Богом данные краски - публика поджимает губы: не по-андреевски» [27]. Театральная критика Сургучева свидетельствует, что выше всех в тот период, насыщенный литературными исканиями и спорами, он ставил Льва Толстого. Осмысляя постановку «Власти тьмы», он писал: «.такой быт, какой рисует Толстой, останется вечным, бессмертным, хотя бы на литературном горизонте показалось еще две тысячи разных Брюсовых, Блоков. Даже Ме-терлинк - весь "великий" Метерлинк - не пойдет в уровень с одним актом "Власти тьмы"» [22]. Данная цитата говорит и о знании автором современного литературного процесса, и о наличии определенной позиции по одному из базовых вопросов художественного творчества того времени. О новом течении в русской художественной литературе молодой критик уже рассуждал ранее: оно, по его мнению, «отреклось от быта и ищет в искусстве новых путей. Как результат этих исканий, явился символизм» [28]. Недостаток одной из рецензируемых пьес он видел в том, что героиня всего лишь «символ, олицетворяющий жизнь, инстинкт жизни, беспощадный, властный, жестокий» [28]. Рецензии Сургучева того периода позволяют сделать вывод о том, что сам он сторонник реалистической литературы, не только наполненной деталями, но и ищущей ответа на животрепещущие вопросы. Именно поэтому мелодраму он оценивал как «слезоточивую ерунду», «давно отживший вид драматической литературы» [24]. Актуальное для 1905-1906 гг. подчеркнутое рассмотрение рецензентом явлений культурной жизни через призму общественно-политической ситуации позже уже не обнаруживается. Еще одна особенность рецензий Сургучева того времени заключается в том, что, анализируя пьесы, он, выражаясь современным научным языком, тяготел к определению их интертекстуальных связей и выявлению прототекста. Так, например, он посчитал, что «г. Рышков для своего "Склепа" воспользовался фоном, на котором Чехов нарисовал свой "Вишневый сад". Этот фон - продажа банком старинного дворянского гнезда, в котором помещики, предки теперешних владельцев, когда-то пороли, мучили, насиловали людей. Но Чехов изобразил на этом фоне людей, погибающих от безволья, от неприспособленности к борьбе за существование, - людей, которых пожирают пауки мира сего, вроде Лопахина. Рышков же неожиданно ярко и сильно нарисовал семью, вырождающуюся и гибнущую от алкоголизма. Задача, разумеется, более простая, более схематичная, чем та, которую выполнил Чехов, - но производящая если не художественностью, то своей правдой впечатление не менее памятное и сильное, чем "Вишневый сад"» [29]. В другом случае он увидел сходство главного героя с грибоедовским персонажем: «На-блоцкий - несомненно, внук Молчалина» [30]. Завзятый театрал, Сургучев еще в студенческую пору сдружился с театральными кругами. Известно, что в 1904 году во время гастролей Московского художественного театра в Санкт-Петербурге он принимал участие в качестве статиста в репетициях и в представлении спектакля «Юлий Цезарь» [31], а в 1907 году сыграл роль Пепла в спектакле по пьесе A.M. Горького «На дне», поставленном в столичном театре В.Ф. Комиссаржевской молодыми писателями [32]. Неудивительно, что молодой рецензент, говоря об игре ставропольских актеров, порой сравнивал их со столичными. К примеру, анализируя постановку пьесы Л. Андреева, он отметил: «Артист напрасно вкладывает в свою читку страстность. Некто в сером -иначе рок - беспощаден - ergo бесстрастен. Так именно вел эту роль г. Бравич в театре Комиссаржевской, такое толкование и нам представляется самым правильным» [26]. Особняком в журналистской деятельности И.Д. Сургучева стоит работа в ежедневной общественно-литературной газете «Наш край» (1908-1911), посвященной «разработке вопросов местной жизни», как указывала редакция в объявлениях на подписку. В этом издании он в 1911 году фигурировал как редактор, а в предыдущие годы, по нашим данным, выполнял роль неофициального редактора. Нами выявлено в газете 55 публикаций с указанием его подлинной фамилии, его инициалов (И.С.) или - чаще - за подписью Феникс или Ф. Число его текстов в данном издании, на наш взгляд, скорее всего больше. В пользу этого утверждения говорит хотя бы тот факт, что в период его официального редакторства в газете не было ни одного материала, авторство которого было бы обозначено каким-то из вышеназванных способов, а рубрики «Театр» и «Музыка», в которых до этого было опубликовано значительное количество сургу-чевских текстов, выходили анонимными. Театрально-критическое наследие Сургучева в «Нашем крае» включает в себя рецензии, корреспонденцию, некролог и дает представление и о театральных сезонах в Ставрополе, и о становлении театрально-драматургических взглядов автора. В текстах анализировались постановки пьес известных и неизвестных авторов («Дядя Ваня» А.П. Чехова, «Снегурочка» А.Н. Островского, «Gaudeamus» Л.Н. Андреева, «Коварство и любовь» Ф. Шиллера, «Весенний поток» А. Косоротова, «Казнь» Г. Ге и др.), рассказывалось о сгорев -шем театре и о новом здании («чистота, уют, мягкое, приятное освещение», прекрасные декорации, «хорошее, культурное, светлое дело налаживается» [33]), о закрытии сезона и грядущем отъезде труппы («Последний прощальный спектакль прошел по традиции: полный зал, бенефис антрепренеров, традиционное всепрощенье всего, что делается на сцене. Забывается все вольное и невольное. Сегодня-завтра все эти люди, связывавшие нас с искусством, с высоким запросом духовного творчества, уедут на далекий север» [34]). Обязательным компонентом в его текстах, в соответствии с требованиями жанра, конечно, были оценки актерского мастерства. Будущий автор драматургических творений внимательно присматривался к игре актеров. Так, он восторгался работой одного из бенефициантов: «.художественно прошла сцена постепенно надвигавшегося сумасшествия Сергея Хмарина. Сцена перед окном в сад, слова о листе, падающем с дерева, - а самое главное, эти шаги, уже неровные, уже неуверенные, эти опустившиеся руки, желающие в последний раз подняться к Великому, эта борьба последних блест-ков разума и смеющегося безумия производили колоссальное впечатление» [35]. Не менее интересна для него работа режиссеров, которых он оценивал через призму столичных постановок. В частности, его огорчила постановка «Снегурочки»: «.вся последняя, новейшая полоса русских сценических исканий прошла мимо молодого режиссера, не коснувшись его» [36]. Одна из рецензий позволяет увидеть модификацию взглядов и журналиста, и публики на востребованные в период первой русской революции драмы. Говоря о «модной» тогда пьесе «Весенний поток», он отметил: «В свое время она, действительно, наделала много шуму, но это время было временем особенно острых движений русского общества. А в пьесе и бюрократ, строитель гнилой жизни, и зажигательные речи о человеке-кентавре, и о том, что жить нужно смело, и протесты против кислого родительского засилья: все данные для шумного успеха. Но теперь, когда все значительно остыло и вышедшая из берегов вода снова течет по своему неглубокому руслу, - теперь видна вся бутафория.» [35]. Важное место в сургучевском театрально-критическом наследии занимает некролог знаменитой русской актрисы В.Ф. Комис-саржевской, написанный им сразу же после получения печального известия в Ставрополе и опубликованный в газете «Наш край» 14 февраля 1910 г. (трагическое событие произошло в Коканде днем 10 февраля). Отметим, что первый отклик на смерть великой актрисы - некролог А.А. Блока, напечатанный 12 февраля 1910 г. в газете «Речь», по мысли исследователей, «практически предложил трафарет, по которому послушно двигалась публици-стическая мысль на протяжении нескольких лет»: «опорные смысловые и образные пункты» поминальных материалов «зачастую повторялись, так или иначе воспроизводя блоковские тексты, за всех современников выразившие охватившее их смятение и сожаление, а также запоздалое восхищение личностью и деятельностью В.Ф. Комиссаржевской» [37. С. 76]. В отличие от столичных авторов, Сургучев, ранее в своей театральной критике неоднократно отдававший должное великому та -ланту актрисы, в некрологе повторил эту мысль, назвав ее «настоящей», «чистейшего золота звездой» [38]. Молодой журналист назвал ее представителем русского искусства, которое делает славу России за рубежом: «Это великое: русское искусство. Русский творческий дух. Русский творческий ум. Русские творческие искания» [38]. «Погас большой очаг подлинного святого прометеевою огня» [38], - такую метафору использовал Сургучев для передачи значимости потери. Образ-символ театра, театрального служения обществу как прометеевою огня был, очевидно, близок автору, потому что в небольшом по объему тексте он был использован дважды. Подводя итоги, можно сказать, что Илья Дмитриевич Сургучев, ставший впоследствии известным драматургом и писателем, в начале XX века проявил себя в ставропольской периодической печати как талантливый театральный критик. Его перу принадлежит большое количество разножанровых текстов, опубликованных в целом ряде частных общественно-политических газет. Если в период первой русской революции он порой рассматривал спектакли и пьесы через призму общественных событий, то в дальнейшем отказался от подобного подхода. С течением времени молодой автор выработал в театральных текстах определенные принципы отражения культурного события, позволявшие создавать многогранную его картину в контексте драматургических и театральных исканий.

Скачать электронную версию публикации