The problems of evidentiary significance in the course of commission, production and estimation of the results of forensic examinations.pdf Как известно, при расследовании преступления у должностного лица, осуществляющего досудебное производство, прокурора и судьи нередко возникает необходимость в получении помощи лиц, обладающих специальными знаниями в той или иной сфере. Независимо от количества различаемых в уголовном процессе форм использования специальных знаний, число которых иногда доходит до восьми [1. С. 25-26], все авторы указывают на такую форму, как судебная экспертиза. Судебной экспертизой согласно ст. 9 Федерального закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» от 31 мая 2001 г. является процессуальное действие, состоящее из проведения исследований и дачи заключения экспертом по вопросам, разрешение которых требует специальных знаний в области науки, техники, искусства или ремесел и которые поставлены перед экспертом судом, судьей, органами дознания, лицом, производящим дознание, следователем или прокурором в целях установления обстоятельств, подлежащих доказыванию по конкретному делу [2]. Существующая в УПК РФ конструкция уголовно-процессуального соотношения действий должностных лиц - правоприменителей и эксперта при назначении и производстве судебной экспертизы позволяет рассматривать экспертизу как следственное действие с опосредованным участием названных должностных лиц [3. С. 77]. Таким образом, сущностью экспертизы является применение специальных знаний не в любой форме, а только в форме исследования; другими словами, сутью судебной экспертизы является специальное исследование. Уголовно-процессуальный кодекс РФ отражает специфику названного исследования, указывая, что эксперт - это лицо, обладающее специальными знаниями и назначенное в порядке, установленном названным Кодексом, для производства судебной экспертизы и дачи заключения. Исследование в форме экспертизы предполагает получение таких новых фактических данных, которые не были известны следователю, судье и другим участникам уголовного судопроизводства и которые нельзя получить иными способами. Соответственно цель специального исследования заключается не просто в констатации установленных экспертом новых фактов объективной реальности (такие факты имеются у эксперта уже в момент аналитического и сравнительного исследования), а в их специальной, профессиональной оценке. Известно, что характерным признаком судебных экспертиз является установление промежуточных фактов. Например, при производстве психиатрической экспертизы с целью выяснения возможности конкретного лица осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий или руководить ими устанавливается такой промежуточный факт, как диагноз психического заболевания. Однако если эксперт ограничится констатацией названного факта, то экспертиза будет считаться незавершенной, а сам промежуточный факт не может быть использован в качестве доказательства. Точно так же, как подчеркивается в специальной литературе, следователь, суд, прокурор, не согласившись с выводами эксперта, не могут использовать в качестве доказательства какой-либо промежуточный факт, исследованный экспертом, в нашем примере - медицинский диагноз [4. С. 37-38]. Вынесенное экспертом заключение может являться доказательством при условии признания его таковым перечисленными правоприменителями. В отличие от него результаты действий специалиста, оказывающего помощь следователю в обнаружении, закреплении и изъятии предметов и документов, а также результаты проведенного специалистом предварительного исследования обнаруженных в ходе следственного действия объектов сами по себе не являются доказательствами. В соответствии с положениями уголовно-процессуального закона они могут быть таковыми лишь в случае указания на них в протоколе соответствующего следственного действия. Акцентирование внимания в УПК РФ и подзаконных актах на такой признак судебной экспертизы, как специальные знания, делает необходимым установление их признаков и рамок существования, в том числе исследование спорного вопроса о возможности применения при производстве экспертизы так называемых «правовых знаний». С уголовно-процессуальной точки зрения специальными знаниями применительно к производству судебной экспертизы являются знания, которые находятся за пределами юридических положений, а также общеизвестных обобщений, вытекающих из житейского опыта [5, 6]. Таким образом, можно увидеть своеобразный методологический подход к установлению совокупности специальных знаний. Выражается этот подход в назывании, во-первых, собственно специальных знаний (знания, полученные в рамках специального образования; знания на современном уровне их развития; совокупность знаний, умений и навыков; знания, применяемые в случаях и порядке, определяемом уголовно-процессуальным законом), во-вторых, в указании на знания, не относящиеся к специальным (общедоступные и общеизвестные сведения; методологические знания, поскольку они являются основополагающими для всех частных наук; профессиональные знания следователя и суда) [7. С. 1617]. Собственно, отсюда проистекает мнение о запрете на включение в предмет судебной экспертизы тех или иных правовых вопросов. Устоявшейся, возникшей давно в уголовно-процессуальной науке и практике точкой зрения, получившей подтверждение в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 16 марта 1971 г., является взгляд на то, что правовые нормы и юриспруденция, т.е. правовые знания, не относятся к специальным знаниям в том смысле, в каком это понятие употребляется в процессуальных нормах. Как отмечают отдельные авторы, категория «специальные знания» зарождалась и приобрела особый статус в юриспруденции как своеобразное противопоставление (антоним) правовым знаниям [8]. Пытаясь предметно раскрыть суть правовых знаний, отдельные авторы дают их примеры, видя недопустимыми для постановки перед экспертом следующие группы вопросов: 1. Вопросы, связанные с уголовно-правовой квалификацией деяния (установление состава преступления, наличие вины и т.п.), например, нарушил ли водитель К. правила дорожного движения? 2. Вопросы, связанные с юридической оценкой представленных на экспертизу объектов (предметов преступления), например, является ли представленная на экспертизу продукция контрафактной? 3. Вопросы, связанные с установлением факта выполнения ответственными (должностными) лицами организации (учреждения) требований нормативно-правовых актов, например, нарушил ли главный бухгалтер законодательство о бухгалтерском учете в части отражения операций по реализации товара? 4. Вопросы, связанные с гражданско-правовой квалификацией договорных отношений, установлением их фиктивности (трактовка положений договоров, сути сделок и т.п.), например, фиктивна ли сделка по поставке товара? [9. С. 116-117]. В настоящий момент многими известными учеными аргументированно излагается мнение о том, что положение об абсолютном запрете использования правовых знаний при производстве судебных экспертиз является неточным, не соответствующим закону и тенденциям развития юридических знаний [10. С. 13-15]. В пользу указанной точки зрения косвенно свидетельствуют и нормативные новеллы: законодатель в УПК РФ отказался от очерчивания круга специальных знаний, используемых экспертом, лишь знаниями в сфере науки, техники, ремесел и искусства, как это имело место в Уголовно-процессуальном кодексе РСФСР. В этой связи заслуживает внимания обоснование тезиса о возможности использования при производстве судебных экспертиз отдельных правовых знаний, поскольку содержанием этих знаний ранее являлись знания, основывающиеся на специальных криминалистических исследованиях, например огнестрельного и холодного оружия [11]. В качестве иллюстрации взгляда о возможности использования в процессе производства судебной экспертизы так называемых правовых знаний приводятся примеры, связанные с решением классификационной задачи при производстве судебно-баллистической экспертизы, химической экспертизы наркотического средства, требующих соотнесения представленных на экспертизу объектов с нормативно-установленным описанием огнестрельного оружия и наркотического средства, т.е. с легальным определением того или иного объекта. Чаще всего в обоснование возможности существования в уголовном судопроизводстве правовой экспертизы отдельные авторы ссылаются на те судебные экспертизы, результаты производства которых позволяют решить вопрос о соответствии действий того или иного субъекта обязательным установлениям, содержащимся в подзаконных нормативно-правовых актах. Приведенные вопросы нередко не могут быть решены без производства автотехнической, пожарно-технической, строительно-технической и других подобных экспертиз. Так, например, при производстве автотехнической экспертизы при расследовании уголовных дел о дорожно-транспортных преступлениях часто решается вопрос о соответствии действий водителя определенным правилам дорожного движения. Однако, как верно отмечает Т.В. Аверьянова, в такого рода случаях речь идет об установлении технической, а не правовой стороны исследуемого явления. Данное положение объясняется тем, что сделанный экспертом вывод не предрешает виновность лица в совершении определенного деяния, так как экспертом не исследуется вопрос о причинах отклонения водителя от действия, предписанного соответствующим правилом [12. С. 189-190]. Соответственно, в постановлении о назначении экспертизы, при производстве которой может возникнуть необходимость в использовании нормативных правовых документов, формулировка вопроса должна исключать правовую оценку экспертом какого-либо обстоятельства. Так, например, некорректной будет формулировка следователя, имеющая следующую грамматическую (логическую) конструкцию: «Соответствуют ли действия водителя Н. правилам дорожного движения?» Ответ на такой вопрос будет означать юридическую оценку действий водителя, которую, как уже отмечено, может давать только дознаватель, следователь и судья (суд). Правильной будет такая редакция вопроса: «Как должен был действовать водитель транспортного средства в сложившейся ситуации, чтобы избежать столкновения с преградой?» В последнем случае изначально отсутствует посылка к какому-либо выводу правового характера, содержащемуся в заключении эксперта. Ответ на вопрос правового характера о том, соответствуют ли действия водителя правилам дорожного движения, будет оставаться прерогативой лица, производящего предварительное расследование, а также судьи (суда). В логическом смысле законодательно установленная возможность субъекта, назначившего производство судебной экспертизы, не согласиться с заключением эксперта как раз основывается на том, что суждение последнего не носит юридического характера. Вместе с тем сторонники использования при производстве судебных экспертиз правовых знаний подчеркивают, что таковыми могут быть не все вопросы, а лишь отдельные из них. Допустимыми для разрешения экспертом, на их взгляд, представляются вопросы о том, каким образом должен был вести себя субъект в ситуации, чтобы его поведение соответствовало положениям определенных нормативно-правовых актов (правилам, нормам, стандартам, регламентам, техническим условиям и т.п.). Такие вопросы возникают при проведении экономической, технологической, пожарно-технической, строительно-технической, автотехнической и других родов (видов) судебных экспертиз. Представляется, что более точным будет называть рассматриваемые вопросы не правовыми, а технико-правовыми, исходя из утвердившегося в теории права взгляда на классификацию норм права и выделения в ней технико-юридических норм. Как известно, содержанием таких норм является юридически значимое поведение людей, использующих в своей деятельности закономерности естественных наук и техники. Близко к вопросу о структуре специальных знаний эксперта как предпосылке доказательственного значения заключения эксперта стоит вопрос о характере экспертного исследования. Отдельные авторы считают судебную экспертизу разновидностью научного исследования, поскольку, на их взгляд, оно связано с выявлением признаков, требующих применения научно-технических средств. Однако, как верно отмечает Т.В. Аверьянова, экспертиза - это разновидность практической деятельности, опирающейся на науку, но не являющейся таковой. В отличие от научного исследования цель практической деятельности - не открытие объективных закономерностей окружающего мира, построение теорий, проверка научных гипотез [12. С. 234235]. Несмотря на то, что при производстве экспертного исследования применяются научные знания, судебная экспертиза не является научным исследованием, так как она направлена на решение задач уголовного судопроизводства и её результат не может быть представлен как приращение научных знаний, что свойственно научной деятельности. Как известно, заключение эксперта не является обязательным для дознавателя, следователя, прокурора, суда и подлежит оценке. Оценка указанного процессуального акта включает в себя следующие действия: а) анализ процессуального порядка подготовки, назначения и производства экспертизы; б) анализ соответствия экспертного задания и заключения по нему уровня компетенции эксперта; в) анализ полноты заключения; г) анализ научной обоснованности заключения; д) анализ соответствия выводов экспертизы имеющимся в деле доказательствам. При оценке заключения эксперта, помимо знания о распространенных уголовно-процессуальных ошибках, получающих свое выражение в различных нарушениях процессуального режима экспертного исследования, необходимо учитывать возможность допущения экспертом гносеологических (логических и фактических) ошибок, а также деятельностных ошибок: последние представляют собой отход эксперта от выбранной им апробированной методики экспертного исследования, применение непригодных технических средств, получение некачественных сравнительных образцов [13. С. 337-339]. В силу того, что заключение эксперта является одним из видов доказательств, к нему применимы правила оценки доказательств, названные в ч. 1 ст. 88 УПК РФ. Согласно содержащейся в ней норме каждое доказательство оценивается с точки зрения его относимости, допустимости и достоверности. В том случае, когда лицом, назначившим экспертное исследование, правильно определен предмет судебной экспертизы, вопрос об относимости заключения не возникает. В предметно-материальном плане содержащиеся в выводах эксперта сведения могут относиться к обстоятельствам, охватываемым любым элементом состава преступления: объектом и объективной стороной, субъектом и субъективной стороной. С точки зрения уголовного процесса такие сведения могут характеризовать любое из обстоятельств, подлежащих доказыванию и выяснению. Оценка допустимости заключения эксперта как доказательства предполагает анализ соблюдения им в ходе экспертного исследования соответствующих уголовно-процессуальных правил. Наиболее трудной задачей при оценке экспертного заключения является задача оценки достоверности данного вида доказательств. Связано это с тем, что определение достоверности заключения предполагает соответствующий уровень знания следователем предметной области экспертизы. До сих пор возможность дознавателя, следователя, прокурора и суда точно оценивать научную обоснованность заключения эксперта представляется достаточной спорной, поскольку для этого необходимо располагать определенным комплексом знаний, близким по уровню к знаниям самого эксперта, либо проводить оценку обоснованности этого вида доказательства с участием специалиста должного уровня [14. С. 468]. Некоторые авторы, в частности Е.Р. Россинская, видят единственную возможность проверки научной обоснованности и достоверности экспертного заключения в создании правоприменительной практики реальной состязательности экспертов, при которой у стороны защиты также будет право назначения судебной экспертизы [15. С. 287]. В противоположность им существует суждение об особом доказательственном статусе заключения эксперта, поскольку в ходе исследования он основывается на научных знаниях [16. С. 18]. Данная точка зрения не нова: в свое время известный дореволюционный российский процессуалист Л.Е. Владимиров, называвший экспертов «научными судьями», замечал, что судьи и присяжные не могут критически относиться к результатам экспертизы, для понимания основания которых у данных лиц нет соответствующих знаний: им остается лишь следовать авторитетному мнению экспертов [17. С. 197]. Признавая трудность оценки научной стороны заключения эксперта дознавателем, следователем, прокурором и судом, отдельные авторы вместе с тем не считают этот вопрос неразрешимым. Соблюдение алгоритма оценки научной обоснованности исследования является гарантией правильности такой оценки. Названный алгоритм включает оценку научной обоснованности с трех точек зрения: - научности примененных методов; - возможности решить с их помощью круг экспертных задач, стоящих перед экспертом; - наличие в заключении эксперта научного объяснения полученных им результатов [18. С. 599-600]. Перечисленные элементы предлагаемого алгоритма лишь в самых общих чертах характеризуют специфические трудности оценки заключения эксперта. В определенной, но не исчерпывающей, мере правильно оценить выводы эксперта помогает, как указывают отдельные авторы, совокупность следующих критериев: 1) вероятное заключение эксперта не может быть положено в основу обвинительного заключения; 2) незаинтересованность эксперта в исходе уголовного дела; 3) наличие у него специальных знаний; 4) соблюдение процессуального порядка назначения и производства экспертизы; 5) полнота экспертного исследования и заключения; 6) обоснованность заключения; 7) научность применяемых экспертных методик; 8) сопоставление заключения эксперта с другими доказательствами [19. С. 172-174]. Анализ полноты заключения эксперта получает свое выражение в выяснении следующих положений: а) даны ли экспертом ответы на все вопросы, составляющие предмет исследования; б) имеются ли все необходимые приложения к заключению эксперта; в) применены ли все имеющиеся (апробированные) методики. Ведомственные нормативные правовые акты, помимо названных выше требований, предъявляемых к экспертным заключениям, содержат и такое требование, как ясность изложения. Так, например, п. 3.8 Инструкции Министерства здравоохранения от 12.08.2003 г. № 401 «Об утверждении отраслевой учетной и отчетной документации по судебно-психиатрической экспертизе», регламентирующей правила оформления названной экспертизы, в том числе проводимой в комплексе с другими судебными экспертизами, требует, чтобы заключение было написано языком, понятным для не сведущих в психиатрии участников процесса, а поэтому не должно быть перегружено специальной терминологией, используемые специальные термины необходимо сопровождать их разъяснением. На основании проведенного анализа заключения эксперта возможно принятие одного из следующих решений: - признание заключения полным и обоснованным; - признание заключения недостаточно полным и обоснованным; в этом случае возможно проведение допроса эксперта, а также назначение дополнительной экспертизы; - признание заключения необоснованным, что может повлечь назначение и производство повторной экспертизы.

Скачать электронную версию публикации