Criminal liability for breach of confidentiality regime in Russian and foreign legislation.pdf XXI век характеризуется главенствующей ролью информации в развитии общества. Принятая национальная Стратегия развития информационного общества1 в числе основных принципов называет обеспечение прав граждан на доступ к информации, законности и разумной достаточности при сборе, накоплении и распространении информации, обеспечение защиты интересов граждан в информационной сфере. Усиление роли права на доступ к информации отмечается многими специалистами [1. Р. 120; 2. С. 18; 3. Р. 235], но оно не абсолютно. В условиях масштабного внедрения информационно-коммуникационных технологий и глобальных интеграционных процессов новые вызовы и угрозы оказывают существенное влияние на безопасность личности, общества и государства, что акцентируется в Стратегии национальной безопасности РФ (п. 12)2. Эффективное достижение интересов субъектов невозможно без развития режима конфиденциальности. Доктрина информационной безопасности РФ3 одним из направлений обеспечения информационной безопасности называет защиту государственной тайны и иной информации ограниченного доступа, что требует обеспечения ответственного поведения в этой сфере. Юридическая ответственность призвана гарантировать всестороннюю защиту интересов субъектов, законности и правопорядка, реализации конституционных прав и свобод. Возложение обязанности по соблюдению конфиденциальности сведений без наличия ответственности не имеет практического смысла, что не единожды отмечалось специалистами [4. С. 95, 98; 5. С. 159-160]. Вместе с тем уголовно-правовая охрана конфиденциальности в России реализуется несистемной совокупностью составов преступлений, которые условно делятся на неправомерное ограничение доступа к информации и несоблюдение порядка обращения со сведениями, отнесенными к охраняемой законом тайне и иной информации ограниченного доступа, и их носителями, включая использование в неправомерных целях. К первым относятся ответственность за отказ гражданину в предоставлении информации, злостное уклонение от раскрытия или предоставления сведений, сокрытие сведений, отказ в предоставлении информации (ст.ст. 140, 185.1, 237, 287, 308 Уголовного кодекса РФ4), которые в той или иной мере препятствуют отнесению сведений к тайне и направлены на обеспечение транспорентно-сти, а ко вторым - составы, обеспечивающие охрану конфиденциальности в режиме охраняемых законом тайн. Указанные составы локализованы в различных главах данного кодекса. Это же, как справедливо отмечают исследователи, характерно и для более общего случая - обеспечения уголовно-правовыми средствами национальной информационной безопасности. М.А. Ефремова отмечает, что «становление информационного общества в России требует переосмысления иерархии охраняемых уголовным законом общественных отношений» [6. С. 224], что, полагаем, должно сказаться и на размещении составов преступлений, направленных на обеспечение конфиденциальности. Несомненно, существенное место в уголовном законе занимает охрана государственной тайны (п. «б» ч. 2 ст. 215.4, ст.ст. 275, 276, 283, 283.1, 284 Уголовного кодекса РФ). В России криминализированы шпионаж, выдача государственной тайны иностранному государству, международной либо иностранной организации или их представителям лицом, которому эти сведения доверены или стали известны по службе, работе, учебе или в иных случаях, предусмотренных законодательством России, получение секретных сведений незаконным способом, утрата имеющим допуск лицом документов, содержащих государственную тайну, или предметов, сведения о которых составляют эту тайну, в результате нарушения им установленных правил обращения с данными объектами. В ситуациях, когда сведения в военной сфере и экономике не признаны охраняемой законом государственной тайной, могут применяться ст.ст. 189 и 226.1 Уголовного кодекса РФ, что существенно расширяет рамки уголовно-правовой охраны сведений, разглашение которых может повлечь ущерб национальной безопасности. Установление уголовной ответственности за нарушение режима государственной тайны характерно для большинства государств и связано с обеспечением национальной безопасности. Так, Уголовный кодекс Турции5 предусматривает ответственность лица, уничтожившего, повредившего или использовавшего не по назначению и похитившего документы, связанные с безопасностью или международными интересами Турции, добывавшего сведения, подлежащие сохранению в тайне по соображениям безопасности для защиты государственных интересов, а также раскрывшее сведения, разглашение и опубликование которых запрещено уполномоченными органами (ст.ст. 132-137). Уголовный кодекс Испании6 предусматривает ответственность гражданина, добывающего или раскрывающего секретную либо закрытую информацию, если это может нанести ущерб национальной безопасности, иностранному государству, международной ассоциации или организации (ст. 584), а также лица, оказывающего содействие иностранному государству посредством добывания, выдачи, искажения и уничтожения информации, охраняемой законом как секретная либо закрытая и связанной с обеспечением национальной безопасности, обороны или техническими приемами и системами Вооруженных Сил и военной промышленности (ст. 598). Широкий круг составов, направленных на охрану государственных секретов, характерен для Германии7, где предусмотрено наказание за сообщение государственной тайны иностранному государству или его представителю, публичное оглашение или иное доведение до неправомочного лица в ущерб безопасности Германии, создавшее опасность причинения тяжкого ущерба внешней безопасности государства (§ 94), разглашение этой тайны неправомочному лицу или общественности, создавшее опасность причинения значительного ущерба внешней безопасности (§ 95), ее выведывание в целях выдачи или разглашения (§ 96), выдачу неправомочному лицу или общественности, когда создается опасность причинения серьезного ущерба внешней безопасности (§ 97). Уголовно наказуемым также является разглашение сведений, не являющихся государственной тайной, иностранному государству или его представителю, если это создает опасность нанесения тяжкого ущерба внешней безопасности Германии (§ 97а, 97b). Отдельными составами в Германии выделены агентурная деятельность в пользу иностранного государства (§ 98, 99) и разведывательная деятельность, осуществляемая для определенной службы, партии и объединения, создающая угрозу безопасности, если собираются сведения, относящиеся к сфере обороны, или вербовка для деятельности против безопасности Германии или военной мощи бундесвера (109f). Агентурная деятельность как наказуемое сотрудничество иностранного гражданина или лица без гражданства на конфиденциальной основе со спецслужбой, органом безопасности или разведки иностранного государства, иностранной или международной организации представлена и в уголовных кодексах на постсоветском пространстве, например Республики Беларусь (ст. 3588)8. Анализ законодательства иностранных государств позволяет установить, что спецификой уголовного законодательства многих из них являются использование более общих формулировок («сведения, имеющие отношение к национальной безопасности», «информация, не подлежащая разглашению» и т.д.) и отсутствие привязки к конкретному виду тайны. Указанная особенность, с одной стороны, позволяет гибче применять уголовное наказание за деяния, угрожающие национальной безопасности, но с другой - таит в себе опасность произвола и поэтому, думается, нежелательна для российского уголовного закона. К.О. Папеева отмечает, что при установлении ответственности за государственную измену при общем сходстве состава преступления в государствах, имеющих даже общее прошлое, выделяется разный объект посягательства. Так, в ст. 337 Уголовного кодекса Молдовы9 и ст. 111 Уголовного кодекса Украины10 объект - территориальная целостность, обороноспособность, неприкосновенность и государственная безопасность, а в ст. 356 Уголовного кодекса Республики Беларусь - национальная безопасность. Последнее ближе к пониманию, сформировавшемуся в России. Предмет преступления также может различаться. Уголовное законодательство Беларуси дополнительно к собственным государственным секретам включает переданные Беларуси секреты других государств, что ведет к возникновению коллизии применения уголовного закона в пространстве [7. С. 51-52]. Накопившиеся отличия законодательства на постсоветском пространстве в условиях интеграции ставят вопросы гармонизации уголовного законодательства на базе модельных кодексов. Смежной с государственной тайной является служебная. Несмотря на то, что термин «служебная тайна» используется в нормах более сотни российских законодательных и подзаконных актов, федеральные законы не содержат его легального определения. Различающиеся дефиниции даются в Указе Президента РФ № 18811 и Постановлении Правительства РФ № 123312, на основе которых традиционно формулируются признаки сведений, составляющих эту тайну; ключевое место среди них занимает получение служебных сведений в деятельности государственных и муниципальных органов. Уголовное законодательство России позволяет выделить ряд составов, нацеленных на охрану конфиденциальности служебных сведений - налоговой тайны (ст. 183), сведений о мерах безопасности в отношении судьи, должностного лица правоохранительного или контролирующего органа (ст.ст. 311, 320), данных предварительного расследования (ст. 310). Кроме того, при уголовной охране конфиденциальности сведений законодатель нередко в качестве квалифицирующего признака использует формулировку «с использованием служебного положения» (ч. 2, 3 ст. 137, ч. 2 ст. 138, ч. 3 ст. 139, ч. 2 ст. 144, ч. 2 ст. 183). Дополнительно должностные лица органов государственного управления могут привлекаться к ответственности за использование служебных полномочий вопреки интересам службы (ст. 285), превышение должностных полномочий (ст. 286) и ненадлежащее исполнение или неисполнение обязанностей ввиду небрежного или недобросовестного отношения к службе (ст. 293), что создает возможность привлечения к уголовной ответственности за нарушение конфиденциальности служебных сведений в условиях отсутствия сформировавшегося правового режима служебной тайны и его определенной спорности. Таким образом, специфика охраны конфиденциальности служебных сведений российским уголовным законом заключается, с одной стороны, в обилии составов, применимых к нарушителям режима служебных сведений, а с другой -в отсутствии специального состава, направленного на охрану их правового режима, хотя подобный состав присутствовал в уголовном законодательстве России в определенные периоды [8. С. 143]. Уголовно-правовую охрану конфиденциальности сведений, полученных в деятельности публичных органов, можно видеть и в иностранном законодательстве. Так, Уголовный кодекс ФРГ устанавливает ответственность за нарушение тайны службы и специальной обязанности по неразглашению тайны, если она доверена или стала известна должностному лицу или специально уполномоченному на выполнение публичных обязанностей лицу или лицу, представляющему рабочих и служащих в государственных учреждениях, и создается угроза важным публичным интересам (§ 353b), а также охраняет сведения о судебном разбирательстве (§ 353d) и налоговую тайну (§ 355). Статья 417 Уголовного кодекса Испании устанавливает ответственность государственного служащего или должностного лица, раскрывшего тайну или сведения, полученные в силу занимаемой должности и не подлежащие разглашению, а ст. 418 - частного лица, использующего для личных целей или в интересах третьего лица тайну или исключительную информацию, полученную от должностного лица или государственного служащего. Статья 442 криминализирует деяния должностного лица или государственного служащего, использовавшего тайну, ставшую ему известной на основании служебных или профессиональных полномочий, или исключительную информацию с целью получения личной экономической выгоды или в аналогичных интересах третьих лиц. Уголовное законодательство Австрии13 устанавливает ответственность за нарушение тайны службы действующим или бывшим чиновником, разгласившим или выдавшим тайну, которая доверена ему в силу его служебного положения, если это может привести к нарушению публичных или частных интересов (§ 310). Уголовный кодекс Швейцарии14 в разделе, посвященном должностным преступлениям, предусматривает наказание за неправомерное разглашение тайны должностным лицом, специально уполномоченным на выполнение публичных обязанностей (ст. 353), а также содержит наказание за нарушение тайны лицом, которому она была доверена как чиновнику или члену выборного органа или лицу в связи с должностным или служебным положением (ст. 320). Сравнительный анализ позволяет говорить о достаточно всестороннем охвате охраны конфиденциальности служебных сведений в законодательстве ряда государств и признать соответствие в целом уголовно-правовой охраны служебных сведений в России общим тенденциям. Думается, что выделение специализированного состава, направленного на охрану конфиденциальности служебных сведений, в настоящее время преждевременно и должно опираться на признанную концептуально обоснованную модель правового регулирования служебной тайны, отсутствие которой подчеркивается исследователями [9]. Эта концепция, получив закрепление в российском законодательстве, явится предпосылкой обсуждения потребности в специализированном составе преступления. Уголовный кодекс Испании, как и многих иных государств, отдельно выделяет тайну процессуальных действий, устанавливая ответственность специального субъекта - адвоката или прокурора, судьи, члена суда, секретаря суда, служащего судебной администрации или иного участника процесса, выдавшего тайну процессуальных действий, которые признаны судом секретными (ст. 466). Близкий по характеру состав содержит Уголовный кодекс Республики Беларусь (ст. 407), охраняющий данные дознания, предварительного следствия или закрытого судебного заседания. Российское уголовное законодательство значительно лаконичнее и ограничивается положениями ст. 310, криминализирующей разглашение данных предварительного расследования лицом, предупрежденным о недопустимости их разглашения, при условии совершения деяния без согласия лица, производящего предварительное расследование. С одной стороны, анализируемый состав охватывает широкий круг субъектов и сформулирован с позиции юридической техники более совершенно, а с другой - не учитывает особенностей специального статуса адвоката, судьи и прокурора. Содержание правового статуса адвоката охватывает обязанность обеспечения конфиденциальности сведений, полученных в ходе адвокатской деятельности, вне зависимости от предупреждения о недопустимости разглашения данных предварительного расследования в режиме адвокатской тайны и использования их только в интересах клиента, а статуса прокурора или судьи -обеспечение конфиденциальности служебных сведений. При этом в рамках существующих формулировок ст. 310 Уголовного кодекса РФ их положение фактически приравнено к статусу свидетеля и потерпевшего, что видится не совсем верным. Достаточно скромно в Российской Федерации выглядит уголовноправовая охрана коммерческой тайны, которой посвящена ст. 183 Уголовного кодекса РФ, включающая дополнительно посягательства на налоговую и банковскую тайну. Замечание М.А. Ефремовой о нарушении здесь требований единства объекта уголовно-правовой охраны видится в отношении этой нормы весьма верным [10. С. 125]. Самостоятельность тайн подтверждается различием массива охраняемых сведений, их признаков, способов отнесения, характера правоотношений и иными значимыми факторами правовой охраны. Кроме того, эта статья объединяет два состава: незаконное собирание сведений посредством подкупа или угроз, хищения документов и иным незаконным способом, традиционно именуемое «экономическим шпионажем»; незаконное разглашение или использование сведений без согласия их обладателя. При этом законодатель при характеристике субъекта использует термин «владелец информации», в то время как Федеральный закон «О коммерческой тайне»15 оперирует термином «обладатель коммерческой тайны», что представляется неравнозначным. В последние годы в условиях всемирной глобализации экономики режиму коммерческой тайны придается особое значение [11-18]. Положения ст. 183 Уголовного кодекса РФ в аспекте охраны коммерческой тайны необходимо разделить по характеру деяния и конкретизировать в двух отдельных статьях, посвященных экономическому шпионажу и незаконному использованию и разглашению коммерчески ценной информации, что повысит эффективность правоприменительной практики. Уголовные кодексы ряда стран СНГ, вводящие ответственность раздельно за коммерческий шпионаж и умышленное разглашение банковской и коммерческой тайны (Уголовный кодекс Республики Беларусь (ст.ст. 254, 255), Уголовный кодекс Республики Таджикистан16 (ст.ст. 277, 278), Уголовный кодекс Кыргызской Республики17 (ст.ст. 193, 194)), следует рассматривать как позитивный пример для российского законодателя. В условиях необходимости повышения конкурентоспособности российской экономики на основе инновационных решений, развития высокотехнологичных бизнесов и построения цифровой экономики повышается значение обеспечения правового режима коммерческой тайны, что позволяет сделать вывод о необходимости совершенствования ее уголовно-правовой охраны и пересмотра сложившихся стереотипов. Дополнительно следует отметить, что привлечение к уголовной ответственности за экономический шпионаж в России в настоящее время осложнено размытостью незаконности способа получения коммерчески ценной информации. Следует выработать и закрепить критерии правомерности получения сведений их обладателями по примеру актов Европейского Союза18, что позволит получить большую правовую определенность. Следует обратить внимание, что уголовное законодательство других государств порой демонстрирует более детализированную охрану коммерческой тайны. Так, в Уголовном кодексе Испании криминализировано завладение сведениями, документами или носителями информации с целью раскрытия, разглашения, выдачи или уступки коммерческой тайны лицом, обязанным на основании закона или договора ее хранить (ст.ст. 278-280). Наказание предусмотрено в том числе для лица, знавшего о незаконном происхождении этой тайны. При анализе ст. 183 Уголовного кодекса РФ представляет интерес подход казахского законодателя, который к уголовно наказуемым, помимо незаконного получения и разглашения банковской тайны, относит аналогичные действия в отношении сведений, составляющих тайну предоставления микрокредита, тайну коллекторской деятельности и информации, связанной с легализацией имущества, а также незаконное использование всех перечисленных сведений19, в то время как российское законодательство в целом не выделяет таких тайн. Думается, что в современных условиях необходимы дополнительные исследования данной проблемы в целях охраны прав, свобод и законных интересов граждан в финансово-экономической сфере в существующих условиях социально-экономических сложностей. Не обошел вниманием российский законодатель и относительно новый вид информации ограниченного доступа - инсайдерскую информацию, уголовно-правовая охрана конфиденциальности которой базируется на ст.ст. 185.3 и 185.6 Уголовного кодекса РФ. Аналогичный состав преступления можно видеть в уголовном законодательстве многих государств. Например, в Уголовном кодексе Испании - непосредственное или через посредника использование информации, имеющей значение для котировки ценных бумаг или оборотных документов на рынке, к которой лицо имело доступ в связи с исполнением профессиональной или предпринимательской деятельности, при наличии причиненного ущерба в определенном законом размере (ст. 285). Однако российское легальное определение инсайдерской информации позволяет ставить вопрос о конкуренции вышеуказанных статей и ст. 183 Уголовного кодекса РФ, так как коммерческая, налоговая и банковская тайна включены в состав инсайдерской информации ее нормой-дефиницией. С.И. Гутник отмечает, что «в будущем существование двух конкурирующих норм может породить проблему в правоприменении при квалификации деяний виновных лиц и назначении им, соответственно, наказания» и пишет: «Наличие в законодательстве двух норм, предусматривающих ответственность за распространение инсайдерской информации, создает ситуацию негативной избыточности» [19. С. 226]. В целом поддерживая высказанную позицию, нельзя обойти стороной недостаточность судебной практики для выявления возникающих проблем и столь категоричных выводов. При отсутствии специального состава преступления, посвященного профессиональной тайне, в Уголовном кодексе РФ имеется несколько составов, в той или иной мере охватывающих ее виды: тайна связи (ст. 138), журналистская (ст. 144), банковская (ст. 183), нотариальная и аудиторская (ст. 202), частно-детективная (сыскная) тайна (ст. 203). При этом последние из указанных составов сформулированы как злоупотребление субъектами профессиональной деятельности своими полномочиями. Особо необходимо отметить, что тайна связи является одной из немногих профессиональных тайн, для которых непосредственно установлена уголовная ответственность за нарушение правового режима. Аналогичный подход характерен для большинства государств, и можно говорить о выработавшемся универсальном подходе. Так, Уголовный кодекс Германии предусматривает ответственность за вскрытие запечатанного письма или иного документа, не предназначенного для ознакомления, за ознакомление без вскрытия с применением технических средств (§ 202), за противоправное получение особо защищенных от незаконного доступа сведений, собираемых или передаваемых электронным, магнитным или иным непосредственно не воспринимаемым человеком способом, которые не предназначены для данного лица (§ 202а), за незаконную передачу сведений о фактах, составляющих тайну связи, если они стали известны виновному в связи с осуществлением профессиональной почтовой или телекоммуникационной службы (§ 206). Формулировка рассматриваемого состава преступления в российском уголовном законе оставляет открытым вопрос о потерпевшем, так как содержит указание на гражданина, что, как справедливо отмечает К.Р. Петросян, «нарушает принцип равной защиты частной жизни лица вне зависимости от факта принадлежности к гражданству». Она также пишет, что деяния, указанные в статье, не образуют состава данного преступления, если они совершены с согласия лица [20. С. 121]. С последним вряд ли возможно согласиться, так как «нарушение тайны» всегда происходит в нарушение интересов обладателя информации. Исследовательский интерес представляют положения Уголовного кодекса Украины, который в ст. 163 наряду с нарушением тайны связи, осуществляемой традиционными способами, указывает тайну корреспонденции, передаваемой средствами связи или через компьютер. Необходимость и возможность включения аналогичных положений в российский уголовный закон требует специального изучения в условиях дискуссионности многих вопросов [21]. Вместе с тем развитие цифровых технологий и дискуссия вокруг «электронных сообщений» свидетельствуют о необходимости уточнения формулировки деяния для того, чтобы состав позволял охранять конфиденциальность не только традиционной связи, но и выполненной современными способами. Учитывая все большее распространение технологий мессенджеров и их популярность среди населения, это будет способствовать защите конституционных прав граждан. Как уже было отмечено, особенностью российского уголовного закона является отсутствие специального состава, направленного на охрану профессиональной тайны. В некоторых государствах можно видеть иной подход. Так, ст.ст. 133 и 134 Уголовного кодекса Японии20 предусматривают уголовную ответственность лица, беспричинно вскрывшего запечатанную корреспонденцию, а также ответственность врача, фармацевта, акушера, адвоката, нотариуса или иного лица, выполняющего или ранее выполнявшего эту деятельность, при беспричинной выдаче ими чужой тайны, ставшей им известной в связи с осуществлением ими профессиональной деятельности. Специалисты в последние десятилетия поднимают вопросы правовой охраны иных аспектов врачебной тайны [22]. Уголовный кодекс Швейцарии в ст. 321 устанавливает аналогичную ответственность и к специальному субъекту помимо лица, осуществляющего определенную профессиональную деятельность, дополнительно относит лиц, получивших сведения во время обучения и прекративших профессиональную деятельность или обучение. Похожие составы можно обнаружить в Уголовном кодексе Германии (§ 203, 204) и других государств. Уголовное законодательство ряда государств содержит специализированную норму в отношении разглашения врачебной тайны (Уголовный кодекс Республики Беларусь (ст. 178), Уголовный кодекс Республики Казахстан (ст. 321), Уголовный кодекс Республики Кыргызстан (ст. 145), Уголовный кодекс Туниса (ст. 254)21, Уголовный кодекс Швейцарии (ст. 321bis), Уголовный кодекс Украины (ст. 145) и др.), признавая высокую общественную опасность этого деяния. Уголовное законодательство Украины также предусматривает ответственность за разглашение сведений о медицинском обследовании для выявления заражения вирусом иммунодефицита человека либо иной неизлечимой инфекционной болезни (ст. 132). Вместе с тем думается, что последнее охватывается понятием врачебной тайны, и криминализация подобного деяния была бы избыточной. Расширение уголовной ответственности за разглашение охраняемых законом профессиональных тайн в России увеличило бы гарантии соблюдения информационных прав и свобод граждан и организаций, если им причинен значительный ущерб, а также способствовало бы повышению ответственности субъектов профессиональной деятельности и укреплению доверия к ним, что особо важно в условиях развития телемедицины и иных технологических решений в профессиональной сфере. Уголовная ответственность за нарушение неприкосновенности частной жизни и конфиденциальности в этой сфере предусмотрена ст.ст. 137 и 139 Уголовного кодекса РФ в аспекте охраны личной и семейной тайны. Непосредственно примыкают к ним ст.ст. 141 и 155, направленные на обеспечение тайны голосования и тайны усыновления (удочерения) соответственно. Однако, затрагивая личную и семейную тайну, нельзя обойти вниманием смежные с ними персональные данные, которые в России пока не получили уголовно-правовой охраны. Серьезным достоинством Уголовного законодательства Казахстана следует признать введение уголовной ответственности за несоблюдение мер по защите персональных данных обязанным лицом, если это причинило существенный вред правам и законным интересам лиц (ст. 147). Соответствует требованиям времени квалифицированный состав, предусмотренный п. 3 указанной статьи, который помимо использования служебного положения или специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации, предусматривает деяние путем незаконного доступа к электронным информационным ресурсам, информационной системе или незаконного перехвата информации, передаваемой по сети. Полагаем, что подобные положения законодательства в условиях информационного общества и цифровизации экономики в России также необходимы. Обратимся к тайне усыновления. Подход к ней существенно различается по странам. Охрана тайны усыновления характерна для стран постсоветского пространства. Как справедливо отмечает С.Г. Селезнева, «в мировой практике сложилось два подхода к оценке уголовно-правовой защиты тайны усыновления» [23. С. 103]. Первый поддерживает охрану тайны усыновления вплоть до установления уголовной ответственности за ее разглашение, а другой отвергает эту тайну, обосновывая правом ребенка на информацию о своем происхождении и биологических родителях. Во многих государствах придерживаются второго подхода, и поэтому нормы об уголовной ответственности за разглашение тайны усыновления отсутствуют. Сформировавшаяся общественная позиция, когда невозможность иметь собственных детей подвергалась общественному осуждению, в условиях информационного общества не всегда отвечает требованиям времени. В Национальной стратегии действий в интересах детей22 в числе мер, направленных на защиту прав и интересов детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, выделен переход к системе открытого усыновления с отказом от тайны усыновления, что ставит вопрос о необходимости ее уголовно-правовой охраны в Российской Федерации. В вопросе уголовно-правовой охраны тайн интересны некоторые блоки статей в Уголовном кодексе Азербайджанской Республики23, предусматривающие наказание за распространение конфиденциальных сведений о лице, пострадавшем от торговли людьми (ст.ст. 316-1, 316-1.1, 316-1.2, 316-1.3), сведений о мероприятиях, проводимых против легализации денежных средств или другого имущества, полученного преступным путем, или финансирования терроризма (ст.ст. 316-2, 316-2.1), сведений о мероприятиях, проводимых против финансирования терроризма (ст. 316-2.2). Вместе с тем лишь первый блок в определенной мере может обсуждаться в аспекте совершенствования российского уголовного закона, так как иные охватываются охраной государственной тайны. В российском уголовном законодательстве отдельно следует выделить составы преступлений, которые охватывают различные способы незаконного получения информации (ст.ст. 138.1, 272, 273, 274 Уголовного кодекса РФ). В данной части уголовное законодательство России представляется достаточно развитым по отношению к законодательству других государств. Для сравнения: § 201 Уголовного кодекса Германии предусматривает ответственность за нарушение конфиденциальности разговора посредством записи конфиденциальной информации на магнитофон, в том числе с помощью подслушивающего устройства, а также использование данной записи или доведение ее другому лицу, что выглядит определенным анахронизмом. Специалистами отмечается, что российское уголовное законодательство не всегда учитывает возможные мотивы разглашения охраняемой законом тайны и их влияние на общественную опасность деяния. Так, рассматривая тайну усыновления (удочерения), А.А. Саматова пишет, что представляется «справедливым и правильным... исключить из диспозиции статьи указание о конкретных мотивах», обосновывая, что мотивы разглашения виновными лицами тайны не имеют значения для защиты интересов ребенка и его приемных родителей. Дополнительно она отмечает необходимость выделения совершения этого деяния из корыстных побуждений в квалифицированный состав [24. С. 289]. Другой аспект этой проблемы отметил М. Вус, который на фоне усиления мер контроля и защиты секретных сведений предлагает дифференцировать уголовную ответственность за разглашение сведений, составляющих государственную тайну, в зависимости от умышленности или неосторожности деяния [25]. Поэтому разумной представляется детализация уголовной ответственности за разглашение соответствующей охраняемой законом тайны посредством введения квалифицирующих признаков, учитывающих неоднократность совершения, последствия деяния и т.д. На основе рассмотренного выше можно выделить основные нерешенные проблемы уголовно-правовой охраны конфиденциальности сведений, составляющих охраняемую законом тайну: несистемность в формировании составов преступлений, направленных на нарушение правового режима информации ограниченного доступа; необходимость выделения экономического шпионажа и умышленного разглашения коммерческой тайны в отдельные составы преступлений; отсутствие составов преступлений, направленных на охрану правового режима профессиональной тайны, а также персональных данных; недостаточность составов преступлений, связанных с нарушением порядка обращения с конфиденциальными сведениями и использованием их в личных и корыстных целях; необходимость обсуждения возможности декриминализации разглашения тайны усыновления (удочерения) или ее уточнения с учетом мотивов деяния.

Скачать электронную версию публикации