Problems of implementation of the adversarial principle in the election of measures of restraint.pdf Принцип состязательности сторон, признанный одним из основополагающих начал уголовного судопроизводства еще в период действия Устава уголовного судопроизводства 1864 г., весьма долго отвергался советскими процессуалистами, уничижительно называвшими его буржуазным, абсолютно неприемлемым в уголовном процессе социалистического государства. Потребовались десятилетия и колоссальные усилия множества ученых, сумевших в итоге обосновать острую потребность в перестроении отечественного судопроизводства на основе данного положения. Советский уголовный процесс вплоть до принятия Конституции Российской Федерации, по оценке А.А. Давлетова, был полностью розыскным (инквизиционным), совершенно лишенным состязательности не только в досудебном, но и в судебном производстве [1. С. 16]. С учетом данного обстоятельства задача ликвидации «всех рудиментов обвинительной роли суда», построения уголовного процесса на началах подлинной состязательности ставилась Концепцией судебной реформы в Российской Федерации фактически на первый план. Для достижения этого следовало прежде всего разграничить и персонифицировать функции обвинения, защиты и разрешения уголовного дела по существу, обеспечить равноправие противоборствующих сторон, а также на законодательном уровне предоставить обвинению и защите равные возможности по воздействию на принятие судом итогового решения [2. С. 84-85]. Тот факт, что на смену эпохе длительного отрицания пришел период придания принципу состязательности сторон статуса самого главного, наиболее значимого, якобы наделенного способностью начисто избавить российский уголовный процесс от многочисленных недостатков, доставшихся ему от «предшественника», не вызывает большого удивления: в нашей стране подобное случается часто. Реформируя порядок производства по уголовным делам, разработчики Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (УПК РФ) особое внимание уделили последовательному проведению в уголовно-процессуальной деятельности (в интерпретации отдельных ученых - чрезмерному насаждению) состязательных начал, стремясь во что бы то ни стало подчинить их влиянию не только судебные стадии, но и все досудебное производство. Реакцию научного сообщества на последовавшие коренные преобразования нельзя назвать однозначной. Давая оценку произошедшим в уголовно-процессуальном законодательстве изменениям, одни ученые указывали на допущенные ошибки и возникшие противоречия, вели речь о непоследовательности нововведений либо и вовсе о невозможности кардинального перестроения российского уголовного процесса [1. С. 16-18; 3. С. 10-11; 4. С. 3-6; 5. С. 9-11]. Другие, требуя продолжить расширение состязательных начал в досудебном производстве, в том числе путем внедрения адвокатского (параллельного) расследования, все-таки признавали определенное несовершенство норм действующего УПК РФ в этой части [6. С. 28-35; 7. С. 17-29; 8. С. 52-54; 9. С. 16-21; 10. С. 34-38; 11; 12. С. 21-29]. Тем не менее чаще всего рассуждения о перспективах развития российского уголовного судопроизводства заканчивались утверждением о том, что состязательный уголовный процесс при всех его недостатках - «самое лучшее и в конечном итоге самое экономичное средство из тех, что придумало человечество...» [13. С. 63]. Относить состязательность к числу принципов уголовного судопроизводства обычно отказываются по причине существенного ограничения ее реализации в досудебных стадиях процесса [14. С. 89-90]. В юридической литературе представлены крайне противоречивые подходы к установлению пределов действия состязательности. Достаточно часто подчеркивается, что состязательность свойственна исключительно стадии судебного разбирательства, но при этом ей все-таки придается статус принципа уголовного процесса [4. С. 5-6; 15. С. 14-17; 16. С. 44-47]. Во вполне привычном для нашей страны делении уголовного процесса на стадии досудебного и судебного производства, а равно в осуществлении уголовно-процессуальной деятельности на досудебном этапе следователями и дознавателями зачастую усматривают неминуемое сведение идеи состязательности к нулю, полное пренебрежение равенством сторон до начала судебного разбирательства [13. С. 97]. Но есть и те, кто сомневается в правомерности столь категоричных утверждений, обосновывает действие состязательности не только во всех стадиях, но и на всех этапах производства по уголовным делам, придавая ей значение «сквозного» принципа уголовного процесса [17. С. 6; 18. С. 58]. Справедливости ради заметим, что процессуалисты, не видящие объективных препятствий для распространения воздействия состязательности на предварительное расследование, все же сопровождают свою точку зрения дополнительными пояснениями [19. С. 80]. Обычно, к примеру, указывают, что состязательность проявляется в ходе предварительного расследования в той или иной степени [20. С. 21-22], обозначают действие отдельных ее элементов, частично состязательных начал [21. С. 260, 291; 22. С. 189; 23. С. 12; 24. С. 97]. При этом наделение участников уголовного судопроизводства правом обжалования в суд любых действий (бездействия) и решений дознавателя, следователя и прокурора неизменно рассматривается в качестве безусловного проявления состязательности [25. С. 106]. Однако при любом подходе невозможно отрицать очевидное: УПК РФ выгодно отличается от ранее действовавшего уголовно-процессуального закона, наделяя сторону защиты гораздо более широкими полномочиями в части отстаивания своих интересов, оспаривания законности и обоснованности уголовного преследования и т.д. Облик досудебного производства значительно изменился именно под воздействием состязательности. Тем не менее полностью подчинить этому принципу стадии возбуждения уголовного дела и предварительного расследования, достичь в этой части уголовного судопроизводства абсолютной (полной) состязательности, радикально не изменив весь порядок досудебного производства, - невозможно. Как представляется, в максимально возможной степени принцип состязательности реализуется при избрании подозреваемому, обвиняемому меры пресечения по судебному решению. При рассмотрении судом ходатайства об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста, залога, а с недавних пор и запрета определенных действий [26], стороны обвинения и защиты должны обосновать свою позицию о наличии или отсутствии оснований для этого, убедить суд в невозможности или, напротив, целесообразности применения в отношении подозреваемого, обвиняемого иной, более мягкой меры пресечения. Тем не менее и здесь сохраняются отдельные проблемы и недостатки, свидетельствующие о необходимости дальнейшего совершенствования процессуального порядка избрания мер пресечения. Конституционный Суд РФ неоднократно указывал на действие принципа состязательности при рассмотрении судом вопросов об избрании меры пресечения. Так, в Постановлении Конституционного Суда РФ от 22 марта 2005 г. № 4-П разъясняется, что при решении вопросов, связанных с содержанием под стражей в качестве меры пресечения, предполагается исследование судом фактических и правовых оснований для избрания или продления данной меры пресечения при обеспечении лицу возможности довести до суда свою позицию, с тем чтобы вопрос о содержании под стражей не мог решаться произвольно или исходя из каких-либо формальных условий, а суд основывался на самостоятельной оценке существенных для таких решений обстоятельств, приводимых как стороной обвинения, так и стороной защиты [27]. Несмотря на то, что в большинстве случаев суды удовлетворяют ходатайство органа расследования в части избрания меры пресечения, это вовсе не указывает на отсутствие состязательности: обращение в суд с ходатайством об аресте или избрании иной меры пресечения, как правило, является обоснованным и мотивированным, а по тем делам, по которым необходимость ареста сомнительна, следователь или дознаватель в суд не обращается, избирая подписку о невыезде и надлежащем поведении. Так, в 2017 г. судами по первой инстанции рассмотрено 126 299 ходатайств о заключении под стражу и удовлетворено 113 269, т.е. 89,7%, о продлении срока содержания под стражей - 214 870, удовлетворено 209 826 (97,7%). В первом полугодии 2018 г. тенденция та же: рассмотрено ходатайств о заключении под стражу 57 987, удовлетворено 51 811 (89,3%), о продлении срока содержания под стражей - 106 637, удовлетворено 104 015 (97, 5%) [28]. Инициатива при избрании меры пресечения исходит от стороны обвинения в лице органа расследования: следователь, дознаватель обращаются в суд с ходатайством об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу. Крайне редко следствие или дознание предлагает суду избрать подозреваемому, обвиняемому меру пресечения в виде домашнего ареста или залога. Что касается запрета определенных действий, судебная практика на данный момент еще не сложилась. Ходатайство об избрании перечисленных мер пресечения следователь возбуждает с согласия руководителя следственного органа, а дознаватель -с согласия прокурора (ч. 3 ст. 108 УПК РФ). При производстве дознания окончательное решение о выборе меры пресечения остается за прокурором, и в соответствии с приказом Генеральной прокуратуры России от 26 января 2017 г. № 33 «Об организации прокурорского надзора за процессуальной деятельностью органов дознания» (п. 17, 18) [29] прокурор с особой тщательностью должен проверять основания избрания меры пресечения дознавателем, а также продления срока содержания под стражей. Если уголовное дело находится в производстве органа предварительного следствия, с ходатайством об избрании меры пресечения обращается следователь, согласие он получает от руководителя следственного органа, при этом позиция следователя и его руководителя не всегда совпадает с позицией прокурора, что приходится видеть и по резонансным делам. Приказ Генеральной прокуратуры России от 28 декабря 2016 г. № 826 «Об организации прокурорского надзора за процессуальной деятельностью органов предварительного следствия» предписывает обязательное участие прокурора в судебном заседании при рассмотрении судом ходатайств об избрании, продлении мер пресечения и иного процессуального принуждения, таких как заключение под стражу, домашний арест, залог. При подготовке к судебному заседанию прокурор обязан изучить приложенные к ходатайству следователя материалы, обращая внимание на соответствие постановления следователя требованиям УПК РФ и установленным в ходе расследования обстоятельствам (п. 1.6) [30]. Принцип состязательности требует некоторого единства мнений той или иной стороны, в том числе и единства позиции стороны обвинения при избрании меры пресечения. Вместе с тем именно при избрании меры пресечения сторона обвинения довольно часто не выступает в единстве органов предварительного следствия и прокуратуры. На несогласование позиций следствия и прокуратуры обращено внимание в процессуальной литературе. Так, И.С. Дикарев одобряет сложившуюся ситуацию, при которой прокурор и орган предварительного следствия не связаны больше общими процессуальными интересами и функциями, что позволяет им действовать в уголовном процессе самостоятельно и независимо друг от друга. Позиция следственного органа по вопросам избрания меры пресечения может не совпадать с позицией прокурора, последний более не подходит на роль представителя и защитника интересов предварительного следствия в суде [31. С. 80]. Однако многие ученые и практики (в основном представляющие интересы прокуратуры, в том числе А.Г. Халиулин [32. С. 30], Т.Л. Оксюк [33. С. 7]) критикуют сложившуюся ситуацию и выступают за возвращение прокурору полномочий по надзору за следствием, в том числе и при избрании меры пресечения. Прокурор должен располагать реальной возможностью определять позицию стороны обвинения в судебном заседании на основе собственной оценки доказательств, собранных следователем по уголовному делу, и оценки доводов и материалов, представленных стороной защиты в судебном заседании [34. С. 32]. Последовательная реализация принципа состязательности в досудебном производстве приведет к возвращению прокурорских полномочий по надзору за предварительным следствием, прежде всего при решении судом вопросов в порядке ч. 2 ст. 29 УПК РФ, включая избрание меры пресечения. В противном случае возникает ситуация превращения прокурора в «третью» сторону, каковая при состязательности невозможна и явно противоречит ст.ст. 5 (п. 45, 47), 15 и гл. 6 УПК РФ. В гражданском процессе, в котором состязательность имеет давние традиции, закон и учение о субъектах предусматривают только две стороны - истец и ответчик, так называемое третье лицо участником основного спора не является и стороной не становится (ст.ст. 38, 42, 43 ГПК РФ). В постановлении о возбуждении ходатайства излагаются мотивы и основания, в силу которых возникла необходимость в заключении подозреваемого или обвиняемого под стражу и невозможно избрание иной меры пресечения. К постановлению прилагаются материалы, подтверждающие обоснованность ходатайства (ч. 3 ст. 108 УПК РФ). Таким образом, алгоритм процессуальных действий органа предварительного расследования при избрании меры пресечения определен законом. Вместе с тем именно здесь возникают вопросы со стороны защиты об обеспечении состязательности. Процессуалисты, занимающиеся адвокатской деятельностью, доказывают, что их возможности в состязательном процессе при рассмотрении судом вопроса об избрании меры пресечения ограничены. Так, по мнению Н.В. Азаренка и А.А. Давлетова, «в условиях состязательности сторон защита должна быть своевременно информирована об аргументах следователя с тем, чтобы противостоять им и выдвигать свои доводы. Однако действующий УПК РФ не содержит ни одной нормы, закрепляющей право уголовно преследуемого лица и его защитника знакомиться с материалами, представленными следователем в суд, с ходатайством о применении в качестве меры пресечения заключения под стражу» [35. С. 9]. Если при решении вопроса об избрании в отношении подозреваемого, обвиняемого меры пресечения в виде заключения под стражу или о продлении срока содержания под стражей будет заявлено ходатайство об ознакомлении с материалами, на основании которых принимается решение, судья, исходя из положений ч. 3 ст. 47 УПК РФ, не вправе отказать лицу, а также его защитнику, законному представителю или потерпевшему, его представителю, законному представителю в удовлетворении такого ходатайства (п. 26 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 19 декабря 2013 г. № 41 «О практике применения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста и залога» (далее - ППВС № 41)) [36]. Практика идет по пути предоставления стороной обвинения разного объема материалов суду и стороне защиты (см. хотя бы вышеуказанных авторов), но такая позиция весьма оспорима. Открытое судебное заседание предполагает равное знание материалов, на основании которых суд принимает решение. Вместе с тем исключения возможны, и в рассматриваемом случае они совершенно понятны, но должны быть оговорены в ст.ст. 47, 108 УПК РФ. Вполне допустимо и не противоречит состязательности перечисление необходимого минимума материалов уголовного дела, который предоставляется стороне защиты для ознакомления до начала рассмотрения судом ходатайства органа расследования о заключении под стражу. Не вполне определен вопрос с участием потерпевшего. Потерпевший вправе лично участвовать в судебном заседании или довести до суда свою позицию через представителя или законного представителя. Явившемуся в судебное заседание потерпевшему, его представителю или законному представителю суд должен разъяснить их права и обязанности и заслушать их мнение по рассматриваемому вопросу (п. 17 ППВС № 41) [Там же]. Вместе с тем прямого указания на то, чтобы потерпевший участвовал в судебном заседании при избрании меры пресечения подозреваемому, обвиняемому, в ст.ст. 42, 108 и иных статьях УПК РФ нет, так же как и требования об обязательном извещении потерпевшего о данном заседании. Некоторые процессуалисты настаивают на обязательном извещении потерпевшего в рассматриваемом случае. Так, В.В. Рудич считает извещение и участие потерпевшего в рассмотрении вопроса об аресте необходимым стандартом. По многим материалам, поступившим на обобщение из судов, потерпевшие извещались о судебном заседании [37. С. 85]. Такого же мнения придерживается, например, Ф.Н. Багаутдинов [38. С. 65]. В целом же рассматриваемая позиция ученых и практиков сводится к тому, что правило об обязательном уведомлении потерпевшего о месте и времени судебного заседания при избрании подозреваемому, обвиняемому меры пресечения должно содержаться в процессуальном законе. Безусловно, потерпевший является заинтересованным в правильном решении вопроса о мере пресечения участником процесса. Во многих случаях потерпевшие участвуют в судебных заседаниях. Если потерпевший один, и тем более когда преступление направлено против личности, его участие в процессе очень желательно. Однако требовать обязательного извещения потерпевшего нельзя. По уголовному делу может быть много потерпевших, и безотлагательный характер судебного заседания не дает возможности пригласить их всех и выслушивать мнение каждого. В завершение обратим внимание на еще одну проблему. Обязанность организовать доставление подозреваемого, обвиняемого в судебное заседание возлагается на орган расследования (п. 15 ППВС № 41) [36]. Конвоирование производится силами органов внутренних дел и в ряде случаев связано с практическими сложностями. Однако предложения решать вопрос о заключении под стражу без непосредственного участия подозреваемого, обвиняемого, содержащегося в изоляторе временного содержания, путем использования видеоконференцсвязи, не могут быть приняты. Лицо, в отношении которого решается вопрос о мере пресечения, имеет право лично предстать перед судом и обратиться к суду с объяснениями и заявлениями. Эффект личного присутствия и участия в процессе несопоставим с дистанционным. Подводя итог, укажем, что в статье рассмотрены далеко не все проблемы реализации принципа состязательности при избрании меры пресечения подозреваемому, обвиняемому. Широкое обсуждение вопросов состязательности состоялось в апреле 2019 г. в Российском государственном университете правосудия (Москва) на Международной научно-практической конференции «Состязательность в уголовном судопроизводстве: от классических моделей к современным технологиям».

Скачать электронную версию публикации