The opinion of students and graduates of faculties ofjournalism about the professional values of science journalist: on .pdf «Научный журналист все время находится "между молотом и наковальней" чтобы донести популярно и не наврать» А. Ваганов Популяризация науки сегодня одна из наиболее быстро развивающихся предметных сфер журналистики. Построение научной картины мира у аудитории, непосредственно не вовлеченной в науку, позволяет развить в ней интеллектуальную самостоятельность. «Специальные статьи, - писал академик И.В. Петрянов-Соколов, -интересны лишь самому автору и пятидесяти ученым, которые с ним спорят и соперничают. Иное дело научно-популярные статьи. Их читают "просто так", из любознательности, для отдыха. По моему глубокому убеждению, для развития науки важна не столько специальная литература, сколько научно-популярная» [1]. Это утверждение может показаться несколько утрированным, но в сегодняшних реалиях, когда положение науки зависит от имеющихся у нее ресурсов, лояльность общества и чиновников к научным исследованиям становятся одним из ключевых факторов ее развития. А научно-популярная журналистика эту лояльность может сформировать. На современном российском медиарынке наблюдается всплеск интереса к научно-популярному контенту и со стороны издательств, редакций и отдельных авторов, и со стороны потребителей информации. К традиционным научно-популярным форматам добавились и другие - более релевантные, с одной стороны, содержанию материалов, с другой стороны, требованиям современного потребителя информации. Изменились и жанры, которые избираются научными журналистами, а некоторые жанры переживают сегодня своеобразный Ренессанс. После большого перерыва появляются научно-популярные книги русских авторов, которые не только становятся лауреатами различных конкурсов, но и хитами продаж (в частности, книги Аси Казанцевой «Кто бы мог подумать», «В Интернете кто-то неправ»). Несмотря на появление новых тенденций и способов осуществления популяризации науки, неизменной остается ее суть: «перевод» специализированных знаний на язык малоподготовленной аудитории. Акцент на адаптации, на переработке текстов лейтмотивом проходит через все дефиниции научно-популярной журналистики в теоретической литературе. Научно-популярная журналистика представляют собой «адаптированное для каналов массовой коммуникации оперативное знание о продуктах науки и тех, кто их создает» [2]; «процесс изложения научной мысли, глубокого учения, сложного понятия и т.п. в форме ясного, простого и действенного описания» [3]. Такой «перевод» не только необходим, но и продуктивен для решения тех задач, которые ставят перед собой популяризаторы науки. Итальянский философ У. Эко в лекции «От Интернета к Гуттенбергу», объяснял роль научно-популярных материалов ориентацией современного массового сознания на восприятие визуальных образов - image oriented. «Хороший научно-популярный фильм может объяснить генетику лучше, чем учебник» [4]. Это объясняется тем, что часто научные факты сложны для восприятия. Для их описания авторы-ученые прибегают к созданию запоминающихся образов, которые бы позволили ёмко охарактеризовать сущность того или иного феномена, закона или принципа («кот Шрёдингера», «парадокс близнецов», «спагетификация»). Каждая из этих метафор легитимирована внутри научного сообщества и используется в академическом дискурсе наряду со строго научной терминологией. Во-вторых, современный человек образовывается всю жизнь, получая теоретические знания из средств массовой коммуникации. Облик журналистики, ее образовательный и просветительский потенциал прямо влияют и на облик общества. «Завтрашнее общество - это life learning society, общество, в котором люди будут учиться на протяжении всей жизни, и СМИ, осознавая свою ответственность, необходимо думать об этом уже сегодня» [5]. В сущности, научно-популярные материалы сегодня выполняют социальную функцию учебника. Здесь уместно вспомнить о не так давно появившемся термине «edutainment» - образовании, которое синтезировано с развлечением, инкрустировано в него, что часто даже не осознается потребителем контента. И хотя образовательная и развлекательная функции выходит за рамки сферы журналистики как таковой, но они могут сопровождать другие функции, имманентно присущие СМИ [6]. С эволюцией научно-популярной журналистики закономерно должны развиваться и преобразовываться и смежные с ней сферы. С увеличением количества контента такого рода растет и число прецедентов, которые ставят перед журналистами новые вопросы этического и аксиологического характера. Хотя ответ на каждый из этих вопросов будет уникальным, выработка самого понимания наличия таких проблем, потенции к их возникновению в работе над научно-популярными материалами должна быть у журналистов-практиков. Одну из первых попыток структурировать представления о профессиональных ценностях научного журналиста мы находим в «Рассуждениях об обязанностях журналистов при изложении ими сочинений, предназначенное для поддержания свободы философии» (1754 г.) М.В. Ломоносова. В его интерпретации большая часть советов относится именно к журналистам, работающим над популяризацией науки. Более того, все они звучат актуально и сегодня. К основным правилам Ломоносов относил серьезное отношение к сложному материалу, которое требует от журналиста сил и знаний; отсутствие предвзятости; осознание журналистом того, что он не владеет информацией так глубоко, как ею владеет автор концепции и т.д. Уже из этого кодекса, написанного 250 лет назад, видно, что существует целый ряд ценностных вопросов с неоднозначным ответом в работе научного журналиста. Например, продолжая логику метафоры перевода с языка на язык в отношении адаптирования научного знания к запросам массовой аудитории, ясно, что при такого рода переводе часть смыслов теряется, часть искажается, а часть смыслов привносится. Такое искажение в научно-популярных материалах нельзя не замечать, ведь научное знание отвечает целому ряду критериев, каждый из которых является необходимым, и в научном сообществе даже небольшие погрешности являются серьезным нарушением нормы. Серьезность этой проблемы отмечалась в работах Н. Лумана, обращавшего внимание на то, что журналисты конструируют свою реальность, становящуюся для масс более референтной и осязаемой, чем та реальность, которую создают ученые. «Ученые могут быть абсолютно убеждены, что они лучше знают реальность, чем она изображается в массмедиа, обреченных на то, чтобы заниматься «популяризацией». Но это означает всего лишь сопоставлять собственную конструкцию с некоторой другой. Это осуществимо благодаря общественному настроению, поскольку общество принимает научные описания за аутентичное познание реальности» [7]. Исходя из этого утверждения, мы видим, что между учеными и научными журналистами возникают сложные отношения. Каждый из них преследует свою цель, говорит на своем языке, более того - руководствуется абсолютно разными принципами в работе. Усложняется эта модель взаимоотношений наличием и третьего субъекта - аудитории, для которой популяризация осуществляется. Программа-максимум научного журналиста: переработать информацию так, чтобы научное сообщество осталось довольно корректностью формулировок, а аудитория всё поняла и получила удовольствие от процесса потребления материала. Но проблема заключается в том, что чем точнее и ближе формулировки к принятым в научном сообществе, тем менее они доступны широкой аудитории. А. Казанцева эту ситуацию определила, как «балансирование на хрупкой грани между слишком скучными и слишком некорректными утверждениями» [8]. Важность правильного решения этой проблемы диктуется утилитарными соображениями: чтобы читатель не потерял интерес к творчеству журналиста, а ученые не перестали давать ему интервью. Но оно является и критерием профессионализма: фактически каждое слово журналист должен сверять с интересами и научного сообщества, и аудитории. В последние годы самыми известными популяризаторами становятся непосредственно ученые или выпускники естественнонаучных факультетов. Интересно, что и они обращаются не только к теме своего исследования, но охватывают и незнакомые для себя области знания. То есть важнее не владение конкретными знаниями, а умение самому искать и обрабатывать информацию, общаться с учеными, понимать их язык, язык науки вообще и специфику научного знания. В целом отношение этой группы популяризаторов науки к работе своих коллег можно выразить словами А. Панчина: «Рассказывать о науке нужно так, чтобы было интересно и всем понятно. Есть очень много специалистов, которые, когда пытаются что-то рассказать, злоупотребляют терминологией. У них, конечно, самые благие интенции и желания, но в итоге у людей может создаться непонимание» [9]. Единственный выход из этой ситуации - терпимое отношение к упрощению, метафоричности, использованию образов, способных редуцировать вероятное непонимание со стороны аудитории и сформировать у нее чувство «когнитивной легкости», необходимое для комфортного усвоения информации. С этой точкой зрения согласны и другие известные ученые-популяризаторы: «Все-таки у нас цель другая - не соблюсти научную корректность, а зацепить аудиторию этим и создать некую медиасферу. И ученые должны это тоже понимать и относиться к этому проще, то есть их тоже надо воспитывать»; «Я чем больше работаю, тем мне все больше кажется, что совсем необязательно, чтобы научная популяризация была безошибочная, соответствовала действительности. Вот не это цепляет людей. Я не призываю откровенно врать или спекулировать на каких-то темах, но людей интригует неизвестное что-то» [10]. Как видим, эта группа популяризаторов науки ратует за ослабление контроля и монополии ученых и их языков описания в научно-популярной журналистике. Мы задались вопросом о том, каково отношение студентов и выпускников журфаков к проблеме сочетания корректности и увлекательности изложения в научно-популярных материалах? Для получения ответа мы провели опрос, целью которого было выяснить, как они относятся к проблеме соотношения корректности и доступности изложения, осознают ли они ее наличие. Предварительно мы задавали вопросы респондентам об отношении к методологии работы научного журналиста, к проблемам коммуникации с учеными, задавали вопросы на выявление уровня владения научной терминологией. Последний вопрос, который мы задавали респондентам - какие, на их взгляд, основные трудности возникают в работе над материалами на научные темы? По нашей гипотезе, ход анкетирования должен был натолкнуть респондентов на «правильный» ответ о соотношении корректности изложения и его доступности, но этого не произошло. 12 ответов (из 15) включали в себя пункт о том, что самое сложное - написать доступный и интересный для широкой аудитории текст. О необходимости в своих материалах оставаться еще и корректными и точными упоминали четверо из них. Из ответов: «Когда тебе, глядя в глаза, говорят, что ты все равно ничего не поймешь, то это мало стимулирует. И особенно приятно, когда тебе потом присылают сверенный текст с благодарностью за точность и то, что ты понял и разобрался в теме». «Понять эксперта и донести его мысль до аудитории. Тут это особенно сложно, потому что любое упрощение, которое тебе может простить читатель, ученый может не простить, потому что для него это упрощение, как плевок в лицо». «Я думаю, это задача донести сложный для восприятия контент простыми словами, при этом не искажая сути сообщения, не дезинформируя потребителя. На мой взгляд, задача журналиста - доносить информацию интересно и точно именно до массового потребителя». «Понимание собственной ответственности, в то время как он является связующим звеном между языком сугубо научным и повседневным. Он должен осознавать, что ему необходимо до последних подробностей выяснять все у ученых, чтобы после этого не дезинформировать собственных читателей». Подводя итоги нашим рассуждениям, можно сделать несколько основных выводов. Во-первых, очевидно, что с развитием и количественным ростом научно-популярной журналистики необходимы и некоторые изменения в системе журналистского образования. Чтобы воспитать научного журналиста, умеющего работать с научным знанием и учеными, а также осознающего всю гамму ответственности, ложащейся на посредника между экспертным миром и миром обывателей, необходимо вводить если не специальные курсы по научной журналистике, то по крайней мере - освещать эти проблемные темы в процессе обучения основным дисциплинам. Во-вторых, хоть вопросы, лежащие в области аксиологии научной журналистики, принципиально не решаемы - как любые проблемы аксиологического характера - это не отменяет необходимости дать журналистам понимание того, что эти вопросы есть, что их нельзя не замечать. Одно это понимание уже позволит журналисту более ответственно и осознанно подходить к своей работе. В-третьих, судя по ответам наших респондентов, можно утверждать, что в журналистском сообществе сегодня утвердилось гипертрофированное, искажённое представление о том, каким должен быть качественный научно-популярный материал. Журналисты склонны преувеличивать необходимость абсолютной доступности и развлекательности научно-популярной журналистики, забывая о том, что она в конечном итоге должна выполнять миссию культурно-просветительскую. Здесь важно соблюсти баланс, оставаясь понятными, всё-таки не опускаться на обывательский уровень в своих материалах, а напротив - приподнимать уровень подготовки аудитории настолько, чтобы ей было интересно разбираться в тонкостях научного знания.

Скачать электронную версию публикации