Markup Fragment in the RuTuBiC Linguistic Corpus. Code-Switching or Lexical Borrowing?.pdf Введение. Постановка проблемы В статье представлено обоснование одного из типов лингвистического аннотирования в корпусе устной речи тюркско-русских билингвов (RuTuBiC) - разметки отклонений от речевого стандарта (ОРС) в русской речи билингвов, возникающих как нарушение норм словоупотребления в стандартной русской литературной речи под влиянием иносистемных единиц и их отношений. При этом рассматриваются случаи проникновения норм словоупотреблений других форм русского языка и других языков, прежде всего материнских языков билингвов. Рассмотрение межъязыковых и внутриязыковых межсистемных влияний в качестве вариантов единых интерферентных процессов опирается на существующую в литературе традицию, с одной стороны [1-3], с другой - на выявленное авторами проекта взаимодействие данных процессов в синхронной и диахронной динамике языков. Так, включенная в литературную речь единица из лексической системы диалекта может появиться в ней под иноязычным влиянием (ср., например, наблюдения в [4. C. 206-207]). В статье разграничиваются лексиче- З.И. Резанова 92 ские заимствования разных типов, являющиеся результатом межъязыковой интерференции и явления переключения кодов, характеризуются типичные позиции использования лексических заимствований и переключения кодов - коммуникативные условия реализации данного типа включений в спонтанную речь респондентов. Отметим значительную степень актуальности данной проблематики в исследовании билингвальных речевых практик. При том, что сущностные различия между данными типами включений в речи билингвов никем не оспариваются, исследователями отмечается наличие пограничных, переходных явлений, однозначная интерпретация которых практически невозможна [5]. Это случаи типа Всё, мы с ним на лошадь садимся, он меня: «Всё, цызым, поехали, дочь моя, поехали» (М.А., в., 2)1, относительно которых в литературе представлены различные решения: одни исследователи интерпретируют один тот же тип словоупотреблений как вид заимствований, определяя их как «заимствования для данного случая», например S. Poplack [7], другие - как вид переключения кодов, называя их переключением кодов инсертационного типа (P. Muysken) [8] или «встроенным словом» (C. MyersScotton) [9]. Данный теоретический разнобой, находящий терминологическое отражение при выполнении эмпирически направленных исследований, в частности при решении задачи не выборочной характеристики материала, но его сплошного маркирования (в том числе при создании корпусов текстов) обусловливает необходимость выработки критериев разграничения явлений в данной переходной зоне. В статье характеризуются переходные типы от лексических заимствований к полностью освоенным литературным языком лексемам, которые в корпусе не маркируются специальными тегами, с одной стороны, 1 Здесь и далее фрагменты речи приводятся из базы данных корпуса текстов тюркско-русских билингвов Южной Сибири, хранящейся в Лаборатории лингвистической антропологии Томского государственного университета. Вследствие обязательств о конфиденциальности информации имена респондентов не приводятся. В корпусе информация хранится под кодовыми обозначениями, пользователю корпуса будут доступны только социолингвистически и психолингвистически релевантные характеристики информанта, личная идентификация недоступна. В статье контекст сопровождается инициальным идентификатором; фиксируются возраст на время записи, отнесенность к группе (социолингвистическая характеристика групп 1, 2, 3, выделяемых при описании корпуса, представлена в [6], образование (н. - начальное, с. - среднее, в. - высшее, нв. - неполное высшее). Фрагмент разметки в лингвистическом корпусе RuTuBiC 93 с другой - переход от лексического заимствования (тег маркирования Lex) к переключению кодов (CodeSw). Наша позиция при решении проблемы соотносится с существующими в лингвистике теоретическими подходами и с общими установками авторского коллектива при создании корпуса RuTuBiC. Отметим также, что актуальность проблемы использования лексических заимствований и переключения кодов в речи билингвов подтверждается и широтой круга обсуждаемых в настоящее время частных проблем: типы лексических заимствований и переключения кодов, типы включений в грамматические структуры принимающего языка, социальные и коммуникативные условия, способствующие их активации, влияния типологических характеристик вступающих во взаимодействие в языковом сознании билингва языковых пар и т.д. [10, 11]. При этом в сферу внимания при обсуждении данных аспектов билингвальных речевых практик привлекался и материал языков малочисленных народов с другими типами морфологических структур второго контактного языка. Однако, как правило, в этих работах внимание привлекается к вариантам включения русскоязычных фрагментов в устную речь на родном языке (см., напр.: [12]). Отметим, что в настоящее время активизируется «переворачивание» языковой пары при решении данной проблемы, исследуется включение фрагментов кода родного языка в речи на втором, функционально доминирующем русском языке. В исследованиях билингвизма накоплен также значительный материал, подтверждающий влияние на процессы заимствования и переключение кода типа билингвизма (ранний vs поздний, естественный vs искусственный и др.). Вместе с тем John M. Lipski в статье 2014 г. отмечает, что в настоящее время «существует мало доступной информации о каком-либо типе языкового смешения среди тех, кто не использует язык семейного наследия часто (и даже, возможно, не говорит на нем много лет) и кто не контактирует с носителями родного языка» (перевод наш. - З.Р.) [13. C. 25]. В создаваемом корпусе представлен анализ речевых практик билингвов данного типа, что, по нашему времени, будет не только способствовать включению актуального эмпирического материала в исследовательскую парадигму, но и позволит сделать доказательные выводы о характере влияния данного фактора на появление заимствований из материнских языков и переключений кодов в речи билингвов. З.И. Резанова 94 В литературе отмечается также значимость исследований социальных коммуникативных практик, стимулирующих появление исследуемых включений [13]. Мы проследим в первую очередь влияние коммуникативных практик на появление лексических заимствований и переключений кода, охарактеризовав ограничения материала корпуса определенными типами речи, речевых жанров и тематики общения. Объект и материал исследования: лингвистический корпус устной русской речи тюркско-русских билингвов RuTuBiC Структура корпуса и теоретические основания принимаемых решений авторами корпуса RuTuBiC были представлены в [14], однако считаем необходимым кратко охарактеризовать те общие особенности корпуса, которые связаны с обсуждением поставленной в статье проблемы. Создаваемый корпус принадлежит к типу так называемых корпусов неносителей языка [15], т.е. фиксирует речь на втором, осваиваемом русском языке. Корпус включает три подкорпуса, представляющих материалы русской речи носителей шорско-русского, татарско-русского и хакасского-русского билингвизма. Особенность речи носителей языка, фиксируемой в корпусе, определяется следующими основными факторами: во-первых, своеобразием проявляющегося в ней типа билингвизма - ранний естественный билингвизм с безусловным функциональным доминированием русского языка. Материнские языки с функциональной точки зрения характеризуются как языки семейного наследия (херитажные языки) (о термине см.: [16]), уровень владения которыми вариативен. Отметим также значимую характеристику языковых пар, вступающих во взаимодействие - это типологически различные языки: флективный русский язык и агглютинативные тюркские, имеющие значительные различия как в составе грамматических классов слов, так и в системных связях грамматических категорий и в составе внутрикатегориальных оппозиций. В-вторых, в речи наших информантов проявляются характерные черты разных форм регионального варианта русского языка - литературной, просторечной, диалектной. Корпус является бимодальным - включает синхронизированные записи устного общения интервьюеров с информантами и их транскрипты. В шорско-русском подкорпусе нашими информантами были Фрагмент разметки в лингвистическом корпусе RuTuBiC 95 носители шорского языка как родного от 32 до 81 года, имеющие образование от начального до высшего, в том числе филологическое со специализацией в области шорского языка и литературы, жители г. Шерегеш и Таштагол, пос. Большая Суета. Записи проводились в экспедициях 2017-2019 гг. Следует отметить ограничения материала, определяемые условиями его сбора - это записи бесед с информантами, следствием чего является доминирование (но не исключительная представленность) диалогического типа речи и его жанров: интервью, разговора, беседы, которые могут перетекать в монологические жанры рассказа, истории. В большинстве записей начало общения представлено формализованными и полуформализованными интервью1, что обусловливает значительную степень тематической общности записей: языковой и социальный (связанный с речевыми практиками) опыт, семья, культура, социальное окружение, природа, события / случаи в жизни. В качестве своеобразной макротемы, к которой возвращаются коммуниканты при переключении тем, - шорская культура, шорский язык. Корпус RuTuBiC является лингвистически размеченным корпусом. Метаразметка корпуса включает данные о тексте: о типе речи (диалог-монолог-полилог), дискурса (институциональный-персональный), жанра (интервью, разговор, беседа, рассказ, история), теме текста. Лингвистическое аннотирование включает морфологическую разметку на основе MyStem и разметку отклонений от речевого стандарта (ОРС), что составляет основную особенность создаваемого корпуса2. Первоначально введение такого типа разметки связывалось с постановкой исследовательской задачи выявления интерферентных влияний материнских языков билингвов на речевые практики на русском языке. Однако, как показал первичный анализ материала, сдвиги в речи могут быть обусловлены различными факторами, разноплановыми влияниями языковой среды говорящих. Приняв в качестве «условной нормы» письменную речь, соответствующую нормам литературного языка, авторы фиксируют в корпусе отклонения, вызванные спонтанным характером устной неподготовленной коммуникации: самоперебивание, смысловую неполноту высказывания, слова-паразиты и т.п.; 1 Интервью проводилось на основе Социолингвистической анкеты О.А. Казакевич [17] и анкеты языкового опыта билингва [18]. 2 Основной объем разметки ОРС наряду с автором статьи проведен И.Г. Темниковой, Е.Б. Степаненко, А.С. Буб, Н. Жильцовой. З.И. Резанова 96 ОРС, обусловленные влиянием диалектов, просторечия, жаргона / сленга. То есть наряду с проявлениями межъязыковой интерференции фиксируются проявления внутриязыковой межсистемной интерференции -элементы просторечия, диалектов, жаргонов, арго, индивидуально-авторские образования. ОРС фиксируются на всех уровнях языка -в фонетике, морфологии, синтаксисе, лексике, дискурсе1. Маркеры отклонений от речевого стандарта на лексическом уровне русского языка в RuTuBic Далее охарактеризуем решения, принимаемые при маркировании ОРС лексического типа. Общим основанием является отсутствие лексемы в системе русского литературного языка; заключение об этом выносится на основе данных толковых словарей: отсутствие фиксации в словарях или включение лексемы в словарь с пометами функциональной ограниченности, принадлежности к другим системам (рег., диал., обл., прост., жарг., сленг и т.д.) и фиксация в соответствующих словарях. Тег Lex используется в основном варианте и с конкретизациями: LexId, LexSem, LexSemAgr. Тег LexId маркирует идиоматические выражения, не зафиксированные в словарях литературной речи, вариантные формы общерусских единиц: Сноха мне говорит: Ты мне посади, мне, от моей руки не растут (Н.Н., с., 2), ...потому что, ну, это такое храмное блюдо (Г.Ф., нв.,1), Он с испугу уже не знал, что делать, с испугу закричал, ну, благим криком (Г.П., с., 3). Тег LexSem маркирует использование общерусского слова в ином значении: Кропить - это значит, это... как бы... или молоком там брызгаешь, ну, как бы, из ложечки... Ну, арачкой уже пореже, ну, а так вот, в основном, молоком (М.А., в., 2); Ну, мы думаем, ладно, подкатим (обратимся с просьбой) к Владимиру Николаевичу молоком (М.А., в, 2); Недавно у вас.... ударились вы правой стороной головы? ...Ну, или лбом ударились, или вот этой стороной, но все равно осталось.... небольшой натёс (травма) (И.А., нв., 2). Тег LexSemAgr маркирует нарушение норм лексико-семантического согласования: Мы, во-первых, должны были и сценки на своём языке говорить, и песни свои (З.И., с., 2); Они оттуда и на вертолёте., 1 Обоснование такого подхода, связанное с расширением возможности в исследовательских практиках, см.: [4]. Фрагмент разметки в лингвистическом корпусе RuTuBiC 97 раньше там в аэро... эропорт был, это, в Спасске, и на это... на вертолётах приезжали (М.Н., н., 3); Я Вас на картиночку сниму... (М.А., в., 2). Маркирование единицы тегом Lex обозначает иносистемный характер лексической единицы. Проиллюстрируем положение конкретными примерами. Вообще аристократка, то есть если у неё там в стайке (хлеву) будет как-то грязно... (Г.Ф., нв.,1). Лексема стайка в значении «постройка для домашнего скота, хлев» представлена непоследовательно в словарях литературного языка, если отмечается, как в словаре Т.Ф. Ефремовой, то с пометой «местн.» [19], отмечена в «Словаре русских народных говоров» [20]. Фразеологизм ни фига, представленный в контексте Хотя ни фига это не помогало, вот... (Г.Ф., нв., 1), маркируется в словарях в разных значениях с пометами «разг.-сниж.», «прост.». Лексема капец (Ну, потому что, если забодает, и всё, и капец мне пришёл (Г.Ф., нв., 1)) отмечена в «Словаре русского арго» в значении «конец, провал» [21]. Лексема оказахелся в следующем контексте (Вот он сам говорил то, что вот... ока... ока... оказахелся, короче (Э.Н., в., 1)) не отмечена в словарях, интерпретируется как окказионализм и маркируется тегом. Переходные явления в сфере отклонений от речевого стандарта Анализ единиц, заимствованных из материнских языков респондентов, показывает, что они могут быть рассмотрены как находящиеся на некоей шкале переходов, на которой отдельные единицы могут рассматриваться как ядерные, прототипические для данного типа выделяемых единиц, другие проявляют свойства переходности: Не крепкая совсем, арачка, ну, градусов десять-двенадцать (М.А., в., 2); Да, вот у нас есть толкан. Толкан - это уже маленько забытое, это то есть перетертое - рожь, да, или ячмень... (Э.Н., в., 1); Это я районный паштык, а в каждом посёлке есь ещё свои паштыки избранные (М.А., в., 2). И они вот, как раз вот, как говорят наши, тоже, что... надо держать шамана, когда он камлает (М.А., в., 2). Для пометы Lex такие зоны переходов открываются «слева» - в состав полностью освоенной лексики, и «справа» - в сферу переключения кодов. Так, условно на левой границе шкалы находятся лексемы типа шаман, паштык, кудай. При этом лексема шаман, заимствованная из тунгусо-манчжурских языков, интерпретируется как полностью освоенная в русском языке: имеет полную морфолого- З.И. Резанова 98 синтаксическую парадигму, свободные лексико-семантические связи, переносные значения, функционирует в разных формах и дискурсах русского языка, освоена деривационной системой (шаманить, шаманство). Высокий уровень освоенности отражается в отсутствии ограничительных помет в толковых словарях: с пометой «этнолог.» представлена только в словаре под ред. Д.Н. Ушакова, представляющем лексикон первой трети прошлого века [22]. В корпусе данное слово дается без тега Lex. Слова паштык и кудай (А я всё время говорю: «Религия - она единая. Бог, вообще - Кудай, он у нас Кудаем называется, у кого-то Кришна, у кого-то Христос, у кого-то там Будда, у кого Аллах, у кого-то Магомед, но Бог, он, все равно един, и религию я всегда сравниваю (С.Г., в., 2)) маркируются тегом Lex в корпусе. Обе лексемы не отмечены в словарях литературного языка, характеризуются фонетической и морфологической освоенностью, имеют свободные лексико-семантические связи, а слово паштык и деривационнной - отмечено производное слово паштычество: Много у нас собиралися, ну, сейчас вот... хочу в этом году уйти с паштычества (М.А., в., 2). Паштык при этом в нашем материале представлен как широко употребительный. Таким образом, паштык и кудай интерпретируются как единицы, характеризующиеся ограниченностью употребления, но освоенные в системе русского языка, что отличает их от единиц типа шаман, с одной стороны, с другой - от иносистемных единиц, появляющихся в речи в механизме переключения кода. Переключение кодов на границе отклонений от речевого стандарта русского языка в билингвальной речи При представлении вариантов переключения кодов также выделяем ядерные, прототипические единицы, однозначно определяемые как переключение кода, и пограничные. Так, однозначно определяются как случаи переключения кодов включения целых фразовых контекстов, например: ...и тут бабушка, короче, мимо проходит, о..., и со мной говорит: «Э... эзен-оц, улуг кижи!», - ну, это означает «здравствуй, большой человек, ну, великий человек». Я: «Эзен-оц, цур-туйац!», - «Здравствуй, бабушка». Он такой посмотрел, посмотрел, и грит: «Сен уцнапчац турк язык, ты?!». Я говорю: «Пистиц -это... шор кижи тилин» (И.А., нв., 2); А вот внук, он у меня русский, он меня понимает. Я говорю: «Костя, кель пеере!», - «Иди сюда» Фрагмент разметки в лингвистическом корпусе RuTuBiC 99 (Р.С., в., 3); И вот она не могла по-русски сказать: «Вот, пойдём домой, поменяемся, там это, игрушкой какой-нибудь». А, а она по-шорски говорила: «Пульге' пара'мас». Это, пурна'с, то есть, домой пойдём, поменяем (Г.Н., в., 2)1. О переключении кодов могут свидетельствовать метатекстовые показатели. В качестве таковых выступают маркеры цитирования чужой речи в более широком контексте рассуждений респондентов о характере использовании родного языка: У нас есть мальчишка такой интересный, Андрей Хипсон, он: «Эзеноцтар!», - а я... я и говорю: «Вот... во множественном числе ты можешь говорить мне «Эзеноцтар!», - ну, если мы с тобой так общаемся, наедине, ты можешь сказать: «Эзеноц Екатерина Николаевна, здравствуйте», -ну, там, ну... (Е.Н., в., 2); Они пришли спросить, продайте молоко, сметаны или там ещё... Сметана - я не знала... Но вот молоко-то я знала точно, что молоко, сут - это молоко. Я говорю: бабушка... она говорит всё мне: «Нет». Она одно слово знала, что нет. Я говорю, бабушка, они просят молоко. Она: «Ну, молоко есть - бар, бар» (Р.С., в., 3). В следующем контексте респондент рассуждает о различии диалектов шорского языка и приводит пример коммуникативного сбоя в общении носителей разных диалектов: Ну, тахтэ оне грит: «Давай, грит, тацте, - грит, - это... разбирать». Кого ты собралась, -грю, - с... пол разбирать, что ли?». «Ну почему, - грит, - стелить я буду матрас». «Так это же, - грю, - не... не так». «Ну, мы, - грит, -так говорим». Ну, то есь, тацте (М.Н., н., 3). Следующий контекст представляет рассуждение респондента о сходстве и различии языков в тюркской группе: А там цанче час вот - на шорском, на киргизском - канча саат... как бы..., ну, схоже там (Е.Н., в., 2). Единичные лексические включения как вариант переключения кодов могут маркироваться в тексте переводом единицы родного языка респондента на русский язык в широких контекстах бесед о своеобразии шорской культуры: Я рассольник люблю, «ыргэ» по-шорски (Н.Н., с., 2). Однако в данном случае в качестве основного показателя переключения кодов мы используем фонетический критерий, противопоставляя случаи, когда слово может быть представлено в системе русской фонетики, в механизме субституции (И собиралися, и это, все старики, шорский кайко'мус называется (Г.П., с., 3)), и варианты 1 Транскрипции и переводы шорских фрагментов подготовлены Д.М. Токма-шевым при подготовке доклада на конференции [12]. З.И. Резанова 100 коммуникации, когда наш собеседник, рассуждая о шорской культуре, намеренно переходит на шорский язык, называя явление, артефакт культуры словом родного языка, как, например, в следующем фрагменте: Раньше делали нитки из... из конопли: кендирдец... Могли, эта... холст... холст ткать... ткать. Ткань делать, эта... Ну, шорцы знали это, видимо, ну, шорцы знали торгу - шёлк, ну, ... материал, э... там украшения, например, всякие. Ну, различные украшения чынча э... накостные украшения - чынча......ызырга - эта... как эта... серьги... Эта... чустук - эта......потом чустук (С.Г., в., 2). Заключение Таким образом, при маркировании ОРС на лексическом уровне в русской речи тюркско-русских билингвов единиц лексико-фразеологического фонда располагаются на шкале переходов, где крайняя «левая позиция» - заимствованная, но полностью освоенная единица (не маркируется тегом), крайняя «правая позиция» - переключение кодов, о чем свидетельствуют как метатекстовые показатели, так и собственно языковые, прежде всего фонетические (маркируются тегом CodeSw), в центре - включаемые в речь респондентов лексические единицы нелитературных форм русского языка и освоенные заимствования из родных языков носителей тюркско-русского билингвизма. Отметим незначительное количество и лексических заимствований, и случаев переключения кодов в речи респондентов корпуса RuTuBiC, что во многом определяется типом фиксируемого билингвизма, при котором второй язык (русский) является полностью освоенным и функционально доминирующим, а родной перемещен в сферу языка семейного наследия. Типичность метатекстового маркирования как лексических заимствований, так и переключения кодов определяется дискурсивными и жанровыми ограничениями материалов корпуса, направленностью интервью и свободных бесед на обсуждение разных аспектов родных для респондентов языков и культур.

Скачать электронную версию публикации