Criminal procedure form: concept, properties, system.pdf Основной тенденцией развития отечественного уголовного процесса является его дифференциация. Предметом ее воздействия обычно называют уголовно-процессуальную форму, которая традиционно рассматривается как одна из наиболее спорных категорий, заслуживающих пристального внимания. Для того чтобы раскрыть сущность и природу анализируемого явления, приведем подборку определений уголовно-процессуальной формы из широкого спектра имеющихся, сформулированных в научной литературе. Это позволит выделить ключевой определяющий термин или термины, посредством которых выявляется содержание исследуемой категории. Итак, профессором М.А. Чельцовым была высказана позиция, что под процессуальной формой понимаются «порядок и условия осуществления как отдельных процессуальных действий, так и их совокупности» [1. С. 73]. В.К. Бобров определяет ее как процессуальный порядок осуществления следственных и судебных действий [2. С. 84]. Масштабное исследование понятия уголовно-процессуальной формы было произведено Н.С. Алексеевым, В.Г. Даевым, Л.Д. Кокоревым в работе «Очерк развития науки советского уголовного процесса» [3. С. 32]. В качестве основного авторы приводят определение уголовно-процессуальной формы, данное профессором М.С. Строговичем, согласно которому уголовно-процессуальная форма есть «совокупность условий, установленных процессуальным законом для совершения органами следствия, прокурату- В.А. Азаров, А.В. Боярская 6 ры и суда тех действий, которыми они осуществляют свои функции в области расследования и разрешения уголовных дел, а также для совершения гражданами, участвующими в производстве по уголовному делу, тех действий, которыми они осуществляют свои права и выполняют свои обязанности» [4. С. 51]. В качестве максимально широкого называется определение уголовнопроцессуальной формы, принадлежащее Р.Д. Рахунову, который трактует ее как регламентированную законом систему судопроизводства, порядок и правила предварительного и окончательного производства по уголовному делу, форму деятельности государственных органов по реализации целей и задач социалистического уголовного права [5. С. 60]. Н.С. Алексеев, В.Г. Даев, Л.Д. Кокорев, не останавливаясь на анализе представленных в литературе дефиниций анализируемой категории, предлагают свое определение уголовно-процессуальной формы, понимаемой ими как процедура, непосредственные формы деятельности по уголовному делу [3. С. 22]. Детальный анализ категории «уголовно-процессуальная форма» был осуществлен Ю.К. Якимовичем, А.В. Ленским, Т.В. Трубниковой в работе «Дифференциация уголовного процесса» [6. С. 22-23]. Иллюстрируя концепцию, наделяющую уголовно-процессуальную форму максимально широким содержанием, исследователи традиционно ссылаются на позицию Р.Д. Рахунова. В качестве оптимального по объему называется подход такого автора, как М.Л. Якуб, у которого уголовно-процессуальная форма предстает «совокупностью процессуальных условий производства по уголовному делу в целом и каждого отдельного следственного и судебного действия» [7. С. 8]. Как наиболее узкий квалифицируется подход Н.С. Алексеева, В.Г. Даева, Л.Д. Кокорева. Х.У. Рустамов полагает, что уголовно-процессуальная форма представляет собой систему норм, регулирующих отношения, возникающие в связи с деятельностью субъектов уголовного процесса в определенной последовательности, порядок принятия решений и условия их пересмотра [8. С. 11]. М.Е. Смирнова указывает, что «уголовно-процессуальная форма - это совокупность однородных процессуальных требований, нормативно закрепляющих образ поведения участников уголовного процесса, направленных на достижение уголовно-правового результата» [9. С. 80-81]. С точки зрения профессора А.П. Гуськовой, процессуальной формой именуются «регламентированные правом порядок и последовательность производства по делу» [10. С. 41]. В.М. Трофименко считает, что «уголовно-процессуальная форма - это совокупность закрепленных законом юридических процедур, условий и гарантий, обеспечивающих решение задач уголовного судопроизводства» [11]. Профессор А.С. Барабаш и его ученик А.А. Брестер высказываются в пользу того, что под формой уголовного процесса следует понимать «регламентированные правом порядок, принципы и систему уголовнопроцессуальной деятельности, установленные для достижения целей уго- Уголовно-процессуальная форма: понятие, свойства, система 7 ловного процесса. То есть выражением формы уголовного процесса как деятельности является уголовно-процессуальное право» [12. С. 34]. Д.Р. Гимазетдинов раскрывает уголовно-процессуальную форму как «внешнее выражение уголовно-процессуальной деятельности в виде установленного уголовно-процессуальным законом порядка осуществления и оформления результатов такой деятельности» [13. С. 132]. Е.В. Мищенко определяет основу уголовно-процессуальной формы как «совокупность правовых норм, регулирующих порядок осуществления процессуальной деятельности по конкретному уголовному делу с учетом общих положений и принципов российского уголовного процесса», рассматривая ее как определенную уголовно-процессуальную деятельность именно по конкретному уголовному делу [14. С. 141]. В.Н. Григорьев, говоря об уголовно-процессуальной форме, отмечает: «Концепция современного уголовного процесса России заключается в том, что его назначение реализуется в процессуальной форме, которая, с одной стороны, способствует установлению действительных обстоятельств дела, а с другой - обеспечивает соблюдение прав и законных интересов граждан. Она воплощает в себе многовековой отечественный и зарубежный опыт борьбы с преступностью, отражает гносеологические и психологические закономерности и достижения общественной практики, включает в себя выработанные наукой и практикой наиболее эффективные и вместе с тем демократические и гуманные средства и способы установления действительных обстоятельств дела и наказания виновных» [15]. Э.Ф. Лугинец указывает, что уголовно-процессуальную форму возможно отождествить с уголовным процессом в широком смысле слова [16. С. 404]. Обобщая представленные позиции по вопросу о сущности и природе уголовно-процессуальной формы, можно прийти к выводу, что соответствующее правовое явление чаще всего определяется через такие категории, как порядок, процедура, условия, правила. Иногда она может отождествляться с системой или совокупностью уголовно-правовых норм или даже с уголовно-процессуальным правом в целом, с чем сложно согласиться. Думается, что уголовно-процессуальная форма не может быть отождествляема с самим уголовно-процессуальным правом, поскольку она является феноменом, лишь связанным с ним, но обладающим независимыми основаниями для построения своей юридической конструкции. Также спорно отождествление уголовно-процессуальной формы с уголовным процессом в целом, поскольку исследуемое явление представляет собой лишь один из аспектов уголовного судопроизводства как такового. Для того чтобы полнее изучить сущность рассматриваемой категории, обратимся к исследованиям понятия процессуальной формы, осуществлявшимся в рамках общей теории права. В.Н. Протасов, отрицая саму необходимость дискуссии о процессуальной форме, поскольку авторы, использующие этот термин, видят в ней лишь олицетворение таких сущностных черт процесса, как упорядоченность и организованность [17. С. 120], тем не менее сам вводит очень схожее поня- В.А. Азаров, А.В. Боярская 8 тие - «нормативная модель юридической процедуры», раскрывая ее как программу, в соответствии с которой юридическая процедура воплощается в жизнь, как определенный порядок, алгоритм, реализация которого должна привести к желаемому результату [18. С. 24]. С точкой зрения, согласно которой следует отказаться от использования категории «процессуальная форма», сложно согласиться. Тем более что B. Н. Протасовым взамен вводится терминология, слишком сходная с им же «упраздняемой». В рамках общей теории права профессором С.С. Алексеевым высказывается и такая позиция: «От правоприменительной деятельности как системы действий следует отличать ее процедурно-процессуальные формы. Процедурно-процессуальные формы правоприменительной деятельности выражаются в регламентированном правом порядке совершения правоприменительных действий, обеспечивающем надлежащее (правильное) применение права» [19. С. 336]. На основании изложенного, синтезируя взгляды В.Н. Протасова и C. С. Алексеева, укажем, что под уголовно-процессуальной формой следует понимать нормативную модель правоприменительной деятельности, воплощающую в себе все возможные варианты ее осуществления. Как было сказано, неверно отождествлять уголовно-процессуальную форму с совокупностью или системой уголовно-процессуальных норм, однако она все же обладает свойством нормативности. Как и уголовно-процессуальная норма, она общеобязательна, рассчитана на неопределенный круг лиц и неопределенное число случаев применения. При этом нормативность уголовно-процессуальной формы является производной и обусловлена тем, что процедурно-процессуальные формы уголовного судопроизводства устанавливаются уголовно-процессуальным законом. Отталкиваясь от данной идеи, рассмотрим природу уголовно-процессуальной формы с точки зрения процесса ее формирования. Представим его так: законодатели создают идеальный, наиболее целесообразный, с их точки зрения, образ будущей процессуальной деятельности и, стремясь довести его до сведения правоприменителей, претворяют в действующем уголовно-процессуальном законодательстве. То есть происходит формирование нормативной модели процесса, содержательно воплощающей в себе представления о должном порядке осуществления уголовного судопроизводства. И если все сведения, исходящие от законодателей и относящиеся к уголовному судопроизводству, попытаться рассмотреть как неструктурированный массив информации, то можно сказать, что он может быть упорядочен и систематизирован по-разному в зависимости от того, какая юридическая конструкция берется за основу в конкретном случае. Если в основе уголовно-процессуальный закон, то это законодательный текст, исходной единицей которого является статья [20. С. 99-105]. Если же это уголовно-процессуальное право, то информация обычно упорядочивается согласно рациональному ряду: отрасль, институт, правовая норма. Последняя имеет собственную логическую структуру: гипотеза - диспозиция - Уголовно-процессуальная форма: понятие, свойства, система 9 санкция [20. С. 65-55]. Если это уголовно-процессуальная форма, то информация упорядочивается согласно элементам динамической структуры уголовного судопроизводства. Изложенная позиция способна вызывать возражения. Так, профессор А.С. Александров указывает, что интерпретация текста закона не может быть объективной и нейтральной, так как адекватного значения текста закона не бывает [21. С. 48]. Да, действительно, «право не может существовать в отсутствие идеологического, ценностного выбора толкователя и тех, кому он адресует разъяснение текста закона» [Там же]. Однако интерпретаторами текста закона обычно выступают профессиональные юристы, чье восприятие закона предопределяется общими стандартами юридического образования и сложившейся правоприменительной практикой, стремящейся к единообразию. Как представляется, специфичность уголовно-процессуальной формы состоит в том, что она позволяет не просто передать от законодателя правоприменителю информацию, отражающую различные параметры процессуальной деятельности, а предложить ее «разложенной» на элементы динамической структуры уголовного процесса, понимаемого как целенаправленная деятельность. Такими элементами являются производства, выделяемые по предметному признаку [22. С. 79], стадии процесса, их этапы, а также отдельные процессуальные действия. Как верно в данной связи указывает профессор М.К. Свиридов, «наличие уголовно-процессуальной формы предполагает почти детальное закрепление в законе процедуры производств, действий органов власти. Действия, не соответствующие закрепленным правилам, уничтожают юридическую значимость получаемого результата, каким бы важным он ни был по содержанию» [23. С. 88]. Продолжая свое рассуждение, вслед за В.Н. Протасовым укажем, что охватываемая схемой процессуальной формы структура уголовного судопроизводства представляет собой результат сочетания присущих юридическому процессу качеств последовательности в процедурно-правовой регламентации [18. С. 49], многовариантности и диспозитивности [Там же. С. 30-31]. Качество последовательности заключается в том, что структура системы процессуальных форм должна напоминать развитую корневую систему дерева с множеством «ответвлений». Места указанных «ответвлений» не должны быть случайными. Так, профессор Р.Д. Рахунов указывает, что именно последовательность «обеспечивает логическое развитие процесса» [24. С. 79]. Соглашаясь с данным высказыванием, отметим, что такая последовательность выражается в существовании фиксированного в рамках процесса положения уголовно-процессуальных стадий, а в их рамках -определенных процессуальных форм. Например, решение о возбуждении уголовного дела принимается после выявления необходимых для этого поводов и оснований. Привлечение же лица в качестве обвиняемого, предъявление обвинения предшествуют окончанию предварительного следствия с обвинительным заключением. В.А. Азаров, А.В. Боярская 10 Одновременно существуют процессуальные формы, которые могут либо не применяться вообще, либо применяться в произвольной последовательности в зависимости от конкретных обстоятельств, например процессуальные формы отдельных следственных действий (освидетельствование, контроль и запись переговоров, следственный эксперимент и т.д.). Такое альтернативное применение процессуальных форм заполняет промежутки между фиксированными конструкциями исследуемой системы, формируя ее сложную структуру. Прежде чем перейти к свойству многовариантности, присущему уголовно-процессуальной форме, сделаем небольшое отступление, весьма значимое для дальнейшего повествования. Согласно позиции В.Н. Григорьева, в настоящее время процессуальная форма уголовного судопроизводства находится в кризисном состоянии. Избыточная криминализация все новых деяний, прослеживаемая в действующем УК РФ, приводит к перегрузке уголовно-процессуальной формы, поскольку «следователи, судьи перестают справляться надлежащим образом с тем валом дел, который на них обрушивается» [15]. Следствием изложенного является также «низведение процессуальной формы к административному регламенту» [Там же]. Представленная точка зрения вполне обоснована; отталкиваясь от нее, можно также указать, что перегруженность уголовно-процессуальной формы уместно связать с несбалансированной реализацией в ее конструкции свойств последовательности и многовариантности. Как правило, приоритет отдается именно последовательности, а многовариантность отходит на второй план. При этом недостаточно часто встает вопрос о самой возможности сочетания отдельных уголовно-процессуальных форм. Не всегда учитывается, что процедурно -процессуальные формы досудебных и судебных производств или единых уголовно-процессуальных производств, включающих досудебную и судебную части, могут выстраиваться в определенной последовательности, налагаться друг на друга или реализовываться параллельно. Игнорирование данного обстоятельства может создавать спорные с практических и теоретических позиций ситуации. Их разрешение является принципиально значимым еще и потому, что, как отмечает Н.А. Бабенко, в настоящее время происходит латентная процес-суализация всей системы российского права. По данной причине процессуальная подсистема права должна иметь четкую внутреннюю нормативную дифференциацию, «позволяющую гражданам эффективно реализовывать свои права и добросовестно выполнять обязанности» [25. С. 8]. Приведем несколько примеров, подтверждающих изложенное. Во-первых, при производстве по одному уголовному делу возможно сочетание особого порядка судебного разбирательства, предусмотренного гл. 40 УПК РФ, и процедуры производства по уголовным делам частного обвинения. В рассматриваемом случае, учитывая отсутствие досудебного производства по уголовным делам частного обвинения, практически полностью исключается процесс доказывания и создается возможность осуждения подсуди- Уголовно-процессуальная форма: понятие, свойства, система 11 мого только лишь на основании его собственного признания. Процессуальная форма такого «двукратно упрощенного» производства законом четко не урегулирована. О том, что такое сочетание возможно, говорит упоминание о частном обвинителе в ряде статей гл. 40 УПК РФ. Например, в п. 4 ст. 314 УПК РФ частный обвинитель обозначается в качестве одного из субъектов, у которого испрашивается согласие на применение данной процедуры. Порядок применения соответствующего «смешанного» производства устанавливается непосредственно постановлением Пленума Верховного Суда РФ от 05 декабря 2006 г. № 60 «О применении судами особого порядка судебного разбирательства уголовных дел» [26]. Полагаем, допущение подобного сочетания недостаточно обоснованно. Соглашаясь с профессором Л.В. Головко, можно сказать, что быстрое рассмотрение дела не всегда является антиподом его качественному рассмотрению и является ценной гарантией прав личности [27. С. 236], однако в рассматриваемом случае они противоречат друг другу. Как верно указывает в данной связи О.И. Андреева, в уголовном процессе право защищать себя лично в ряде случаев может быть ограничено законом. К числу подобных ситуаций автор относит осуществление «расследования и судебного разбирательства в особом порядке (гл. 40, 40.1 УПК РФ), требующем осознанного принятия решения в силу значимости последствий такого решения» [28]. Думается, что соединение в рамках одной процедуры признаков особого порядка судебного разбирательства и производства по уголовным делам частного обвинения приводит к избыточному ограничению права на защиту. Некоторые авторы тем не менее положительно оценивают идею формирования подобных процедур [29. С. 32-33] и вносят предложения по оптимизации их процессуальной формы. Например, они полагают целесообразным предоставить подсудимому право на заявление ходатайства о применении особого порядка принятия судебного решения в подготовительной части судебного заседания [30. С. 23-24] или признать возможным применение по соответствующим делам предварительного слушания, чтобы подсудимый в рамках последнего имел возможность заявить ходатайство о применении особого порядка судебного разбирательства [31. С. 14]. Обратимся далее к примеру сокращенного дознания, для которого характерно видоизменение процессуальной формы как досудебного, так и судебного производства. Рассматриваемая процессуальная форма является производной от особого порядка судебного разбирательства и общей процедуры дознания. При ее формировании оказались затронуты предмет, пределы и средства доказывания. Предмет доказывания для сокращенного дознания определен, с нашей точки зрения, противоречиво. Основываясь на положениях ч. 1 ст. 226.5 УПК РФ можно заключить, что в рамках исследуемой процедуры установлению подлежат только обстоятельства, указанные в п.п. 1, 2, 4 ч. 1 ст. 73 УПК РФ. Данный вывод поддерживается А.П. Кругликовым [32. С. 47], В.А. Азаров, А.В. Боярская 12 С.И. Гирько [33. С. 24-25], О.В. Качаловой [34. С. 70], А.А. Белавиным, С.А. Бочининым [35. С. 14]. Однако ему противоречат положения ч. 1 ст. 226.7 УПК РФ. По данной причине иные исследователи высказывают альтернативную точку зрения, суть которой в том, что особенности доказывания при производстве дознания в сокращенной форме не затрагивают положения ст. 73 УПК РФ [36. С. 163-164]. В этой связи отметим, что правоприменителю оказался ближе второй подход к обозначенной проблеме, что подтверждается п. 9 приказа Генпрокуратуры России от 3 июля 2013 г. № 262 (ред. от 29.03.2016) «Об организации прокурорского надзора за исполнением законов при производстве дознания в сокращенной форме» [37], согласно которому при поступлении уголовного дела с обвинительным постановлением прокурорам следует обращать внимание на соответствие его содержания требованиям, перечисленным в п.п. 1-8 ч. 1 ст. 225 УПК РФ. Относительно пределов доказывания единодушно указывается на их существенное сокращение [38, 39]. Серьезному видоизменению подвергаются и средства доказывания. Как верно отмечает О.Л. Васильев, «закон разрешает использовать в доказывании обстоятельств дела сведения, которые формально не относятся к числу доказательств в строгом смысле и при других обстоятельствах не отвечали бы требованиям допустимости» [40]. Указанный автор также обоснованно заключает, что «таким образом, законодатель совершенно формально, практически без собирания, исследования, проверки доказательств, позволяет осудить человека, в отношении которого возбуждено уголовное дело» [Там же]. Аналогичный вывод формулировался нами ранее применительно к сочетанию особого порядка принятия судебного решения и производства по уголовным делам частного обвинения. Далее обратимся к процессуальной форме особого порядка судебного разбирательства при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве. Данная процедура, будучи взята как процесс рассмотрения и разрешения одного уголовного дела, включает в себя досудебную и судебную части и является также дифференцированной на всех своих этапах. Ее специфика состоит, во-первых, в том, что в стандартный порядок производства по уголовному делу как на досудебном, так и на судебном этапе вводится новый блок уголовно-процессуальных форм, направленных, с одной стороны, на формирование, а с другой - на подтверждение наличия обстоятельств, являющихся юридическими основаниями применения упрощенной процессуальной формы судебного разбирательства. Во-вторых, она характеризуется прямым упразднением блока традиционных процессуальных форм, относящихся к судебному следствию. В свете сказанного возникает вопрос: данная процессуальная форма является упрощенной или усложненной? Полагаем, здесь возможны оба варианта. Первый формируется, если процедура полностью укладывается в рамки требований ст. 317.7 УПК РФ. Появление второго варианта постро- Уголовно-процессуальная форма: понятие, свойства, система 13 ения исследуемой процессуальной формы связано с положениями п. 25 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 28 июня 2012 г. № 16 [41], согласно которому в тех случаях, когда по уголовному делу установлено соблюдение всех условий досудебного соглашения о сотрудничестве, однако суд в силу различных причин выносит постановление о прекращении особого порядка судебного разбирательства и переходе к общему порядку, наказание назначается по правилам ч.ч. 2, 4 ст. 62 УК РФ. И все же, полагаем, что соответствующая позиция является не совсем точной. Если при заключенном досудебном соглашении о сотрудничестве невозможно рассмотреть уголовное дело в упрощенном порядке, за счет преобразования предмета доказывания, произведенного еще на досудебном этапе, применяется не общий порядок судебного разбирательства, а специфический вариант дифференцированного судебного производства, предполагающий усложнение процессуальной формы. Глава 40.1 УПК РФ дает нам еще один, наиболее актуальный пример недооценки свойства многовариантности, характерного для уголовнопроцессуальной формы. Он отражен в постановлении Конституционного Суда РФ от 20 июля 2016 г. № 17-П «По делу о проверке конституционности положений частей второй и восьмой статьи 56, части второй статьи 278 и главы 40.1 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина Д.В. Усенко» [42]. Введение особого порядка принятия судебного решения при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве, нацеленного на содействие обвиняемого следствию в раскрытии и расследовании преступления, изобличении и уголовном преследовании других соучастников преступного деяния, вместе с положениями п. 4 ч. 1 ст. 54 УПК РФ о выделении в отдельное производство уголовного дела лица, в отношении которого заключено досудебное соглашение о сотрудничестве, породили нового участника уголовного процесса с изначально не урегулированным уголовно-процессуальным законом статусом. Речь идет о лице, в отношении которого уголовное дело выделено в отдельное производство в связи с заключением с ним досудебного соглашения о сотрудничестве. Долгое время данная проблематика носила в большей степени теоретический характер. Однако Конституционный Суд РФ официально признал существование нового участника уголовного процесса, назвав его обвиняемым по уголовному делу, выделенному в отдельное производство в связи с заключением досудебного соглашения о сотрудничестве, допрашиваемым в судебном заседании по основному уголовному делу в целях получения показаний в отношении других соучастников преступления, при этом указав, что на него не распространяются требования ст.ст. 307 и 308 УК Российской Федерации об уголовной ответственности за отказ от дачи показаний или дачу заведомо ложных показаний. Данное лицо не считается ни подсудимым (обвиняемым), ни свидетелем по основному уголовному делу. В настоящее время процессуальное положение указанного субъекта регламентируется предписаниями ст. 56.1 УПК РФ, введенной Федеральным законом от В.А. Азаров, А.В. Боярская 14 30 октября 2018 № 376-ФЗ «О внесении изменений в Уголовнопроцессуальный кодекс Российской Федерации» [43]. Как верно указывают в данной связи Е.П. и П.П. Ищенко, на фоне процессуальных форм идет борьба, «и все потуги законодателя, направленные к усовершенствованию действующего законодательства, порождают новые или изменяют существующие процессуальные формы, процедуры и статусы» [44. С. 232]. Полагаем, изложенное, наряду с иными негативными тенденциями, позволяет профессору Л.В. Головко обоснованно отмечать, что «развитие российского законодательства в области уголовного права и процесса на самом деле испытывает в последние годы подлинный кризис, выхода из которого пока не видно» [45]. Для того чтобы не усугублять проявления данного кризиса, следует более внимательно относиться к свойству многовариантности, присущему уголовно-процессуальной форме, и осуществлять упрощение уголовного судопроизводства таким образом, чтобы оно не переходило в упрощенчество [46. С. 108]. В целом создание и реформирование упрощенных досудебных и судебных производств целесообразно производить лишь в определенных рамках, что отмечается целым рядом авторов, обзор позиций которых приводит в своей работе Т.В. Трубникова [47. С. 132-133]. Подобной позиции придерживаются и авторы данной статьи. На основании изложенного сформулируем следующие выводы. 1. Под уголовно-процессуальной формой следует понимать нормативную модель уголовно-процессуальной деятельности, основанную на динамической структуре уголовного судопроизводства и воплощающую в себе предписания о должном порядке осуществления уголовного процесса во всех возможных вариантах его реализации. 2. Уголовно-процессуальная форма представляет собой многоуровневую сложноорганизованную систему. Структура системы уголовно-процессуальных форм зависит от полноты реализации в ней взаимодополняющих свойств - последовательности и многовариантности. Недооценка свойства многовариантности, присущего уголовно-процессуальной форме, порождает проблему комбинаторики (сочетания) отдельных элементов системы уголовно -процессуальных форм. Осуществляемые в общем порядке и дифференцированные уголовно-процессуальные производства, их досудебная и судебная части могут налагаться друг на друга, выстраиваться последовательно, образуя различные комбинации, либо реализовываться параллельно. 3. Сочетание отдельных компонентов системы уголовно-процессуальных форм следует осуществлять в соответствии со следующими правилами: - в уголовно-процессуальном производстве должно быть не менее одного полного доказательственного цикла, включающего в себя все элементы процесса доказывания; - наложение или последовательная реализация уголовно-процессуальных форм, упрощающих одновременно досудебное и судебное производство, Уголовно-процессуальная форма: понятие, свойства, система 15 должны считаться недопустимыми; особое внимание следует обращать на исключение случаев образования «двукратно упрощенных» уголовнопроцессуальных форм; - вводя в систему процессуальных форм новое дифференцированное производство, законодателю следует четко определять свойства и варианты его юридической конструкции (усложненное или упрощенное), а также предусмотреть все возможные способы его сочетания и взаимодействия с иными процедурно-процессуальными формами.

Скачать электронную версию публикации