The euphemisms in the sphere of folklore.pdf Введение «Языковые знаки любого уровня сложности, включая морфологию и синтаксис, части речи и члены предложения, тексты и гипертексты, по всей вероятности, не могут не содержать в себе информацию, релевантную для понимания культуры иного народа» [1. С. 43]. Поэтому особенно интересно исследование в концептосфере русского языка эвфемизмов, присущих «различным культурным сообществам, историческим образованиям и социальным стратам» [2. С. 75]. Как мы уже указывали [3, 4], эвфемизмы могут быть достаточно полно классифицированы с учетом 12 сфер общения, предложенных В.А. Аврориным: 1) сферы хозяйственной деятельности; 2) общественно-политической деятельности; 3) быта; 4) организованного обучения; 5) художественной литературы; 6) массовой коммуникации; 7) эстетического воздействия; 8) устного народного творчества; 9) науки; 10) всех видов делопроизводства; 11) личной переписки; 12) религиозного культа [5]. Нами уже были описаны эвфемизмы в сфере личной переписки [3] и эвфемизмы в сфере организации обучения [4]. В данной работе мы остановимся на анализе эвфемизмов в сфере устного народного творчества. Методология Русский историк и писатель Д. Волкогонов заметил: «На историю незачем наводить глянец. У истории есть одна, возможно, коренная особенность: она признает только истину, которая рано или поздно займет свое место в ее анналах... Истории мстить бесполезно. Как и смеяться над ней. Что было - не изменить. Но ее надо знать и помнить» (цит. по: [6. С. 220-221]). Другой русский историк В.О. Ключевский считал, что «прошедшее нужно знать не потому, что оно прошло, а потому, что, уходя, не умело убрать своих последствий» [7. С. 383]. Возникновение устного народного творчества относится, по мнению большинства ученых, к отдаленным временам человеческой истории. Н.П. Андреев писал, что «историю "русского" фольклора, конечно, можно вести только с того момента, когда мы можем говорить о "Руси"; но этот "русский" фольклор вырос не на пустом месте, а на основе того материала, который существовал у древних племен, населявших Восточно-Европейскую равнину и находившихся в периоде доклассового (частью, может быть, рабовладельческого) общества. Это, так сказать, до-история русского фольклора» [8. С. 30]. Фольклор как непосредственное традиционное творчество народной массы запечатлел в себе все свойства этнического менталитета, начиная с осознания этносом своего происхождения, исторических судеб, отношений с соседями. и кончая объяснением особенностей бытового, психического, семейного, народно-племенного уклада жизни, привычек, характера народа и свойств языка» [9. С. 54]. В последние десятилетия наблюдается интерес к изучению языка фольклорного текста, так как русское устное народное творчество - это не только народная мудрость, свод правил жизни, но и кладезь яркого богатства русского языка. Изучение языка русского фольклора является частью многоуровневого анализа творчества и духовной культуры народа. В данной работе нас интересует тот факт, что, как и фольклор, из глубины веков пришли к нам эвфемизмы. А следовательно, язык русских народных сказок и песен, пословиц и поговорок, прибауток и загадок, былин и легенд, причитаний и заговоров должен содержать разнообразные эвфемизмы, связанные с древнейшими табу (запретами) и тайными языками, существовавшими у народа. Исследование 1. Эвфемизмы в загадках В особенности ясно традиционную связь с запретами и тайными языками обнаруживают загадки. Загадки по традиции восприняли условности тайной речи. Стадия существования загадок как развлечения и словесной игры ознаменовалась развитием изначальной образности подставных слов. Свет на архаическую стадию существования загадок проливают первые свидетельства об условной речи, связанные с существованием древних табу. Еще в прошлом веке известный этнограф и фольклорист Д.К. Зеленин обратил внимание на сходство «подставных» слов с загадками [10. С. 161]. Загадки совпадают с табуированными обозначениями: а) в образной смысловой структуре: низкоглядая 'свинья' (ср.: загадку: По земле ходит, неба не видит) или б) прямо: в загадках 'корова' тоже именуется рыкушей: ср. белорус.: У рыкул1 чатыри кул1 ('шара'), а у гггулг ('кобылы') - два и рус.: Ликуля четыри кул1, а во ржи - два, т.е. 'у коровы четыре сосца, а у кобылы - два' [Там же]. Подобные совпадения имеют место в именовании радуги коромыслом, поручнем, медведя быком и в ряде других. 2. Эвфемизмы в пословицах и поговорках Тесно переплетающиеся с действительностью пословицы и поговорки, обнаруженные нами в [11], также содержат множество эвфемизмов. В частности, находим их в пословицах о браке и замужней жизни, например: Гуляй, покуда голова не покрыта. Мать (Батюшка) покров, покрой мать сыру землю и меня молоду! Закон принять. Идти на суд божий ('венчаться'). Особенно много эвфемизмов в русских пословицах для обозначения 'смерти': Курносая со двора потурила. Турнула курноска со двора, которая эвфимистически обозначается как: а) физиологический процесс: Взял да и помер. Лег, зевнул (вздохнул), да и ножки протянул. Ясны очи закатились. Померк свет в очах. Жили, жили, да и жилы порвали. День с костей, день и на кости (игра слов: кость 'человек'; кости 'счеты'); б) физический процесс: Хватит Мирошка (или: Кондрашка, 'смерть'), далече уйдешь. Кондрашка хватил, царапнул ('кровавый удар'). Его ничто не берет (и пуля не берет). Припиши его в поминальную книжку. Тяп-тяпком, под белым платком ('смерть'); в) уход: Царь и народ - все в землю пойдет. Ушел в Ершову слободу ('утонул'); г) легкая, покойная жизнь в загробном мире: Царство небесное, вечный покой, вечная память! Дадим мертвым покой! Жизнь - сказка, смерть - развязка, гроб - коляска, покойна, не тряска, садись да катись. Дай бог, чтоб земля на нем легким пухом лежала! В могилке, что в перинке: не просторно, да улежно. Дай бог легко в земле лежать, в очи Христа видать ('на поминках'); д) неизбежность после временного существования: Век мой прошел, а дней у бога не убыло. Все мы растем под красным солнышком, на божьей росе. Всем там быть: кому раньше, кому позже. В нем смерть уже гнездо свила; е) освобождение души, например: Тело в тесноту, а душу на простор; ж) гроб: Деревянный тулуп. И деревянный тулуп ('гроб') по мерке шьют. Деревянный пирог, начинка мясная ('гроб с телом'). Дома нет, а домовище ('гроб') будет. Несут корыто, другим покрыто ('гроб'). Жених от рубля ('гроб', по цене гроба у крестьян). Где ни стать, ни сесть. 3. Эвфемизмы в волшебных сказках В волшебных русских сказках, отражающих суеверия наших предков, также часто встречаются эвфемистические замены. Так, в сказке «Кот и лиса» для наименования героев кота, лисы и медведя используются наименования по имени-отчеству: Котофей Иванович или Лизавета Ивановна, Михайло Иванович ([12]). В русских сказках находим самые разные эвфемизмы для называния медведя, ср.: Потом он сказал медвядю - [в]от ведмедь рад старацца. Силы у няво много. Давай избу ломать - по одному их доставать. И каждый день ему добычья - стал он поядать. Бирюк говорить: - Прими мене, мишка, в часть! («Про богатого мужика») [13]; Мужик сказал: «Мне корешок, тебе, Миша, вершок» (сказка «Мужик, медведь и лиса») [14]; Мишка и просит: «Лисонька, не сведешь ли и меня на царский обед?» («Козьма Скорбогатый») [15]; Иван и говорит: «Уменя есь Мишка, брат большой, с им борись, возьми дерево да по уху его ударь, он на ухо глухой». Бес ударил медведя деревом («Иван - медвежье ушко») [16]; «Ну, дедушка, - сказывает он в испуге, - у Шабарши есть средний брат Мишка, схватился было со мною бороться - ажно косточки у меня затрещали!» («Шабарша») [17]; - Ага, - говорит, - попался! Вишь, ты какой бездельник, Мишка: не просто за медом пришел, на телеге приехал! («Мужик, журавли и медведь») [18]; Катится колобок, а навстречу ему медведь: «Колобок, колобок! Я тебя съем». - «Где тебе, косолапому, съесть меня!» («Колобок») [19]; Один медведь был отец, звали его Михаил Иванович. Он был большой и лохматый. Другой была медведица. Она была поменьше, и звали ее Настасья Петровна. Третий был маленький медвежонок, и звали его Мишутка («Три Медведя») [20]; Попадается им медведь Михайло Иванович. «Слыхал ли ты, Михайло Иванович, - спрашивают волки, - чтобы кот да баран съели по двенадцать волков» («Напуганные медведи и волки») [21]; - Михайло, наелса, дак поди прочь. Медведь ушол («Поп и три брата») [22]; Отпирай, брат Михайло Иванович! Я пойду. - «Ну, ступай». Медведь отворил дверь, а волк вскочил в избушку («Зимовье зверей») [23]; Вот приходят медведи из леса - большой медведь, маленький и медведица Настасья Петровна. А этот - Потапыч [24. С. 163]. 4. Эвфемизмы в похоронных причитаниях В традиционном быту русского народа, преимущественно крестьянском и «низовом» городском, след условных языков можно обнаружить в похоронных причитаниях, которые указывают на причину болезней и самой кончины, соблюдают многочисленные правила прощания с покойным, его погребения, поминания. Вследствие запрета называть 'покойного' существует множество разнообразных слов-замен типа муж, жена, кормилец, батюшка, матушка, гость и т.д. Ср. целый ряд обнаруженных примеров эвфемизмов: Ты приди теперь, надежная головушка... Я приму тебя за гостюшка любимого, Угощу тебя, желанную семеюшку [25. С. 50]; Да ты стань-восстань, надежная головушка [Там же. С. 134]; Во дому не осталось хозяина [26. С. 203]; Как подымать-то мне малых детушек, Без кормильца-то нам, сударь батюшка [27. С. 207]; Ты скажи, мой батюшко. Назвала б тебя, батюшко, Дорогим гостем-приятелем [28. С. 203]; Не будет гостюшка любимого, Соколка, братца родимого [29. С. 74]; ...Приоткройся, гробова доска... Вылетай, мил, ясным соколом [30. № 2512]; Дорогая матушка, прилети ко мне... Родна мамынька, Открой свои глаза... Да превратися в сизу пташечку... [31. С. 60-69]. 5. Эвфемизмы в свадебных песнях Обнаруживаются следы эвфемизмов и в свадебных обрядах, в частности, в именованиях «жениха» соколом, «невесты» лебедью, утушкой, рябиной, условных названиях сватов, дружек и других свадебных «чинов». Ср., например, свадебную песню: Не ясен-то ли сокол, Сокол по горам летал, По горам сокол летал, Что летал-то ли, летал, Летал, лебедей искал, Все лебедушек искал; Что нашел-то ли, нашел Стадо на синем море. На крутеньком бережку Все лебедушки сидят, Все сидят белешеньки, Ровно беленький снежок. Что одна-то ли лебедь, Лебедь побеляе всех, Побеляе лебедь всех, Побеляе-то лебедь, Лебедь понарядливее, Понарядливее, Понарядливей лебедь, Лебедь посдогадливее, Посдогадливее. Из стада-стада перелетывала, Перелетывала; За собой-то ли стадо переманивала. Переманивала; На своего-то ли дружка Часто взглядывала, Часто взглядывала [32]. 6. Эвфемизмы в календарных песнях Эвфемистические замены содержат и сезонные календарные обряды и песни. Например, жнивные песни: Петрочкова жена На свою нивку Раненько выходила, Дочек-лебедок, Невесток-перепелок С собой выводила [33]; Мы вьем, вьем бороду У Гаврилы на поли, Завиваем бороду [33]. Ср. другой яркий пример из сборника «Календарные обрядовые песни»: Ой на городi лопух, лопух, У нашог dieKU живт попух (цит. по: [34]). 7. Эвфемизмы в считалках Эвфемизмация есть и в детском фольклоре, в частности в считалках. Многие народы верили в счастливые и несчастливые числа, и поэтому названия чисел табуировались, «нарочно искажались или заменялись бессмысленными созвучиями, иногда заимствованными числительными, иногда совсем заумной абракадаброй» [35. С. 105]. Следы такой эвфмизации содержат считалки: Эники, бэники, рэсь (от латинских числительных unus 'один', bini 'два', tres 'три') и Анцы, шванцы (от немецких числительных ein 'один', 'zwei 'два') [Там же]. 8. Эвфемизмы в заговорах В заговорах и заклинаниях при имянаречении и тяжелых ситуациях (болезнь, угроза смерти, порчи) применялись разнообразные та-буирования как магические действия над именем, например гадина Яковица [36. С. 597]. Так, А.В. Юдин указывает на использование в заговорах личных имен собственных: Ефим в заговоре от полового бессилия для эвфемистического наименования мужского члена; имени Катерина / Катри-на для древнего эвфемистического названия змеи, а также конкретных многочисленных имен родства дедюха, дедюхна, добруха, добруха, гостья, гостьюшка, кума, кумушка, кумоха, кумуха, камуха, кумо-шедша, лихорадушка, матка, матуха, матушка, подруга, сестрица, сумоха, тетка, тетушка, пеструха, эвфемистически заменяющих табурованные лексемы 'болезнь', 'лихорадка', а также лексемы дедушка вместо 'домовой' [37]. 9. Эвфемизмы - имена собственные Особый интерес вызывает включение в произведения фольклора национально маркированных имен собственных, что обусловлено различными лингвистическими и экстралингвистическими причинами. «Живее и нагляднее употребить название лица вместо человека вообще» [38. С. 59]. К экстралингвистическим относятся такие «общерусские факторы, как удобопроизносимость имени, широкая распространенность, известность и популярность в русской языковой культуре, симпатия или же антипатия народа к имени» [39. С. 126-127]. Целый ряд ученых (Н.И. Толстой, С.М. Толстая, А.В. Юдин) указывают в своих работах, что в славянской народной традиции (сказках, паремиях, эпосе, а также в заговорах) личные имена собственные могут присваиваться не только людям и домашнему скоту, но и персонифицированным животным: аист Иван, медведь Михайло Иванович, Михаил Иванович, Михаил Топтыгин, уж Вася, гад Яков и т.д.; растениям: цветок Иван-да-Марья, дуб Лаврентий; мифологическим персонажам, болезням: лихорадки Трясея, Ломея, Алатырь, Буян и т.д.; стихиям и природным объектам: вода Ульяна, Елена, земля Татьяна, огонь Андрей; предметам: хлеб Маланья и Василий, камень Иван или Василий, кочерга пан Коцюбинский; явлениям и концептам: смерть Лопатовский и т.д. [36. С. 597-598; 37. С. 172, 216; 40]. Такое употребление личных имен собственных в устном народном творчестве, безусловно, также сохраняет следы эвфемизации. Выводы В данной работе были проанализированы лишь некоторые произведения устного народного творчества. Обнаруженный фактический материал показал, что загадки, пословицы и поговорки, волшебные сказки, похоронные причитания, свадебные и календарные песни, детские считалки, заговоры и заклинания часто вместо табуированной лексики используют эвфемистические замены. Таким образом, сфера устного народного творчества, возникшего в давние времена, характеризуется наличием большого количества эвфемизмов, что отражает суеверия наших предков и существовавшие в связи с ними запреты.

Скачать электронную версию публикации