Civil action in criminal proceedings as a universal means of redress for pecuniary and non-pecuniary damage caused by cr.pdf Эффективное возмещение вреда жертвам преступлений в целом выступает глобальной проблемой, для решения которой важное значение имеют международные правовые стандарты, представляющие собой общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры, а также акты их официального толкования уполномоченными международными органами, например постановления Европейского суда по правам человека. Так, в ст.ст. 7, 8 Всеобщей декларации прав человека, принятой 10 декабря 1948 г., находим указание о праве каждого человека на эффективное восстановление в правах компетентными национальными судами, включая случаи возмещения вреда, причиненного преступлением [1]. Европейская конвенция по возмещению ущерба жертвам насильственных преступлений от 24 ноября 1983 г. была, как следует из ее преамбулы, нацелена на необходимость разработать и внедрить систему возмещения государством ущерба пострадавшим на той территории, где были совершены эти преступления, особенно в случаях, когда преступник неизвестен или не имеет средств [2]. 28 июня 1985 г. приняты Рекомендации Комитета министров Совета Европы государствам-членам № R (83) 7 «О положении потерпевшего в рамках уголовного права и процесса», где указано, что «в случаях, когда суд имеет возможность учесть финансовые условия преступника при решении вопроса об отсроченном или условном наказании... или любой другой меры, большое внимание, среди прочих мер, следует уделять компенсации потерпевшему со стороны преступника» (п. 13) [3]. 29 ноября 1985 г. Резолюцией 40/34 Генеральной Ассамблеи ООН принята Декларация основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотреблений властью, где дано понятие «жертвы преступлений». Определено, что это лица, которым индивидуально или коллективно был причинен вред, включая телесные повреждения или моральный ущерб, эмоциональные страдания, материальный ущерб или существенное ущемление их основных прав в результате действия или бездействия, нарушающего действующие национальные уголовные законы государств-членов, включая законы, запрещающие преступное злоупотребление властью (п. 1). Декларация рекомендует относиться к жертвам с состраданием и уважать их достоинство. Они имеют право на доступ к механизмам правосудия и скорейшую компенсацию за нанесенный им ущерб в соответствии с национальным законодательством (п. 4) [4]. Анализ приведенных международных актов свидетельствует, что международное сообщество нацелено на применение государством не только карательного, но и восстановительного правосудия, направленного на полную и своевременную компенсацию жертвам преступления. При этом статус жертвы преступления имеет некую двойственность, поскольку потерпевший одновременно является свидетелем, поэтому «жертвоприношение», осуществляемое в рамках восстановительного правосудия, может привести к конфликту интересов в части выяснения истины по уголовному делу. Изучение зарубежного опыта возмещения вреда, причиненного преступлением, показывает, что использование гражданского иска в уголовном процессе характерно для стран романо-германской правовой семьи (Австрия, Бельгия, Германия, Испания, Россия, Франция, Швейцария, Швеция и др.), а также Китая. По мнению Л.В. Головко, истоки гражданского иска в уголовном процессе легко обнаруживаются в немецком и французском уголовных процессах. Следовательно, России исторически присущ уголовный процесс именно романо-германского (континентального) типа, а не англосаксонского, элементы которого появились в отечественном уголовном судопроизводстве благодаря так называемой американизации [5. С. 76]. Как следует из ст. 52 Конституции Российской Федерации, государство обеспечивает потерпевшим компенсацию причиненного ущерба. Для этого в отечественном уголовном судопроизводстве предусмотрен институт гражданского иска, являющийся неотъемлемым элементом конституционного права на судебную защиту, закрепленного в ст. 46 Конституции РФ. В действующем УПК РФ в качестве средства возмещения вреда, причиненного преступлением, упоминается лишь гражданский иск. Статья 44 УПК РФ называет гражданского истца в качестве участника уголовного процесса, но не дает понятия гражданского иска, поэтому оно вырабатывается доктриной. Основополагающее значение при этом имеют вопросы правовой природы гражданского иска в уголовном процессе [6]. Однако влияние научных взглядов представителей англосаксонской правовой семьи, где в уголовном процессе гражданский иск отсутствует, проявляется и в российской юридической науке. Отдельные современные российские ученые-юристы также не видят необходимости в институте гражданского иска в уголовном процессе, ссылаясь на то, что производство по гражданскому иску не соответствует природе и вообще всей сущности уголовного процесса [7]. Критически оценивая отмеченное высказывание, уточним, что допущение гражданского иска в современное отечественное уголовное судопроизводство не только обусловлено историческим опытом законодателя, уже давно оценившего несомненные преимущества соединенного процесса, но и вполне соответствует зарубежным тенденциям в области развития этого института, направленного на обеспечение реализации международных стандартов в области укрепления и защиты прав человека и гражданина [8. С. 81]. Материально-правовые основания иска в уголовном судопроизводстве носят гражданско-правовой характер, поскольку происходят из деликтного гражданско-правового обязательства причинения вреда. Причем в качестве деликта (правонарушения) здесь выступает преступление, а основанием гражданского иска - фактические обстоятельства, на которых гражданский истец основывает свои требования. На наш взгляд, в объективном смысле гражданский иск в уголовном судопроизводстве представляет собой комплексный межотраслевой правовой институт, включающий в себя нормы материального (гражданского) и уголовно-процессуального права, направленные на возмещение ущерба, причиненного преступлением. Нормы материального и процессуального права свидетельствуют о том, что в них законодателем использованы разные понятия в определении последствий деликтов (включая преступления): вред и ущерб. Поскольку именно вред (имущественный или моральный) служит конституирующим признаком обязательств из причинения вреда, сделан вывод о правомерности использования исключительно указанного термина при освещении вопросов возмещения вреда в уголовном судопроизводстве. Предметом гражданского иска в уголовном судопроизводстве может быть исключительно требование о возмещении реального имущественного и компенсации морального вреда. Рассмотрение и разрешение гражданско-правового спора в уголовном судопроизводстве начинается с предъявления гражданского иска после возбуждения уголовного дела, вытекающего из причинения вреда преступлением, порядок заявления которого для потерпевшего значительно проще, чем в гражданском процессе. Гражданский истец в сфере уголовного судопроизводства не обязан указывать основания иска, четко формулировать его предмет и даже размер иска, обосновывать свой иск. В большинстве случаев гражданский иск предъявляется в стадии предварительного расследования, однако рассматривается по существу и разрешается только в стадии судебного разбирательства, с изложением в приговоре суда мотивов, обосновывающих полное или частичное удовлетворение иска либо отказ в нем, с приведением соответствующих расчетов размеров, в которых удовлетворены требования истца, и закона, на основании которого разрешен гражданский иск. Как указано в п. 20 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 июня 2010 г. № 17 (ред. от 16 мая 2017 г.) «О практике применения судами норм, регламентирующих участие потерпевшего в уголовном судопроизводстве», в силу положений ч. 1 ст. 44 УПК РФ потерпевший, предъявивший требование о возмещении имущественного вреда, а также о компенсации причиненного преступлением морального вреда, должен быть признан гражданским истцом. Решение о признании гражданским истцом может быть принято до окончания судебного следствия и оформлено постановлением судьи или определением суда [9]. В данном случае совершенно четко просматривается позиция Верховного Суда Российской Федерации относительно понимания причиненного преступлением вреда. Потерпевшему - гражданскому истцу - может быть причинен имущественный и моральный вред. В Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1994 г. № 10 (в ред. от 6 февраля 2007 г.) «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда» моральный вред определяется как нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага (жизнь, здоровье, достоинство личности, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайна и т.п.) или нарушающими его личные неимущественные права (право на пользование своим именем, право авторства и другие неимущественные права в соответствии с законами об охране прав на результаты интеллектуальной деятельности) либо нарушающими имущественные права гражданина (п. 2) [10]. Характерно, что компенсация морального вреда признается правом практически всех европейских стран, например в случаях причинения телесных повреждений, хотя существуют значительные различия в концептуальных подходах и присуждаемых суммах. Учитывая, что гражданский иск в уголовном судопроизводстве является способом возмещения не только имущественного, но и морального вреда, следует отметить, что по-прежнему к числу наиболее актуальных вопросов, требующих своего разрешения, относятся: 1) отсутствие общих доктринальных подходов к определению морального вреда и его соотношения с другими видами вреда; 2) противоречивость складывающейся следственной и судебной практики определения размера возмещения морального вреда; 3) неэффективность процессуальных механизмов возмещения морального вреда, причиненного преступлением. Моральный вред может быть следствием не только преступления, но и незаконного уголовного преследования лица, причастного к его совершению. Здесь остается нерешенным вопрос об установлении унифицированного размера компенсации за незаконное или необоснованное уголовное преследование либо незаконное осуждение. Общие положения о компенсации морального вреда содержатся в ст. 151 ГК РФ, они получили свое развитие в специальных нормах, в частности в гл. 59 ГК РФ «Обязательства вследствие причинения вреда», где устанавливается возможность такой компенсации, но только в случаях, специально предусмотренных законом. Поскольку сущность морального вреда традиционно раскрывается как физические или нравственные страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину нематериальные блага или нарушающие его личные неимущественные либо имущественные права (повторим это еще раз), на практике суды не рассматривают исковые требования, когда вред причинен такими ненасильственными преступлениями, как кража, мошенничество, присвоение или растрата и др. В этих случаях суды, опираясь на разъяснение Верховного Суда Российской Федерации, отказывают в компенсации морального вреда, исходя из того, что преступление совершено против собственности, а нематериальные блага, личные неимущественные права не были затронуты ввиду отсутствия насилия в отношении потерпевшего, иных действий, затрагивающих жизнь, здоровье, достоинство личности и др. Проиллюстрируем это на примере уголовного дела № 2-4882/2017, при рассмотрении которого по существу Советский районный суд Нижнего Новгорода отказал в удовлетворении иска Францужан о компенсации морального вреда в сумме 100 000 руб., причиненного преступлением (мошенничество), совершенным Климентьевым, обосновав свою позицию тем, что в соответствии со ст. 151 и ст. 1099 ГК РФ компенсация морального вреда допускается, когда совершаются действия, посягающие на личные неимущественные права гражданина либо на принадлежащие гражданину другие нематериальные блага. В судебном решении указано, что компенсация морального вреда по преступлениям, совершенным против собственности, допускается только в случае, когда душевному либо физическому здоровью потерпевшего (гражданского истца) причинен вред преступлением, соединенным с насилием [11]. В то же время 6 июня 2016 г. Конституционный Суд Российской Федерации, опираясь на ранее принятые решения (определение от 16 октября 2001 г. № 252-О и др.), указал, что современное правовое регулирование «не исключает возможности компенсации морального вреда, причиненного действиями (бездействием), нарушающими и имущественные права гражданина, - в тех случаях и тех пределах, в каких использование такого способа защиты гражданских прав вытекает из существа нарушенного нематериального права и характера последствий этого нарушения... Положения Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, Уголовного кодекса Российской Федерации и Гражданского кодекса Российской Федерации в их системной взаимосвязи не предопределяют отказ в компенсации морального вреда лицу, которому преступлением были причинены физические и (или) нравственные страдания, в силу одного лишь факта квалификации совершенного преступления как посягающего на имущественные права» [12]. Как справедливо считает К.Б. Калиновский, такое ограничение компенсации морального вреда «не может быть признано соразмерным гипотетической цели предупреждения злоупотребления правом на обращения с малозначительными исками, тем более в тех ситуациях, когда государство обязано защищать права потерпевших от преступлений» [13. С. 25]. Преступление против собственности, как и любое иное преступление, обладает признаком общественной опасности, посягая на гарантированные ч. 2 ст. 35 Конституции Российской Федерации права каждого гражданина иметь имущество в собственности, владеть, пользоваться и распоряжаться им как единолично, так и совместно с другими лицами, неизбежно тем самым затрагивая и нематериальные блага: достоинство личности, личную неприкосновенность, честь и доброе имя, деловую репутацию, неприкосновенность частной жизни, неприкосновенность жилища, личную и семейную тайну (ч. 1 ст. 150 ГК РФ). Очевидно, что в приведенном ранее примере по иску Францужан о компенсации морального вреда за обман непосредственный объект мошенничества (отношения собственности) сопряжен с лишением права на жилое помещение, что свидетельствует о наличии факультативного объекта - конституционного права на жилище (ч. 1 ст. 40 Конституции Российской Федерации). Более того, способ совершения мошенничества - обман -негативно воздействует на психику потерпевшего, причиняя ему тем самым нематериальный вред. Поэтому преступление против собственности имеет своим последствием нарушение и нематериальных прав потерпевшего, порождая у него отрицательные эмоции, в том числе чувство незащищенности от преступных посягательств, которые с учетом фактических обстоятельств причинения морального вреда, индивидуальных особенностей потерпевшего и других конкретных обстоятельств способны достигнуть уровня нравственных и (или) физических страданий, т.е. причинить моральный вред. Думается, прав К.В. Михайлов, задавая риторический вопрос: «Почему недобросовестные продавцы и изготовители товаров несут повышенную ответственность за нарушения прав потребителей, возмещая не только имущественный, но и моральный вред, а воры, грабители и мошенники должны быть освобождены от такой обязанности» [14. С. 17]. При оценке морального вреда в сфере уголовного судопроизводства следует учитывать индивидуальные особенности личности потерпевшего, характер причиненных ему физических и нравственных страданий, фактические обстоятельства причинения преступлением вреда, соблюдение требований своевременности и справедливости принятых мер по возмещению морального вреда. Важно и то обстоятельство, что сущность морального вреда определяется с учетом степени его восприятия потерпевшим, характера переживаний, эмоционального и психофизиологического состояния, того, каким образом негативные последствия преступления повлияли на возможность полноценно вести привычный образ жизни, осуществлять трудовую деятельность, общаться и взаимодействовать с окружающими людьми и др. Необходимо также учитывать, что нравственные страдания, вызванные совершенным преступлением, могут длиться продолжительное время, а порой и всю жизнь. Представляется, что при рассмотрении исковых требований по уголовному делу, определении размера возмещения морального вреда необходимо учитывать индивидуальные особенности потерпевшего, объективно оценивать характер и степень причиненных ему нравственных, физических и иных страданий, а не исходить из складывающейся практики разрешения указанных вопросов. Наряду с этим требуют установления и иные обстоятельства совершенного преступления, связанные с конкретизацией и уточнением степени причиненных страданий и вреда, определением максимально точной суммы компенсации причиненного морального вреда и способов восстановления нарушенных прав. По мнению Д.А. Иванова, «важной процессуальной гарантией справедливой и разумной компенсации морального вреда, причиненного преступлением, служат доказанность факта его причинения и, как следствие, создание условий для вынесения судом законного и справедливого приговора, в том числе в части, касающейся удовлетворения исковых требований потерпевшего» [15. С. 102]. Правила исчисления морального вреда предусмотрены ст.ст. 1099-1101 ГК РФ и подлежат применению в рамках уголовного судопроизводства. Однако изучение следственной и судебной практики свидетельствует об отсутствии единообразия подходов при определении размера компенсации морального вреда. Суды при рассмотрении уголовных дел по существу нередко сталкиваются с серьезными затруднениями при определении размера компенсации морального вреда, а недостаточное его обоснование расценивается судами вышестоящих инстанций как причина для изменения или отмены приговора в соответствующей части. Отмечая отсутствие единообразия подходов при определении размера компенсации морального вреда, С.В. Ерофеев и А.С. Ерофеева подчеркивают, что из содержания материалов уголовных дел усматривается наличие некой традиции, касающейся определения размера морального вреда [16. С. 419-420], когда потерпевший, гражданский истец и их представитель заявляют завышенную сумму в счет компенсации морального вреда, а суд, напротив, уменьшает эту сумму при принятии итоговых решений по уголовному делу. Так, 11 января 2019 г. Соликамский городской суд Пермского края, разрешая спор и постановляя по уголовному делу итоговое решение, установил обстоятельства совершения С.В.Шедько преступления 14 апреля 2018 г., в результате которого потерпевший О. получил телесные повреждения, повлекшие тяжкий вред здоровью. Рассматривая иск О. о возмещении перенесенных им физических и нравственных страданий и определяя размер компенсации морального вреда суд, сославшись на требования разумности и справедливости, снизил размер компенсации с 20 млн руб. и счел возможным взыскать 1,5 млн руб. 28 марта 2019 г. Пермский краевой суд рассмотрел в открытом судебном заседании уголовное дело С.В. Шедько по апелляционной жалобе представителя потерпевшего О. и установил, что «никаких конкретных обстоятельств, обосновывающих столь значительное снижение размера компенсации морального вреда, а так же доказательств, подтверждающих наличие этих обстоятельств, суд первой инстанции в приговоре не привел, не учел при разрешении данного вопроса обстоятельства совершения преступления, причину и характер полученных О. травм, квалифицированных как тяжкий вред здоровью, опасный для жизни, степень перенесенных им в связи с травмами страданий, те обстоятельства, что в связи с не восстановлением здоровья в настоящее время потерпевший нуждается в посторонней помощи и лишен возможности вести привычный образ жизни». Поэтому суд апелляционной инстанции, соглашаясь с выводами суда о необходимости взыскания с ответчика компенсации морального вреда, посчитал необходимым увеличить размер данной компенсации в пользу О. до 3 млн руб., считая указанную сумму разумной и справедливой [17]. Оценочный характер определения судом размера компенсации морального вреда связан с тем, что действующее законодательство не содержит четких критериев для его исчисления. В результате судьи выносят решения о размере компенсации морального вреда в рамках предоставленной им законом свободы усмотрения, что согласно правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации не может рассматриваться как нарушение каких-либо конституционных прав и свобод гражданина [18]. Комиссия по вопросам определения размеров компенсации морального вреда при Ассоциации юристов и Финансовый университет при Правительстве Российской Федерации провели социологическое исследование, посвященное оценке россиянами размера справедливой компенсации за моральный ущерб при нанесении вреда здоровью или потере близких. В опросе приняли участие более 600 человек из 70 городов России. Оказалось, что оценка справедливого возмещения за моральный вред и страдания потерпевших изменяется от 2,55 до 17,11 млн руб. в зависимости от вида и обстоятельств случая. Средняя оценка справедливого и достаточного возмещения за моральный вред и страдания потерпевших, по мнению россиян, составляет 8,77 млн руб. При оценке опрошенные обращали внимание на обстоятельства нанесения ущерба, поэтому разброс по размеру возмещения в зависимости от ситуации получился значительным. В самую большую сумму респонденты оценивают возмещение морального ущерба в случае гибели единственного ребенка в семье - 17,11 млн руб., а также в случае тяжелой травмы с потерей способности к передвижению -15,63 млн руб. Вместе с тем, согласно статистике Судебного департамента Верховного Суда Российской Федерации, средний размер компенсации морального вреда при причинении ущерба жизни и здоровью человека составил 81 707 руб. в гражданских спорах. В рамках уголовных дел суммы взыскиваются выше, но разница не очень значительная, хотя официальной статистики по этому поводу нет [19]. По мнению председателя Совета судей Российской Федерации, судьи Верховного Суда Российской Федерации В.В. Момотова, недопустимы номинальные размеры компенсации морального вреда (5, 10 или 25 тыс. руб.), они должны быть гораздо больше, чтобы эта сумма могла как-то сгладить страдания [20]. В.В. Момотов справедливо считает, что взыскание компенсаций морального вреда в адекватном размере позволило бы укрепить законность и правопорядок в целом ряде сфер, отличающихся высокой социальной значимостью [21]. При этом В.В. Момотов подчеркивает: размер морального возмещения должен позволить человеку стабилизировать свое состояние, насколько это возможно сделать с помощью денег. Для этого планируется разработать таблицу с примерными суммами возмещения морального вреда, на которые смогут ориентироваться судьи. В основу могут быть положены максимальные санкции для нарушителей прав граждан, прописанные в соответствующих статьях УК, КоАП и Налогового кодекса РФ [22]. Моральный вред может быть следствием не только преступления, но и незаконного уголовного преследования лица, причастного к его совершению, которое имеет право как на возмещение имущественного вреда, так и на устранение последствий иного вреда. Дело в том, что согласно ст. 53 Конституции Российской Федерации «каждый имеет право на возмещение государством вреда, причиненного незаконными действиями (или бездействием) органов государственной власти или их должностных лиц». Эта правовая норма нашла отражение в ч. 4 ст. 11 УПК РФ, согласно которой вред, причиненный лицу в результате нарушения его прав и свобод судом, а также должностными лицами, осуществляющими уголовное преследование, подлежит возмещению по основаниям и в порядке, которые установлены УПК РФ. Вред, причиненный гражданину в результате уголовного преследования, возмещается государством в полном объеме независимо от вины органа дознания, дознавателя, следователя, прокурора и суда. Иски о компенсации за причиненный моральный вред в денежном выражении предъявляются в порядке гражданского судопроизводства (ч. 2 ст. 136 УПК РФ). Сравнительно недавно Верховный Суд Российской Федерации впервые самостоятельно определил размер возмещения морального вреда, связанного с уголовным преследованием, в деле о незаконном содержании человека под стражей в течение трех лет. Нижестоящие суды посчитали достаточной суммой компенсации в этом случае 100 тыс. руб. Высшая инстанция признала сумму явно недостаточной и взыскала в пользу истца 2,36 млн руб. - столько он и требовал, руководствуясь принципом разумности и правовыми позициями Европейского суда по правам человека [23]. 13 июня 2019 г. в Государственную Думу Федерального Собрания Российской Федерации в качестве законодательной инициативы внесен проект федерального закона № 729341-7 «О внесении изменений в Гражданский кодекс Российской Федерации в части установления минимального размера компенсации морального вреда за незаконное уголовное преследование». Предлагаемый проект федерального закона направлен на устранение последствий морального вреда, причиненного незаконным уголовным преследованием и незаконным лишением свободы, предупреждение и пресечение необоснованного, незаконного привлечения лица к уголовной ответственности и незаконного лишения свободы путем установления минимального размера компенсаций за незаконное уголовное преследование и незаконное лишение свободы [24]. В законопроекте установлен унифицированный размер компенсации за необоснованное привлечение гражданина к уголовной ответственности: за один день незаконного преследования предлагается выплачивать как минимум 1 тыс. руб., за день лишения свободы и пребывания в СИЗО - не менее 15 тыс. руб., за применение иных мер пресечения - не менее 5 тыс. руб. Однако Правовое управление Государственной Думы, рассмотрев проект федерального закона № 729341-7, пришло к следующему заключению: «Поскольку в действующей редакции ГК РФ минимальный размер компенсации морального вреда не установлен, реализация предлагаемых законопроектом изменений может привести к увеличению расходов федерального бюджета» [25]. В результате Правительством Российской Федерации указанный законопроект не был поддержан, так как действующее законодательство достаточно полно регламентирует общие принципы и нормы при определении размера компенсации морального вреда в ходе искового производства, исходя из характера причиненных потерпевшему страданий, требований разумности и справедливости, обязанности истца доказать факт причинения морального вреда, полного объема возмещения вреда вне зависимости от наличия вины органов уголовной юрисдикции [26]. 30 июня 2020 г. Пленум Верховного Суда Российской Федерации в режиме веб-конференции обсудил проект постановления «О практике рассмотрения судами гражданского иска по уголовному делу», где содержатся разъяснения по ряду вопросов, в числе которых: 1) об искоренении практики необоснованной передачи исков по уголовным делам на рассмотрение в порядке гражданского судопроизводства; 2) об обязанности государственного обвинителя доказывать характер и размер имущественного вреда от преступления; 3) об учете при определении суммы компенсации морального вреда противоправного или аморального поведения потерпевшего, ставшего поводом для преступления [27]. По итогам заседания документ был направлен на доработку, но сам факт новых разъяснений уголовно-процессуального закона свидетельствует об актуальности проблем гражданского иска в уголовном судопроизводстве как универсального способа возмещения имущественного и морального вреда, причиненного преступлением, требующих своего разрешения. Резюмируя изложенное, сформулируем основные выводы. Допущение гражданского иска в уголовное обусловлено историческим опытом законодателя, соответствует зарубежным тенденциям в области развития этого института. Материально-правовые основания иска в уголовном судопроизводстве носят гражданско-правовой характер, поскольку происходят из деликтного гражданско-правового обязательства причинения вреда. Причем в качестве деликта (правонарушения) здесь выступает преступление, а основанием гражданского иска - фактические обстоятельства, на которых гражданский истец основывает свои требования. С учетом того, что именно вред (имущественный или моральный) служит конституирующим признаком обязательств из причинения вреда, сделан вывод о правомерности использования исключительно указанного термина при освещении вопросов возмещения вреда в уголовном судопроизводстве. Моральный вред - один из видов вреда, причиняемого преступлением, определяемый как физические или нравственные страдания от действий (бездействия), посягающих на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага либо нарушающих его личные неимущественные и имущественные права. К числу наиболее актуальных вопросов морального вреда в сфере уголовного судопроизводства, требующих своего разрешения, относятся следующие: 1) отсутствие общих доктринальных подходов к определению морального вреда и его соотношения с другими видами вреда; 2) противоречивость складывающейся практики определения размера возмещения морального вреда; 3) неэффективность процессуальных механизмов возмещения морального вреда. Проведенный анализ судебной практики отказа в удовлетворении исковых требованиях о компенсации морального вреда в случае совершения преступления против собственности при отсутствии насилия в отношении потерпевшего и иных действий, затрагивающих жизнь, здоровье, достоинство личности, признан не соответствующим требованиям уголовнопроцессуального закона, регламентирующего статус потерпевшего и гражданского истца. Отсутствие единообразного подхода к размеру морального вреда от преступлений связано с оценочным характером его определения, когда нет четких критериев исчисления, что приводит к тенденции уменьшения сумм возмещения. Вместе с тем компенсация морального вреда в адекватном размере позволила бы в большей мере гарантировать восстановление нарушенных прав граждан.

Скачать электронную версию публикации