Lexicographic interpretation of dialectal phraseology: a cultural-linguistic aspect.pdf Актуальность обращения к словарному представлению рус ской диалектной фразеологии «поддерживается» активно разрабатываемым в последние десятилетия этнолингвистическим и лингвокогнитивным лексикографированием «знаков культуры». В современной лексикографии обнаруживается несколько вариантов представления семантики культурно маркированных языковых единиц, включающих фразеологизмы наряду с лексикой и текстами малых фольклорных жанров: 1) энциклопедическое описание традиционной культуры народа или близкородственных народов по данным мифологии, этнографии, фольклора, народных промыслов и т.п. Это чаще всего тематические сборники материалов без комментариев, например серия выпусков Свердловского областного дома фольклора «Традиционная народная культура Урала» [1], а также многочисленные издания (часто дублирующие друг друга), посвященные народному календарю («Календарь русской природы» [2], «Земледельческий календарь» [3] и др.); 2) описание локальной культурно-языковой традиции по данным народной обрядности, фольклора, например «Этнолингвистический словарь свадебной терминологии Северного Прикамья» [4]. В словаре представлены диалектная лексика и фразеология, тематически связанные со свадебной обрядностью Северного Прикамья (между реками Чусовая и Печора); 3) анализ базовых концептов культуры через выявление закрепленных культурных смыслов в языковых знаках разной природы. Отдельные фрагменты такой модели обнаруживаются в том числе во фразеологических словарях. Первым опытом такого рода стал исто-рико-этимологический словарь «Русская фразеология» [5], в котором представлено сюжетное изложение историко-этимологической версии исходного образа фразеологизмов русского литературного языка. Ценным представляется привлечение авторами данного словаря фактов русского быта, истории, народных верований, обычаев и обрядов. Идея, связанная с необходимостью «вписать» идиому в широкий социокультурный контекст, находит дальнейшее развитие в фундаментальном лексикографическом труде «Большой фразеологический словарь русского языка. Значение. Употребление. Культурологический комментарий» [6]. Здесь впервые описывается ситуация употребления фразеологизма как «знака культуры». В зону культурологического комментария включаются исторические факты, сведения о связи фраземы с фольклорной традицией, аксиологические доминанты русской ментальности и т.п. Русская диалектная фразеология - богатейший пласт традиционной народной культуры, однако в систематизированном виде этот языковой материал до сих пор не получил отражения в специальных изданиях. Диалектная фразеология используется лексикографами преимущественно лишь в качестве иллюстративного материала в словарях диалектной лексики. К собственно фразеологическим диалектным словарям относится «Фразеологический словарь русских говоров Сибири» [7], который выполнен в традиционном ключе -как конкорданс фразем с толкованием их значений и контекстами употребления. Еще один из наиболее значимых - словарь «Человек в русской диалектной фразеологии» [8]. Данное издание относится к словарям идеографического типа. Приступая к составлению фразеологического словаря, каждый исследователь определяет в первую очередь свою позицию в отношении структурно-семантической специфики и объема понятия «фразема». В определении фраземы мы исходим из ее понимания как устойчивой, воспроизводимой, имеющей структуру предложно-падежной формы, словосочетания и предложения единицы, для которой характерны экспрессивность и/или образность (см., например: [9, 10, 11]), основанная на переносном осмыслении исходной ког-ниции. Последний параметр вводится нами как особо значимый для выявления мотивационных пресуппозиций и концептуального наполнения фраземы, в том числе транслируемой ею лингвокультур-ной информации. Диалектная фразеология «охватывает» отсутствующие в литературном языке и регулярно воспроизводимые в говорах устойчивые выражения, обладающие семантической слитностью и образностью, а также общенародные единицы, характеризующиеся в говорах формальным и/или семантическим варьированием компонентов. В соответствии с этим определением можно выделить следующие основные типы диалектных фразеологических единиц (далее - ФЕ): 1. Семантический тип диалектных ФЕ, имеющих в говорах значение, отсутствующее у литературного варианта, или не являющихся фраземами в литературном языке, где они выступают как свободные словосочетания: До небес подымать. Врать, преувеличивать. Ты чё ей поверила-то, она-ить всё до небес подымат. Алап., Свердл. (ср. лит. Возносить, превозносить до небес в значении «чрезмерно высоко оценивать, восхвалять»); Дразнить собак. Шататься, слоняться без дела. Не к якой работе не заучаешъся, будешь собак дразнить. Смол. [12. Т. 8. С. 168]. Ср. лит. дразнить собак в значении «намеренно задираться, вызывая агрессию, раздражение собеседника»; Другая половина. По суеверным представлениям -одно из названий домового или лешего. Ср. значение устойчивого перифраза моя вторая половина - об одном из членов супружеской пары, преимущественно о жене. 2. Лексический тип диалектных ФЕ, которые соотносительны по значению с литературными, но включают в свой состав диалектную лексему: До пристали. До изнеможения, до упаду. Работали до пристали. Шенк., Арх. Делали до пристали, а в гору не высыпали. Арх. До пристали накосилась, ажно бок заболел. Онеж. [Там же. Т. 31. С. 409]; До пристатку. До изнеможения. Не работай до при-статку. Перм. До пристатку находилася. Киров., Волог., Арх. [Там же. Т. 31. С. 412]. С утра до ночи без выходных врабливат, до пристатку. Ирбит., Свердл.; Ерыкнуть в лужу. Попасть в неловкое, глупое положение, сесть в лужу. Одно словечко ляпнул, ровно в лужу ерыкнул. Уж молчал бы. Кашин., Твер. [12. Т. 17. С. 180]. 3. Грамматический тип диалектных ФЕ, в состав которых входят собственно диалектные словоформы: Доходный до Бога. О человеке, угодном Богу, просьбы которого Бог якобы исполняет. Васька-то юродивой, говорят, он доходный до Бога, он таким-то, Бог-то, помогат (Талиц. Свердл.); Дум думать. Предаваться размышлениям. Спать я не сплю, Крепко дум думаю. Нолин., Вят. Ср.: Дум. Дума, размышление [Там же. Т. 8. С. 253]. Ср. лит. ФЕ думу думать с тем же значением, но с другой управляемой словоформой существительного ж.р. 4. Мотивационный тип диалектных ФЕ, проявляющий вариативность (различие) образности внутренней формы [13] диалектного и литературного фразеологических коррелятов с тождественным значением. Этот тип обычно специально не выделяется, но, с нашей точки зрения, он не менее значим для фиксации специфики диалектной фраземы: Клюквой торговать. Испытывать уныние, тоску, скучать. Что ты один сидишь, клюквой торгуешь, шёл бы в клуб, там все девки сейчас, ребята [14. С. 125]. Ср. лит. нос повесить с тем же значением; Быть и в кольях, и в мяльях. Все испытать, пройти сквозь огонь и воду. Он и в кольях, и в мяльях был, всяко испытал на веку-ту (Талиц. Свердл ); Быть и на печке, и под печкой, и в сохе, и в бороне. Побывать в различных жизненных ситуациях: Везде была: и на печке, и под печкой, и в сохе, и в бороне (Ачит. Свердл.); ср. лит. пройти сквозь огонь, воду и медные трубы. См. также: в брови резать. Говорить в глаза то, что думаешь: Она слова-те не выбират, че думат, то в брови режет (Артинск. Свердл.). Ср. лит. резать (правду-матку) в глаза. Характер мотивационной пресуппозиции, лежащей в основе образного переосмысления исходной для фраземы когниции, позволяет судить об операциональной природе данного процесса. Можно выделить несколько векторов образной мотивации диалектных ФЕ, причем этот процесс универсален и отмечается в большей или меньшей степени во всех говорах: а) переосмысление первичного (буквального) значения слова / словосочетания на основе предметно-символической метафоры: Ад раскрыть - 'громко кричать, ругаться, скандалить': Чего ад-то раскрыл? [15. Т. 1. С. 13], ср. диал.: ад, адина 'рот, горло, глотка'. В снятом виде в мотивации данной ФЕ представлен образ ада как символического места мучений грешников (стенающих, кричащих и т.д.); б) переосмысление прямого значения лексического компонента ФЕ на основе метонимической мотивационной пресуппозиции: Кармана нету - 'нет денег': Что делать, если кармана нету [14. С. 120]; в) переосмысление прямого значения устойчивого словосочетания на основе экспрессивно-оценочной мотивационной пресуппозиции: Запеть (затянуть) аллилуйю - 'долго и нудно твердить одно и то же', 'нести вздор' (Красноуф.); ср. петь аллилуйю - о заключительной части молитвы, когда многократно повторяется возглас «аллилуйя», восхваляющий Бога; в лит яз. ФЕ имеет значение «непомерно восхвалять кого-либо». Значение диалектной фраземы приобретает сниженно-профанный характер отрицательной оценки формы и содержания речи. В свете сказанного представляется продуктивной идея описания русской диалектной фразеологии как феномена, обладающего самостоятельной лингвокультурной ценностью и транслирующего особый тип традиционной народной ментальности. Модель представления в словаре культурных смыслов диалектных ФЕ должна, на наш взгляд, включать такие основные параметры, как: а) характеристика денотативной отнесенности ФЕ, при этом в особых комментариях нуждаются полифункциональные объекты номинации: предметы, атрибуты и действия, которые могут в одних ситуациях выступать как обыденные, в других - как культурно маркированные; б) характер эталонных сравнений [16], аксиологических стереотипов, лежащих в основе образной семантики диалектных ФЕ; в) характеристика системных связей ФЕ (в частности, через выявление наборов системно значимых семантических оппозиций культурного знака); г) народная метаязыковая рефлексия, основанная на показаниях языкового сознания диалектоносителей, зафиксированная в контекстах употребления ФЕ; д) возрастная, территориальная, гендерная, социальная отнесенность выражаемой ФЕ культурной информации (данный компонент семантизации должен учитываться при описании дополнительных, периферийных признаков значения фраземы, в разной степени актуальных для носителей языка); е) «вписанность» значения ФЕ в широкий культурный контекст через ритуал, обряд, обычай, фольклор и т.п. [17]. При выборе способа толкования знака следует учитывать две ситуации: 1) культурно значимая информация об обозначаемом формально выражена (внутренней формой фраземы, культурно маркированными онимами, языковыми единицами, представляющими базовые концепты культуры и т.п.); 2) культурно значимая информация формально не выражена. В первом случае возможность «считывания» этнокультурной информации носителями языка достаточно реальна, хотя ее смысловая «глубина» может быть различной, поскольку основана на разного рода языковых и внеязыковых ассоциациях и обусловлена в значительной степени общекультурной компетенцией языковой лично -сти. Для лексикографического представления такого рода фактов достаточно интерпретации их мотивированности, денотативной «привязки» и/или пояснения их системных (внутрипарадигматиче-ских или межпарадигматических) связей, поскольку культурный компонент составляет основу семантики этих единиц. Ср., например: ^ толкование ФЕ через отсылку к культурно маркированному мотиватору: В верш попасть. Попасть впросак [14. С. 25]. Ср. верша - один из атрибутов традиционных народных промыслов: плетенная из прутьев рыболовная ловушка, попадая в которую через узкое отверстие-вход, рыба не может выйти обратно; ^ выявление базовых культурных смыслов через денотативные признаки лексических компонентов ФЕ. Так, денотативной когници-ей, которая обрабатывается фраземой В колья, в мялья, является буквальный смысл этого выражения («отходы при первичной обработке льна, конопли»), отсылающий к сфере народных промыслов. Вторичные смыслы - «на все случаи жизни», «на все руки мастер», «как попало, небрежно обращаться с чем-л.» - соотносятся с эталонами положительной оценки рукодельного мастерства и одновременно с отрицательной оценкой небрежности в работе; ^ толкование ФЕ через анализ системных связей единиц одной лексико-семантической парадигмы. Ср., например, фразему На кой ляд - бран. «выражение неудовольствия, нежелания делать что-л., связываться с чем-л.», которая объясняется диалектоносителями через контексты, включающие табуированные обозначения нечистой силы и эксплицитно представленное слово, подвергнутое условной замене: На кой ляд, на кой леший он с имя связался (Слобод.). Соотнесение прямого и табуированного обозначений нечистой силы осуществляется в контексте-толковании посредством устойчивых словесных формул, нанизываемых одна на другую и употребляемых в качестве вариантных: ляд 'нечистый, черт' выступает как замена слова леший. Данные вариантные названия являются системно закрепленными и фиксируются не только в диалектных словарях. Такого рода обозначения нечистой силы следует, по-видимому, считать уже десакрализованными и десемантизированными: они, как правило, имеют междометный характер, не выполняют номинативной функции и выражают экспрессивную оценку ситуации. Ср. диал. выражение на лешак напился с пометой «бранное» [18. С. 74]; стилистически маркированные варианты фразеологических оборотов на кой ляд // черт // бес // дьявол // шут // леший // пес // хрен // прах «прост.» [19. С. 519]; ср. также прост. 'выражение негативного отношения, недовольства, негодования и т.п.' да ну тебя (вас, всех вас, его, её, их) к ляду // к черту // к аллаху // к дьяволу // к бесу // к лешему //к бабушке [20. С. 149]. Другой вариант семантизации выбирается, если лексические маркеры культурных смыслов отсутствуют, т.е. культурная информация имплицитна (речь идет, в частности, об общеупотребительных словах, приобретающих культурные смыслы только в комплексе с другими культурными кодами). Лексикографическая фиксация должна при этом учитывать внеязыковые пресуппозиции, связанные с обрядами, суевериями, фидеистическими представлениями. Ср., например, случаи невыраженности сакрального компонента идиомами, для интерпретации которых необходим широкий этнокультурный контекст: Место глядеть 'в свадебном обряде смотреть дом и хозяйство жениха'. Именно дом в традиционной народной культуре имеет особое значение, поскольку это единственное сакрально гарантированное пространство, в котором человек чувствует себя защищенным от бед, от действий нечистой силы. Дом - основа благополучия рода, средоточие жизненных ценностей, внутреннее, безопасное пространство, свое, в противоположность внешнему, опасному, чужому. Поэтому при переезде на другое место (в данном случае - невесты в дом мужа) нужно предварительно убедиться в основательности, надежности и, следовательно, безопасности нового жилища. Подобные случаи имплицитно представленной в значении свадебной обрядности демонстрирует фразема Свекровку волочить -'катать по селу после свадьбы мать жениха'. На второй день свадьбы свекровку волочили. Она сидела, пряла куделю в санках, промеж ног бутылка, где остановятся, свекровка по рюмочке подает прохожим [4. С. 34]. Выявление культурных смыслов диалектных ФЕ может осуществляться и через указание на символические функции обозначаемого. Ср. даром - за амбаром - о ситуации беспредметного торга: за все надо платить (ср. синонимичную шутливо-разг. сентенцию бесплатный сыр бывает только в мышеловке): Думаешь даром? Даром - за амбаром. Заняла денег-то [14. С. 63]. При семантической диф-фузности символа (каковым является в данной ФЕ слово амбар) описывается круг наиболее значимых культурных функций с приведением типовой метафорики: «Амбар. Др.-рус. житница, хранилище жита, связанное в ритуально-магической практике с обеспечением урожайности и плодородия. В амбаре совершались магико-ритуальные действия, связанные преимущественно с жнивной, а также с новогодней, иногда свадебной обрядностью. Широко распространен обычай хранить в амбаре жатвенную «бороду» - последний сноп или венок жатвенный. Полный амбар - метафора хорошего урожая и богатства (ср. рус. полные закрома)» [Там же. С. 104]. Приведем также другие виды культурной информации, содержащейся в значениях диалектных ФЕ и требующей лексикографической интерпретации: ^ фразеологические эвфемизмы. Например, Кумоху наспать -эвфемистическое обозначение лихорадки через термин родства. Считалось, что с этого дня (10 марта) на людей нападала кумоха -'вешняя дрема': Сон валит слабых с ног, всё время хочется спать. Запрещается спать днём, иначе нападёт Кумоха. Считалось, что с этого дня опасно спать вечером. Говорили: «Кто спит под вечер, тот наспит Кумоху». Кумоха - лихорадка. Если в этот день сорвётся с крючков дверь в избу, то может войти кумоха и принесет болезнь или смерть, пожар или мор. Кумоха живёт в дремучем лесу в непокрытой избе с сестрами-лихорадками (Бутк. Свердл.) ФЕ, восходящие к оценочным эталонам социального статуса крестьянина, особенностей его убогого быта. Например, В угол рожей // по-банному крыты // по-рогожному шиты - 'никудышный, никчемный, хуже других': Ступай, что мы тут тебе в угол рожей что ли, по-банному крыты, по-рогожному шиты? Не хуже других! [14. С. 47]; ^ ФЕ, транслирующие информацию о сакральных практиках народной медицины. Например: Зааминить вереды // Зааминить чирьи: Зааминю все чирьи, все вереды. (При болезни глаз) лекарка зааминивает зрачки на утренней заре и вечерней. В суеверном представлении - 'оградить себя от какого-нибудь неприятного обстоятельства, беды произнесением слов аминь будь': Старик его [черта] там опять и зааминил [12. Т. 9. С. 238]; ^ ФЕ, транслирующие культурную информацию о взаимодействии человека с нереальным миром, обрядовых действиях по предсказанию будущего. Например: Слушать (послушать, гадать) на расстанях - 'обряд гадания девушек в святые вечера, или на Святках, когда они выходили на развилку дороги, чтобы по дорожным звукам определить свою судьбу' [Там же. Т. 34. С. 226]: Гадали на расстанях: падут к земле, где послушается, туда и замуж выйдут. На расстани ходили в Новый год ворожить. А вон заулок да улица сошлись, вот тебе ирасстань. Бегали нарасстань слушать, откуда колокольцы услышишь, туда и замуж выйдешь // Перед Крещеньем Святки называются, святы вечера. Все, значит, девки, бабы, мужики - те не ходят, только галятся, а эти-то все наладилися и гадают, всяко место. Ворожат на свечках с зеркалам, валенок бросают, на картах - всяко место. Колоду кумошат, надо, чтоб неиграна была, ложат под подушку и надо сказать, что я тебя всю ложу, а ты мне только суженого покажи. И во сне приснится, кто (Бутк. Свердл.); ^ ФЕ, отражающие народные представления о нечистой силе (домовых, леших, кикиморах, русалках и т.п.), добрых и злых духах, помощниках человека и тех, кто ему вредит. Такие фраземы могут приобретать характер оберегов. Например, Ангелы по углам, хранители по очагам - 'оберег на все случаи жизни': Ложуся я спать на Христову печать, на Богородицыну руку. Ангелы по углам, хранители по очагам, сам Иисус Христос во дворе и вокруг нашей хоромы. Слава Отцу, и Сыну, и Святому духу. Аминь. Крест креститель, крест святитель, крест церковна красота. Пресвятая матушка Богородица, спаси и сохрани (здесь можно перечислить всех, кому вы хотите здоровья пожелать) на каждый день, на каждый час, на каждую минуту. Господи, ты нас благослови! Аминь. Эта молитва-оберег читается перед сном за здравие домочадцев, воинов, за сохранность дома, хозяйства (Бутк. Свердл.). Данная ФЕ отражает обычай на Крещение обходить дом с церковной свечкой и рисовать во всех углах и над окнами крестики, считалось, что в таком случае углы будут защищены ангелами-хранителями. Компонент ФЕ хранители по очагам отражает традиционное представление о домашнем очаге как месте обитания духа, защищающего дом (см. домовой, Чур, Пенаты) [21. Т. 2]. Подводя итог, еще раз подчеркнем значимость выделенных типов культурной информации для лексикографического представления диалектной фразеологии. Введение в словарную статью многоуровневого культурологического комментария позволяет системно охарактеризовать диалектный фразеологический континуум как фрагмент традиционной народной языковой картины мира. Такой комментарий демонстрирует связь образного содержания фразеологизма с мифологическим, фольклорным, библейским и другими кодами культуры. Представленная в статье модель лингвокультуроло-гической интерпретации диалектных ФЕ не является универсальной, однако предложенные параметры комплексного словарного описания данного языкового материала обладают, на наш взгляд, достаточной операциональностью и могут быть использованы в современной антропоориентированной лексикографической практике. В настоящее время авторами статьи в заявленном ключе разрабатывается новый лексикографический проект, в котором русская диалектная фразеология будет представлена с учетом предложенной модели. Лингвокультурологический комментарий в данном словаре должен стать базовым компонентом дефиниции ФЕ, что позволит системно представить аксиологические доминанты носителя современных русских говоров.

Скачать электронную версию публикации