On the exemption from criminal liability in the preparatory phase of the trial.pdf В последние годы в отечественном законодательстве возможности освобождения лиц от уголовной ответственности последовательно расширяются, что является одним из актуальных направлений современной уголовной политики, позволяющим сокращать уголовную наказуемость и судимость [1]. Это дает возможность ограничивать и нагрузку на суды и на уголовно-исполнительную систему России. Нормами УК РФ регламентированы семь оснований (в научной литературе их называют также видами) освобождения: 1) в связи с деятельным раскаянием (ч. 1 ст. 75, ч. 2 ст. 75 и ряд статей Особенной части); 2) в связи с примирением с потерпевшим (ст. 76); 3) в связи с возмещением ущерба (ст. 761); 4) с назначением судебного штрафа (ст. 762); 5) в связи с истечением сроков давности (ст. 78); 6) в связи с актом об амнистии (ч. 2 ст. 84); 7) с применением принудительных мер воспитательного воздействия (ч. 1 ст. 90). В судебном производстве процессуальной формой освобождения лица от уголовной ответственности служит прекращение судом уголовного дела 101 Проблемы публичного права / Problems of the public law в отношении него. Такое процессуальное решение возможно и на первой стадии судебного производства - стадии подготовки к судебному заседанию (далее - СПкСЗ), в рамках предварительного слушания (п. 41 ч. 1 ст. 236; ч. 1, 2 ст. 239 УПК РФ). Закон позволяет судье принять такое решение на СПкСЗ по пяти указанным выше основаниям, четыре из которых регламентированы в гл. 11 УК РФ. Пленум Верховного Суда РФ (далее - Пленум) толкует нормы статьи 239 УПК РФ расширительно и полагает, что судья может освободить обвиняемого от уголовной ответственности на СПкСЗ по всем пяти основаниям, указанным в гл. 11 УК РФ, добавляя к указанному законодателем перечню оснований еще одно (в связи с возмещением ущерба) [2. П. 24]. Отметим, что по любому уголовному делу приговор суда может быть либо оправдательным, либо обвинительным (ч. 1 ст. 302 УПК РФ). Тем не менее Пленум считает освобождение от уголовной ответственности отказом государства от ее реализации, отказом именно от осуждения [2. П. 1]. По-видимому, Пленум полагает, что при этом есть основание и для осуждения. Сходным образом понимается сущность акта освобождения от уголовной ответственности и в доктрине уголовного права [3]. В то же время Конституционный Суд РФ указал (применительно к основанию прекращения дела, ранее предусматривавшемуся в ст. 6 УПК РСФСР 1960 г.), что хотя решение о прекращении не подменяет приговор и не устанавливает виновность обвиняемого в смысле ст. 49 Конституции РФ, предполагает освобождение лица от уголовной ответственности и наказания, такое решение на практике расценивается как констатация совершения лицом деяния, содержавшего признаки преступления [4]. Позже Конституционный Суд РФ указал, что суд решает вопрос о применении другого основания освобождения от уголовной ответственности - амнистии - на стадии судебного разбирательства после проведения с участием сторон непосредственного исследования всех доказательств и выслушивания мнения обеих сторон по вопросам, значимым для разрешения дела [5]. Аналогичный подход к вопросу о виновности лица предлагается и в науке уголовного процесса: хотя решение о прекращении дела по нереабилитирующим основаниям и не опровергает презумпцию невиновности, виновность устанавливается лишь для целей прекращения дела [6. С. 1718]; назначение судебного штрафа связано с фактическим признанием лица виновным [7]. На практике, по данным Л.В. Головко, судьи не хотят назначать судебный штраф «только потому, что он признается, без того, чтобы убедиться, действительно ли человек виновен в совершении преступления» [8]. Можно предположить, что установление виновности (не в приговоре от имени государства и не в судебном определении или постановлении, а в сознании судьи) исследователям и правоприменителям представляется важным и необходимым условием освобождения от уголовной ответственности в силу тех негативных последствий, бремя которых ложится на освобожденное лицо. 102 Овсянников И.В. Об освобождении от уголовной ответственности Если в результате преступления потерпевшему причинен имущественный и моральный вред, то освобождение лица от уголовной ответственности не означает его освобождение от необходимости возместить и компенсировать этот вред. Пленум разъясняет, что при наличии нереабилитирующих оснований для прекращения дела суд оставляет гражданский иск без рассмотрения и указывает в решении, что за истцом сохраняется право на предъявление иска в порядке гражданского судопроизводства [9. П. 30]. К негативным последствиям относится не только предъявление к обвиняемому гражданского иска о возмещении вреда, причиненного преступлением, но и возможность конфискации принадлежащего обвиняемому имущества, которое признано вещественным доказательством, что суд должен разъяснить подсудимому до выяснения его мнения по вопросу о прекращении [10. П. 21]. При назначении судебного штрафа у лица возникает обязанность оплатить в течение установленного судьей срока назначенный судебный штраф (ч. 6 ст. 4462, ст. 4463 УПК РФ). Но назначаемый судебный штраф мало чем отличается от штрафа как наказания [11. С. 167]. В связи с этим не лишены оснований и утверждения о том, что для его назначения у суда должна быть возможность производства любых судебных действий (гл. 37 УПК РФ) [12], что судебный штраф - это, скорее, применение уголовной ответственности в упрощенном порядке [13. С. 126], что «мы получаем упрощенную форму приговора», так как суд должен оценить обоснованность обвинения [8]. Кроме того, хотя освобождение от уголовной ответственности и не влечет судимости, тем не менее, всегда сопряжено с определенными последующими правоограничениями, в том числе связанными со сферами трудовой деятельности, для самого освобождаемого лица, а иногда и для его близких родственников. Так, по смыслу п. 2 ч. 1 ст. 4 Закона РФ от 26.06.1992 № 3132-1 [14] судьей не может быть гражданин России, уголовное преследование в отношении которого прекращено по нереабилитирующему основанию. Аналогичные ограничения предусмотрены для сотрудников органов внутренних дел [15] и сотрудников уголовно-исполнительной системы [16]. Возможно ограничение права лица на занятие педагогической деятельностью (ст. 331, 3511 ТК РФ). Причем, несмотря на презумпцию невиновности (ст. 14 УПК РФ), вектор развития законодательства в последние годы направлен явно не в пользу лиц, освобождаемых от уголовной ответственности. Об этом говорит, например, появление в 2016 г. основания, связанного с назначением судебного штрафа (ст. 762 УК РФ, ст. 251 УПК РФ), а также внесение Федеральным законом от 30.04.2021 № 111-ФЗ [17] изменений в УПК РФ, в результате чего процессуальные издержки должны взыскиваться не только с осужденных, но и с тех лиц, которые освобождены от уголовной ответственности (ч. 1 ст. 132 УПК РФ). Таким образом, несмотря на презумпцию невиновности, наступающие негативные последствия для лиц, освобожденных от уголовной ответствен-103 Проблемы публичного права / Problems of the public law ности, существенны, во многом сопоставимы и постепенно сближаются с негативными последствиями, наступающими для лиц осужденных. Эти обстоятельства делают все более убедительной и заставляют учитывать правовую позицию тех ученых, которые полагают, что освободить лицо от уголовной ответственности можно лишь при условии, что есть достаточные доказательства его виновности [18. С. 11], что виновность бесспорно установлена [19. С. 185], что деяние должно являться преступлением [20]. Надо согласиться, что прекращать уголовное дело и уголовное преследование по нереабилитирующим основаниям недопустимы, если деяние лица не доказано либо ошибочно квалифицировано [20; 21. С. 90]. В целях исключения подобной негативной судебной практики считаем целесообразным в законодательным порядке распространить на постановление о прекращении уголовного дела по рассматриваемым нереабилитирующим основаниям то процессуальное условие, которое в ч. 7 ст. 316 УПК РФ отнесено к постановлению обвинительного приговора: обвинение является доказанным и обоснованным (при этом, по сути дела, имеются основания для осуждения этого лица и реализации в отношении него уголовной ответственности). Однако установить наличие такого условия уже на СПкСЗ суд не может, так как на этой стадии процесса у суда нет необходимых на то полномочий: в отличие от УПК РСФСР 1960 г., который действовал в России до 1 июля 2002 г., в ныне действующем УПК РФ 2001 г. регламент СПкСЗ не предусматривает разрешение судом вопросов о достаточности доказательств или о подтвержденности ими обвинения. Согласно современной отечественной уголовно-процессуальной доктрине, на СПкСЗ действия судьи должны быть направлены на создание надлежащих условий для судебного разбирательства, а вопрос о виновности не предрешается [22]. Недопустимость предрешения вопроса о виновности достигается ограничением круга решаемых на данной стадии вопросов и предмета доказывания: судья решает вопрос о достаточности не доказательств, а оснований рассмотрения дела в судебном заседании, причем специфика предмета доказывания на предварительном слушании в том, что устанавливаются лишь обстоятельства процессуального характера, а не обстоятельства, служащие основаниями для применения норм материального права [23. С. 10, 18]. Существенно и то, что для судьи проверять обоснованность и доказанность обвинения уже на СПкСЗ было бы преждевременно. Во-первых, государственный обвинитель не связан существующим обвинением, в ходе судебного разбирательства может частично или полностью отказаться от обвинения (ч. 7 ст. 246 УПК РФ) либо смягчить его (ч. 8 ст. 246 УПК РФ). Во-вторых, в судебном разбирательстве суд тоже не связан позицией обвинителя и вправе сам изменить обвинение при соблюдении установленных законом ограничительных условий (ч. 2 ст. 252 УПК РФ). Представляется справедливым утверждение о том, что решение суда о прекращении уголовного дела в связи с примирением должно приниматься не по 104 Овсянников И.В. Об освобождении от уголовной ответственности предъявленному, а по фактически установленному обвинению, причем переквалификация действий подсудимого на статью УК РФ, предусматривающую более мягкое наказание, возможна при условии, что выводы суда соответствуют фактическим обстоятельствам, обоснованны и мотивированны, а собранные в ходе предварительного расследования доказательства объективно оценены в совокупности [24]. Например, суд переквалифицировал действия К. с ч. 3 ст. 30, ч. 1 ст. 105 УК РФ на п. «в» ч. 2 ст. 115 УК РФ, уголовное дело в отношении него прекратил в связи с примирением с потерпевшим и освободил К. от уголовной ответственности [25]. В-третьих, нельзя исключить и того, что в ходе судебного разбирательства может измениться существующая доказательственная база. Например, на основании ч. 1 ст. 271 УПК РФ защитник заявит ходатайство об исключении какого-либо доказательства и (или) о вызове новых свидетелей и т.п., а суд удовлетворит его. Поэтому проверять обоснованность и доказанность обвинения, устанавливать виновность лица в совершении преступления судье следует лишь на стадии судебного разбирательства. Следует учитывать и такую особенность: в отличие от стадии судебного разбирательства на рассматриваемой стадии не предусмотрен этап судебного следствия. Из-за этого у суда нет возможности исследовать подтверждающие или опровергающие обвинение доказательства непосредственно. Возможно, правда, самостоятельное, без участия сторон, опосредованное исследование судом доказательств, содержащихся в материалах дела, путем ознакомления с протоколами следственных действий, составленными следователем или дознавателем, и другими материалами дела, а также самостоятельная, без учета мнений сторон, оценка этих доказательств. Пленум указывает на право судьи исследовать на СПкСЗ материалы дела, имеющие отношение к основаниям его прекращения [26. П. 20]. Однако установление судом обстоятельств в таком режиме имеет существенный недостаток: опосредованное исследование доказательств не свободно от влияния следователя или дознавателя на содержание и объем информации, передаваемой с помощью протоколов следственных действий от первоисточника (лица, допрошенного в ходе предварительного расследования, осмотренного в ходе досудебного производства вещественного доказательства и т. д.) к суду. Поэтому при таком способе исследования доказательств не только появляется посредник между первоисточниками и судом, но и, как следствие, повышается риск неправильной или неполной передачи криминалистически значимой информации от первоисточника к суду, повышается риск неправильного установления судом фактических обстоятельств, подлежащих доказыванию. Тем более, что следователь и дознаватель в отличие от суда относятся к стороне обвинения и осуществляют уголовное преследование обвиняемого (подозреваемого), причем их работа оценивается положительно, как правило, лишь в случае, если дело направлено в суд. Как показало проведенное Орловским областным судом обобщение судебной практики, в большинстве случаев суды не исследуют данные о личности 105 Проблемы публичного права / Problems of the public law подсудимых в ходе судебных заседаний, но в постановлениях о прекращении уголовного дела за примирением сторон указывают на соответствующие характеризующие данные со ссылкой на конкретные листы дела. Орловский областной суд справедливо указывает, что это нарушает принцип непосредственности исследования доказательств (ст. 240 УПК РФ) [24]. Указанный выше недостаток опосредованного исследования судом доказательств имеет место и при особом порядке судебного разбирательства. По-видимому, по этой причине законодатель не считает возможным наделять преюдициальным значением судебные решения, принятые в особом порядке, в отличие от судебных решений, принятых в ординарном порядке (ст. 90 УПК РФ). Но особый порядок рассмотрения дела предусматривает хотя бы возможность исследования тех обстоятельств, которые характеризуют личность подсудимого и смягчают или отягчают наказание (ч. 5 ст. 316 УПК РФ). В связи с этим Пленум разъясняет неограниченность порядка такого исследования, возможность его проведения любыми предусмотренными УПК РФ способами (допросы свидетелей по этим обстоятельствам и т.д.) [27. П. 10]. При применении некоторых оснований освобождения от уголовной ответственности необходимо учитывать: обстоятельства, характеризующие поведение лица после совершения преступления, личность совершившего преступление, обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание [2. П. 4, 9], имущественное положение лица и его семьи, возможность получения им заработной платы или иного дохода [28]. Но на СПкСЗ возможности для установления таких обстоятельств крайне ограничены, это нельзя делать любыми способами, не предусмотрено установление таких обстоятельств путем исследования дополнительно представленных материалов, путем допросов свидетелей. Допрос свидетеля, приобщение к уголовному делу документа, оглашение документов на этой стадии возможны, но лишь в связи с рассмотрением ходатайства стороны об исключении доказательства (ч. 8 ст. 234, ч. 3 ст. 235 УПК РФ) [26. П. 12]. В отличие от стадии судебного разбирательства, где в ходе судебного следствия право допрашивать свидетеля или подсудимого есть и у участников судебного разбирательства с обеих сторон (ч. 1 ст. 275, ч. 3 ст. 278 УПК РФ), на рассматриваемой стадии право допроса свидетеля предоставлено лишь судье (ч. 3 ст. 235 УПК РФ). Еще одна особенность СПкСЗ в том, что ее регламент не предусматривает прений сторон о доказанности и обоснованности обвинения. Это не позволяет обвинителю, защитнику и другим представителям сторон на данной стадии провести дискуссию, выразить и донести до суда свои мнения о том, как следует оценивать доказательства, на которых основано обвинение, о доказанности или недоказанности тех или иных обстоятельств, о том, как и почему следует квалифицировать деяние подсудимого, присутствует ли в этом деянии состав преступления, виновно ли лицо в совершении преступления. Поэтому если суд все-таки будет предпринимать попытки уже на рассматриваемой стадии судебного производства путем, например, изучения 106 Овсянников И.В. Об освобождении от уголовной ответственности материалов дела проверить обоснованность и доказанность обвинения, установить виновность лица и другие фактические обстоятельства, в том числе смягчающие и отягчающие наказание, данные о личности обвиняемого, об имущественном положение его и его семьи, о его доходах, то указанные выше особенности будут лишать судопроизводство состязательности и не будут способствовать правильным оценкам судом доказательств, правильному установлению обстоятельств, подлежащих доказыванию, правильной квалификации деяния подсудимого. Представляется верным мнение М.К. Свиридова, который, исследуя специфику работы с доказательствами на рассматриваемой стадии с учетом ее назначения и места в уголовном процессе, приходит к выводу, что если суду и приходится на СПкСЗ исследовать доказательства, то суд должен делать это весьма ограниченно, чтобы проводимое исследование не наводило суд на какие-то выводы по существу дела, а содержащееся в ст. 239 УПК РФ разрешение прекратить дело является досадным исключением из этого общего правила [29. С. 117]. Существенно и то, что на СПкСЗ не действует такое общее условие судебного разбирательства, как гласность (ст. 241 УПК РФ). Даже если проводится предварительное слушание, оно проводится в закрытом судебном заседании (ч. 1 ст. 234 УПК РФ). Отсутствие гласности во многом лишает общество возможности осуществлять контроль за действиями и решениями суда. Отсутствие же общественного контроля за действиями и решениями любых должностных лиц не способствует объективности и законности принимаемых ими решений, а также является коррупциогенным фактором. Таким образом, следует признать, что принятие судом решения об освобождении лица от уголовной ответственности на СПкСЗ не соответствует назначению и задачам этой стадии судебного производства, является преждевременным. Изложенное позволяет, по нашему мнению, предложить законодателю в ходе совершенствования УПК РФ исключить из его ст. 236 и 239 указания на возможность прекращения уголовного дела или уголовного преследования по основаниям, влекущим освобождение обвиняемого от уголовной ответственности.

Скачать электронную версию публикации