Topical issues of judicial interrogation in the russian criminal trial.pdf О судебных допросах, их роли в судебном следствии и в установлении фактов по уголовному делу было немало сказано как процессуалистами [1], так и криминалистами [2. С. 108-111]. Разделяя взгляды тех ученых, которые являются сторонниками состязательной идеологии, мы считаем, что именно следственные действия, проводимые в судебном следствии, являются способами собирания, представления, исследования, оценки и соответственно формирования судебных доказательств. Последние, в свою очередь, служат средствами доказывания юридически значимых фактов, составляющих предмет доказывания. На наш взгляд, одной из продуктивных дефиниций, разработанной для объяснения сущности судебных допросов (равно как и иных следственных действий), является понятие «судебное средство доказывания», которое было предложено в работах С.И. Коневой. Судебное средство доказывания - это сводная величина, определяемая способностью его элементов в совокупности оказать влияние на формирование внутреннего убеждения судьи о наличии или отсутствии доказываемого факта [3. С. 7, 8, 48]. Согласно концепции С.И. Коневой, получается, что допрос входит в «средство доказывания», причем в системе элементов данного «средства» он выступает творческой, интегрирующей составляющей [Там же. С. 8]. Деконструкция, как и реконструкция, в равной степени важны для создания модели события, которое является предметом познания в суде. Одни судебные допросы являются способом реконструкции (прямой допрос), другие (перекрестный допрос) - средством деконструкции текстовой реальности, создаваемой показаниями. Верно утверждение о том, что судебные допросы выступают главными средствами формирования судебных фактов, все остальные способы получения, фиксации и передачи суду сообщений от лиц вторичны и «полного» доказательства сформировать не могут, представляя собой в случаях, специально предусмотренных законом, производные доказательства [4. С. 11-12]. Содержание допроса, представляющего собой наиболее распространенный способ использования доказательств, как первоначальных, так и производных, как личных, так и «вещественных» (в широком смысле) [5. С. 122], заключается в постановке вопросов и получении ответов допрашиваемого на поставленные ему участниками доказывания вопросы, т. е. в получении устных сообщений (сведений) о вероятных фактических обстоятельствах (имеющих отношение к делу), и формировании на их основе оснований доводов сторон и внутреннего убеждения судьи в наличии или отсутствии доказываемых фактов [3. C. 90]. В состязательном правосудии судебные допросы, а не оглашение следственных протоколов допросов в суде, должны составлять фактосодержащую основу судебного следствия. «Средство доказывания» в виде судебного допроса имеет не только информационное, но и предметно-чувственное, психоэмотивное и аргумента-ционное наполнение; оно не просто выступает неким проводником (каналом) сведений от источника (допрашиваемого) к адресату - судье, но является инструментом, используемым активным деятелем, а еще вернее - деятелями (с обеих сторон), которые с его помощью «представляют показания», а затем «исследуют», препарирует его, уточняя смысл сообщения лица, помогая участникам судебного следствия, судье понять смысл сообщения, проинтерпретировать его, оценить полученные данные в системе иных доказательств по делу. «Доказательства всегда являются в «одежде» действий участников судебного следствия». [6. С. 154-159]. Судебный допрос состоит из системы действий сторон и суда, направленных на получение от лица, вызванного в суд для дачи показаний, достоверных сведений об обстоятельствах спорного события, которые имеют вид прямого, перекрестного допросов и дополнительных, повторных допросов. Только судебные допросы позволяют суду устанавливать юридически значимые факты. Через непосредственное восприятие процесса допроса, а тем более участие в постановке вопросов допрашиваемому, снятие некорректных, не относящихся к делу вопросов, суд и участники допроса признают доказанными факты, на которых строят свои доводы и выводы. Правовая организация судебного следствия должна быть максимально приближена к условиям, обеспечивающим свободу слова, естественное развитие диалога, недопущение попыток срыва нормальной речевой коммуникации. Поскольку судебное следствие носит устный, непосредственный, гласный характер, постольку прямой и перекрестный допросы позволяют представлять и исследовать не только показания, личные доказательства, но и любые доказательства, в отношении содержания которых есть спор и сомнения. И суд, и стороны прибегают к допросам для проверки, дополнения содержания любых доказательств [3. С. 88-91]. Для состязательной технологии судебного доказывания разделение судебных допросов на прямой и перекрестный имеет принципиальное значение, на что обращают внимание ведущие ученые. Так, И.Л. Петрухин главный недостаток современного законодательства, регулирующего судебное следствие, видит в том, что оно не предусматривает перекрестный допрос обвиняемого, потерпевшего, свидетелей и передопрос их вызвавшей стороной [20. С. 270-271]. В структуру судебного допроса должна быть заложена матрица состязательности так, чтобы каждая из его частей использовалась стороной при выполнении своей функции, а в совокупности они давали кумулятивный эффект в виде достоверного знания. Судебные допросы - прямой и перекрестный, из которых состоит общая процедура получения личного доказательства, - это средства состязательной борьбы за факты, а в целом судебный допрос - это средство достижения истины [3. С. 8, 9]. Остановимся на одной научно-практической проблеме, связанной с общей регламентацией судебного допроса, а именно: допустимости подготовки подлежащего допросу лица к даче показаний участником процесса, который будет представлять данное доказательство в свою пользу. Верховным Судом Российской Федерации был сформулирован своего рода запрет на общение прокурора со свидетелями обвинения, в том числе, очевидно, и с потерпевшим, во внепроцессуальной форме перед судебным следствием. Установление такого факта было расценено как проявление прокурором необъективности и стало основанием для отмены приговора суда нижестоящей инстанции [8]. Очевидно, что этот запрет распространяется только на официальных представителей стороны обвинения, а значит, запретить адвокатам проводить «опросы» свидетелей защиты невозможно. Адвокаты проводили, проводят и будут проводить досудебную подготовку своих свидетелей к участию в судебном следствии [9. С. 41, 43-44]. Это законом не запрещено, а наоборот, вытекает из смысла норм, содержащихся в п. 2 ч. 3 ст. 86 УПК РФ, ст. 6 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» [10]. Закон позволяет адвокатам проводить опрос лиц с их согласия об известных им обстоятельствах дела, причем как лиц, уже допрошенных органами предварительного следствия и давших показания в пользу обвинения, так и любых иных лиц. Полагаем, подготовка к представлению своих доказательств суду является закономерным и правомерным действием каждой из сторон. Этим подходом и обусловлено наше предложение по легализации подготовки своих свидетелей каждой из сторон. Мы считаем, что не только адвокат, но и прокурор, которому поручено поддержание государственного обвинения, вправе встречаться со свидетелями (экспертами) до начала судебного разбирательства для обсуждения вопросов, касающихся выступления в суде этого лица, порядка проведения его допроса. Полагаем, что в рамках этих консультаций участник процесса вправе напомнить свидетелю о данных им показаниях, ознакомить его с фактическими материалами, в которых зафиксированы его сообщения, сделанные в ходе досудебного производства; объяснить предмет судебного допроса и круг вопросов, которые ему будут поставлены в ходе прямого допроса, а также возможных вопросов со стороны противника, определить возможные направления дискредитации личности лица и его показаний и способы противостояния им; разъяснить процессуальные особенности судебного следствия и судебных вопросов, правила поведения в суде и пр. Так называемая «подготовка свидетеля» к судебному допросу включает в себя широкий комплекс мероприятий, которые освещались в отечественной литературе [11. С. 240-242], включая меры безопасности, доставку свидетеля в здание суда, его пребывание в суде, организацию допроса в условиях, исключающих визуальное наблюдение свидетеля другими участниками судебного разбирательства (ч. 5 ст. 278 УПК РФ), и пр. [12. С. 9, 10]. Впрочем, все вышесказанное по большей части относится к тактико-организационным, а не уголовно-процессуальным аспектам проведения судебных допросов, поэтому далее мы не будем подробно останавливаться на них. В принципиальном плане мы даем положительный ответ на вопрос о том, возможны ли внепроцессуальные контакты прокурора и свидетелей, потерпевших, других участников процесса для решения организационных, тактических вопросов предстоящего судебного следствия. Понятно, что они могут быть предметом перекрестного допроса и могут дискредитировать свидетеля, если выяснится, что имело место навязывание свидетелю показаний, выгодных стороне, и т.п. Подготовка свидетелей - это не метод фальсификации доказательств, а совокупность приемов, направленных на сохранение показаний и их наиболее полное и объективное представление суду и недопущение их искажения под влиянием субъективных факторов, иными словами, это скорее средство, способствующее установлению истины по уголовному делу. Поэтому мы предлагаем включить в статью, регулирующую общий порядок судебного допроса, норму такого содержания: «Подготовка стороной в деле, в том числе прокурором, своего свидетеля к допросам в суде не является обстоятельством, исключающим допустимость показаний данного свидетеля. Однако противоположная сторона вправе при проведении перекрестного допроса выяснить характер данной подготовки и степень влияния, которое было оказано на формирование показаний допрашиваемого». Остановимся на некоторых аспектах правового регулирования проведения прямого судебного допроса. Хотя наше законодательство не знает такого следственного действия, по факту в каждом судебном процессе юристы проводят его. В научной литературе имеются определения и характеристики прямого допроса [13. С. 77]. Из анализа источников по данной теме вытекает, что прямой или главный допрос проводится вначале для представления показаний «своего свидетеля». Кто вызвал свидетеля, тот и проводит его первоначальный допрос. Прямой допрос следователя, дознавателя, других должностных лиц органов, участвовавших в досудебном производстве по данному уголовному делу, в том числе проводивших оперативно-розыскную деятельность, а также понятых, статистов, других участников следственных действий, которые вызываются в суд для дачи показаний, должен проводиться обвинителем, если иное не будет определено председательствующим ввиду особых обстоятельств [14. С. 7-8, 110-117]. Показания свидетеля, даваемые им на основном допросе, служат началом процесса формирования судебных фактов. Эти показания должны быть даны в максимально свободной форме без каких-либо попыток оказания давления на допрашиваемого со стороны участников судебного следствия и прежде всего самого допрашивающего. Никто не вправе вмешиваться в прямой допрос, если допрашивающий не нарушает закон и нормы судебной этики, придерживается предмета доказывания. Председательствующий в судебном заседании судья вправе контролировать прямой допрос, как и любой другой судебный допрос. По ходатайству участника судебного следствия или по своей инициативе он вправе снимать недопустимые или не относящиеся к делу вопросы, но также и принимать решение о его прекращении, если придет к выводу о его бесцельности или о противоречии интересам правосудия. Предметом прямого допроса являются сведения, которые еще не представлялись суду. Субъект доказывания проводит этот допрос, чтобы утвердить свою позицию по делу, соответственно значение этого допроса конструктивное, поэтому в его рамках неуместна, как правило, критика показаний и репутации лица, дающего показания, а также использование приемов и средств, допустимых на перекрестном допросе. И, наконец, самое главное -на первоначальном допросе недопустимы наводящие вопросы. Этот запрет объясняется тем, что в первоначальном допросе предметом показаний являются обстоятельства, сведения о которых впервые в судебном заседании сообщаются допрашиваемым, и поэтому важно обеспечить объективность показаний, оградить его от возможной пристрастности допрашивающего. В подобных условиях ставить наводящие вопросы недопустимо, поскольку допрашиваемый превращается из независимого источника сведений в проводника позиции допрашивающего. Так что даже в том случае, когда лицо начинает давать показания против стороны, инициировавшей его явку в суд для дачи показаний, последняя не вправе использовать средства и приемы перекрестного допроса (без разрешения председательствующего). Вопросы, касающиеся репутации дающего показания, его прошлого, в том числе фактов, негативно характеризующих его, допустимо задавать на перекрестном допросе только в открытой форме. Перейдем к теме о перекрестном допросе, пожалуй, самой спорной и противоречивой, поскольку перекрестный допрос в суде многими в нашей науке не признается [15. С. 56-58]. Формально основания для отрицания института перекрестного допроса дает российский УПК РФ. Полагаем, что перекрестный допрос имеет решающее значение для формирования судебных фактов на основе показаний в тех случаях, когда имеет место спор о фактических обстоятельствах, удостоверяемых допрашиваемым, и личные доказательства используются в качестве средства разрешения такового. Признание значимости перекрестного допроса законодателем и правоприменителем, присутствие его в тексте закона является показателем зрелости правового сознания, развитости судебной культуры и совершенства законодательной техники. Следует отметить, что еще доктриной русского уголовно-процессуального права перекрестный допрос был признан в качестве важнейшего элемента системы судебного следствия и судебного доказывания, выступал важнейшей процессуальной гарантией прав подсудимого [16. С. 1-64; 17]. Говоря о нормативной базе перекрестного допроса, нельзя не сказать о том, что ее составляют общепризнанные международно-правовые нормы и принципы. В частности, к ним относится правило, содержащееся в подпункте «d» п. 3 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г. (с последующими изменениями) [18]. Ограничение права стороны защиты на перекрестный допрос основных свидетелей обвинения квалифицируется ЕСПЧ как существенное ограничение права на защиту от обвинения [19. С. 253-255]. Кроме того, правовые основы перекрестного допроса закреплены и в других международно-правовых актах, содержащих стандарты справедливого уголовного судопроизводства: подпункт «d» п. 3 ст. 6 Всеобщей декларации прав человека [20], подпункт «e» п. 3 ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах [21]; Правила процедур и доказывания, применяемых органами международной уголовной юстиции, действующими на основании Римского статута Международного уголовного суда [22]. В заключение следует отметить, что некоторые предпосылки к тому, чтобы и в нашем законодательстве появились такого рода нормы, имеются в настоящее время. Как уже указывалось нами ранее, Пленум Верховного Суда Российской Федерации сделал ряд шагов для сближения порядка российского судебного следствия по уголовным делам с европейскими стандартами справедливого судебного разбирательства. В частности, об этом свидетельствуют положения Постановления от 27 июня 2013 г. № 21 «О применении судами общей юрисдикции Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года и Протоколов к ней» [23], а также Постановления от 16 апреля 2013 г. № 11 «О внесении изменений в Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 апреля 1996 г. № 1 «О судебном приговоре» [24].

Скачать электронную версию публикации