The biblical symbolism of bread in figurative means of Russian and Italian languages.pdf Введение Образный язык в свете когнитивно-прагматического подхода Образный язык является традиционным объектом филологических исследований со времен Античности, но именно этот аспект языковой системы и речевой деятельности стал объектом пристального внимания философов и лингвистов в рамках когнитивного и прагматического подходов к анализу языка в конце ХХ - начале XXI в. Высокий интерес к метафорическому мышлению как источнику языковой образности, без преувеличения, является мировым научным трендом. Его демонстрируют исследования трех последних десятилетий, выполненные на материале разных языков, в которых изучается миромоделиру-ющий и прагматический потенциал образного лексикона, фразеологии, паремиологии; анализируется реализация метафорических моделей в дискурсивных образных средствах масс-медиа, политического, художественного, научного и других типах дискурса [1-13 и др.]. Наблюдения за языком с позиций антропологической лингвистики убеждают в том, что чувственно-образное выражение идей в языке служит не только задачам украшения речи, а является одним из основных способов мышления человека [2. С. 3]. Когнитивное метафорическое моделирование, лежащее в основе языковой образности, рассматривается как один из основных познавательных процессов в ментальной деятельности человека. В основе концептуальной теории метафоры, разработанной Дж. Лакоффом и М. Джонсоном, лежит представление о том, что «метафоры частично структурируют наши обыденные понятия, и что эта структура отражается в языке» [14. С. 74]. Таким образом, язык является средством доступа к ментальному кругозору человека, к его «обыденной концептуальной системе» [Там же. С. 25]. В рамках этой концепции метафорические модели стали пониматься как ментальные схемы, по которым осуществляется концептуализация познаваемых феноменов из сферы-мишени по аналогии с известными феноменами из сферы-источника. Как правило, нематериальный мир (сферы эмоций, интеллекта, социальных отношений) осмысливается в терминах чувственного опыта по аналогии с явлениями материального мира (природными объектами, артефактами, механическими и физиологическими процессами), реже встречаются обратные переносы. В этом отношении сфера гастрономии обладает такими необходимыми для метафоропорождения качествами, как конкретность, «телесность», опора на сенсорное восприятие, востребованность в практическом опыте, доступность в повседневной бытовой деятельности человека. Данные факторы делают пищевую метафору одной из ключевых в процессе образного миромоделирования, наряду с зооморфной, фитоморфной, соматической, вещной и т.п. типами метафор. Исходные сферы метафорического означивания формируют культурные коды образной вербализации тезауруса [15]. Вслед за А.Ф. Алефиренко, М.Л. Ковшовой, В.В. Красных и др., под кодом культуры понимается исторически сложившаяся нормативно-ценностная система вторичного означивания, несущая в себе культурную информацию о мире, структурирующая, организующая этнокультурное сознание и проявляющаяся в процессах категоризации мира, в том числе в процессах языкового миромоделирования [7. С. 61-62; 16. С. 60; 17. С. 298 и др.]. Пищевая метафора в сопоставительном и лингвокультурологическом аспектах Изучение пищевого (гастрономического, кулинарного, глютто-нического) кода культуры является актуальным направлением современной семантики и лингвокультурологии. В исследованиях, проведенных на материале различных европейских языков (английского, итальянского, немецкого, русского, французского) [18-20 и др.], доказывается, что метафора еды, базируясь на древних культурных архетипах, является продуктивным механизмом смыслопорождения во многих языках мира и активно используется в современных дискурсивных практиках. Например, интерес к чему-л. можно выразить в терминах аппетита: «Поскольку заманчивая Англия отбила аппетит к отечественной науке, она не испытывала ни малейшего беспокойства по поводу завтрашнего экзамена» (Л. Улицкая); склонность и пристрастие - в терминах вкуса: «Она нашла вкус в одинокой жизни. Время от времени заводила друга - на год, на два» (А. Слаповский); сильное желание - в терминах жажды: «Уникальная память и безмерная жажда знаний - в сочетании - творили чудеса» (С. Довлатов). Питать можно не только тело, но и дух: «И сам полтора года не мог вернуться сюда, где горе было единственной пищей моей души» (М. Горький); «Non ne poteva piu d'essere solo, di non avere trovato in tanti anni di fame e sete intellettuale e morale un cibo sodo e nutriente» (U. Ojetti) - «Он больше был не в состоянии терпеть одиночество, не находя плотную и питательную еду после многих лет интеллектуального голода и жажды» (У. Ойетти). Известно, что еда представляет собой не только необходимое средство физического существования человека, но и культурное явление, социальную практику и маркер коллективной идентичности. Продукты питания, а также процессы их приема и приготовления наполняются в определенной культуре особым образно-символическим содержанием, обретают обрядовый, ритуальный, мифологический, сакральный смысл, получают особое аксиологическое значение. Сопоставительный анализ пищевой метафоры, проведенный на материале разных языков (русского и английского [18]; русского и французского [19]; русского и итальянского [20]; русского, английского и немецкого [21]; русского, английского и итальянского [22] и др.), демонстрирует как универсальные, общечеловеческие и общекультурные, так и культурно-специфические черты образного отражения представлений о мире через метафору еды. Одним из факторов, определяющих общность образных прототипов в разных языках, является единство культурного контекста, объединяющего народы различной этнической принадлежности. Для европейских народов одним из таких контекстов является христианская духовно-религиозная традиция, зафиксированная в текстах Священного Писания. Исходя из данной предпосылки, в настоящей работе рассматривается библейская символика хлеба, закрепившаяся в семантике устойчивых образных лексических и фразеологических единиц русского и итальянского языков. Методика анализа библейской символики в семантике образных средств языка Библейская символика и метафорические модели Отражение христианской символики в метафорическом обозначении хлеба исследуется посредством 1) анализа символического изображения этого продукта в библейских текстах; 2) анализа семантики и текстового функционирования тех образных языковых единиц, которые транслируют данные символы в русском и итальянском лексиконах, включая фразеологию; 3) анализа лингвистических корпусов текстов с целью фиксации случаев дискурсивного использования языковых средств, выражающих библейскую символику хлеба. Таким образом, в статье будут рассмотрены метафорические модели, для которых образ хлеба служит исходным концептуальным доменом (сферой-источником), через который осмысливаются другие концептуальные домены (сферы-цели / мишени); а также проанализированы образные слова и выражения русского и итальянского языков, в которых образ хлеба несет библейскую символику и служит эталоном для интерпретации различных явлений окружающего мира на базе метафорической модели «Нечто - это Хлеб»: «Благополучие - это Хлеб», «Работа - это Хлеб», «Духовная потребность - это Хлеб» и др. Совокупность языковых образных средств рассматривается в составе мотивационно-образных парадигм, объединяющих слова и выражения, метафорически мотивированные существительными рус. ХЛЕБ и итал. PANE 'пищевой продукт, выпекаемый в печи из теста, приготовленный из пшеничной или ржаной муки с добавлением воды'. Данные лексемы прямо или косвенно мотивируют серию образных слов и выражений различной структуры: языковые метафоры - рус. хлеб / итал. pane 'работа', образные дериваты с метафорической внутренней формой -слова рус. нахлебник / итал. mangiapane 'тот, кто живет за чужой счет'; образные фразеологические единицы - рус. перебиваться с воды на хлеб / итал. stare a pane e acqua 'жить в бедности'; образные прецедентные выражения, восходящие непосредственно к Библии - рус. не хлебом единым жив человек / итал. non si vive di solo pane 'духовные потребности имеют большое значение в жизни человека'. Для полноты описания изучаются фрагменты публицистических и художественных текстов, иллюстрирующих функционирование образа хлеба при дискурсивной реализации отобранных единиц. Источниками словарного материала являются «Словарь русской пищевой метафоры» [23], «Итальянско-русский фразеологический словарь» [24] и электронные версии словарей итальянского языка «Vocabolario della lingua italiana Treccani» [25], «Dizionario della lingua italiana De Mauro» [26]. Источником контекстов речевого употребления, помимо указанных словарей, послужили Национальный корпус русского языка [27], электронный корпус итальянского языка «La Repubblica» Corpus [28]. Переводы фрагментов текстов из корпуса «La Repubblica» сделаны Дж. Помаролли. Библейская символика и этимологическая внутренняя форма имени концепта Предваряя анализ, рассмотрим этимологию слов хлеб и pane, что поможет раскрыть этимологическую внутреннюю форму имени, во многом определяющую символику обозначенного концепта. По наиболее достоверной версии, русское слово хлеб восходит к праславянскому *х1ёЪъ [29. С. 286; 30. C. 413], которое является заимствованием из готского hlaifs, к последнему восходят англосакское hlaf английское Loaf (of bread), древневерхненемецкое hleib, немецкое Laib 'краюха, буханка' [31. С. 492]. Итальянское слово pane восходит к латинскому panem, в котором некоторые филологи признают индоевропейский корень *pa-, от него происходят латинские слова pasco, pascere 'кормить, откармливать' и русское пасти. Некоторые считают, что корень *pa- связан с семантикой 'защищать, охранять, поддерживать', от него, возможно, происходило и латинское слово pater (итал. padre 'отец') [32]. Реконструируя предысторию концепта «Хлеб», Ю.С. Степанов приводит интересные факты, свидетельствующие о том, что хлеб представлял собой главную пищу целой индоевропейской культуры, поэтому данный концепт был связан с идеями «распорядителя благ» - «хозяина» и, в конечном итоге, «бога». Промежуточное звено, связывающее эти концепты, встречается в германском руническом слове wita(n)da-halaiban, которое буквально обозначает «хранящий хлеб». И еще: англосакское слово hlaf-weard также буквально обозначает «хранитель хлеба», т. е. «хозяин», преобразовавшееся со времени в lord, «лорд» и «Господь Бог». Подобно тому, как англосакский «хозяин» означает «хранитель», «распорядитель» хлеба, так и славянское обозначение «бога» означает буквально «податель благ» [29. С. 291]. Дохристианская символика хлеба Хлеб использовали во многих религиозных ритуалах уже в древние времена, далеко до появления христианства. Историки называют Египет местом рождения хлеба за 10 тыс. лет до рождества Христова. В 500 г. до н.э. древнегреческий географ Гекатей Милетский называл египтян «народом, едящим хлеб» [33. С. 177], хотя пшеничный хлеб ели только фараоны и их окружение. Древние греки были значительно более опытными в хлебопечении: они умели готовить около 70 видов хлеба с добавлением разных ингредиентов (специй, меда и т.д.). Древние римляне узнали хлеб только после того, как встретились с греками во II в. до н.э., однако именно они изобрели водяную мельницу. Подробнее об истории хлеба в Средиземноморье см. в [34]. На Руси начали выпекать ржаной хлеб в XI в. В славянском мире процесс выпекания всегда представлял собой «сакральное и таинственное действо (хлеб, подобно живому существу, растет, поднимается)» [30. С. 413]. В традиционной народной культуре хлеб приобретал символическое значение, о котором свидетельствуют приметы и суеверия, сохранившиеся и до сегодняшнего дня. Например, в русской культуре считалось, «чтобы хлеб удался, поднялся, нельзя во время его приготовления шуметь, мести пол; нельзя выбрасывать хлеб, нельзя втыкать нож в каравай, давать хлеб собакам, доедать хлеб за другим и т.д.» [35. С. 116]. Во многих частях Италии придерживались правила перед закваской делать над тестом знак креста ножом, а потом, когда приготовленный хлеб уже подавали на стол, он ни в коем случае не должен лежать в перевернутом виде. С древних времен хлеб являлся основным продуктом питания для представителей земледельческих культур, какими являются русская и итальянская культуры; образ хлеба был наполнен сакральными и символическими смыслами. С наступлением христианства хлеб становится сакральным продуктом в высшей степени: он воплощает тело Христа и, в целом, сына Господа, присланного на землю. Хлеб олицетворяет материальное и духовное благополучие, средства к существованию, необходимый ресурс для развития человека; хлеб - это результат человеческого труда и показатель гармоничного отношения человека к земле. Хлеб - это прототипиче-ская пища, еда по определению. Рассмотрим, как эта символика, обнаруженная в метафорических и аллегорических реализациях образа хлеба на страницах Библии, отражается в лексико-фразеологическом составе русского и итальянского языков. Исследование библейской символики в семантике образных лексических и фразеологических единиц Символика благополучия vs нужды В Ветхом Завете земля обетованная описывается как место, «где пщеница, ячмень, виноградные лозы, смоковницы и гранатовые деревья... где масличные деревья и мед... в которой без скудости будешь есть хлеб твой и ни в чем не будешь иметь недостатка... » (Втор 8:8-9). И еще: «И Он даст дождь на семя твое, которым засеешь поле, и хлеб, плод земли, и он будет обилен и сочен» (Ис 30:23). Хлеб несет символику достатка, изобилия и в Новом Завете. Достаточно назвать эпизод насыщения пяти тысяч человек пятью хлебами, являющийся одним из чудес, совершенных Иисусом Христом: «Они же говорят Ему: у нас здесь только пять хлебов и две рыбы. Он сказал: принесите их Мне сюда. И велел народу возлечь на траву и, взяв пять хлебов и две рыбы, воззрел на небо, благословил и, преломив, дал хлеб ученикам, а ученики - народу. И ели все, и насытились; и набрали оставшихся кусков двенадцать коробов полных; а евших было около пяти тысяч человек, кроме женщин и детей» (Мф 14:17-21). И, напротив, отсутствие хлеба является знаком массового голода, гнева Господня и, следовательно, наказания человека. Этот образ является сквозным в Ветхом Завете: «Я сокрушу в Иерусалиме опору хлебную, и будут есть хлеб весом и в печали, и воду будут пить мерою и в унынии, потому что у них будет недостаток в хлебе и воде; и они с ужасом будут смотреть друг на друга и исчахнут в беззаконии своем» (Иез 4:16-17). Господь посылает бурю, ужас и беды на землю, так что красивые девы и юноши будут таять от голода и жажды. И это голод не только тела, но и духа: «Вот наступают дни... когда Я пошлю на землю голод, - не голод хлеба, не жажду воды, но жажду слышания слов Господних» (Ам 8:11). В Книге Исхода хлеб представляет собой источник спасения для сыновей Израилевых, бродящих по пустыне: «И увидели сыны Израилевы и говорили друг другу: что это? Ибо не знали, что это. И Моисей сказал им: это хлеб, который Господь дал вам в пищу» (Исх 16:15). Таким образом, хлеб, с одной стороны, является архетипическим символом источника жизни, средств существования, достатка и изобилия, а его отсутствие символизирует горе, бедность, нищету, скудный достаток. Семантику хлеба как символа материального благополучия воплощает фразеология в обоих рассматриваемых нами языках. Например, в русском языке есть фразеологизм на хлеб с маслом хватает 'имеются достаточные средства для безбедного существования' («А платят вполне прилично - хватает и на хлеб с маслом, и на кусок очень хорошей ветчины» (В. Кунин)); в итальянском языке фразеологизм allevare /crescere a pane bianco (буквально: «воспитывать белым хлебом») выражает значение 'вырасти / жить в роскоши' («Lui, che aveva ricevuto un'istruzione da signorino fino agli otto anni e, a quanto si diceva, era cresciuto a pane bianco e politica prima del disastro familiare, forse aveva le idee piu chiare di lei» (S. Belli) - «Он, который до восьми лет получал аристократическое образование и который, как говорили, до семейной катастрофы рос в роскоши (буквально: воспитывался белым хлебом) и формировал политическое мировоззрение, может быть, имел лучше представление, чем она» (С. Белли)). С другой стороны, состояние бедности выражается и в русском, и в итальянском языках как питание исключительно хлебом: перебиваться с воды на хлеб / с хлеба на воду и stare / tenere qualcuno a pane e acqua («быть / оставить кого-л. на хлебе и воде»). Совпадение реализуется и на уровне переносного значения ('жить очень бедно'), и на уровне внутренней формы фразеологизма через образы хлеба и воды: «Марии Семеновне, конечно, приходило в голову, что ее перебивающаяся с хлеба на воду мать, живущая в деревянной, продуваемой всеми ветрами халупе, имеющая семерых детей и алкоголика-мужа, который дубасит ее чуть ли не каждый божий день, влачит не менее жалкое существование» (В. Валеева); «Il Re si ricordd d'avergli dato la sua parola di non prendersela con lui, e allora diede ordine di arrestare le figlie, tutte e tre, e di tenerle chiuse a pane e acqua» (I. Calvino) - «Король вспомнил, что дал секретарю слово не гневаться на него, и тогда он повелел запереть всех трех своих дочерей и посадить их на хлеб и воду» (И. Кальвино). В итальянском языке низкий достаток образно выражается как питание исключительно хлебом и луком: mangiare pane e cipolle (буквально: «есть хлеб и лук») - «Ma io, anche se bevevo grappa, ero molto povero: mangiavo solo pane e cipolle; poi, l'inflazione aggravd ancora la mia poverta» («La Repubblica»); «Хотя пил граппу, я все таки был очень бедным; ел только хлеб и лук. Потом инфляция еще больше обострила мою нищету» («La Repubblica»)). В русском языке материальная ценность, значимость чего-л., влияющая на уровень благосостояния, образно выражается как возможность / невозможность намазать что-л. на хлеб: на хлеб не намажешь («Но и "конечная" продукция -это еще не только потребляемая людьми продукция: экскаваторы, добывающие руду, на хлеб не намажешь и в комнату вместо обеденного стола не поставишь» («Лебедь»)). Символика денег и материальных ресурсов В качестве основного и необходимого продукта питания хлеб выступает символом денег, материальных благ в русском и итальянском языках, о чем свидетельствуют контексты, в которых слово хлеб употребляется в расширительном образно-символическом значении:

Скачать электронную версию публикации