On incorrectness of some private law wordings in the text of the Criminal Code of the Russian Federation.pdf Процесс восстановления частного права, проявляющийся в проникновении его норм и институтов во все без исключения отрасли отечественного законодательства, сам по себе заслуживает глубокого исследования в силу своего стратегического значения. Очевидно, необходимо выработать определенную методологию, т.е. общую для всех отраслей юридической науки систему методов, методик, способов, приемов, подходов и иных соответствующих средств взаимодействия разнородной правовой материи. Сейчас заметных позитивных результатов в этом направлении совсем немного. Зато особенно отчетливо видны сложности происходящей трансформации как в правотворчестве, так и в правоприменении. Складывается порой впечатление, что процесс вторжения частного права на чужую территорию, на иные отношения вообще пущен на самотек, т.е. является стихийным; особенно это заметно в публичноправовых нормах. Такое положение дел вполне объяснимо. Только узкая специализация в отраслевых правовых науках дает почву для глубоких исследований и обоснованных теоретических выводов. Но она же делает труднодоступными для изучения отношения, выходящие в определенной степени за пределы предмета данной конкретной науки. На эту тему велось немало дискуссий в советский период, особенно в связи с комплексными нормативными актами. В принципе договорились о том, что эти акты представляют собой единство норм различных отраслей права, предназначенных для регулирования соответствующего блока (системы) общественных отношений. Так или иначе, но в т е х н и к е п р а в о т в о р ч е с т в а принципиальных проблем в связи с квалификацией федеральных законов как типичных комплексных нормативных актов нет. О качестве взаимодействия норм различной отраслевой принадлежности здесь пока речь не идет. Отраслевая замкнутость настолько естественна в научных правовых исследованиях, что далеко не всегда ощущается и сама потребность выйти за рамки одной отрасли. Та же частная собственность, разрушив советскую систему права, породила ранее невиданные по сложности теоретические проблемы. Ярким примером является глава 22 УК «Преступления в сфере экономической деятельности». Споры ученых обречены на десятилетия, если не осознать необходимость подлинного взаимодействия специалистов соответствующих отраслей. Островки частного права в виде отдельных норм о собственности, имуществе, сделках и др. в тексте Уголовного кодекса, мягко говоря, не лучшего качества. Но справедливости ради, нельзя не видеть несовершенств самого феномена частного права, так как цивилисты, судя по публикациям, весьма осторожны в разработке теории современного частного права: почти 6 лет основные силы в деле реформирования Гражданского кодекса были отданы проблеме юридических лиц. В стороне по-прежнему осталась и личность как субъект гражданских правоотношений. И главное, отечественные цивилисты, трудовики, фамилиаристы пока еще не объединили свои усилия в достижении общей цели - дать законодателю четкое представление о понятии, элементах частного права, предложить в качестве исходного систему основных понятий, пригодную для внедрения в другие отрасли. Темпы проводимых научных разработок слишком медленные; при таких скоростях и при отсутствии административного стимулирования этой конкретной программы качество текущего законодательства еще долго будет находиться на недостаточном уровне. Поводом для такого неутешительного вывода явились последние изменения, внесенные в УК РФ Федеральным законом от 03.07.2016 № 323-ФЗ. В примечании к ст. 116 УК теперь перечислен круг лиц, которые именуются «близкими лицами». Надо сказать, что это словосочетание по существу употребляется и во многих других статьях УК (в частности, в ст. 105, 111, 112, 117, 309, 311, 317, 318, 320. Судя по всему, фраза «его близких» означает «близких лиц»). Хотя по тексту упомянутого примечания к ст. 116 под «близкими лицами в настоящей статье.» совсем не следует, что на другие составы это разъяснение тоже распространяется. Так или иначе правоприменителям предписано при квалификации кого-либо в качестве близкого лица руководствоваться не своими собственными представлениями, а текстом примечания к ст. 116 УК. Анализируя это разъяснение-норму (вопрос о правовой природе примечаний в УК здесь сознательно не затрагивается), приходится классифицировать названных в ней субъектов на несколько групп. Критерием классификации является титул (правовое основание) соответствующего гражданина по отношению к субъекту преступления. В первую очередь закон (ст. 116 УК) в числе близких лиц называет близких родственников. Это правильно и по существу, по логике жизни, но далее следует ошибочная конкретизация близких родственников в части признания таковыми супруга (супруги). Супруги, т. е. лица, состоящие в зарегистрированном (а не в сожительстве, обозначаемом теперь новомодным названием «гражданский брак») [«Гражданский брак - это также формальный брак, только лишенный церковного освящения и совершаемый перед гражданскою, а не духовную властью, - только глубокое невежество могло использовать этот термин для обозначения внебрачного сожительства. См.: Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. М.: Изд-во Бр. Башмаковых, 1911. С. 615] браке, в принципе не могут быть близкими родственниками. Еще совсем недавно не требовалось обосновывать недопустимость кровнородственных браков; а в царской России была популярной фраза о том, что кровосмешение чуждо цивилизованному человечеству. Именно на этом основана и норма ст. 14 действующего Семейного кодекса РФ: «Не допускается заключение брака между близкими родственниками по прямой восходящей и нисходящей линии (родителями и детьми, дедушкой, бабушкой и внуками), полнородными и неполнородными (имеющими общих отца или мать) братьями и сестрами. Это означает, что супруги занимают особое место, скорее всего первое, в списке «близких лиц», названных в примечании к ст. 116 УК. Нельзя согласиться также с включением в круг близких родственников таких субъектов, как усыновители, усыновлённые (удочеренные) дети. Вряд ли есть необходимость детально обосновывать тезис о том, что усыновляют по общему правилу чужих детей, оставшихся без попечения родителей, в их интересах. Условия усыновления четко закреплены в законодательстве, наличия родственных отношений не требуется. «Усыновлённые дети и их потомство по отношению к усыновителям и их родственникам, а усыновители и их родственники по отношению к усыновленным детям и их потомству приравниваются в личных и имущественных правах к родственникам по происхождению» (ч. I ст. 137 СК РФ). Вывод: усыновители и усыновленные не являются родственниками, между ними нет кровной связи, т.е. происхождения от общего предка; семейные правоотношения возникнут на основании особого юридического факта - акта усыновления, произведенного в установленном законом порядке. Не будучи родственниками, эти лица несомненно относятся к числу «близких лиц». В уголовном законе эту категорию граждан желательно обособить от остальных, при этом в качестве примера (образца) взять текст ст. 14 СК РФ (пп. 3 и 4), где усыновители занимают свое особое место. Анализируемая формулировка примечания к ст. 116 УК привлекает критическое внимание и в связи с упоминанием в числе «близких лиц» свойственников. Дословно они обозначаются как «лица, состоящие в свойстве с лицом, совершившим деяние». Вряд ли эта норма останется незаметной; и дело не столько в побоях, в конце концов неважно, побили тещу или просто соседку, а в тех близких лицах, которые, как уже сказано, многократно упоминаются в УК. Такая безразмерная формулировка - это благодатная почва для злоупотреблений, это яркий пример коррупциогенности нормы. Не вдаваясь в детали, следует отметить все же, что понятия свойства в законодательстве РФ нет, но оно с римских времен известно в науке. Это общественная связь между супругом и родственниками другого супруга; иногда используется в более широком смысле как связь между родственниками обоих супругов. Теории такого явления, как «свойство», в отечественном частном праве, по существу, нет. Специалисты в области семейного права и в советское время затрагивали вопрос о свойственниках как о субъектах алиментных отношений между другими членами семьи. Условие о свойстве заложено в самом наименовании этих лиц, а именно «отчим», «мачеха», «пасынок», «падчерица», эти термины и есть формулы отношений свойства. В действующем семейном законодательстве в качестве алиментнообязанных фигурируют лишь дети - «пасынки» и «падчерицы». Объяснить отсутствие исследовательского интереса отечественных уче-ных-фамилиаристов можно совокупностью нескольких факторов. Во-первых, исторически так сложилось, что в масштабах огромной территории с многомиллионным населением не было особой нужды жестко регулировать демографические процессы. В ст. 23 Свода Законов гражданских, т. X, содержалась следующая норма: «Запрещается вступать в брак в степенях родства и свойства, церковными законами возбраненных». Здесь же в примечании разъяснено: «... закон сей не приводит к заключению, чтобы свойство и родство составляли два тождественных понятия. Родство есть связь членов одного рода по происхождению от общего родоначальника (ст. 196, т. X, ч. I), а свойство происходит от связи посредством брака членов, принадлежащих к разным родам. В силу этого различия и юридические отношения родственников и свойственников не тождественны в отношении права наследования и других гражданских прав. Римляне не исчисляли степеней свойства. Это исчисление имело место в каноническом праве: согласно ему степень родства по крови с одним супругом определяет и степень свойства с другим» [Дерн-бург Г. Пандекты. Семейственное и наследственное право. Т. 3 (книги IV и V). С.-Петербург: издание Юридического книжного склада «Право», 1911. С. 7]. Во-вторых, в послереволюционный период от прежней частноправовой науки и ее видных представителей сохранилось далеко не все. К тому же до 90-х гг. научную литературу отечественных цивилистов приходилось добывать в основном в служебных отделах (залах) библиотек. Для массового читателя не все доступно и сейчас, после переиздания основных трудов российских классиков. И, разумеется, произведения дореволюционных ученых - это образцы действительно научного творчества, их авторы, владевшие несколькими иностранными языками, имели возможность создавать на сравнительно-правовой основе работы, вошедшие в «золотой фонд отечественной цивилистики». Этого уровня как нормы вряд ли удастся достигнуть. В-третьих, нельзя не учитывать и идеологические препятствия. Недоговоренность, слабая мотивация, обилие лозунгов и декларативности типа «какое счастье, что мы живем в советской стране» и сейчас увидит современный читатель, изучающий историю советского законодательства. Ведь не случайно семейно-правовая наука за весь советский период представлена всего несколькими монографиями, статьями, а в основном учебно-методическими изданиями. Так что по большому счету наукой эти труды можно считать с большой натяжкой. В настоящее время сложились условия для развития, в частности, семей-но-правовой науки. Сформировался и социальный заказ - потребность в антикоррупционных правовых инструментах, о чем свидетельствует соответствующий блок законодательства. Идея «конфликта интересов» уже в действии, и она требует высококачественного нормотворчества, возможного лишь при солидном теоретическом фундаменте. Прежде всего необходимо обогатить и отшлифовать понятийный аппарат. Кстати, общие понятия «близкие лица», «близкие родственники» и не нужны потому, что они должны быть гибкими, способными наполняться различными составами субъектов в зависимости от цели, которую ставит законодатель. Сейчас это общее понятие «близкие лица» нужно не столько для квалификации побоев, сколько для других вышеназванных составов преступлений. Более уместным представляется его размещение в других главах УК. Несовершенство норм, закрепленных в примечании к ст. 116 УК, обусловлено скорее всего игнорированием норм и тем более доктрины частного права по обычной для нашего времени причине - цейтнота. Иначе дело обстоит с отношением специалистов уголовно-процессуального права к той же самой задаче. Состав «близких родственников» некорректно определялся еще в ст. 34 УПК РСФСР; теперь и в ст. 5 «Основные понятия, используемые в настоящем кодексе» повторяется, очевидно несоответствующая законодательству норма о супругах и усыновителях с усыновленными. Но это еще не все. «Близкие лица» по ст. 5 УПК - это «иные, за исключением близких родственников и родственников, лица, состоящие в свойстве с потерпевшим, свидетелем, а также лица, жизнь, здоровье и благополучие которых дороги потерпевшему, свидетелю в силу сложившихся личных отношений». Эта норма, конечно, своего рода «шедевр»; несовершенство ст. 116 УК меркнет в сравнении с нормой ст. 5 УПК (п. 3); ее подробный критический анализ опубликован еще в 1991 г., затем в 2008 г., и, наконец, в 2015 г. Какой-либо реакции как не было, так и нет. Принципиально важно, что аргументы цивилистов не означают вторжения на чужую территорию. Речь идет об очевидных грубых ошибках, об азах семейного права, доступных и лицам без юридического ликбеза. К тому же не вызывает сомнений коррупциоген-ность этой, в частности, нормы п. 3 ст. 5 УПК. Отмечая некорректность частноправовых формулировок в ст. 116 УК, трудно удержаться от критики последней категории субъектов, отнесенных к кругу «близких лиц». Они по отношению к лицу, совершившему деяние, поименованы как «лица, ведущие с ними общее хозяйство». Судя по наличию союза «или», речь идет о самостоятельной категории субъектов наряду с вышеупомянутыми. И здесь есть над чем задуматься не только правоприменителю, но и специалистам в области частного права. В доктрине эта формулировка встречается довольно часто. Фраза «вести общее хозяйство» означает наличие общих доходов и расходов (в адвокатской практике бытует термин «общий кошелек»), совместное питание, приобретение имущества для совместного пользования. В судебной практике, отраженной, в частности, в постановлениях Пленума Верховного Суда СССР от 25 марта 1982 г. и 3 апреля 1987 г., ведение общего хозяйства рассматривалось как одно из условий при установлении отцовства, а также в спорах по жилищным вопросам [См.: Сборник постановлений Пленумов Верховных Судов и РСФСР (Российской Федерации) по гражданским делам. М.: Спарк, 1994. С. 98, 170]. При этом в задачу суда входила обязанность исследовать наличие и второго условия, а именно «совместного проживания» сторон. Тем самым решался вопрос о существовании между ними отношений, характерных для семейных. В анализируемой норме примечания к ст. 116 УК называется только одно из условий - «ведение общего хозяйства». По смыслу этой фразы дело не в семейных отношениях, не в поисках отца для ребенка и не в претензиях на жилую площадь. Истолковать позицию законодателя в данном контексте можно, руководствуясь искренним желанием понять, что же имеется в виду, только допустив одну крамольную мысль. А именно, что к близким лицам теперь относят не просто сожителей, а какую-то особую их разновидность, когда не нужно совместно проживать с этим посторонним человеком, а достаточно получать средства на свое содержание в добровольном порядке. Одним словом, эта категория близких лиц с частным правом не согласуется и, по-видимому, с целью уголовного закона также. Возвращаясь к исходному тезису о необходимости совместных усилий специалистов разных отраслей науки, важно заранее договориться о предмете, а именно о методологии. В методологическом плане основными представляются вопросы: 1) о понятийном аппарате, 2) о субсидиарности и аналогии, 3) о приоритетах отраслей. Это направление межотраслевых исследований вполне уместно в рамках по существу объявленной дискуссии о теории юридической науки, ее единстве, методологии, структуре предмета и т.д. [Краткова Н.В. История и методология юридической науки («Круглый стол» кафедры теории государства и права и политологии юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова и журнала «Государство и право») // Государство и право. 2016. № 4. С. 5-31].

Скачать электронную версию публикации