On the testimony of the accused obtained during the preliminary investigation and trial of the criminal case, as a way o.pdf В отечественной уголовно-процессуальной доктрине традиционно показания обвиняемого рассматриваются в двух аспектах: как один из видов доказательств и как способ реализации обвиняемым права на защиту. В соответствии с ч. 2 ст. 47 УПК РФ обвиняемый, по уголовному делу которого назначено судебное разбирательство, именуется подсудимым. С учетом этого разница между понятиями «показания обвиняемого» и «показания подсудимого» определяется сущностью предварительного расследования и общими условиями, а также содержанием стадии судебного разбирательства. Большинство дискуссионных положений, касающихся показаний обвиняемого, можно рассматривать и применительно к показаниям подсудимого. В настоящее время сложилось неоднозначное отношение к целесообразности сохранения показаний обвиняемого как вида доказательств. В частности, в силу ч. 2 ст. 77 УПК РФ признание обвиняемым своей вины может быть положено в основу обвинения лишь при подтверждении его виновности совокупностью имеющихся по уголовному делу доказательств. На это обращает внимание и Верховный Суд Российской Федерации в своем постановлении Пленума от 29 ноября 2016 г. № 55 «О судебном приговоре». В данном документе указывается, что обвинительный приговор не может быть основан на предположениях, а все неустранимые сомнения в доказанности обвинения, в том числе отдельных его составляющих, толкуются в пользу подсудимого. Признание подсудимым своей вины, если оно не подтверждено совокупностью других собранных по делу доказательств, не может служить основанием для постановления обвинительного приговора (ч. 2 п. 17) [1]. Но если имеется эта совокупность доказательств, подтверждающих обвинение, то показания подсудимого могут вообще быть излишними. К примеру, Р. Куссмауль, анализируя причины дачи обвиняемым ложных показаний и способы проверки заявлений об оказании на данного субъекта уголовно-процессуальных отношений давления в ходе допроса, приходит к выводу, что показания обвиняемого необходимо исключить из числа доказательств [2. С. 52-53]. В пользу данной позиции говорит и то, что обвиняемый (подсудимый) не несёт уголовной ответственности за отказ от дачи показаний и дачу заведомо ложных показаний. Но если рассматривать показания подсудимого во втором аспекте - как способ реализации права на защиту, то очевидно, что этот вид доказательств при надлежащей проверке и оценке в совокупности с другими доказательствами может сыграть важную роль при принятии судом решения о вынесении оправдательного приговора. Исходя из содержания показаний обвиняемого, следователь, дознаватель или суд может прийти к выводу о необходимости допроса дополнительных свидетелей, о назначении экспертиз, о производстве иных процессуальных действий. То есть показания обвиняемого могут детерминировать появление в деле других доказательств. Кроме того, показания обвиняемого, признающего свою вину, часто свидетельствуют об искреннем раскаянии и рассматриваются уголовным законом как обстоятельство, смягчающее наказание (ст. 61 УК РФ). В своих показаниях обвиняемый может признавать себя виновным полностью или частично либо не признавать свою вину, его показания могут быть правдивыми или заведомо ложными. Вместе с тем правдивость показаний не всегда означает их достоверность. Например, в силу особого эмоционального или физиологического состояния обвиняемый может неверно воспринимать и оценивать происходящее. В этой связи возникает вопрос: как оценивать показания обвиняемого с психическими аномалиями или находившегося в момент восприятия события в состоянии алкогольного или наркотического опьянения? Законодатель предусматривает следующие случаи обязательного назначения судебной экспертизы: - для установления психического или физического состояния обвиняемого, когда возникает сомнение в его вменяемости или способности самостоятельно защищать свои права и законные интересы в уголовном судопроизводстве (п. 3 ч. 2 ст. 196 УПК РФ); - для установления психического состояния обвиняемого в совершении в возрасте старше восемнадцати лет преступления против половой неприкосновенности несовершеннолетнего, не достигшего возраста четырнадцати лет, для решения вопроса о наличии или об отсутствии у него расстройства сексуального характера (п. 4 ч. 2 ст. 196 УПК РФ); - для установления психического или физического состояния обвиняемого, когда имеются основания полагать, что он является больным наркоманией (п. 4 ч. 2 ст. 196 УПК РФ). В целях проверки способности правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для уголовного дела, и давать показания законодатель требует обязательного назначения судебной экспертизы только применительно к такому участнику уголовного судопроизводства, как потерпевший (п. 4 ч. 1 ст. 196 УПК РФ). В этой связи представляется вполне обоснованным предложение Д. В. Погорелова о том, что следует считать недопустимыми доказательствами показания обвиняемого, страдающего алкогольной или наркотической зависимостью, полученные в ходе досудебного производства по уголовному делу, без учёта мнения специалиста о возможности дачи таких показаний [3. С. 7]. Отказ обвиняемого от показаний не может быть истолкован против него, не является даже косвенным подтверждением виновности. Право данного субъекта уголовно-процессуальных отношений на отказ от дачи показаний признаётся законодательством многих стран и не оспаривается учёными и практиками. Что же касается дачи обвиняемым заведомо ложных показаний, то здесь мнения юристов расходятся. По отечественному законодательству данное обстоятельство не является уголовно наказуемым. Однако некоторые учёные, ссылаясь на опыт зарубежных стран, предлагают ввести уголовную ответственность за дачу обвиняемым заведомо ложных показаний. Так, Е. П. Ищенко отмечает, что потерпевший в отличие от обвиняемого с момента возбуждения уголовного дела полностью раскрывает свою позицию, несёт уголовную ответственность за отказ от дачи показаний и дачу заведомо ложных показаний, в то время как обвиняемый от подобной обязанности освобожден. По его мнению, уйма времени, сил и средств тратится на проверку следователем заведомо ложных показаний подследственных, на опровержение надуманных версий, несмотря на то, что в государственных интересах защищать общество от преступников, а не наоборот [4. С. 2-10]. Считаем, что введение уголовной ответственности обвиняемого за дачу заведомо ложных показаний имело бы дисциплинирующее и воспитательное воздействие. Ведь стремясь построить линию защиты, данный участник уголовного судопроизводства иногда прибегает к перекладыванию вины на других лиц, делает ложное сообщение об алиби. А в силу принципа презумпции невиновности бремя опровержения доводов, приводимых в защиту обвиняемого, лежит на стороне обвинения (ч. 2 ст. 14 УПК РФ). Опровержение указанных доводов требует производства дополнительных процессуальных действий и может повлечь отложение судебного разбирательства (ст. 253 УПК РФ). Очевидно, что такое положение вещей может приводить к волоките и не способствует защите законных интересов других участников уголовного судопроизводства (потерпевших, гражданских истцов, их представителей). Показания обвиняемого имеют юридическую силу, если они даны при строгом соблюдении уголовно-процессуального закона. УПК РФ признаёт недопустимыми показания обвиняемого, данные на предварительном следствии в отсутствие защитника, включая случаи отказа от защитника и не подтвержденные обвиняемым в суде (п. 1 ч. 2 ст. 75 УПК РФ). По мнению некоторых учёных, это положение идёт вразрез с концепцией допустимости доказательств. Ведь показания, данные в отсутствие защитника, могут быть получены в строгом соответствии с законом надлежащим субъектом. Отказ от защитника может быть произведён в соответствии с УПК РФ. И тогда по всем критериям доказательство будет допустимым (надлежащий источник, уполномоченный субъект, соблюдение процедуры). Поэтому можно согласиться с позицией С.В. Некрасова, который, рассматривая данный вопрос, признаёт, что положение п. 1 ч. 2 ст. 75 УПК РФ говорит о формализации процесса доказывания и противоречит принципу свободы оценки доказательств [5. С. 23-24]. Но есть и противоположное мнение: названное положение воплощает один из принципов уголовного судопроизводства - презумпцию невиновности. Любые сведения, сообщённые подозреваемым и обвиняемым в ходе досудебного производства по уголовному делу и отвечающие требованиям допустимости на данном этапе, после неподтверждения их в суде автоматически признаются недопустимыми. Под неподтверждением ранее данных показаний понимается не только дача других, противоположных по своему содержанию показаний, но и отказ от дачи показаний [6. С. 192-193]. Очевидно, законодатель стремился исключить из числа доказательств «вынужденные признания», данные под давлением. Но такие показания должны считаться недопустимыми уже потому, что даны с нарушением положений ст. 9, ч. 4 ст. 164 УПК РФ, а не потому, что не подтверждены в суде. Обоснованной представляется точка зрения М.С. Бурсаковой о том, что закон должен указывать лишь на недопустимость показаний, данных будущим обвиняемым на допросе в качестве свидетеля, хотя согласно материалам уголовного дела следователя уже имелись основания для предъявления ему обвинения [7. С. 129]. Суды также считают недопустимым оглашение в ходе судебного следствия объяснений лица, впоследствии признанного обвиняемым, поскольку такие объяснения доказательствами не являются [8]. В качестве примера можно привести случай, имевший место на практике, когда в связи с отказом подсудимого Д. от дачи показаний суд по ходатайству прокурора допросил в судебном заседании в качестве свидетелей следователей, проводивших в ходе досудебного производства допрос Д. в качестве подозреваемого и обвиняемого, восстановив тем самым показания, данные на предварительном следствии в отсутствие защитника. Конституционный Суд РФ признал такую практику незаконной и разъяснил, что положения УПК РФ в их конституционно-правовом истолковании не позволяют не только оглашать, но и восстанавливать путём допроса других лиц показания, данные в отсутствие защитника в ходе досудебного производства. Иное нарушало бы право подсудимого не свидетельствовать против самого себя [9]. Проверка показаний обвиняемого включает сопоставление с другими доказательствами, проведение процессуальных действий. При этом в равной степени должны быть проверены как показания подсудимого, признающего свою вину, так и его показания о непричастности к совершению преступления. К примеру, З. обвинялся в совершении преступления, предусмотренного ст. 158 ч. 2 п. «б» УК РФ, а именно в том, что он с целью хищения чужого имущества подошёл к шкафу, принадлежащему Р., где взломал навесной замок, открыл шкаф и тайно похитил телевизионный кабель, электрический провод и дрель-перфоратор. Подсудимый вину свою признал частично, сказал, что дрель он не брал и замок не взламывал, так как шкаф был открыт. Суд сопоставил показания подсудимого с показаниями потерпевшего Р. и свидетеля С., которые утверждали, что перед посягательством шкаф был закрыт и в нём находилась дрель. При таких обстоятельствах суд признал показания подсудимого недостоверными и расценил их как способ защиты. По делу был постановлен обвинительный приговор. В другом случае суд положил в основу приговора показания подсудимой М., обвиняемой по ч. 1 ст. 116 УК РФ, мотивируя это тем, что они последовательны и согласуются с другими доказательствами. К показаниям частного обвинителя и свидетелей со стороны обвинения суд отнёсся критически, так как они были противоречивы и не подтверждались медицинскими документами. М. была оправдана [10]. Версию об алиби подсудимого могут подтверждать показания и тех свидетелей, которые не были допрошены на стадии предварительного расследования, ведь согласно ч. 4 ст. 271 УПК РФ суд не вправе отказать в удовлетворении ходатайства о допросе в судебном заседании лица в качестве свидетеля или специалиста, явившегося в суд по инициативе сторон. Необходимо отметить, что закон предусматривает случаи, когда могут быть оглашены показания подсудимого, данные им на предварительном следствии или ранее в суде (ст. 276 УПК РФ). Наличие исчерпывающего перечня таких случаев подчёркивает действие принципа непосредственности (ст. 240 УПК РФ). Возникает вопрос: распространяются ли положения ст. 276 УПК РФ об исключительных случаях оглашения в суде показаний подсудимого, данных при производстве предварительного расследования, на сведения, сообщённые при производстве иных, помимо допроса, следственных действий? В юридической литературе мы встретили такую позицию: «не имеет значения, при производстве какого следственного действия были даны показания» [11. С. 393]. Получается, что показания могут быть даны не только в ходе допроса, хотя это противоречит ч. 1 ст. 77 УПК РФ, где приводится определение показаний обвиняемого. В частности, А.С. Александров пишет: «Недопустимо оглашение показаний свидетелей и тем более подсудимых, заключающихся в протоколе обыска, выемки, осмотра, освидетельствования или иного следственного действия. В ходе оглашения протоколов следственных действий, проводимых с участием подсудимого, а также свидетелей, потерпевших, экспертов, показания этих лиц не могут быть оглашены, если не соблюдены условия, предусмотренные ст. 276, 281 УПК» [12. С. 505]. То есть автор также допускает возможность получения показаний в ходе практически любого следственного действия. С учетом изложенного мы полагаем, что необходимо внести в ч. 1 ст. 77 УПК РФ изменения, позволяющие признавать показаниями обвиняемого сведения, сообщенные не только в ходе допроса, но и в ходе очной ставки, предъявления для опознания, проверки показаний на месте.

Скачать электронную версию публикации