Differentiation of criminal procedure should have reasonable limits and shouldn’t lead to simplification.pdf Сегодня никто из ученых не отрицает необходимость дифференциации уголовного судопроизводства14. Никто также не оспаривает положение о том, что в рамках единого уголовного процесса имеются различные виды производств. Наличие же в уголовном процессе различных между собой производств и составляет суть дифференциации уголовного судопроизводства. При этом еще в 80-е гг. мной было высказано мнение, которое ныне разделяется многими учеными, о том, что кроме основных производств по уголовным делам в уголовном процессе имеются еще и особые, и дополнительные производства. В то время единственным особым производством было производство по применению принудительных мер медицинского характера. Однако, как я и предполагал, появлялись все новые особые производства, в рамках которых применяются нормы конституционного права, а также других материальных отраслей права [6]. Сейчас УПК предусматривает около десяти таких производств. Кроме того, в УПК РФ появилась гл. 47, название которой «Производство по рассмотрению и разрешению вопросов, связанных с исполнением приговора» (я бы назвал ее «Дополнительные производства») [7, 8]. Тем самым, на мой взгляд, УПК РФ четко отграничивает стадию исполнения приговора (гл. 46 УПК РФ) от самостоятельных полистадийных дополнительных производств, итоговое решения по каждому из которых также должно быть в определенном порядке исполнено. Общим критерием дифференциации (ранее я называл его основанием) должен служить критерий направленности производства, которая выражается в его задачах и предмете. В дальнейшем Т. В. Трубниковой были более глубоко и детально исследованы проблемы необходимости дифференциации, ее основания и критерии [9, 10]. Кроме того, она же весьма убедительно обосновала положение о том, что если досудебное производство велось в упрощенной форме, то в суде по таким делам упрощения не должно быть и дело должно рассматриваться в обычном порядке. И если раньше я не разделял эту позицию, то теперь придерживаюсь такой же точки зрения. Основным критерием дифференциации производств по уголовным делам должен служить уголовно-правовой критерий - тяжесть преступления, по факту совершения которого возбуждено уголовное дело. Упрощенные производства не должны применяться по делам о тяжких преступлениях. Кроме уголовно-правового должны также учитываться и уголовнопроцессуальные критерии, к числу которых следовало бы отнести сложность установления фактических обстоятельств дела, а также определенные свойства лица, в отношении которого ведется уголовное судопроизводство. Так, не должны применяться упрощенные судопроизводства по делам о преступлениях несовершеннолетних; лиц, страдающих физическими или психическими недостатками, ограничивающими возможность в достаточной мере реализовывать свои права и отстаивать свои интересы; других категорий лиц, в частности указанных в ст. 91, 98, 122 Конституции Российской Федерации. Многие положения, разработанные мной, Т.В. Трубниковой, А.В. Ленским [11] в прошлом веке, а затем профессором Н.С. Мановой [12] и другими учеными, уже в последние годы нашли свое отражение в УПК РФ. Так, например, как много раз уже отмечалось, в УПК выделены самостоятельные производства по рассмотрению и разрешению вопросов, связанных с исполнением приговора (дополнительные производства). Существенно улучшено процессуальное регулирование порядка производства по применению принудительных мер медицинского характера и наконец-то четко определено правовое положение лица, в отношении которого ведется это производство. Однако, как представляется, не предвидя негативные последствий, законодатель чрезмерно увлекся дифференциацией уголовного процесса. Появляются все новые производства как по уголовным делам, так и особые. Уголовный процесс тем самым размывается, утрачивается, как правильно не раз отмечал в своих работах М.К. Свиридов, его стержень [13, 14]. Достаточно сказать, что можно насчитать до десятка судебноконтрольных производств в ст. 125, ч. 2 ст. 29, гл. 18, ч. 5 ст. 165 и др. Чрезмерное расширение судебного контроля приводит к тому, что: 1. Следователь все более утрачивает процессуальную самостоятельность. 2. Суды общей юрисдикции перегружены этими делами, а значит, у судей меньше остается времени для качественного рассмотрения уголовных дел по существу. 3. В теоретическом аспекте уголовный процесс, как уже отмечалось, «размывается», утрачивается понимание его сути и назначения. Назначением уголовного процесса является правильное применение норм уголовного, а не иных материальных отраслей права. Существенным недостатком последних изменений уголовно-процессуального законодательства является также и то, что появляется все больше упрощенных производств, что в некоторых случаях свидетельствует о тенденции не просто к упрощению, а к упрощенчеству в уголовном судопроизводстве, о негативных последствиях которого предупреждали известные российские ученые (П.С. Элькинд, М.С. Строгович и др.) [4, 15]. Так, например, гл. 32.1 предусматривает дознание в сокращенной (точнее было бы сказать, в упрощенной) форме. Причем существенно упрощается порядок не только досудебного, но и судебного производства по этим делам. В целом же это производство сильно напоминает производство по административным делам и, на мой взгляд, вовсе не подходит для уголовного процесса. Законодатель также игнорирует приведенные выше критерии дифференциации. 1. Статья 314 гл. 40 УПК РФ позволяет применять особый (точнее, упрощенный) порядок рассмотрения и разрешения дел, в том числе и о тяжких преступлениях, а гл. 40.1 - и особо тяжких преступлениях, что не согласуется с материально-правовым критерием дифференциации. 2. В отношении несовершеннолетних расследование может производиться не только в форме предварительного следствия (как это предусматривалось УПК РСФСР), но и в форме обычного дознания. 3. Вопреки Конституции РФ УПК РФ (гл. 52) существенно расширяет перечень лиц, в отношении которых производство по уголовным делам в той или иной степени усложнено. Это не только противоречит критериям дифференциации, но и нарушает принцип равенства граждан перед законом и судом. 4. Значительно сужен круг дел частного обвинения. Часть 2 ст. 20 УПК РФ к делам частного обвинения относит всего лишь три состава. Да и эти дела, если они возбуждены не мировым судьей, а дознавателем или следователем, автоматически становятся делами публичного обвинения (ч. 4 ст. 20, ч. 5 ст. 319 УПК РФ). Между тем все ученые, писавшие об этом еще в XIX и XX вв., высказывались за расширение круга дел частного обвинения [16-18]. 5. Нарушена логика построения УПК РФ. Так, в гл. 32.1, расположенной в части второй УПК РФ «Досудебное производство», на самом деле установлен порядок не только досудебного, но и судебного производства. И наоборот, в гл. 40.1 «Особый порядок принятия судебного решения при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве», расположенный в части третьей УПК РФ «Судебное производство», определяется порядок заключения соглашения, хотя данный вопрос решается в стадии предварительного расследования. Возможно, принципиально это и правильно, но тогда главы 32.1 и 40.1 следовало поместить в часть четвертую УПК РФ. В целом же последние изменения УПК РФ привели к тому, что около 80 % уголовных дел судами первой инстанции фактически не рассматриваются, а лишь разрешаются. По этим делам не проводится судебного следствия, а значит, не действуют основополагающие судебные принципы, в том числе принцип непосредственности. И если говорить откровенно, то мы вновь возвращаемся к тем временам, когда «царицей доказательств» являлось признание обвиняемым своей вины, что не может быть допустимым в уголовном судопроизводстве XXI в. Дифференциация уголовного судопроизводства должна проводиться в разумных пределах и не приводить к упрощенчеству в уголовном процессе.

Скачать электронную версию публикации