Problems of Lexicographic Description of Dialect and Common Parlance Vocabulary (On the Example of the Word Chyo).pdf Исследователи неоднократно обращались к проблеме функционально-стилистической атрибуции диалектной лексики, подчеркивали М.В. Боброва, Е.В. Колосько 6 сосуществование в говорах слов, генетически связанных с разными формами бытования языка. Мы обращаемся к одной из групп диалектных слов, в определении которых опираемся на термин О.И. Блиновой «диалектно-просторечная лексика» (далее ДПС). Под этим термином понимается лексика, используемая в системе диалекта и в просторечии, но не употребляемая в нормированном литературном языке (см. [1. С. 102] и последующие работы). Наш опыт показывает, что отсутствие единых подходов к подобным языковым фактам приводит к несогласованности, непоследовательности и даже противоречивости лексикографических продуктов. В настоящей статье в качестве примера диалектно-просторечных слов мы привлекли одну из самых сложных в аспекте словарного описания лексему - чё (из что), которая стала объектом нашей лексикографической работы над «Словарем говора д. Акчим Красновишерско-го района Пермской области (Акчимским словарем)» (М.В. Боброва; см. [АС. Вып. 6]) и над «Словарем русских народных говоров» (далее СРНГ) (Е.В. Колосько; составление статьи осуществляется в настоящее время). Ограниченные рамками журнальной статьи, мы задались целью обозначить на его примере наиболее важные и сложные проблемы описания диалектно-просторечной лексики в диалектном словаре. В задачи входило отразить вопросы, обусловленные употреблением таких слов (и слова чё) в диалектной речи, - в содержательном, формальном и функционально-коммуникативном аспектах, в связи с общими вопросами лексикографической теории. Материалом для исследования послужила картотека СРНГ, данные региональных словарей (см. Список сокращений). Проблемы, с которыми нам пришлось столкнуться при подаче диалектно-просторечных слов в диалектном словаре, объединены в две основные группы: 1) связанные с общими методологическими установками и 2) связанные с принципами описания таких лексем в словарной статье. В рамках указанных групп выделены более частные вопросы. I. Обоснование включения ДПС в диалектный словарь. 1. Вопрос о корректности включения ДПС в дифференциальный диалектный словарь в связи с их функционально-стилевой принадлежностью. Уже на стадии отбора материала для дифференцированного диалектного словаря встает очень острый вопрос о правомерности вклю- Проблемы лексикографического описания 7 чения в него слов, имеющих «промежуточный» функциональностилевой статус. Вопрос поставлен давно, но до сих пор он не утратил значимости. Л.И. Баранникова, О.И. Блинова, Т.С. Коготкова и другие исследователи регулярно отмечали, в частности, сложность, условность, а иногда невозможность отграничения диалектной лексики от просторечной; ср. мнение редактора СРНГ С.А. Мызникова: «Проведение принципа дифференциального отбора материала оказывается довольно сложным делом, так как не всегда имеются достаточные основания для “разведения” фактов общенародных и территориально ограниченных, диалектных» [2. С. 18]. А вместе с тем, по справедливому замечанию Л.И. Балахоновой, «вопрос о границах между просторечной и диалектной лексикой приобретает особую актуальность в лексикографической практике - при отборе словарных единиц в областные словари» [3. С. 104]. Нельзя не учитывать и позицию первого редактора СРНГ Ф.П. Филина: «Во всех случаях, когда слово стоит на грани диалектной и общенародной лексики или когда невозможно определить, является ли слово диалектным или оно распространено повсеместно, вопрос решается в пользу помещения слова в Словаре» [4. Т. 1. С. 6]. И сейчас в СРНГ включаются слова (в том числе диалектная фразеология, терминология, архаизмы, элементы арго), «если они входят в диалектную лексическую систему, имеют в своем распространении локальные ограничения и не известны в литературном языке» [2. С. 18]. О.И. Блиновой был введен термин «диалектно-просторечная лексика», снимающий многие противоречия и несоответствия, освобождающий от необходимости проводить специальные изыскания применительно к каждой конкретной лексеме и узаконивающий статус слов, которые находятся в области пересечения (в «зоне переходности») разных форм бытования национального языка. В настоящее время понятие активно используется диалектологами, но диалектные лексикографы, к большому сожалению, нередко исключают из сферы внимания подобные единицы, несмотря на то, что их материалы, в которых зафиксированы диалектно-просторечные слова, вполне пре-зентативны для разработки этих единиц. Исконно диалектное слово чё в последние десятилетия активно вторгается в речь носителей просторечия и даже разговорной литературной речи. Следствием этого, прежде всего, стала утрата данным М.В. Боброва, Е.В. Колосько 8 словом статуса собственно диалектного, а далее возник принципиальный вопрос о корректности включения лексемы чё в словник современных диалектных словарей, начиная со «Словаря русских народных говоров». В итоге это привело к парадоксальной ситуации, когда один из самых выразительных элементов живой разговорной речи исчез из современного тезауруса: в словари литературного языка это слово попасть не может, а из словарей диалектных оно нередко исключается из-за несоответствия выбранному авторами принципу отбора собственно диалектной (и никакой иной) лексики. На наш взгляд, такое положение неправомерно в силу того, что ДПС (и слово чё) являются органичной частью системы территориальных диалектов. И только такой подход - с учетом органичной связи различных идиомов языка - способен обеспечить превращение словаря из «сборника лексико-семантических этюдов» в «сверхтекст» (о последнем понятии см. [5]). Вероятно, в этом направлении лежит будущее отечественной диалектологии и диалектной лексикографии, открывшееся участникам проекта «Лексический атлас русских народных говоров»: «Отказ от прежнего атомистического (в том числе дифференциального) подхода к изучению диалектной лексики, ориентация на системность делает реальной возможность по-новому взглянуть на ономасиологическое и словообразовательное устройство отдельных участков лексический системы языка и проникнуть в тайны языковой картины мира русского народа» [2. С. 20]. Из этого следует вывод о том, что диалектно-просторечные слова должны подаваться в диалектных словарях. 2. Вопрос о дифференциации речевых вариантов ДПС. Вопрос о правомерности включения диалектно-просторечных слов в дифференциальный диалектный словарь непосредственно связан с проблемой вариативности в потоке речи. В отношении лексемы чё очевидно, что в ряде случаев при обработке материалов в действительности мы имеем дело не с лексикализованным, уже самостоятельным вариантом чё, а со стяженной формой лексемы что в живой, особенно быстрой речи. В первую очередь это справедливо в отношении данных по тем регионам (например, пермскому), в которых речь отличается особенно высоким темпом. В русской разговорной речи и, соответственно, в диалектах наблюдается «проглатывание» звуков, флексий, примеры диерезы согласных [j], [в] в интервокальной позиции, стяжение в глагольных окончаниях Проблемы лексикографического описания 9 и подобные явления (ср. человек [ч’ек], говорит [гр’ит], большое [бол’шоэ] и [бол’шо], покупаешь [покупаэш] и [покупаш], знает [знаэт] и [знат], др.), в том числе формы что со своего рода дифтонгическими сочетаниями гласных и чистым стяжением звуков (типа [ч’исі] и [ч’о] из чего). На стадии отбора лексики для словаря подобные фиксации нуждаются в особом рассмотрении с учетом разнообразных факторов. II. Описание ДПС в словарной статье дифференциального диалектного словаря. 1. Вопрос о написании ДПС. а) Вопрос о написании заголовочного слова. Непосредственно при лексикографической работе мы сталкиваемся с проблемами в первой же структурной части словарной статьи -при написании заголовочного слова. В силу нестандартности употребления, которая проистекает из природы территориально и функционально ограниченных слов, возникает вопрос о форме их подачи в словарях. Ср., например, проблему отражения жаргонного слова кип(е/и)ш в словарях русского жаргона в период вхождения данного слова в активный лексикон молодежи и усвоения его языковой системой. Так, в словаре Т.Г. Никитиной, в котором отражен молодежный жаргон 1970-1990-х гг., обнаруживаем форму кипиш [6. С. 182], в словаре современного жаргона томских студентов, составленном Л.А. Захаровой и А.В. Шуваевой, - кипеш [7. С. 67]; В.С. Елистратовым поданы следующие многочисленные варианты слова: хітеж, хітес, хбпеш, хбпиж, хтис, хбпиш, шпеж, хббеж, хббес, хббеш, хббиж, хббис, хббиш [8. С. 514]. Вероятно, эта же причина привела к неоднообразному представлению в словарях и лексемы чё. Изначально она писалась с буквой о (см. [Опыт. С. 259; Даль. Т. 4. С. 557; Даль, 4-е изд. Т. 4. С. 1355 стб.; Подвысоцкий. С. 189]). Эта традиция, поддерживающая фонетический принцип русской орфографии, была продолжена в словарях XX в., например в [СРГНО. С. 588; СРОГ. С. 290; Элиасов. С. 454; ЯОС. Т. 10. С. 61]; ср. также форму чось в [СРГО. Т. 2. С. 278]. В то же время, начиная со словаря Ф.И. Поликарпова [Поликарпов], материалы для которого собирались в 1893 г., многие лексикографы отдают предпочтение фонематическому / морфематическому принципу и написанию с буквой ё (см., в частности, [АС. Вып. 6. С. 154-162; ВС. Т. 7. С. 253-258; НОС 2010. С. 1270; Прокошева. С. 408-409; ПССГ. М.В. Боброва, Е.В. Колосько 10 Т. 4. С. 201; СГССЗ. С. 178; СДГВО. Т. 6. С. 653; СО Доп. Ч. 2. С. 190-191; СПГ. Т. 2. С. 523; СРГА. Т. 4. С. 216; СРГНП. Т. 2. С. 416; СРГС. Т. 5. С. 265; СРГЮП. Вып. 3. С. 341-342; СРДГ. Т. 2. С. 188; СРСГСЧБО. Т. 3. С. 222; СРСГТЯ. Т. 4. С. 129; др.]). Отражение диалектно-просторечных слов вызывает дополнительные вопросы в связи с необходимостью манифестировать в словаре свойственные их природе диалектные различия. В случае со словом чё это тот факт, что на месте фонемы в говорах реализуются разнообразные фонемы или звуки, зависящие от типа говора: [ч’], [ч], [ц], [ц’], [ц’’], [ш], [ш’], [т’] (см. [9. С. 88-94; 10. С. 39-40; 11. С. 6265]). И естественным будет представить на соответствующем алфавитном месте не только ведущий вариант чё, но и фонематические варианты цё / цо / чо / шо / щё для говоров цокающих / с отвердевшими аффрикатами / с аффрикатами, утратившими затвор. Но и этим вопросы о написании ДПС в словарях не ограничиваются, поскольку в живой разговорной речи (в первую очередь народной, диалектной) крайне употребительны устойчивые сочетания слов, самостоятельных слов с разного рода частицами. Решаемой с большим трудом оказывается, в частности, проблема выбора единообразного написания для сочетаний с чё других лексем: ино, йно, но, ли, ле, со словообразующими частицами: -то, -ко, -йто (из ето), -нидь / -нить, -нибудь / -нинабудь, их комбинациями: -то-сь, -ко-сь, -ко-ся, -т-ко, -то-ся, др. Решение этой проблемы осложнено пересечением разных задач: определения степени лексикализации таких сочетаний, степени их устойчивости, грамматического и лексико-грамматического статуса. б) Вопрос о написании ДПС в иллюстративных материалах. Известны различные подходы составителей словарей к отображению иллюстративных материалов: для этого может использоваться современная орфография, так называемая упрощенная орфография (с отражением только наиболее ярких фонетических особенностей говоров в вариантах типа яшшык, испугацця, Валькя и под.) или же фонетическая транскрипция (с отражением мягкости, ударения и других фонетических особенностей при помощи диакритических знаков). Сложность составляет необходимость выбрать один из этих подходов (и тогда, например, во всех случаях передавать рассматриваемую лексему в написании чё) либо отказаться от принципа единообразия и сохранять цитируемые материалы в исходном виде. 2. Вопрос о лексико-грамматической отнесенности ДПС. Проблемы лексикографического описания 11 При указании в статье грамматических помет также возникают проблемы. Самая главная из них связана с тем, что лексикографами может по-разному решаться вопрос о частеречной принадлежности слов живой разговорной речи, которая в силу спонтанности коммуницирования и эмоциональности характеризуется наличием значительного количества отклонений от языковой нормы. Применительно к слову чё можно предложить сравнить факты оценки лексико-грамматической отнесенности общерусского слова что в «Словаре современного русского литературного языка» в 17 т. [БАС. Т. 17. Стб. 1114-1133] и диалектно-просторечного чё в некоторых диалектных словарях. Так, в БАС выделено три омонима что: местоимение, союз, частица. В диалектном словаре Среднего Прииртышья чё представлено только как местоимение [СРСГСП. Т. 3. С. 309]; в Вершининском словаре обнаруживается четыре омонима чё: местоимение, наречие, союз, частица [ВС. Т. 7. С. 253-258]; в полном Акчимском словаре выделены в самостоятельные словарные статьи четыре омонима чё: местоимение, союз, частица, вводное слово [АС. Вып. 6. С. 154-162]. Такое положение является следствием общего состояния современной морфологии, где, в частности, до сих пор теоретически и терминологически не определено положение слов типа зачем (?), почему (?), сколько (?), несколько и под., имеющих признаки местоимения и наречия, до сих пор не выработано четких и непротиворечивых критериев квалификации и классификации частиц. Поэтому в разных источниках можно встретить трактовку слов первой группы как «местоимений» / «наречий» / «наречных местоимений» / «местоименных наречий» - в зависимости от того, каким традициям следует автор: «структурно-семантически ориентированных» «Академической грамматики - 50» [12], «Академической грамматики - 70» [13] или же «семантико-ориентированной» «Академической грамматики 80» [14]. В настоящее время может оспариваться положение -то, -либо, -нибудь, -ка как словообразовательных (словообразующих) частиц или же как морфем (словообразовательных суффиксов). Ситуация с квалификацией чё, а также его сочетаний с частицами усугубляется тем, что «многие частицы по своему значению и по своим синтаксическим функциям не противостоят резко словам других классов - союзам, вводным словам, междометиям, наречиям, а сов- М.В. Боброва, Е.В. Колосько 12 мещают в себе качества частицы и слова одного из этих классов. Соответственно внутри класса частиц выделяются частицы, совмещающие в себе признаки частиц с признаками названных слов: частицы-союзы, частицы-наречия, частицы-междометия и частицы-вводные слова» [14. С. 729]. Ср. в высказывании: Не пойду я к имя! - А чё? (Киров.), в котором чё - это вопросительное местоимение в роли наречия причины, но с наложением функции эмоциональной и побудительной частицы, поскольку в ответе присутствует оттенок недопонимания, удивления, недоумения, а также побуждения к ответу, к истолкованию причин такого заявления. Проблемы, с которыми сталкиваются современные диалектные лексикографы, отражают состояние современного языкознания - состояние поиска новой лингвистической концепции, которая отражала бы реальные языковые состояния. Поиски эти проходят в условиях, когда была осознана «неабсолютность» объяснительной силы структурно-семантического подхода, а смена научной парадигмы на антропоцентрическую потребовала нового взгляда на отношения в триаде «язык - речь - речевая деятельность». Фактически суть этих проблем сводится к необходимости применить к продуктам живой речевой деятельности «схоластические» «чисто языковые» построения. Многим современным исследователям выход видится в обращении к теории дискурса, без которого «остается непреодоленным разрыв между описательной грамматикой и речевой деятельностью», «который выводит за пределы идеальной системы, отражает поиск путей к постижению языка в его речевой деятельности, в практической реальности, органическая связь дискурсивного анализа с возможностями корпусной лингвистики, с когнитивным и функциональным направлениями связывается с надеждой на то, что анализ дискурса поможет значительно расширить изучение реального языкового существования, которое сегодня уже находит отражение во множестве конкретных исследований» [15. С. 7, 10]. Этот подход, как никакой другой, отвечает задачам деятельности лексикографа, поскольку «дискурсивный анализ сосредоточен на содержательной стороне речи в аспекте решения социальных задач с поиском средств ее выражения» [15. С. 8]. 3. Вопрос о семантизации ДПС. Будучи лексикографами, мы выступаем безусловными сторонниками идеи «дискурсивного функционирования слова», что «проявляется в трансформации функциональной позиции в функциональные Проблемы лексикографического описания 13 семы (фиксируемые лексикографическими пометами стилистического содержания) и далее - в семы сигнификативного типа (входящие в словарную дефиницию)» [16. С. 116]. Иными словами, контекст (в широком понимании термина) первичен по отношению к реализуемым в нем смыслам, которые далее находят отражение в традиционном словаре, где сведения о языковых состояниях передаются в информативно-понятийном ключе. При этом в любом речевом произведении следует различать два типа процессов - речемыслительные и языкотворческие (см. об этом работу Л.Н. Засориной [17]), что реализуется в «синхроннофункциональном плане типовой первичности контекста и дискурса» и «генетико-диахронном плане временной первичности дискурса по отношению к семантике» [16. С. 115-116]. Каждое конкретное речевое высказывание, с одной стороны, является продуктом опыта речевых практик в данном коллективе, транслирующим семантемы (существующие «в языковой памяти определенные коммуникативно значимые дискретные семантические единицы» [16. С. 114-115]) от микро-до макроуровня, т.е. функционирующие в языковом коллективе на уровне микрогрупп «семья», «соседи», «друзья», а в равной степени - в макрогруппах «представители одной национальности», «носители одной культуры», «граждане одного государства». С другой стороны, эти средства, уже закрепленные в языке, используются в конкретном речевом произведении для выражения «сиюминутных» интенций говорящего, что часто служит толчком для возникновения новых, окказиональных (по крайней мере, до определенного момента) смыслов, способных впоследствии переродиться из индивидуально значимых в коллективно значимые семантемы и закрепиться в языковых состояниях. а) Вопрос о семантизации ДПС в конкретном контексте. Одна из сложнейших задач лексикографа - «отделить зерна от плевел», а в данном случае суметь «развести» в контексте факты языковые и факты индивидуальные, случайные. Отсюда большая роль качественной обработки имеющихся в распоряжении составителя словаря иллюстраций из живой речи. Однако приходится признать, что в большинстве своем цитаты, составляющие картотеки словарей, недостаточны для четкой дифференциации конкретных значений, и на этом основании мы выделяем как самостоятельный вопрос об определении семантики (семантизации) слова в конкретном словоупотреблении. М.В. Боброва, Е.В. Колосько 14 Положение усугубляется недостаточной способностью транскрибированных текстов передавать оттенки ритмико-мелодического рисунка (интонации) высказывания. Ситуация осложняется при различении смысловых вариантов, связанных генетически. Так, например, контекст: Чё от тепла-то да от добра-то едут в Пермь? (Красно-вишер. Перм.) - позволяет выделить в вопросительном местоимении чё целевой ЛСВ ‘зачем?’; контекст: Чё это магазин-от не открывают? (Красновишер. Перм.) - причинный ЛСВ ‘почему?’. Но как трактовать контексты типа: Чё вернулся? Здесь тесно переплетены оба ЛСВ, что уже с трудом поддается лексикографическому описанию. Однако подобные иллюстративные материалы однозначно интересны тем, что позволяют прослеживать пути развития семантики отдельных слов и требуют представления в словаре. Неизбежным следствием такого положения вещей оказывается то, что при формулировке дефиниции нередко приходится опираться в большей степени не на иллюстративный материал, а на комментарии собирателя. б) Вопрос о семантизации полисемичных ДПС. Одним из итогов длительного дискурсивного функционирования слова является «обрастание» им со временем различными семантемами и семами, что приводит к закреплению ряда из них, а значит, к полисемантизации лексем. Особую остроту данный вопрос приобретает в компендиумах типа «Словаря русских народных говоров», где обобщаются данные по разным, частично не пересекающимся языковым группам. Различение лексико-семантических вариантов (далее также ЛСВ) конкретных ДСП представляется особенно значимым, если мы ставим собой задачу не просто отразить в словаре все имеющиеся значения (составить «сборник ЛСВ»), а представить их в системе, отразить векторность в становлении семантики слов в живой народной речи. Вряд ли кто-то оспорит положение о том, что в силу особенностей употребления (в условиях неподготовленности речи, эмоциональности, усиленной роли контекста и ситуации говорения и др.) диалектно-просторечные слова и словосочетания отличаются повышенной семантической вариативностью в речи, а вслед за этим выраженной полисемичностью в языке. Ярким подтверждением этого является слово чё, широко используемое в различных лексических вариантах и смыслах. Проблемы лексикографического описания 15 Показательно вновь сравнение данных разных словарей. Так, для слова что в БАС выделено: 19 лексико-семантических вариантов местоимения, 11 - союза, 10 - частицы (итого 40 ЛСВ). В Вершинин-ском словаре выделены 12 ЛСВ местоимения, два - наречия, три -союза, четыре - частицы (итого 21 ЛСВ). В СРСГСП определены семь ЛСВ местоимения. Наиболее подробно разработана структура словарной статьи чё в полном Акчимском словаре, где выделены 19 ЛСВ местоимения, восемь - союза, шесть - частицы, два - вводного слова (итого 35 ЛСВ). По данным картотеки СРНГ поддается описанию не менее 37 ЛСВ слова чё. В таких условиях для диалектного лексикографа очень важна задача представить имеющиеся сведения «сбалансированно»: с одной стороны, суметь отразить всё семантическое и сочетательное богатство лексемы, с другой - удержаться от чрезмерного «дробления» значений. 4. Вопрос об определении статуса и об описании сочетаний ДПС с другими словами. Один из сложных вопросов описания диалектно-просторечных слов - выявление и отражение в дифференциальном диалектном словаре регулярно воспроизводимых сочетаний с ними как в той или иной степени устойчивых. Эту проблему ярко иллюстрируют, в частности, сочетания чё с частицами. Выше уже оговаривались сложности выбора верного написания таких сочетаний. Возникновению этих сложностей способствует то, что составители словарей по-разному решают проблему статуса подобных сочетаний. В силу недоказуемости или нерешенности вопроса о том, в какой степени завершен процесс лексикали-зации комбинаций слов типа чё(ино), чё(йно), чё(ко), чё(т)(ко), чё(ко)(сь), чё(то)(сь), чё(ко)(ся), чё(то)(ся) и под., в региональных источниках они подаются то в слитном или дефисном написании в качестве отдельных лексем, то в раздельном написании в качестве сочетаний. Задача составителя сводного «Словаря русских народных говоров» объединить эти данные, четко определяя инварианты. 5. Вопрос об отражении в словаре функционально-коммуникативного статуса ДПС. С нашей точки зрения, логично говорить не только о «дискурсивном функционировании», но и о «дискурсивной функциональности» слова, т.е. о способности слова реализовывать некие функции в условиях определенного дискурса. Ср. размышления К.А. Роговой о под- М.В. Боброва, Е.В. Колосько 16 ходах к построению современной теории грамматики: «... дис-курсивный анализ позволяет выявлять, помимо синтаксических и семантических, дискурсивные функции грамматических категорий» [15. С. 10]. Для диалектно-просторечных слов дискурсивная функциональность находит выражение в повышенной экспрессивности и эмоциональности, в целом свойственной живой разговорной речи. Это справедливо и для слова чё - в рамках обыденного (повседневного, бытового) дискурса. Для сравнения: в художественном дискурсе функция данной лексемы будет, скорее всего, иной: на первое место выйдет маркирование речи персонажа, вероятно не относящегося к высокообразованным слоям общества. Можно предположить, что именно двойственное положение лексемы чё, еще не утратившей оттенка необычности, некоторой «неправильности», способствует особой ее выразительности. Реализация семантики слова чё при этом лежит в русле общей тенденции: «.книжное употребление слова ведет к формированию у него функциональной семы возвышенности и далее - мелиоративности, просторечное употребление, напротив, стимулирует формирование негативной семы» [16. С. 116]. Действительно, чё редко используется для выражения позитивных эмоций (например, одобрения). В большинстве случаев оно привносит в контекст оттенки недоверия, сомнения, неодобрения, укора, возмущения, пренебрежения, уничижительности и т.д., ср.: А продавцам чё? Лишь бы обмухлить нашего брата (Иркут.); Чё ходишь за мной, волочишься хвостом? (Низ. Печора); Дак ето чё она сидит?! Ребёнок плачет, а она всё равно сидит тута! (Красно-вишер. Перм.); Чё ты распустился, панафида чёртова? (Судж. Курск.).; под. (соответствующая интонации и стилистическая окраска нередко поддерживается негативно окрашенной, даже грубой эмоционально-экспрессивной лексикой). На наш взгляд, эта особенность диалектно-просторечных слов требует особого подхода к их описанию в словаре. Настоятельно требуется отработать особый инструментарий (стилистические пометы, шаблонные формулировки, комментарии составителя и под.), который позволил бы диалектным лексикографам отобразить и эту сторону жизни ДПС в живой речи. Таким образом, обозначенные проблемы определяют подходы к лексикографическому описанию диалектно-просторечной лексики в диалектных словарях. Перед составителями региональных словарей, в Проблемы лексикографического описания 17 том числе перед составителями «Словаря русских народных говоров», стоит важная задача по квалифицированному отбору слов и описанию народной речи в современном ее состоянии, с учетом активных процессов в живой разговорной речи и в языке, с опорой на современную теорию дискурса. Проблемы, которые встают перед лексикографами, требуют особой подготовки фактически во всех сферах современной лингвистической и лексикографической теории. Важно помнить и о высокой ответственности в принятии того или иного решения, которое может привести как к преодолению возникших в процессе написания словарной статьи проблем, так и к возникновению новых. Представленная систематизация дает представление о том, с какими вопросами сталкиваются в настоящее время составители региональных словарей и СРНГ. Перспективу исследования представляет специальная работа, в которой авторами данной публикации предлагаются конкретные пути решения поставленных проблем лексикогра-фирования применительно к диалектно-просторечному слову чё. Список сокращений АС - Словарь говора д. Акчим Красновишерского района Пермской области (Акчимский словарь) / под ред. Ф.Л. Скитовой. Вып. 1-6. Пермь, 1984-2011; БАС - Словарь современного русского литературного языка : в 17 т. / гл. ред. В.И. Чернышев, С.Г. Бархударов, В.В. Виноградов [и др.]. М. ; Л., 1950-1965; ВС - Вершининский словарь : в 7 т. / гл. ред. О.И. Блинова. Томск, 1998-2002; Даль - Даль В.И. Словарь живого великорусского языка : в 4 т. М., 1863-1866; Даль, 4-е изд. - Даль В.И. Словарь живого великорусского языка : в 4 т. СПб. ; М., 1903-1909; ДПС - диалектно-просторечное слово; ЛСВ - лексико-семантический вариант; Иркут. - Иркутская область; Киров. - Кировская область; Краснови-шер. - Красновишерский район Пермской области (ныне Пермский край); Низ. Печора - Низовая Печора; НОС 2010 - Новгородский областной словарь / изд. подгот. А.Н. Левичкин, С.А. Мызников; авт.-сост. А.В. Клевцова и др.; ред. A. В. Клевцова, Л.Я. Петрова. СПб., 2010; Опыт - Опыт областного великорусского словаря, изданный Вторым отделением Академии наук. СПб., 1852; Подвы-соцкий - Подвысоцкий А. Словарь областного архангельского наречия в его бытовом и этнографическом применении. СПб., 1885; Поликарпов - Поликарпов Ф.И. Нижнедевицкий словарь. Воронеж, 1913; Прокошева - Прокошева К.Н. Фразеологический словарь пермских говоров. Пермь, 2002; ПССГ - Полный словарь сибирского говора : в 4 т. / под ред. О. И. Блиновой. Томск: Изд-во Том. унта, 1992-1995; СГССЗ - Словарь говоров старообрядцев (семейских) Забайкалья / под ред. Т.Б. Юмсуновой. Новосибирск, 1999; СДГВО - Словарь донских говоров Волгоградской области : в 6 т. / авт.-сост. Р.И. Кудряшова, Е.В. Брысина, B. И. Супрун; под ред. Р.И. Кудряшовой. Волгоград : Издатель, 2006-2009; М.В. Боброва, Е.В. Колосько 18 СО Доп. - Среднеобский словарь. Дополнение : в 2 ч./ ред. В.В. Палагина. Томск, 1986; СПГ - Словарь пермских говоров : в 2 т. / под ред. А.Н. Борисовой, К.Н. Прокошевой. Пермь, 2000-2002; СРГА - Словарь русских говоров Алтая : в 6 т. Барнаул, 1993-1998; СРГНО - Словарь русских говоров Новосибирской области / под ред. А.И. Федорова. Новосибирск, 1979; СРГНП - Словарь русских говоров Низовой Печоры : в 2 т. / под ред. Л.А. Ивашко. СПб., 2005; СРГО - Словарь русских говоров Одесщины : в 2 т. / отв. ред. Ю.А. Карпенко, С. Уэмура. Одесса, 2000-2001; СРГС - Словарь русских говоров Сибири : в 5 т. / под ред. А.И. Федорова. Новосибирск,1999-2006; СРГЮП - Словарь русских говоров Южного Прикамья / науч. ред. И.А. Подюков. Пермь, 2010-2012. Вып. 1-3; СРДГ - Словарь русских донских говоров : в 2 т. / отв. ред. В. С. Овчинникова. Ростов, 1975-1976; СРНГ - Словарь русских народных говоров / гл. ред. Ф.П. Филин, Ф.П. Сороколетов, С. А. Мызников. М. ; Л. ; СПб. : Наука, 1965 2018. Вып. 1-51; СРОГ - Жидко В.А., Мулкиджанян М.И., Хидещели А.А. Краткий словарь русского островного говора (д. Ульяновка Сигнахского района ГССР). Тбилиси, 1977; СРСГСП - Словарь русских старожильческих говоров Среднего Прииртышья : в 3 т. / под ред. Г. А. Садретдиновой. Томск, 1992-1993; СРСГСЧБО - Словарь русских старожильческих говоров средней части бассейна р. Оби : в 3 т. / под ред. В.В. Палагиной. Томск, 1964-1967; СРСГТЯ - Дружинина М.Ф. Словарь русских старожильческих говоров на территории Якутии : в 4 т. Якутск, 1997-2007; Судж. Курск. - Суджанский уезд Курской губернии; Элиасов - Элиасов Л.Е. Словарь русских говоров Забайкалья / отв. ред. Ф.П. Филин. М. : Наука, 1980; ЯОС - Ярославский областной словарь : в 10 т. / под ред. Г.Г. Мельниченко. Ярославль, 1981-1991.

Скачать электронную версию публикации