Sources of civil procedural law in pre-revolutionary Russia.pdf Изучая процесс становления и развития отечественного гражданского процессуального права, на наш взгляд, следует согласиться с выделением трех основных периодов в его развитии: дореволюционного, советского и современного [1. С. 9]. В настоящей статье мы концентрируемся на источниках первого периода, подразделяя их на три этапа, каждому из которых присуща своя система источников: различными были силы, творящие право; его корни, ресурсы заимствования; материалы, положенные в основу права. Безусловно, отличались и формы права. Первый этап данного периода включает в себя временной отрезок от момента возникновения государства - Древней Руси и до окончательного закрепления абсолютизма в Российской империи. Важнейшим источником (в смысле формы права) древнерусского права выступал юридический обычай, которым руководствовались в судебной практике князь и его судьи [2. С. 214-215]. Судопроизводство изначально также основывалось «преимущественно на процессуальных нормах обычного права» [3. С. 348]. Обычаями регулировался, прежде всего, процесс доказывания, предусматривавший использование таких процедур, как судебный поединок, клятва и т.д. [4. С. 122-124]. В законодательстве не существовало выраженного разграничения между уголовным и гражданским процессом, и общим для них источникам относились не только обычаи, но и такие памятники законодательства раннефеодального государства, как Русская Правда Ярослава Мудрого, Новгородская и Псковская судные грамоты и т. д. Не была чужда древнерусскому процессу и такая форма права, как судебный прецедент. Уже в состав статей Русской Правды включались приговоры судов. Таким образом, судебный прецедент из образца применения закона в повторяющихся ситуациях становился частью законодательства [4. С. 126-129]. Псковская судная грамота также называла в числе источников правовые обычаи и правоположения судебной практики, которые на уровень закона переводились псковским посадником [3. С. 492-493]. На наш взгляд, в качестве исторически первой формы права можно рассматривать именно судебный прецедент, а не обычай, как традиционно считается в науке права, поскольку правовой обычай, как некая модель поведения, формируется именно на основе совокупности прецедентов, т.е. проистекает из них, как общее проистекает из частного. Рассматривая же термин «источник права» в качестве основы для формирования правовой системы, следует отметить, что таковой для древнерусского права явилось право византийское, оценка степени влияния которого на светское право Древней Руси колеблется в современной науке от «крайне ограниченной» [5. C. 103] до «почти исключительной» [6. C. 246]. Однако наличие такого влияния, достигавшегося путем стимулирования закономерного развития самобытных юридических норм и институтов Древней Руси через приспособления византийских источников к условиям древнерусской действительности, сомнения ни у кого не вызывает, в отличие от права варяжского, германского, исламского или еврейского, чье влияние на формирование древнерусского права представляется весьма спорным. Второй этап становления процессуального права охватывает период от установления абсолютизма в Российской империи до реформ Александра II. Начавшаяся при Петре I модернизация государственно-правовых институтов сопрягалась с активной законотворческой деятельностью абсолютного монарха. Эта деятельность характеризовалась большим количеством прямых заимствований из такого источника, как европейское право, вводившихся в отечественную правовую систему зачастую поспешно и без достаточной адаптации к российским реалиям, однако ее результатом все-таки стало развитие новых форм права [7. С. 16]. Следует отметить, что, несмотря на созданный императором и его преемниками обширный законодательный массив (в период правления Петра I было издано более 3 тыс. законов, а в период правления Екатерины II - более 6 тыс., значительная часть которых была спроектирована и составлена монархами) [8. C. 33151, 274-303]), сформировавшуюся в XVIII - первой трети XIX вв. законодательную систему нельзя охарактеризовать как логическую и иерархически выстроенную. Тем не менее в этот период была четко обозначена идея государственной власти как единственного легитимного источника права и закона, утвержденного властью монарха, как главной формы его выражения. Источником права в смысле силы, творящей право, стала воля государя. Идеальной моделью петровского государства выступало «государство регулярное», т. е. основанное на законности абсолютистского толка. Идеалом Екатерины II выступала «законная монархия», что было отражено в идеологическом трактате - Наказе, данном Новоуложенной комиссии [9. C. 77]. Данный документ отразил также и «новую теорию закона», служившую основой доктрины Просвещения: целью законодательной практики выступает стремление к истинному, совершенному закону, выражающему ценности естественного права и тем самым обеспечивающему благополучие общества [9. С. 578-579]. По своему внешнему выражению нормативные правовые акты как основная форма права с начала XVIII в. подразделялись по видам. Наиболее распространенным и универсальным источником права выступали императорские указы, затрагивающие максимально широкий круг вопросов (например, Указ 1723 г. «О форме суда», выступивший одной из первых попыток законодателя частично интегрировать состязательное начало в гражданские суды). Организационно-правовые основы функционирования отдельных органов и учреждений, а также правила регулирования общественных отношений применительно к отдельной отрасли закреплялись в уставах (например, Полицейский Устав (Устав Благочиния 1782 г.)). Основные принципы организации и деятельности органов государственного управления находили свое отражение в регламентах - виде нормативных правовых актов, введенном Петром I. Регламенты представляли собой законы учредительного характера, определяющие «состав, организацию, компетенцию и порядок делопроизводства новых органов государственного управления» [7. С. 16]. Порядок деятельности должностных лиц и государственных органов, их полномочия и обязанности закреплялись в форме инструкций. Кроме того, Петром I была введена такая категория нормативных правовых актов, как артикул, представлявшая собой попытку кодификации норм, регулирующих определенную сферу общественных отношений. Так, «Артикул воинский» 1715 г. фактически являлся уголовным кодексом без общей части и, несмотря на название, подлежал применению также и в гражданских судах. В период правления Екатерины II был впервые введен такой тип нормативного правового акта, регулирующего отношения публично-правового характера, как учреждение. К этой категории также относились законы, закреплявшие основы организации и деятельности отдельных органов государственного управления. Еще одним видом нормативного правового акта в дореформенной России являлся манифест - так именовались законы, в значительной степени изменившие «государственный и гражданский быт России» [10. С. 32]. Следует также отметить, что классификацию источников отечественного права, понимая под источниками форму права, в рассматриваемый период существенно затрудняют два фактора: во-первых, отсутствие строгого разграничения между видами нормативных правовых актов по кругу регулируемых ими вопросов (так, устав, учреждение и регламент могли содержать в себе однопорядковые положения относительно организационно-правовых основ функционирования отдельных органов и учреждений); во-вторых, отсутствие иерархии вышеперечисленных актов, поскольку они устанавливались суверенным монархом и, соответственно, признавались равными в своей юридической силе. Тем не менее, оценивая совокупность правовых источников (форм права) рассматриваемого периода, следует отметить, что на данном этапе законодателем были осуществлены первые попытки дифференциации нормативных правовых актов, их структурирования по отраслям, характеру и сферам интереса. В 1833 г. был утвержден Свод Законов Российской империи, содержавший «Законы о судопроизводстве и взысканиях гражданских» (ч. 2 т. Х Свода Законов 1832 г.). Эти законы были весьма несовершенны и представляли собой механическое соединение положений Соборного Уложения 1649 г., Воинского Устава 1716 г., иных разновременных законов, указов и правил. В них закреплялся отход от принципа состязательности, устанавливался приоритет следственного начала в гражданском судопроизводстве, в котором продолжали применяться некоторые правила и элементы уголовного судопроизводства, смешивалась власть судебная и полицейская [11. С. 15-16]. Несмотря на это, именно на данном этапе можно говорить о выделении гражданского процесса как самостоятельной формы процессуальных действий и законодательном выражении данной тенденции. Что касается такой формы права, как прецедент, то говорить о его существовании как источника права на данном этапе развития российского гражданского процессуального права не приходится. Суд не мог решить дело в отсутствие ясного закона, а должен был по инстанциям донести об имеющимся затруднении вплоть до императора [12. С. 26], что, безусловно, препятствовало появлению судебных прецедентов. Давая общую оценку данному этапу, следует согласиться с точкой зрения большинства исследователей, которые и в XIX [13. С. 44], и в XXI в. [14. С. 23-24] характеризовали существовавшие в России до середины XIX в. правила гражданского судопроизводства как неудовлетворительные, тормозящие развитие страны, вызывавшие к жизни проявления существенной судебной волокиты, не отвечавшие потребностям государства и общества. Отечественное гражданское судопроизводство представляло собой классическую форму следственного (или инквизиционного) процесса, основным фактором которого выступал исключительно суд, в то время как стороны не имели фактической возможности выступать в защиту своей позиции, привлекать свидетелей и т.д. При этом процесс носил тайный характер и осуществлялся в письменном виде. На исправление отмеченных недостатков судебной системы и системы судопроизводства и была нацелена Великая судебная реформа 1864 г., начавшая третий этап развития дореволюционного гражданского процессуального законодательства. Следует отметить, что большинство специалистов в области отечественной истории государства и права сходятся во мнении, что отправной точкой в формировании системы гражданского процессуального законодательства является начатая при Николае I и осуществленная в 1864 г. императором Александром II комплексная реформа судоустройства и судопроизводства, положившая начало созданию принципиально новой судебной системы. Данная реформа представляла собой не попытку осуществить коррективы ставших неактуальными и не оправдавших себя на практике механизмов судопроизводства, а была направлена на создание качественно нового судебно-процессуального строя, «положившего начало новой эры в юридическом развитии России» [15. С. 9]. Результатом преобразовательной деятельности Александра II стало возникновение института мировых судей [14. С. 415-423] и суда присяжных, также были заложены принципиально иные основы для формирования судейского сообщества, адвокатуры (присяжных поверенных) и нотариата. В результате реформы во второй половине XIX в. судебная власть Российской империи была возвышена, появился «суд гласный, скорый, правый, равный для всех» [13. C. 50], начался «золотой век» российского судопроизводства, охватывающий период с 1864 по 1917 г., характеризующийся четким законодательным отграничением гражданского процесса от уголовного, построением процесса на принципах, актуальных до настоящего времени, и формированием целостной системы источников (форм) гражданского процессуального права. Законодательно новые правила судопроизводства по гражданским делам были закреплены в Уставе гражданского судопроизводства (УГС) 1864 г., который, утвердив в качестве основных начал (принципов) правосудия состязательность, диспозитивность, непосредственность, устность, гласность и непрерывность, по оценкам историографов и правоведов являлся одним из наиболее совершенных европейских процессуальных кодексов того периода. Следует отметить, что при работе над УГС в качестве образца использовалось французское судопроизводство, однако составители и редакторы УГС не пошли по пути его слепого копирования, а дополняли передовыми положениями прусского и австрийского процесса, критически их перерабатывая. Так, в УГС не были включены положения, бесспорно являвшиеся крупными недостатками французского Code de procedure civile, например о тайном допросе свидетелей [16. С. 29-31, 40]. Создатели УГС также постарались учесть и региональную специфику, существовавшую в Российской империи - пятая его книга была посвящена судопроизводству в Закавказском крае, в губерниях Варшавского судебного округа и прибалтийских губерниях [17. С. 6], которое отличалось от общероссийского. Говоря об источниках гражданского процессуального права дореволюционной России конца XIX - начала XX в. как форме права, обратимся к трудам Е.В. Васьковского, который выделял четыре современных ему вида источников: закон, правовой обычай, обязательные постановления, а также судебную практику. При этом ученый отмечал, что первенствующее положение в системе источников процессуального права занимают законодательные нормы, поскольку как устройство судебных учреждений, так и их деятельность регламентируются главным образом законами. Нормы же иных категорий, такие как постановления высших органов судебного управления и самих судов, а также судебная практика могут применяться только в рамках развития и дополнения законодательной системы [15. С. 6-19]. Гражданское процессуальное законодательство дореволюционной России не ограничивалось лишь принятым в 1864 г. УГС и представляло собой комплексную систему, охватывающую различные актуальные аспекты правового регулирования. К источникам гражданского процессуального права относились также и иные нормативные правовые акты, в частности принятые после создания новых органов низовой юстиции (земские начальники, городские судьи): «Положение о земских участковых начальниках от 12 июля 1889 г.», «Правила об устройстве судебной части и о производстве судебных дел в местностях, в которых введено положение о земских участковых начальниках от 12 июля 1889 г.» и т.д., которыми были установлены и законодательно закреплены особые правила производства дел этими органами. Позднее состав источников гражданского процессуального права дополнился Временными правилами о волостном суде от 15 июня 1912 г. и Положением от 26 июня 1913 г. «О введении в действие Закона 15 июня 1912 г. «О преобразовании местного суда», которыми отдельно регулировалось производство в волостных судах различных регионов Российской империи [15. С. 10-12]. Однако законы не могли урегулировать все детали и подробности судопроизводства, поэтому в Российской империи существовал такой вспомогательный источник гражданского процессуального права, как обязательные постановления, которые не могли противоречить закону и издавались судебным ведомством и министром юстиции. Суды принимали наказы и инструкции, в которых самостоятельно устанавливали правила внутреннего распорядка и делопроизводства. Министр юстиции мог в некоторых случаях изменять эти правила, а также устанавливать некоторые детали судебной процедуры, в первую очередь касающиеся финансовых аспектов судопроизводства (например, правил приема, расходования и хранения денежных сумм) [Там же. С. 17-18]. Обязательные постановления способствовали достижению точности и детальности процессуальных норм, четкости требований и определенности правил, выступали гарантами равенства сторон в процессе и объективности судебной власти, обеспечивали четкое закрепление отдельных правовых моментов, имеющих значение для эффективного отправления правосудия. Довольно своеобразным источником гражданского процессуального права в дореволюционной России выступал правовой обычай. К концу XIX в. в России была сформирована оригинальная правовая система, в которой наряду с позитивным (государственным) правом на практике сосуществовали системы обычного права, свойственные крестьянским общинам и инородческим народам окраин со специфическими, но локально эффективными институтами. В случаях, «положительно не разрешаемых законами», мировой судья мог по просьбе одной или обеих сторон руководствоваться общеизвестными местными обычаями [12. С. 28]. Г.Ф. Шершеневич отмечал, что правовой обычай может выступать в качестве формы (источника) права только в случае его обеспечения принудительной силой государства: «Исполнительные агенты власти или применяют, или не применяют эти обычаи в зависимости от указаний государственной власти и тем передвигают их в область права или оставляют вне права» [18. C. 371]. Хотя действующим законодательством того периода лишь в весьма ограниченном ряде случаев были напрямую указаны отношения, определяемые по обычаю, таковые все же имели место. Так, дела о наследовании у коренного населения Сибири, крестьян и колонистов регламентировались правовым обычаем, а не законом. Вплоть до принятия в 1912 г. «Положения о волостном суде от 15 июня 1912 г.» в инородческом, волостном и станичном судах правовой обычай в значительной степени замещал собой закон, будучи применяемым исключительно к делам, подведомственным данным судам. В остальных же судах обычай выступал лишь вспомогательным источником процессуального права, т.е. его применение было допустимо в случаях, не регламентированных напрямую законом, при этом в обязательном порядке судом должна была быть получена ссылка одной или обеих сторон тяжбы на данный обычай, судья же правом применять локальные обычаи по собственной инициативе наделен не был [19. С. 13-14]. А.Х. Гольмстен, говоря о существовании гражданско-процессуального обычного права, выделял в нем обычаи самостоятельные и вспомогательные. Под первыми он понимал собственно обычай как источник права, заменяющий собой отсутствующий закон и применявшийся в волостном суде, под вторыми - результат истолкования закона, цель которого - дополнение имеющегося закона, восполнение в нем пробелов. Вспомогательный обычай касался внутреннего распорядка и организации делопроизводства в судебных учреждениях, оформлялся распоряжениями председателя суда, постановлениями распорядительных заседаний суда, частными определениями и решениями кассационного департамента Сената по процессуальным вопросам и, прежде всего, наказами судебным местам. Наказы, составляемые каждым судебным учреждением, представляли собой совокупность административных правил и обычно-правовых норм, выработанных практикой этого суда, и подлежали утверждению министерством юстиции [17. С. 1617]. Таким образом, А.Х. Гольмстен, на наш взгляд, необоснованно смешивал обычай, судебную практику и обязательные постановления. Иной и, по нашему мнению, более верный взгляд на проблему существования гражданско-процессуального обычного права высказывал В.Е. Васьковский, который отмечал, что наряду с обычным правом в классическом понимании этого термина существовали также так называемые судебные обычаи (usus fori) - практика, установившаяся в каком-либо определенном суде, т. е. четко разграничивал эти правовые явления. Существенное различие между обычным правом и судебным обычаем, по его мнению, заключается в том, что обычное право выступает самостоятельным источником права, замещающим для конкретного круга отношений законодательные предписания, в то время как судебная практика (судебный обычай) заключается лишь в развитии правовых норм и установлении способа их применения. Соответственно, «норма» обычного права может подлежать отмене или замене исключительно «нормой» обычного же права или законом, а судебный обычай (usus fori) изменяется как самим судом, в случае если он приходит к убеждению, что в его основании лежит неверное понимание закона, так и высшими судебными инстанциями, что свидетельствует о существенном влиянии на usus fori субъективных факторов [15. С. 17]. Правовая природа данного источника проистекала из законодательно закрепленного свойства обязательности разъяснений Сената, даваемых при разрешении дел в кассационном порядке, для всех судебных учреждений, подведомственных ему. Значение судебной практики (судебного обычая) как вспомогательного источника процессуального права в дореволюционной России заключалось в достижении единообразия в толковании и применении законов. Судебная практика занимала в правовой системе Российской империи место, сходное с местом, которые занимают в современной российской правовой системе акты толкования права, издаваемые высшими судебными органами Российской Федерации. Подводя итог, отметим, что к концу XIX в. система источников российского гражданского процессуального права приобрела достаточно устойчивую форму, во многом близкую современной. Основным формально-юридическим источником права в Российской империи являлись действующее законодательство, а также обязательные постановления высших органов судебного управления. Вспомогательными источниками выступали судебная практика и правовой обычай. В данный период также было положено начало дискуссии о корректности термина «источник права», получившей активное развитие в последующие годы. Авторы ныне действующего ГПК РФ убедительно обосновали целесообразность возрождения отдельных институтов гражданского процесса необходимостью использования положительного опыта дореволюционного гражданского судопроизводства [20. C. 7-8]. Таким образом, ныне существующее гражданское процессуальное право имеет в числе своих источников (в смысле ресурса заимствования и материалов, положенных в его основу) и Устав гражданского судопроизводства 1864 г.

Скачать электронную версию публикации