On the Role of Historical Dictionaries in the Study of Inter-Slavic Language Contacts.pdf Истоки русской и - шире - восточнославянской исторической лексикографии восходят к притекстовым словарям к памятникам пись-менности74, азбуковникам и лексиконам ХУГ-ХУП вв., которые с древнейших времен накапливали в себе черты исторического словаря. В этих азбуковниках и лексиконах отражаются исторические контакты двух или более культур и приводятся комментарии древних реалий, библейских и мифологических сюжетов, имен, географических названий, этнографической и архаической лексики. Предтечей исторического словаря не только русского, но и других восточнославянских языков можно по праву считать «Материалы для словаря древнерусского языка» И.И. Срезневского [2], который заложил традицию составления исторических словарей. Именно он является основателем жанра исторической лексикографии восточнославянских языков. Как отмечает О.В. Никитин, «И.И. Срезневский разработал методику анализа, систематизации и классификации словарного материала по памятникам письменности с четкой датировкой языковых фактов» [3. С. 50]. В своем труде особое внимание он «уделил семасиологии слов древнерусского языка, их научному лексикографическому описанию и объяснению» [Там же]. Начало разработки общей программы по развитию исторической лексикографии как особой области лексикографии относится к первой половине ХХ в., когда в работах Л.В. Щербы [4] и В.В. Виноградова [5] формулируются теоретические принципы создания исторических словарей, ставится задача их составления, намечаются пути ее реализации, а также начинается создание специальных картотечных массивов. Л. В. Щерба следующим образом выразил основное требование к историческому словарю: «Историческим в полном смысле этого термина был бы такой словарь, который давал бы историю всех слов на протяжении определенного отрезка времени, начиная с той или иной определенной даты или эпохи, причем указывалось бы не только возникновение новых слов и новых значений, но и их отмирание, а также их видоизменение» [4. С. 303]. Идеи Л.В. Щербы и В.В. Виноградова послужили стимулом для дальнейшего развития теории исторической лексикографии и практики разработки исторических словарей не только русского, но и других восточнославянских языков. С 70-80-х гг. ХХ в. начинают издаваться фундаментальные исторические словари этих языков с большой глубиной диахронии, создающиеся с опорой на широкий круг письменных источников разных жанров и различного происхождения. В словарях этого жанра устанавливается состав слов и их значений в древнерусском и русском, а также в белорусском и украинском языках XV-XVIII вв., содержится значительное количество хронологически определенных текстуальных примеров, сравнительные языковые материалы, поэтому они дают надежную информацию для точной научной интерпретации текстов (см. [5. С. 196]). Учитывая изложенное выше, не вызывает сомнений то, что в настоящее время все исследования в области исторической лексикологии невозможны без привлечения материалов исторических словарей. Так, до 70-80-х гг. XX в. исследователи межславянских языковых контактов XV-XVIII вв. сталкивались с труднопреодолимыми проблемами при установлении факта таких заимствований, которые представляют собой внутриславянские дериваты. До этого времени перечень заимствований пополнялся в основном словами из западноевропейских языков, которые имели формальные признаки заимствования и часто проникали в русский язык через посредничество западнославянских языков. И только в работах последней четверти ХХ -начала XXI в. благодаря успешной реализации проекта по созданию исторических словарей славянских языков среди вновь выявляемых заимствований в русский письменный язык XV-XVIII вв. значительно возросло число заимствований непосредственно из западнославянских языков. Объясняется это во многом тем, что установление этих заимствований сопряжено с серьезными трудностями. Так, при изучении лексических заимствований, когда речь идет о словах, имеющих общеславянское распространение, применение только формальных (строго лингвистических) критериев мало пригодно. В случае с семантическими кальками это связано с тем, что их природа проявляется не в языковой форме, а исключительно в содержании (см. [6. С. 27-28]). В связи с этим при идентификации межславянских заимствований необходимо опираться на историко-филологические методы, применение которых дает достаточно надежные результаты (см. [7. С. 20; 8. С. 30]). При этом особое значение приобретает учет таких моментов, как степень распространенности слова / значения в заимствующем языке, а также в других славянских языках, история слова / значения в контактирующих языках (время появления, характер памятника (-ов), история функционирования). Источником этой информации являются исторические словари западнославянских и восточнославянских языков, издание которых, начавшееся в 50-80-е гг. XX в., способствовало оживлению и активизации изысканий в области межславянских языковых контактов. Данные этих лексикографических источников позволяют не только с достаточной степенью надежности выявлять такого рода заимствования, но также дают возможность верифицировать результаты предшествующих исследований. И мы в процессе изучения межславянских языковых контактов XVI-XVII вв. опирались на информацию исторических словарей русского, белорусского, украинского, польского и чешского языков. Основными лексикографическими источниками для интерпретации языковых фактов при анализе польского влияния на русский язык на материале дипломатической корреспонденции по сношениям Московского государства с западноевропейскими державами75 в конце XVI - первой половине XVII в.76 послужили следующие исторические словари русского языка: «Словарь древнерусского языка (XI-XIV вв.)» [9], «Словарь русского языка XI-XVII вв.» [10], «Словарь обиходного русского языка Московской Руси XVI- XVII веков» [11], «Словарь русского языка XVIII века» [12]. В своих работах мы также использовали информацию исторических словарей белорусского и украинского языков: «Пстарычны слоушк беларускай мовы» [13], «Падручны пстарычны слоушк субстантыунай лекаш» [14] и «Словник староукрашсько! мови XIV-XV ст.» [15], «Словник староукрашсько! мови XVI - першо! половини XVII ст.» [16], «Ма-терiали до словника писемно! та книжно! укра!нсько! мови XV- XVIII ст.» [17]. Кроме того, в своих изысканиях мы опирались на данные исторических словарей польского и чешского языков: «Slownik staropolski» [18], «Slownik polszczyzny XVI wieku» [19], «Elektroniczny slownik j^zyka polskiego XVII i XVIII wieku» [20] и «Slovnik starocesky» [21], «Starocesky slovnik» [22]. В процессе анализа языкового материала на предмет установления факта межславянского заимствования мы проводили сопоставление наших данных с информацией вышеперечисленных лексикографических источников. Такое сопоставление имеет особую значимость в тех случаях, когда речь идет о лексических и семантических заимствованиях, которые представляют собой внутриславянские дериваты с праславянским корнесловом и словообразовательными аффиксами. В наших материалах такого рода заимствования составляют около 54% от общего числа лексических заимствований (более 900), а еще 19% - это слова, образованные в польском языке на базе заимствованной корневой морфемы с помощью исконно славянских аффиксов [23. С. 254; 24. С. 2-16]. Среди верифицированных семантических калек (более 330) они составляют 94% [25. С. 423; 26. С. 64-75; 27. С. 36-52]. При этом факт лексического заимствования впервые установлен в 71 случае (66 лексем - это полонизмы77, 5 - заимствования непосредственно из письменности Великого княжества Литовского) [23. С. 252; 24. С. 5-6; 28. С. 86-87; 29. С. 279-283; 30. С. 67-70, 7982], а факт семантического калькирования - в 187 случаях (180 калек - это полонизмы, 5 - богемизмы, попавшие в русский письменный язык благодаря посредничеству польского языка, и 2 случая - семантические заимствования непосредственно из письменности Великого княжества Литовского) [23. С. 213; 25. С. 421; 26. С. 70, 75; 27. С. 52; 30. С. 70-73]. В остальных случаях информация исторических словарей западнославянских и восточнославянских языков позволила подтвердить и обосновать или отклонить высказывавшиеся ранее предположения о заимствовании из польского или письменности Великого княжества Литовского. Так, благодаря материалам исторических словарей была проведена процедура верификации значительного числа предполагаемых межславянских заимствований на предмет подтверждения факта заимствования из польского языка, в результате чего факт лексического заимствования был подтвержден для 856 слов, а в 64 случаях заимствование из польского или через его посредничество из других языков обосновать не удалось [23. С. 210-249, 252]. Из 66 случаев потенциальных семантических заимствований из польского, подвергшихся процедуре верификации, факт калькирования удалось подтвердить 52 раза, а в 14 случаях факт калькирования не был подтвержден [25. С. 391-395, 422]. По отношению к общему количеству полонизмов, отмеченных в русском языке Х'^ХХ вв. (см. [31]), обнаруженные нами в дипломатической корреспонденции Московского государства конца Х^Е -первой половины ХVII в. лексические заимствования из польского составляют более 11,5%, а с учетом семантических калек - более 15,5% (см. [23. С. 252; 24. С. 1-16; 25. С. 421-423; 26. С. 63-77; 27. С. 35-56]). Эта информация свидетельствует о достаточно высокой интенсивности польского влияния на русский письменный язык XVI-XVII вв. и о том, что именно приказная письменность, в частности дипломатическая документация, служила активным проводником этого влияния в указанный период. До недавнего времени в работах по польско-русским языковым контактам бытовало мнение, что среди заимствований из польского языка в русский в XVI-XVIII вв. доминирует специальная лексика из таких сфер, как администрация и управление, правосудие, военное дело, медицина, флора и фауна, религия, мораль, культура, средства коммуникации и др. Обогащение словарного состава русского языка в указанный период этими элементами не вызывает сомнений и объяснимо внеязыковыми факторами: культурным влиянием, развитием различных отраслей знаний, науки и производства. И в языке документов Посольского приказа конца XVI - первой половины XVII в. также широко представлены заимствования такого рода, однако наряду с полонизмами указанных тематических групп слов здесь достаточно велика доля заимствований общеупотребительной лексики, установлению которой способствовало обращение к данным исторической лексикографии. Привлечение информации исторических словарей в наших изысканиях способствовало не только выявлению межславянских заимствований и верификации данных предшествующих исследований в этой области, авторам которых в силу объективных причин78 не всегда удавалось аргументированно обосновать факт заимствования, но позволило также решить ряд других не менее важных задач. Материалы этих лексикографических источников дали возможность установить не только язык-донор в польско-русских языковых контактах XV-XVII вв., но и язык-посредник, т. е. определить пути проникновения анализируемых заимствований в русский письменный язык указанного периода. Так, по нашим сведениям, в более чем 81% случаев процесс заимствования в русский письменный язык в XV-XVII вв. из польского осуществлялся благодаря посредничеству письменности Великого княжества Литовского [23. С. 253; 24. С. 15; 25. С. 425; 26. С. 75; 27. С. 52]. В ряде случаев межславянские языковые контакты в этот период носили еще более сложный характер, когда при заимствовании богемизмов в роли посредника выступали польский язык и письменность Великого княжества Литовского: в наших материалах такие лексические заимствования составляют почти 11% [23. С. 254; 29. С. 283], а семантические - более 2% [25. С. 425-426; 26. С. 70, 75]. Согласно нашим данным, 15 слов, являющихся лексическими полонизмами, и 43 лексемы в рассматриваемых значениях, представляющие собой семантические кальки с польского, до сих пор не регистрировались в исторических словарях русского языка, а среди заимствований из письменности Великого княжества Литовского количество таких случаев соответственно - 2 слова и 1 слово [23. С. 253; 24. С. 11, 13-14; 29. С. 279-282, 284-285]. Кроме того, в результате сопоставления наших материалов с информацией исторических лексикографических источников русского языка для более чем 39,5% лексических и почти 37% семантических полонизмов, а также для 31,5% лексических заимствований из письменности Великого княжества Литовского было установлено более раннее время их появления в русском письменном языке либо конкретизированы хронологические данные [23. С. 253; 24. С. 15; 25. С. 422; 26. С. 75; 27. С. 53; 28. С. 83-89; 29. С. 282-284; 30. С. 67]. В связи с этим заметим, что при контактировании генетически родственных языков учет хронологических данных играет важную роль, так как помогает установить направление языкового влияния. Из этого следует, что необходимо скрупулезнейшим образом регистрировать все, в том числе окказиональные, случаи заимствований, встречающиеся в памятниках письменности, поскольку именно эта информация позволяет в ряде случаев установить трудно уловимую миграцию отдельных слов или их значений из одного близкородственного языка в другой. В завершение обзора роли исторических словарей в исследовании межславянских языковых контактов отметим, что установление такого рода заимствований «может внести в некоторых случаях существенные коррективы в этимологию, установленную на основе формальных совпадений, и тем самым уточнить данные о первоначальном распространении того или иного слова, отделяя праславянский лексический фонд от вторичных культурных наслоений» [32. С. 14]. Кроме того, резюмируя изложенное выше, можно сделать вывод о тесной взаимосвязи и взаимозависимости между исторической лексикологией и лексикографией, на которую указывал еще В.В. Виноградов, подчеркивавший, что основой истории русского языка должна быть историческая семантика русского языка, построение которой невозможно без опоры на данные исторической лексикографии (см. [5. С. 192]). Наши изыскания в области межславянских языковых контактов на уровне лексики на материале памятников приказной письменности конца XVI - первой половины XVII в. также показывают, что невозможно достижение надежно обоснованных результатов без использования информации исторических словарей славянских языков. Но в то же время данные, получаемые в процессе исследования различных проблем исторической лексикологии (в нашем случае -межславянских языковых контактов), способствуют уточнению и дополнению новыми фактами информации, содержащейся не только в исторических, но и в этимологических словарях.

Скачать электронную версию публикации