«Cheese, eaten in the mousetrap»: the satirical news program as the new media genre (by the example of V. Shenderovich).pdf В ПОСЛЕДНИЕ ДВА ДЕСЯТИЛЕТИЯ в российском медиапространстве наряду с традиционными формами информационного вещания начинают распространяться их «смеховые» трансформации, от откровенно развлекательных9 до сатирических, наследующих жанры фельетона и памфлета, - как на радио2, так и на телевидении10. Востребованность сатирических жанров некоторые исследователи [1] объясняют тем, что для развития демократического общества необходимо критическое осмысление происходящего, а эти жанры предлагают адресату особую эмоциональную критику существующих «положений дел», пробуждая у него чувство превосходства над «злом», но не просто «смешат», а требуют сознательно-активного восприятия, поскольку комическое всегда обращено к разуму. Другие же [2] вспоминают о том, что тактики высмеивания и абсурдизации установленных иерархий посредством пародии и карнавальной инверсии, тактики травестирования используются для формирования недогматичного политического послания с опорой на имплицитные «общие места», - послания протестного, но высказанного в форме, облегчающей «уход от репрессий». Пожалуй, наиболее ярко в новом жанре проявил себя профессиональный писатель-сатирик и публицист В. Шендерович, начав со сценарной работы в проекте «Куклы» (НТВ, с 1995 г.), а затем перейдя к авторским проектам: программе «Итого», информационной пародии на еженедельные «Итоги» (НТВ, 19972001 гг., ТВ-6, 2001-2002 гг.), информационно-фантастической программе «Помехи в эфире» (ТВС, 2002 г.) и информационно-паразитическим «Бесплатному сыру» (ТВС, 2002-2003 гг.) и «Плавленому сырку» («Эхо Москвы», 2004-2008 гг.)11. Главные принципы своего сатирического медиа-творчества В. Шендерович сформулировал в программе «Все свободны» (радио «Свобода», 2003-2009)12, выступив однажды в роли интервьюируемого, а не интервьюера (эфир от 10.05.2003): • не так важно, как это было на самом деле, а важно, как это называется (т.е. концептуализуется и интерпретируется); • адресат волен понимать, что слышит, но волен также понять, что говорится; • очень важен момент совпадения текста и контекста13. В этом же интервью В. Шендерович объясняет и свой выбор иронического модуса для высказываний о политике, замечая: «Да, есть свободные каналы, но это развлекательные каналы. Вот это гетто, вот этот загончик небольшой... даже не гетто, а это площадка молодняка такая - вот там можно резвиться, веселиться и там есть огромнейшая свобода, там делай что угодно. Но все информационное телевидение и информационное радио федеральное абсолютно подконтрольно государству, даже по формальным признакам. И это, с мой точки зрения, очевидно отражается на содержании этих программ» (курсив мой - О.С.). Таким образом, в условиях контроля над СМИ установка на инфотеймент [3. С. 66; 4. С. 116] и карнавальные формы протеста [2. С. 47, 49-50] оказывается вынужденной и единственно правильной, обеспечивающей максимальное влияние на аудиторию. В программе «Все свободны», как и других своих публицистических произведениях, - например, в бло-гах и комментариях, или в «Особом мнении» на радио «Эхо Москвы», - В. Шендерович серьезен, позволяет себе лишь мягко шутить14. Его реплики и комментарии звучат резко, но без ерничества. В заметке «Юбилей-чик, однако» (13.06.2015) В. Шендерович, отмечая двадцатилетие уголовного преследования программы «Куклы», пишет: «Сегодня, из путинской перспективы, та уголовка окрашивается в ностальгические тона, но тогда было не смешно. Но времена стояли относительно демократические - администрацию вываляли в дегте и перьях, и они быстро поняли, что сваляли дурака, и через полгода отползли, сделав меня телезвездой аж на восемь лет. Хорошие были времена. То есть времена были очень противные, но хоть пендаля им можно было пробить по коллективной заднице, тварям.». В записи блога «Как держать ружье в случае ядерного взрыва» он рассуждает о перспективах «реальной сверки возможностей нашего механизированного Шойгу с возможностями блока НАТО», авторскую оценку выражая цитированием анекдотов - и того, что упомянут в заглавии, и ставшего эпиграфом: «Бессмертные все вымерли. Остались одни долгожители». Как видно из приведенных примеров, ирония здесь скорее служит смягчению серьезности высказываний и самого обсуждаемого предмета, чем является особой дискурсивной практикой. Впрочем, даже в таких «сдержанных» текстах используются те же приемы, что и в «памфлетах», выявляющих логические связи между фактами и использующих в основе своей инвективные сатирические обличения. Так, в заметке «Страна казенная» (05.10.2015) заглавие соотносится с заключительной цитатой из Чехова «Россия - страна казенная», тоже из «записных книжек», аналога современных блогов. Тем самым образуется рамочная конструкция, обеспечивающая «связь времен» и подчеркивающая представление о том, что со временем в России ничего не меняется. В эту рамку помещаются истории: одна тут же превращается в несколько (т.е. неопределенное количество, множество15), каждая из которых - очередной диагноз стране. Реально же рассказанных историй - две: обычная (такая, как всегда, привычная), в которой главным действующим лицом является государство (на оцифровку уникальных фотографий у государства денег не нашлось, когда же за это взялись энтузиасты, «госслужащие попросили позолотить им ручку из расчета 5 тысяч рублей за скан»), и феноменальная (редкостная, необычная, исключительная, выдающаяся), в котором уже действует общество (а именно «тетушки, сидящие при входе на раздаче стереоочков для просмотра стереофотографий, выдали их пять штук, а шестому посетителю - не дают. Почему не выдают? А так. Причем даже никакой мзды (см. выше) тетушки не имеют в виду; просто добавили себе полномочий, повысили значимость»). И обе истории связаны не только текстовым коннектором (отсылкой к ранее сказанному), но и представлением (подчеркнутым контекстной гипонимией) о вечном российском «административном восторге», который начинает испытывать человек у власти. А к точке зрения обычного человека отсылает вынесенный в эпиграф «шендевр»: «Быки и не подозревают, что дозволено Юпитеру. », но одновременно - благодаря мотивированной сленгом многозначности (бык - человек, пытающийся давить на других) - указывает и на полномочную иерархию «властей предержащих». В «Открытом письме Евгению Киселеву, бренду и человеку» (12.03.2005) аллюзия к стихам Маяковского позволяет В. Шендеровичу атрибутировать одному «персонажу» сущностную характеристику другого: дипломатический курьер, т.е. «лицо, посылаемое с каким-либо спешным, секретным поручением» (а именно эту функцию исполнял «пароход и человек» Теодор Нетте). А «шендевр» в эпиграфе четко обозначает авторское видение «персонажа» и задает направление интерпретации: «Бывают: в рясе, но с рогами». Отталкиваясь от факта «покупки бренда» (речь о еженедельнике «Московские новости»), В. Шендерович развивает эту тему, говоря уже о «капитализации оппозиционного бренда "Евгений Киселев"», о сложении двух брендов, связанных с демократическими ценностями (при котором «минус на минус дает плюс», т.е. отрицание существующего «положения дел» оборачивается его утверждением), о бренде как кляпе в «открытых ртах», провозгласивших было свободу слова. Лекси-ко-семантический повтор помогает извлечь из подтекста представление о продажной журналистике, акцентировав понятие бренда как торговой марки и превратив присущую слову положительную оценоч-ность в отрицательную. Это и помогает адресату текста солидаризироваться с автором в выводе: «Знаете, в чем главная проблема российской демократии? Не в Путине, и не в чекистах вообще, и не в номенклатуре. Главная проблема - в том, что с демократией и ее ценностями в общественном сознании начинают ассоциироваться такие двусмысленные люди, как Вы» (курсив мой - О. С.). Как можно заметить, автор во всех приведенных случаях вписывает в свой текст так называемые «прагматические инструкции», облегчающие доступ к актуальным текстовым значениям: «специально говорю таким необычным образом; хочу, чтобы ты понял, что я этим собираюсь сказать» [6. С. 131]. Репертуар таких «инструкций» весьма разнообразен в пародийных информационных программах В. Шендеровича. В телевизионных программах в резонанс входят вербальный и визуальный коды. Особенно это заметно в информационно-фантастических «Помехах в эфи-ре»16. Формулируя свое коммуникативное намерение «дать отдохнуть от политики», В. Шендерович лукавит, поскольку, обращаясь к реальным политическим новостям и используя документальные кадры, он с помощью текстового комментария вовлекает зрителя в политику, заставляя его сделать вывод об абсурдности политической реальности и отражающей ее медиакартины. Например, в одном из выпусков «Помех» (27.07.2002) сообщается: «В середине июня случилось долгожданное событие: Соединенные Штаты Америки признали Россию страной с рыночной экономикой. Весть об этом вмиг пронеслась по Отчизне, которая давно жила с рыночной экономикой непризнанно, то есть практически в грехе» (курсив мой - О. С.). Затем рассказ о «празднике, начавшемся в трудовых коллективах, школах и организациях и выплеснувшемся на улице» щедро иллюстрируется кадрами уличных карнавалов и костюмированных шествий, народных танцев, к которым присоединяются и политики - сторонники рыночных реформ, «картинка» соотносится со здравицами в честь Конгресса США. Следующая новость - о походе военных во власть, а вернее, об укреплении силовиками гражданских институтов и встречном движении гражданских лиц в силовые структуры - уже получает фантастическое продолжение: в руководство ФАПСИ волей автора отправляется «человек с абсолютным слухом» - Ю. Башмет, на должность главного интенданта Министерства обороны назначается Ф. Киркоров, а руководить бронетанковыми войсками предлагается Л. Зыкиной. В видеоряде используются «синхроны» реальных персонажей - с цитатами, вырванными из контекста, что создает впечатление абсурдной реализации образов. Новость о мерах по борьбе с экстремизмом сопровождается сообщением о возможном расширении списка запрещенных авторов - включением в него Пушкина, некоторые строки которого вызывают особенно «тяжелые чувства», например, посвященные «законно избранному государю»: «Правитель слабый и лукавый, Плешивый щеголь, враг труда, Нечаянно пригретый славой, Над нами царствовал тогда.» От прародителя современного русского языка автор переходит к радетельнице о его судьбах: Л. Путиной, возглавившей Фонд поддержки русского языка, в том числе и потому, что ее муж «из-за несовершенства родной речи порой вынужден обращаться к слушателям на других языках», подтверждением чему становится видеофрагмент речи В. Путина в Бундестаге на немецком языке. «Что было» сохраняется, а вот «как было» показывает противоречащий видеоряду авторский текст: теряя, на первый взгляд, связь с контекстом, он превращается в подтекст новостей. В «Помехах» доводится до абсурда все, в том числе обязательные в телепрограммах рекламные блоки. В рассматриваемом выпуске, в частности, появляется щедро иллюстрируемое видами московского Кремля рекламное объявление: «Вы хотите жить в престижном районе, поблизости от воды и в окружении солидных соседей? Специальное предложение - недвижимость в центре Москвы. Комплекс «Рубиновые звезды». Два гектара, кирпичный забор, евроремонт, развитая структура, круглосуточная охрана. Любое метро в пяти минутах езды на транспорте со спецсигналом, полчаса до Рублево-Успенского шоссе. Количество предложений ограничено. Питерская прописка обязательна». А вслед за ним - реклама ОАО «Генеральная прокуратура»: «Десять лет на рынке преследований по закону. Официальный дилер Интерпола», с перечислением «широкого спектра услуг» - от составления фоторобота по фотографии до подписки о невыезде в любую страну мира и снятии депутатской неприкосновенности, с обещанием «скидки срока постоянным клиентам» и «амнистии каждому сотому». В этих объявлениях правдиво все, фантастичным выглядит само появление их в эфире. В. Шендрович, как представляется, в этом случае использует технику пастиша, которая предполагает пародийное сопоставление как минимум двух «текстуальных миров» и ироническое преодоление «авторитета». Кроме того, визуальное и вербальное «цитирование» используется для формирования и выражения авторской оценки: в квазицитатах, замечает Н. И. Клу-шина [8. С. 110-111], присутствует известная доля достоверности, но общий смысл трансформирован под углом зрения, выгодном интерпретатору, поэтому такие «цитаты» и становятся идеальным средством манипулирования общественным сознанием. В отличие от фельетонных, т.е. представляющих собой серию высказываний на злободневную тему, высмеивающих какие-то уродливые явления, «Помех», информационно-паразитические программы В. Шендеровича поднимаются до уровня памфлета. Все они строятся по модели СОБЫТИЕ/КОММЕНТАРИЙ (авторский или «газетный», в котором событие предстает в «кривом зеркале») или СОБЫТИЕ/ВЕРБАЛЬНАЯ РЕАКЦИЯ (например, поэта-правдоруба И. Иртеньева). Представление и анонс дается не в информационном, а в публицистическом сатирическом стиле, например, в одном из выпусков «Плавленого сырка» (19.04.2008): «Здравствуйте! В эфире программа «Плавленый сырок» и я, Виктор Шендерович. Чудесной получилась минувшая неделя - столько всего интересного. И машинка времени опять заработала, и государство вступилось за правильного человека, и милиция порадовала взаимопониманием, и вопросы бизнеса снова решались через одно место, и место это, как всегда, было в Кремле. А еще Африка порадовала. Ну, обо всем по порядку». Инвективный вектор задается грубо-просторечным фразеологизмом через одно место, позволяющим автору многое смешать - воспользуемся его же эвфемизмом - с чем-нибудь большим и бесформенным. Например, одну из «дурно пахнущих» республик: «Теперь - немножко Чечни». Или партию парламентского большинства и сделать выводы относительно роли любого ее руководителя: «Шофер большой дерьмовоз-ки - работа не самая интеллигентная, но имеющая свои плюсы: например, можно при случае вылить содержимое на соседа. Приворачиваешь тогда к этой парламентской бочке шланг с импичментом на конце и выезжаешь с Охотного ряда в сторону Спасских ворот. Сверху мигалка, внутри дерьмо, в глазах решимость. Да и ехать не надо! Главное, чтобы сосед понимал твои фекальные возможности и сидел за своими воротами тише воды, ниже травы» (курсив мой - О. С.). По ассоциации в тексте собирается все, что «сильно пахнет», а к золотарю (эта номинация имплицируется) подтягивается черное золото - нефть. С концептом воздействия на орган обоняния связывается и имплицированный фразеологизм «держать нос по ветру»: «стойкое направление ветра поворачивает в правильную сторону самые крепкие носы», а с ним ассоциируется другая импликация - «куда ветер дует»: «президент макнет пальчик в нефть, повертит в воздухе, решит.» (в контексте новостей - кому отдать нефтеналивной терминал на Черном море). Так и проясняется смысл «заголовка» о способе решения вопросов бизнеса. Работая на грани фола, автор создает номинации-ярлыки типа «чекист-дзюдоист» и использует «об-зывалки», основанные на культурных ассоциациях, например, так характеризуя Б. Грызлова: «Последним человеком столь широкого интеллектуального охвата был Иван Александрович Хлестаков, тоже из Петербурга», или называя его «леонардо логики» (вспомним, что Леонардо - это титан эпохи Возрождения) и приводя ее образец: «спикер рассказал делегатам о результатах административной реформы 2004 года сокращали-сокращали, и стало чиновников на полмиллиона больше». В приведенных примерах используется прием эвфемистической замены подразумеваемого глорифицирующей номинацией, как и в следующем случае: «Нургалиев вообще производит впечатление неглупого человека (когда молчит). Но как только он открывает рот, тут-то и становится ясно, что Нургали-ев просто умен!». Относя обоих политиков к людям «большого ума», автор сравнивает их высказывания, а затем доводит их до абсурда, связывая с гротескными новостями фантастического «обзора прессы». К цитате из речи Грызлова: «Противники России никуда не делись, мы инициируем программу антикоррупционных мер», дается авторский комментарий: «Видать, коррупцией нас инфицировали противники России!», а ему в соответствие в конце программы ставится «новость» о наймитах Запада, проникших в Россию: «обнаружена школа диверсантов, в которой готовили дураков и взяточников для работы в органах власти Российской Федерации». За высказыванием Нургалиева, который «обвинил автовладельцев в провоцировании коррупции среди сотрудников ДПС», после уже приведенной авторской реплики, следует пассаж из «обзора прессы»: «прошел марш протеста работников ДПС против беспредела водителей во время акции ее участники подвергались провокациям со стороны автовладельцев, которые отлавливали старых и больных ГАИшников, отбившихся от шествия, и насильно впихивали им в карманы денежные знаки». В контексте ряда номинаций с общим значением 'знак отличия' (его образуют звезды Героев труда вместо денег голодным шахтерам, звезды Героев России на груди братков Кадырова и Ямадаева, белые гвоздички вместо тумаков демонстрантам) денежные знаки приобретают особое, символическое значение. Тезис о взаимопонимании милиции, прозвучавший в анонсе, подтверждается следующими ассоциациями: Грызлов и Нургалиев - главы всех ментов, один - в прошлом, другой - на тот день. В интересах первого менты избивают журналиста, собравшего доказательства подтасовки итогов парламентских выборов и подавшего иск в суд, при попустительстве второго - протестующих против милицейского беспредела. Взаимопониманию ментов противопоставляется отсутствие понимания межу ними и обществом: «Неформалы, конечно, во всем виноваты сами: не то написали на транспаранте. Ну что им мешало написать: «Спасибо сотрудникам правоохранительных органов», - милиционеры бы тогда их пальцем не тронули». Это противопоставление акцентируется с помощью вопросно-ответной формы, активизирующей внимание аудитории: «Вот вы когда обижаетесь - вы что делаете? Плачете в подушку? А милиционер, когда обижается, он сразу кулаками в рыло!». Героизация милицейской службы отрицается с помощью полемического обращения к прецедентному тексту: «Она опасна и трудна. Но не сказать, чтобы на первый взгляд как будто не видна. Видна с первого взгляда! Бросается в глаза» (по ассоциации с кулаком в рыло в памяти возникает и фразеологизм «дать в глаз»). Пассаж о том, «как вечерние 54% за "Единую Россию" превратились в утренние 82%»17, занимает особое место в композиции программы: суд по делу о фальсификации вначале был отложен: «председатели участковых комиссий, умницы, попросту не явились в заседание» (тем самым, заметим в скобках, пополнив ряды людей большого ума), а потом «суд решил, что никакой фальсификации не было» - «просто вечером посчитали - было 54%, а утром пересчитали - оказалось 82%» (подтверждается народная мудрость: утро вечера мудренее). В этот же ассоциативный ряд (парламентские выборы - фальсификация - жертвы произвола) вписываются новости из Африки - в пересказе автора: «В Зимбабве тамошний черный Чуров просто не стал объявлять официальные результаты выборов. Пока лидеры оппозиции пытались понять, как такое возможно, Мугабе их просто всех арестовал и явочным порядком ввел в стране военное положение»; и в сообщении Daily Mail: «Политики центральноафриканского государства Габон верят, что жертвоприношение ребенка повышает их шансы в победе на выборах» (здесь уже следующая ступень насилия: людей не из-бивают, а у-бивают), с последующим комментарием: «Габон - государство нам дружеское и в некотором смысле сосед (я имею в виду рейтинги коррупции). Ну и вообще - много нефти, кругом враги, уровень жизни все никак не вырастет.» Образ Габона как Сургута, но под пальмой, предстает как образ-концентрат (термин А. Н. Тепля-шиной [1]), аккумулирующий все образные параллели текста. Иронический «фокус» предлагает читателю «ключ» к тексту. Ирония делает любое высказывание двуплано-вым: первый план, как замечает Н. И. Клушина, рассчитан на «неискушенных людей, которые понимают речевое сообщение однозначно» [8. С. 198-199], второй же представляет собственно иронию, переносное значение, контрастное по отношению к буквальному, и найти его под силу уже человеку искушенному. Роль подсказок играют эвфемистические номинации, смысловые и лексические повторы, позволяющие «собирать» перекликающиеся фрагменты текста и образы и следовать авторской логике, обращения к общему фонду знаний: пословицам и поговоркам, крылатым словам, литературным и культурным прецедентным текстам, диссонанс текста и контекста. Образно говоря, скрытый смысл и представляет собой тот самый «бесплатный сыр», который адресат иронически окрашенного текста может «съесть», т.е. полностью усвоить, находясь в жестких рамках, своеобразной «мышеловке» текстовой структуры. А сами сатирические программы представляют собой новый медиажанр, говорящий о политике в карнавальной форме и обладающий огромным потенциалом речевого воздействия.

Скачать электронную версию публикации