Analysis of the judicial practice of criminal penalty infliction on juveniles with regard to the circumstances of their living conditions and education.pdf Согласно ст. 89 УК РФ при назначении наказания несовершеннолетнему, кроме обстоятельств, предусмотренных ст. 60 настоящего Кодекса, учитываются условия его жизни и воспитания, уровень психического развития, иные особенности личности, а также влияние на него старших по возрасту лиц. С целью выявления тенденций в применении судьями положений об учете условий жизни и воспитания несовершеннолетних преступников при назначении им уголовного наказания нами были изучены материалы 300 уголовных дел в отношении 370 несовершеннолетних, рассмотренные федеральными судами Томской, Новосибирской и Кемеровской областей за период с 2009 г. по первое полугодие 2012 г. Исследование показало, что судьи при назначении наказания несовершеннолетним достаточно формально учитывают данные о составе семьи подростка. В отношении 9 % несовершеннолетних при назначении наказания учитывались (что нашло отражение в приговорах) сведения о том, в полной или неполной семье воспитывался подросток и кто из взрослых участвовал в его воспитании. В отношении 8 % несовершеннолетних судьи при характеристике семьи ограничивались лишь общими фразами: «воспитывался в благополучной семье»; «воспитывался в семье, имеющей материальные затруднения». При этом из обстоятельств дела не усматривается, по каким основаниям судьи определяют степень «благополучия» семьи, являющуюся достаточно общей и «размытой» категорией, если не осуществляется достаточно полного исследования условий жизни, не изучаются данные, характеризующие родителей (иных членов семьи, занимающихся воспитанием подростка) виновного несовершеннолетнего: сведения о трудовой деятельности, заработке, об образовании и т.д. В отношении 5 % лиц судьи указывали в мотивировочной части отдельные данные о родителях, причем эта информация исчерпывалась общей фразой о занятости родителя: «мать занята и не имеет возможности уделять сыну больше времени», либо сведениями о том, рассматривались ли родители несовершеннолетнего на заседаниях КДН и ЗП. При этом в отношении 39 % лиц подобные сведения имелись в справках, предоставленных подразделениями по делам несовершеннолетних, содержащихся в уголовных делах. Отсутствие отражения в приговоре при мотивировке назначаемого вида и размера уголовного наказания даже этих кратких сведений о родителях несовершеннолетнего преступника при наличии указанных сведений в материалах уголовных дел позволяет утверждать зачастую, что судьи не имеют представления об обстоятельствах, характеризующих условия жизни и воспитания несовершеннолетних, и о семье, в частности, это подтверждает целесообразность конкретизации данных обстоятельств в уголовном законе. В отношении 3 % от общего количества несовершеннолетних в приговорах имеет место ссылка суда следующего содержания: «.не занимается воспитанием сына/дочери». При этом судом не указывается, с какого возраста ребенка родители (иные лица) отстранились от его воспитания, не учитывается имеющееся у них образование, место работы, занятость и прочие вышеперечисленные сведения. Вместе с тем указанные обстоятельства позволили бы оценить степень асоциализации несовершеннолетнего, потенциал родителей в осуществлении своей воспитательной функции. Анализ практики показал, что судьи при назначении наказания несовершеннолетним достаточно формально подходят к учету данных о взаимоотношениях в семье: с кем из родителей у ребенка имеется эмоциональный контакт, какие отношения у детей в семье; взаимоотношения родителей между собой. Только в отношении 2 % лиц в приговорах судьи ссылались на взаимоотношения родителей и несовершеннолетнего преступника. Как правило, судьи используют лишь общие формулировки: «вышел из-под контроля родителей (опекуна и т.п.)», «родители утратили контроль над ...». Вместе с тем без информации о взаимоотношениях в семье нельзя полностью оценить и проанализировать, как осуществляется (если осуществляется) воспитательный процесс, без анализа которого невозможно правильно учесть условия жизни и воспитания несовершеннолетнего, что является обязательным требованием, установленным в законе. Складывающиеся годами взаимоотношения детей между собой в семье позволяют более глубоко изучить личность лица, совершившего преступление и подлежащего уголовной ответственности. Таким образом, можно сделать вывод, что подобного рода информация не находит отражения ни в материалах уголовных дел, ни, соответственно, в приговорах. В отношении 0,4 % несовершеннолетних в приговорах суд учитывал при назначении наказания наличие в жилом помещении, где проживает семья несовершеннолетнего, условий для занятий и отдыха подростка, «достаточную жилую площадь» и «доход семьи». В отношении 10 % лиц суд в мотивировочной части указывает, в каком образовательном учреждении обучается несовершеннолетний, но этим характеристика условий и обстоятельств обучения исчерпывается. Однако для того чтобы оценить и проанализировать подверженность несовершеннолетнего положительному воспитательному воздействию, недостаточно одних данных об образовательном учреждении. Необходимо оценить взаимоотношения школьных педагогов и психологов с подростком. В отношении 2 % лиц в мотивировочной части приговора суд указывает, что «коллектив учебного заведения, в котором обучается несовершеннолетний, ходатайствует о назначении наказания (как правило, лишения свободы условно). Среди изученных нами приговоров не встретилось ни одного, в котором суд ссылался бы в мотивировочной части приговора на сведения о взаимоотношениях лиц, совершивших преступления, и прочих лиц, обучающихся в образовательных учреждениях. В материалах уголовных дел подобные сведения встречались в отношении 62 % лиц. Игнорирование судьями информации о взаимоотношениях несовершеннолетних лиц, совершивших преступление, и педагогов в образовательных учреждениях, а также иных лиц из круга общения несовершеннолетних преступников при назначении уголовного наказания, несмотря на наличие данной информации в материалах уголовных дел, подтверждает отсутствие понимания судьями круга обстоятельств, характеризующих условия жизни и воспитания несовершеннолетних, к которым относятся в том числе перечисленные сведения. Анализ судебной практики показывает, что судьи практически не уделяют внимания изучению данных о круге общения подростка, малых неформальных группах сверстников (общие сведения о лицах (возраст, социальный статус, наличие судимостей); о способах времяпрепровождения). В отношении 32 % лиц в материалах дел была включена информация о круге общения несовершеннолетнего в виде абстрактных формулировок из материалов подразделений по делам несовершеннолетних, например: «общается с лицами, ведущими антиобщественный образ жизни, сам имеет стойкую криминогенную направленность». Данная формулировка не имеет какой-либо практической содержательной ценности для определения целесообразности применения тех или иных мер уголовно-правового воздействия, поскольку из содержания непонятно, где, в каких условиях протекает это самое общение: в школе, в спортивной секции, «на улице» и т.п. Именно эти сведения позволили бы оценить приоритеты ребенка в выборе круга общения (например, по причине, которая может быть связана с учебой, конфликтной ситуацией в классе и т.п., у подростка не складывается общение с одноклассниками, и он вынужден искать реализацию потребности в общении «на улице»). Недостаточность учета судом сведений, характеризующих основные институты социализации несовершеннолетних преступников (семья, школа, круг общения), отмечают и другие исследователи. По данным И.В. Предеи-ной, ссылающейся на работу А. Попова, «материалы 1/3 изученных уголовных дел свидетельствуют о том, что вообще не устанавливаются такие обстоятельства, как материально-бытовые условия жизни семьи, наличие у несовершеннолетнего имущества, самостоятельного заработка; характеристики родителей (или лиц, их заменяющих) - образование, профессия, место работы; моральные качества; отношения друг к другу и детям; выполнение обязанностей по их воспитанию; отношение детей к родителям» [1. С. 171]. Данные исследования А. Попова носят приблизительный, обобщающий характер. Во-первых, автором не указывается точный процент уголовных дел, в которых не учитываются данные обстоятельства (автор указывает на 1/3 дел); во-вторых, выбранная автором формулировка оставляет открытым вопрос: в оставшихся 2/3 уголовных дел судом учитываются все перечисленные им обстоятельства или только некоторые из них? Хотя приведенные исследования А. Попова не отражают учет судом данных о каждом из институтов социализации несовершеннолетних преступников, но позволяют утверждать, что в значительной (1/3) части обстоятельства, характеризующие семью, образовательное учреждение, круг общения несовершеннолетнего, вообще не учитываются судами при назначении уголовного наказания, что подтверждается и результатами нашего исследования. По данным О.Н. Петровой, почти в 90 % изученных автором уголовных дел суд сослался на условия жизни и воспитания несовершеннолетнего при назначении наказания, ограничившись лишь общей фразой об учете этого обстоятельства, не раскрыв конкретно содержания условий жизни и воспитания несовершеннолетнего [2. С. 130]. Автор отмечает, что данная мотивировка назначаемого наказания ничем не отличается от обоснования наказания, избираемого в таких же случаях взрослому лицу. Данные исследования О.Н. Петровой показывают еще более выраженный формальный характер учета условий жизни и воспитания при назначении уголовного наказания несовершеннолетним. В диссертационной работе К. А. Бузанова указывается, что при оценке условий жизни и воспитания несовершеннолетнего суд в первую очередь «узнает его взаимоотношения с родителями или лицами, их замещающими, выясняет их моральный облик, принимали ли они участие в воспитании своего ребенка, могут ли они в дальнейшем обеспечить его достойное существование и образование, могут ли благотворно повлиять на него» [3. С. 92]. При этом автор, анализируя судебную практику, приводит процентные показатели, содержащиеся в приговорах, о наличии/отсутствии семьи у несовершеннолетнего (нахождении в детском доме, интернате и т. д.), полной или неполной семье, а также характеристик с мест учебы (работы), данные о его участии в различных формах досуга. Представляется, что отсутствие анализа К.А. Бузановым иных обстоятельств, характеризующих семью несовершеннолетнего, родителей или лиц, их заменяющих, их взаимоотношения и влияние на детей и т.д., объясняется тем, что суды в большинстве случаев не учитывают иные сведения, что подтверждается результатами нашего исследования и данными, приводимыми другими авторами. Таким образом, вывод К.А. Бузанова о том, что суды при назначении уголовного наказания несовершеннолетних учитывают данные о родителях, их отношениях с детьми, их влиянии на несовершеннолетних и т. д., представляется преждевременным, поскольку указанные обстоятельства судом, как правило, не принимаются во внимание. Думается, автор имел в виду не реально осуществляемый учет указанных обстоятельств в судебной практике назначения уголовного наказания несовершеннолетним, а то, как этот учет должен осуществляться. Все вышеизложенное является подтверждением того, что судьи в подавляющем большинстве имеют крайне поверхностное представление о тех обстоятельствах, которые характеризуют условия жизни и воспитания в рамках основных институтов социализации несовершеннолетних (семья, школа, круг общения), что исключает реальный и достаточно полный учет при назначении уголовного наказания несовершеннолетним условий жизни и воспитания. Изложенное позволяет выделить субъективные причины ненадлежащего учета положений ст. 89 УК РФ, заключающиеся, в частности, в недооценке судьями значения (либо незнании) норм об особенностях назначения уголовного наказания несовершеннолетним, в недооценке роли положений об особенностях назначения наказания несовершеннолетним в предупреждении преступности несовершеннолетних. Представляется, что причины недостаточного внимания судей, уделяемого учету условий жизни и воспитания, могут носить не только субъективный, но и объективный характер. К объективным причинам можно отнести несовершенство законодательной регламентации этих мер, избыточность и непродуманность действующего перечня уголовных наказаний, применяемых в отношении несовершеннолетних, загруженность судов делами. Необходимо также понимать, что недостаточность учета положений об особенностях назначения уголовного наказания несовершеннолетним во многом обусловлена существованием проблем на стадии предварительного расследования, связанных с неисполнением следователями требований ст. 421 Уголовно-процессуального кодекса РФ, в которой закрепляется обязательность установления при производстве предварительного расследования условий жизни и воспитания, уровня психического развития и иных особенностей личности несовершеннолетнего. Общеизвестной является проблема загруженности следователей, которой, как представляется, в большей степени и объясняется недостаточность собираемых сведений для глубокого и тщательного изучения условий жизни и воспитания несовершеннолетних преступников. Представляется, что для того, чтобы ст. 89 УК РФ «Особенности назначения уголовного наказания несовершеннолетним» исполнялась, а сведения об условиях жизни и воспитания несовершеннолетних учитывались судами при назначении уголовного наказания в достаточном объеме, необходимо: во-первых, конкретизировать в уголовном законе (в ст. 89 УК РФ) обстоятельства, подлежащие учету; во-вторых, обеспечить возможность для исполнения нормы путем внедрения в деятельность судов таких ювенальных технологий, как специализация судей по делам несовершеннолетних и помощников судей, выполняющих функции социальных работников, которые могли бы собрать всю необходимую информацию об условиях жизни и воспитания несовершеннолетних.

Скачать электронную версию публикации