Changes in penal policy and penal legislation in the sphere of enforcing imprisonment.pdf Уголовно-исполнительная политика. В 2010 г. была принята Концепция развития уголовно-исполнительной системы Российской Федерации до 2020 г. (далее - Концепция). Она была утверждена Распоряжением Правительства РФ № 1772-Р от 14 октября 2010 г.1, что вызвало определенное недоумение, поскольку ранее все концептуальные документы подобного типа принимались Президентом Российской Федерации. Попытки реализации Концепции принесли большее число неудач, чем успехов. О необходимости внесения существенных корректив, устранении системных недостатков, а нередко просто об авантюризме разработчиков Концепции неоднократно писали ученые, правозащитники и практики. При этом данная дискуссия проходила не только в научных изданиях [4. С. 159167; 7. С. 15], но и в средствах массовой информации [1, 5, 6, 8]. Поэтому можно с удовлетворением отметить, что Распоряжением Правительства РФ № 1877-Р от 23 сентября 2015 г.2 в Концепцию был внесен ряд принципиальных изменений и дополнений. Во-первых, исключен раздел Концепции, предусматривающий поэтапный переход на тюремное содержание осужденных, для чего необходимо было к 2016 г. открыть 246 тюрем общего режима (в том числе 58 тюрем для женщин), 161 тюрьму усиленного режима и 21 тюрьму особого режима, всего 428 тюрем, отвечающих по условиям содержания осужденных международным европейским стандартам. В новой редакции Концепции данная задача поставлена как «создание условий для постепенного снижения количества осужденных, содержащихся в одном жилом помещении в исправительных учреждениях, в том числе в приоритетном порядке в воспитательных колониях». Можно считать это большой победой пенитенциарной науки, поскольку именно наука первой констатировала, что постановка перед уголовно-исполнительной системой заведомо нереальных задач отвлекает и так довольно скудные силы и средства от решения злободневных текущих и перспективных вопросов. Необходимо также отметить роль государственных и общественных правозащитников, которые усмотрели в постановке нереальной к реализации цели построения к 2016 г. тюремной системы угрозу массовых нарушений прав человека при отбывании лишения свободы. Это довольно быстро из угрозы переросло в реальные явления, а именно в вымогательства денежных средств с осужденных и их родственников для построения тюремных помещений. Во-вторых, из Концепции исчезло упоминание о делении осужденных на «способных к ресоциализации» и не способных к таковой. Теоретические выкладки о возможности применения теории Чезаре Ломбразо к пенитенциарной практике Российского государства не выдержали испытания временем и были исключены из рассматриваемого нами политического документа. В-третьих, Концепция была дополнена новым самостоятельным разделом «Обеспечение прав и законных интересов осужденных и лиц, содержащихся под стражей». В данном разделе предусмотрен целый комплекс мер политико-правового и организационного характера. Так, предусмотрено совершенствование законодательства Российской Федерации, а также практики его исполнения в сфере соблюдения прав, законных интересов и человеческого достоинства лиц, содержащихся в учреждениях уголовно-исполнительной системы, с учетом международных стандартов, в том числе стандартов Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания, решений Европейского суда по правам человека, а также требований Европейских пенитенциарных (тюремных) правил. В Концепции не указаны Минимальные стандартные правила Организации Объединенных Наций в отношении обращения с заключенными (Правила Манделы), поскольку они были приняты в новой редакции Генеральной Ассамблеей ООН 17 декабря 2015 г., т.е. до внесения изменений. Однако Правила Манделы содержат ряд новых положений, направленных на предупреждение и фиксацию этих негативных явлений, в том числе при особой роли медицинского персонала, а также рекомендуют процедуру расследования имевших место пыток, другого жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания3. Планируется ввести дополнительные гарантии соблюдения прав человека при отбывании лишения свободы, в частности, исключить гриф секретности из актов, затрагивающих права и обязанности осужденных; обеспечить в полном объеме их права на личное участие в суде, в том числе (по возможности) в режиме видео-конференц-связи по вопросам досрочного освобождения, по гражданским и другим делам; пересмотреть порядок производства обысков и досмотров осужденных и жилых помещений, посылок, передач и бандеролей; расширить способы поддержания социальных связей посредством использования электронных устройств, Интернета и телефона; усовершенствовать порядок фиксации медицинскими работниками телесных повреждений у осужденных с направлением материалов в компетентные органы; оптимизировать механизм принятия ведомственных решений о переводе осужденных в исправительные учреждения по месту жительства и т. д. Особо следует отметить положение данного раздела Концепции о создании условий для индивидуального подхода к обеспечению личной безопасности педагогов. Ранее, а именно в 2012-2013 гг., в исправительных учреждениях ряда регионов были введены меры безопасности для учителей школ и профессиональных учебных заведений, заключающиеся в помещении на время урока преподавателя в пространство, отделенное от осужденных решетками, если сказать проще, в клетку. Данное нововведение вызвало крайне отрицательную оценку учителей, правозащитников и ученых [3]. После обсуждения этого вопроса в Общественной палате Российской Федерации его введение в других регионах было приостановлено. Еще одно принципиальное положение данного раздела Концепции заключается в переработке критериев оценки деятельности учреждений уголовно-исполнительной системы в сфере обеспечения прав человека, в том числе с учетом мнения Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации, Уполномоченного при Президенте Российской Федерации по защите прав предпринимателей, Уполномоченного при Президенте Российской Федерации по правам ребенка, Совета при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека, институтов гражданского общества. Суть данного положения Концепции заключается в последовательном решении двух проблем. Первая - это учет в качестве одного из основных критериев эффективности деятельности исправительных учреждений уровня соблюдения прав человека при отбывании лишения свободы. Это важнейший показатель социального благополучия уголовно-исполнительной системы, действительно оказывающий существенное влияние на эффективность ее деятельности. Трудно предположить, что в условиях нарушения прав человека будут достигаться цели исправления осужденных, предупреждения преступлений со стороны осужденных и иных лиц. Вторая проблема выражается в разработке системы учета постпенитенциарного рецидива после освобождения из мест лишения свободы. Следует иметь в виду, что Концепция до внесенных в 2015 г. изменений без достаточных научно разработанных оснований исходила из неэффективности действующей системы исправительных учреждений. Поэтому в качестве стратегической задачи в Концепции было определено совершенствование системы исправительных учреждений путем открытия тюрем общего, усиленного и особого режимов, а также колоний-поселений с обычным и усиленным наблюдением. Между тем такие политические решения должны основываться на проверенных данных о неэффективности или, наоборот, об эффективности действующей системы исправительных учреждений. И в первую очередь речь должна идти о степени достижения целей наказания, определенных в ч. 2 ст. 43 УК РФ и в ч. 1 ст. 1 УИК РФ В-четвертых, существенно переработан раздел Концепции, посвященный труду и профессиональному обучению и образованию осужденных в местах лишения свободы. Ряд изменений и дополнений Концепции направлен на обеспечение гарантий трудовых прав осужденных к лишению свободы, установленных Трудовым кодексом Российской Федерации, в том числе на отдых, включая предоставление ежедневного отдыха, выходных и нерабочих праздничных дней, оплачиваемого ежегодного отпуска; на оплату труда не ниже установленного минимального размера; на увеличение размера заработанных денежных средств, направляемых на лицевой счет осужденного. Нормы труда должны быть приведены в соответствие с типовыми отраслевыми нормами. Предусматривается проработка вопроса об исключении обязательности труда осужденных, хотя по данной проблеме нет однозначного мнения среди ученых и практиков [9. С. 33-35]. В соответствии с законом о государственных закупках планируется размещать госзаказы на внеконкурсной основе. Ряд дополнений связан с обучением и профориентацией осужденных. В-пятых, новая редакция абзаца 12 подраздела 3 Концепции предусматривает «активное использование научного потенциала научно-исследовательских институтов, образовательных организаций высшего образования Федеральной службы исполнения наказаний и организаций дополнительного профессионального образования во взаимодействии с другими образовательными организациями высшего образования и научными организациями ...» Ранее об использовании научного потенциала иных, не ведомственных, образовательных организаций высшего образования и научных организаций речи не было. Данное положение Концепции имеет важное значение, так как позволяет объединить усилия различных образовательных и научно-исследовательских учреждений в научном исследовании актуальных проблем деятельности уголовно-исполнительной системы по исполнению уголовных наказаний. В этом контексте следует отметить имевшую место в 2015 г. подготовительную работу по обоснованию и выдвижению на конкурс проекта «Пенитенциарный кодекс гражданского общества». В настоящее время создан научный коллектив, который на базе юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова приступил к первому этапу, а именно к разработке научно-теоретической модели Общей части Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации (далее - УИК РФ). Этому способствовало то, что в 2015 г. на кафедре уголовного права и криминологии юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова открыт Научно-образовательный центр (НОЦ) «Проблемы уголовно-исполнительного права». С момента образования в рамках НОЦа и началась реализация социально значимого правового проекта - подготовка научно-теоретической модели Общей части нового УИК РФ. К этой довольно сложной творческой работе приступил коллектив ученых и практиков в области уголовного и уголовно-исполнительного права. Несмотря на то, что собрался коллектив единомышленников, идут довольно жаркие дискуссии по основным понятиям и категориям уголовно-исполнительного законодательства. К какому результату в итоге они приведут, покажет время. Первый вариант научно-теоретической модели Общей части УИК РФ обсудили в конце мая 2016 г. на круглом столе в рамках Российского конгресса уголовного права, который прошел 26-27 мая 2016 г. в МГУ им. М.В. Ломоносова. Концепция разработки научно-теоретической модели Общей части УИК РФ, подготовленная автором настоящей статьи (одновременно научным руководителем проекта) и одобренная на заседании авторского коллектива, опубликована в журнале «Российский криминологический взгляд» [2. С. 319-326]. Специально необходимо подчеркнуть то, что при реализации проекта используются средства государственной поддержки, выделенные в качестве гранта в соответствии с Распоряжением Президента Российской Федерации от 17.01.2014 № 11-рп и на основании конкурса, проведенного движением «Гражданское достоинство» (http://civildignity.ru). Уголовно-исполнительное законодательство. В законодательстве продолжилось действие тенденции гуманизации обращения с осужденными, создания гарантий их прав и законных интересов. Именно в этом контексте следует оценить принятие Федерального закона от 20 апреля 2015 г. № 103-ФЗ «О внесении изменений в статью 14 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федера-ции»1, существенно дополнившего и изменившего обеспечение свободы совести и свободы вероисповедания осужденных. Указанным законом были регламентированы личные встречи осужденных со священнослужителями. Так, было предусмотрено, что к осужденным к принудительным работам, аресту, содержанию в дисциплинарной воинской части или лишению свободы по их просьбе приглашаются священнослужители, принадлежащие к зарегистрированным в установленном порядке религиозным объединениям, по выбору осужденных. Личные встречи предоставляются без ограничения их числа продолжительностью до двух часов каждая с соблюдением действующих на территории учреждения, исполняющего наказание, правил внутреннего распорядка в присутствии представителя администрации учреждения. В учреждениях, исполняющих наказания, осужденным гарантировано проведение религиозных обрядов и церемоний, пользование предметами культа и религиозной литературой. В этих целях администрации указанных учреждений при наличии возможности выделяют соответствующее здание (сооружение, помещение) на территории учреждения, исполняющего наказание. Вместе с тем есть еще резервы для дальнейшего совершенствования нормативного регулирования обеспечения свободы совести и свободы вероисповедания осужденных. Так, в ч. 6 ст. 14 УИК РФ предусмотрено, что тяжело больным осужденным, а также осужденным к смертной казни перед исполнением приговора по их просьбе обеспечивается возможность совершить все необходимые религиозные обряды и церемонии с приглашением священнослужителей. Однако не всегда тяжело больной осужденный может изъявить такое желание по причине нахождения без сознания, в коме и т.д. Поэтому целесообразно дополнить редакцию данной части указанием на то, что в этих случаях религиозные обряды и церемонии могут проводиться по просьбе близких родственников осужденного. Еще один вопрос требует разрешения - это обеспечение тайны личных встреч осужденного и священнослужителя, во время которых могут осуществляться религиозные обряды, в частности исповедь осужденных. В соответствии с ч. 4 ст. 14 УИК РФ по заявлению осужденного и с письменного согласия священнослужителя личная встреча, в том числе для проведения религиозных обрядов и церемоний, предоставляется наедине и вне пределов слышимости третьих лиц с использованием технических средств видеонаблюдения. Между тем в ч. 4 ст. 89 УИК РФ в качестве гарантии соблюдения адвокатской тайны установлено, что по заявлению осужденного свидания с адвокатом предоставляются наедине, вне пределов слышимости третьих лиц и без применения технических средств прослушивания. Из сопоставления этих двух норм вытекает вывод о том, что при личной встрече осужденного со священнослужителем могут использоваться технические средства прослушивания. В то же время такая коллизия двух норм не может позволять нарушать, например, тайну исповеди. Устранение данной коллизии видится в установлении равных гарантий тайны встречи как с адвокатом, так и со священнослужителем. Федеральным законом от 6 апреля 2015 г. № 76-ФЗ «О внесении отдельных изменений в законодательные акты Российской Федерации в целях со- 1 вершенствования деятельности уполномоченных по правам человека» в ст. 24 УИК РФ введена ч. 2.1. Согласно данному нововведению Уполномоченный по правам человека в Российской Федерации уполномоченные по правам человека в субъектах Российской Федерации при осуществлении своих полномочий вправе беседовать с осужденными наедине в условиях, позволяющих представителю администрации учреждения или органа, исполняющего наказания, видеть беседующих, но не слышать их. Данное нововведение представляет собой важную гарантию соблюдения прав человека в местах лишения свободы и одновременно эффективности деятельности российского омбудсмена. Однако и в этом случае были допущены системные просчеты, что еще раз свидетельствует о необходимости комплексного пересмотра положений УИК РФ. Во-первых, указанная норма, построенная по образцу регламентации бесед членов общественных наблюдательных комиссий с осужденными, закрепляет существование трех различных режимов обеспечения тайны бесед (свиданий) осужденных: с адвокатами, оказывающими осужденным юридическую помощь (ч. 4 ст. 89 УИК РФ); со священнослужителями (ч. 4 ст. 14 УИК РФ); с Уполномоченным по правам человека в Российской Федерации и уполномоченными по правам человека в субъектах Российской Федерации (ч. 2.1 ст. 24 УИК РФ), а также с членами общественных наблюдательных комиссий (ч. 2 ст. 23 УИК РФ). Едва ли законодатель объяснит целесообразность различий в данных режимах, почему, например, свидания с адвокатом нужно проводить без применения технических средств прослушивания, а встречи высшего должностного лица Российской Федерации, специально уполномоченного на защиту прав человека, в условиях, когда применение технических средств прослушивания возможно. Во-вторых, Уполномоченному по правам человека в Российской Федерации и уполномоченным по правам человека в субъектах Российской Федерации при осуществлении своих полномочий предоставили право беседовать с осужденными наедине в условиях, позволяющих представителю администрации учреждения или органа, исполняющего наказания, видеть беседующих, но не слышать их. Однако почему-то проигнорировали Уполномоченного при Президенте Российской Федерации по правам ребенка и Уполномоченного при Президенте Российской Федерации по защите прав предпринимателей, а также региональных омбудсменов по этим специализированным вопросам. Они также указаны в пунктах «е» и «ж» ч. 1 ст. 24 УИК РФ как субъекты посещения учреждений и органов, исполняющих наказания, без специального на то разрешения. Посещать без специального на то разрешения указанным должностным лицам доверили, а беседовать с осужденными наедине нет? Откуда же такое недоверие, на чем оно основано? Вряд ли мы услышим аргументированные ответы на эти вопросы. Как нам представляется, если есть недоверие к этим лицам, подозрения в их коррупционности, то не надо назначать их на столь высокие государственные должности. А если назначили, то должны предоставить все правовые возможности для эффективного выполнения ими своих обязанностей, в том числе и право беседы с осужденными наедине. В-третьих, предоставление возможности посещения учреждений и органов, исполняющих наказания, федеральными и региональными омбудсмена-ми без специального на то разрешения и права бесед с осужденными наедине не самоцель. Это должно быть важным и действенным средством предупреждения нарушений прав человека, прежде всего в местах лишения свободы. Для того чтобы оно стало таковым, учитывая масштаб страны в целом и уголовно-исполнительной системы в частности (лишение свободы исполняется более чем в 1100 исправительных учреждениях различного вида), необходимо предоставление права посещения этих учреждений и органов без специального на то разрешения сотрудникам рабочих аппаратов уполномоченных, проводящих в соответствии с распоряжением соответствующего омбудсмена проверку нарушений прав человека во время отбывания наказания. Этим же лицам также необходимо предоставить право беседы с осужденными наедине в условиях визуального наблюдения за их действиями. Кроме того, вышеуказанные и иные субъекты посещения учреждений и органов, исполняющих наказания, должны обладать и иными полномочиями при таких посещениях. Данные полномочия в виде отдельной нормы в Общей части УИК РФ могли бы быть представлены в следующей редакции: «Статья 24-1 Полномочия лиц, посещающих учреждения и органы, исполняющие уголовные наказания, без специального на то разрешения 1. Лица, пользующиеся правом посещения учреждений и органов, исполняющих уголовные наказания, без специального на то разрешения, вправе: 1) проводить прием осужденных по личным вопросам, включая жалобы о нарушении их прав и законных интересов; 2) запрашивать и получать от администрации учреждения или органа, исполняющего уголовные наказания, сведения, документы и материалы, необходимые для рассмотрения жалобы; 3) получать объяснения персонала учреждения или органа, исполняющего уголовные наказания, по вопросам, подлежащим выяснению в ходе рассмотрения жалобы; 4) иметь личную встречу с осужденными наедине и вне пределов слышимости третьих лиц и без применения технических средств прослушивания. Для контроля за соблюдением участниками беседы правил их проведения ведется визуальное наблюдение, в том числе с использованием технических средств видеонаблюдения. В случае попытки передачи осужденному запрещенных к хранению и использованию предметов, веществ и продуктов питания, а также в случае возникновения угрозы безопасности лиц, находящихся на встрече, последняя немедленно прекращается.» Тенденция гуманизации в 2015 г. затронула уголовно-правовое содержание наказания в виде пожизненного лишения свободы, поэтому ее необходимо оценивать в первую очередь с позиций уголовной политики, не забывая и интересы уголовно-исполнительной политики. О каких проявлениях гуманизма к осужденным к пожизненному лишению свободы идет речь? Первое. Федеральным законом от 13 июля 2015 г. № 260-ФЗ «О внесении изменений в Уголовно-исполнительный кодекс Российской Федерации в части увеличения ежемесячных денежных сумм, предусмотренных для приобретения осужденными продуктов питания и предметов первой необходимости»1 были внесены изменения в УИК РФ в части повышения денежных сумм, которые осужденные могут дополнительно к питанию, гарантированно представляемому государством, расходовать на приобретение продуктов питания и предметов первой необходимости. Дело в том, что такое нормирование необходимо, и оно дифференцировано в зависимости от ряда признаков, в том числе от вида режима и поведения осужденного. Периодически вследствие инфляции возникает необходимость повышать эти нормы, что и сделано было в указанном выше федеральном законе. Но как сделано? Наибольшее увеличение с 500 до 5000 рублей предусмотрено для осужденных злостных нарушителей режима, переведенных в помещения камерного типа, единые помещения камерного типа, в одиночные камеры в порядке взыскания, т.е. в 10 раз. Также в 10 раз, с 600 до 6000 рублей, возросли возможности тратить деньги на строгом режиме в тюрьме, где отбывают наказание наиболее опасные преступники и злостные нарушители режима, в том числе и отдельные лица, осужденные за терроризм. Почти в 9,5 раза увеличена норма в строгих условиях в колонии особого режима, где отбывают наказание наиболее опасные преступники, в том числе и основная масса лиц, осужденных к пожизненному лишению свободы, и осужденные за серийные убийства (включая педофилов) и за терроризм. Для сравнения: для не столь опасных осужденных и для положительно характеризующихся осужденных, например в обычных условиях колонии общего режима, норма расходования денег возросла все лишь в 3 раза, в облегченных условиях колонии строгого режима - в 3 раза, в облегченных условиях воспитательной колонии (для несовершеннолетних) - в 1,9 раза. Почему же осужденным к пожизненному лишению свободы столь непропорционально увеличили нормы расходования денег? Попытаемся найти ответ на этот вопрос в пояснительной записке Правительства РФ к указанному закону. Как явствует из пояснительной записки, «при увеличении указанных сумм в законопроекте за основу при расчетах использована сумма, эквивалентная минимальному размеру оплаты труда, действующему с 1 января 2014 года (5500 рублей). В соответствии с УИК осужденным, отбывающим наказание в тюрьмах на строгом режиме, разрешено расходовать ежемесячно на приобретение продуктов питания и предметов первой необходимости 600 рублей. Законопроектом предлагается заменить данную сумму суммой, эквивалентной минимальному размеру оплаты труда, действующему с 1 января 2014 года (5500 рублей). При этом вышеуказанная сумма использована в качестве основы для последующих расчетов размеров денежных средств, разрешенных для расходования на приобретение продуктов питания и предметов первой необходимости, в зависимости от условий отбывания наказания путем увеличения на 20-90%». Как видно, пояснительная записка написана так, чтобы никто не понял истинного смысла вносимых изменений. Необходимо сказать, что законопроект и пояснительная записка к нему были подготовлены в стенах Минюста России. Очень тихо, без каких-либо обсуждений и консультаций с учеными, правозащитниками, он прошел по инстанциям и был внесен в Государственную Думу Правительством Российской Федерации. Для ясности следует отметить, что по причине инфляции необходимо было увеличить нормы расходования денег осужденными в местах лишения свободы. Исходя из размеров инфляции всем категориям можно было поднять эти нормы в 2-2,5 раза. Но когда в 10 раз поднимают эти нормы наиболее опасным преступникам и злостным нарушителям режима, а остальным осужденным в 2-3 раза, то это наводит на размышления об истинной природе таких проявлений гуманизма. Второе. Большой Палатой Европейского суда по правам человека (далее - ЕСПЧ) 30 июня 2015 г. единогласно принято постановление по делу «Хорошенко против Российской Федерации». Заявитель просил признать нарушающими права человека нормы УИК РФ, не предусматривающие осужденным к пожизненному лишению свободы и его супруге иметь длительные свидания в первые минимум 10 лет заключения. В данном постановлении ЕСПЧ отметил, что комбинация различных длительных и суровых ограничений возможности заявителей иметь свидания в колонии и тот факт, что оспариваемые условия свиданий в колонии не придавали должного значения принципу соразмерности и необходимости перевоспитания и реинтеграции осужденных к пожизненному лишению свободы, не позволяют констатировать установление справедливого равновесия между правом заявителя на защиту личной и семейной жизни, с одной стороны, и целей, на которые ссылались власти государства-ответчика, - с другой. В этом отношении государство-ответчик вышло за рамки своей свободы усмотрения и допустило нарушение ст. 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, закрепляющей право на уважение личной и семейной жизни. В порядке применения ст. 41 этой же Конвенции ЕСПЧ присудил заявителю 6 000 евро в порядке компенсации морального вреда4. В настоящее время в Конституционном Суде Российской Федерации (далее - Конституционный Суд РФ) на предварительном изучении находится жалоба граждан Н.К. и В.К. на нарушение их конституционных прав пунктом «б» ч. 3 ст. 125 («Условия отбывания лишения свободы в исправительных колониях особого режима») и ч. 3 ст. 127 («Условия отбывания лишения свободы в исправительных колониях особого режима для осужденных, отбывающих пожизненное лишение свободы») УИК РФ, не предусматривающими осужденному на пожизненный срок и его супруге иметь длительные свидания в первые минимум 10 лет заключения и ограничивающие краткосрочные свидания двумя свиданиями в год. Такой режим содержания осужденных, по мнению заявителей, нарушает право осужденного и его жены на семейную жизнь, является жестоким, бесчеловечным, унижающим человеческое достоинство обращением и наказанием по отношению к заключенному на пожизненный срок и по отношению к его жене. Как следствие, отсутствие длительных свиданий порождает невозможность естественным образом зачать ребенка, а также зачать ребенка с применением вспомогательных репродуктивных технологий. В 2016 г. Конституционному Суду РФ предстоит принять решение по жалобе граждан Н.К. и В.К.5 Можно предположить, что позиция Конституционного Суда РФ будет предопределена вышеприведенным решением Европейского суда по правам человека «Хорошенко против России». Однако в настоящее время имеется и иной вариант. В известном Постановлении от 14 июля 2015 г. № 21-П Конституционный Суд РФ констатировал, что ни международный договор, ни правовые позиции Европейского суда по правам человека не отменяют для российской правовой системы приоритет Конституции и потому подлежат реализации в рамках этой системы только при условии признания высшей юридической силы именно Конституции Российской Федерации. В случае если Конституционный Суд РФ придет к выводу, что постановление Европейского суда по правам человека, поскольку оно основано на Конвенции о защите прав человека и основных свобод в истолковании, противоречащем Конституции Российской Федерации, не может быть исполнено, такое постановление в этой части не подлежит исполнению. Соответственно Россия может в порядке исключения отступить от выполнения возлагаемых на нее обязательств, когда такое отступление является единственно возможным способом избежать нарушения основополагающих принципов и норм Конституции6. Таким образом, можно констатировать, что ряд изменений в уголовно-исполнительной политике и уголовно-исполнительном законодательстве направлен на введение дополнительных гарантий соблюдения прав человека в местах лишения свободы и повышение эффективности деятельности правозащитных организаций. При всех недостатках закрепления таких гарантий нормами уголовно-исполнительного законодательства действие общей тенденции приоритетного внимания к соблюдению прав человека получило в 2015 г. свое подтверждение. Несмотря на сложную криминальную ситуацию в России, в уголовной и уголовно-исполнительной политике в 2015 г. продолжилось действие тенденции гуманизации исполнения лишения свободы. Об этом свидетельствуют изменения и дополнения Концепции развития уголовно-исполнительной системы Российской Федерации до 2020 г., внесенные Распоряжением Правительства Российской Федерации №1877-р от 23 сентября 2015 г. В уголовно-исполнительном законодательстве данная тенденция впервые проявила себя в отношении осужденных, отбывающих уголовное наказание в виде пожизненного лишения свободы. Тенденция к широкомасштабному переходу на тюремное содержание осужденных к лишению свободы, зародившись в 2009-2010 гг., фактически утратила свое влияние начиная с 2012 г. Юридически она была «дезавуирована» лишь в 2015 г. принятием изменений и дополнений в Концепцию развития уголовно-исполнительной системы Российской Федерации до 2020 г. Такие колебания в уголовно-исполнительной политике в числе других негативных последствий, как нам представляется, дискредитировали саму идею построения тюремной системы, отвечающей международным европейским стандартам. На какое время «прививка» от перехода на тюремное содержание осужденных к лишению свободы сохранит свое действие, покажет развитие экономической и социально-политической обстановки в стране.

Скачать электронную версию публикации