World tour of A.P. Chekhov as journey to Sakhalin: writer"s viewpoint.pdf «Маршрут: река Кама, Пермь, Тюмень, Томск, Иркутск, Амур, Сахалин,Япония, Китай, Коломбо, Порт-Саид, Константинополь и Одесса. Буду и вМаниле. Выеду из Москвы в начале апреля» [1. П. Т. 4 С. 14], - пишетА.П. Чехов брату Михаилу 28 января 1890 г. Из письма И.Л. Леонтьеву(Щеглову) от 16 марта: «Мой маршрут таков: Нижний, Пермь, Тюмень,Томск, Иркутск, Сретенск, вниз по Амуру до Николаевска, два месяца на Са-халине, Нагасаки, Шанхай, Ханькоу, Манилла, Сингапур, Мадрас, Коломбо(на Цейлоне), Аден, Порт-Саид, Константинополь, Одесса, Москва, Питер»[1. П. Т. 4. С. 38].И далее, в том же письме: «Если на Сахалине не съедят медведи и ка-торжные, если не погибну от тифонов в Японии, а от жары в Адене, то воз-вращусь в декабре и почию на лаврах Не хотите ли поехать вместе? Бу-дем на Амуре пожирать стерлядей, а в де Кастри глотать устриц, жирных,громадных, каких не знают в Европе; купим на Сахалине медвежьих шкур по4 р. за штуку для шуб… в Японии схватим японский… а в Индии напишемпо экзотическому рассказу, или по водевилю «Ай да тропики!», или «Туристпоневоле», или «Капитан по натуре», или «Театральный альбатрос» и т. п.»[1. П. Т. 4. С. 38].Из письма А.С. Суворину от 15 апреля: « привезу Вам голуюяпонку из слоновой кости Напишу Вам в Индии экзотический рассказ»[1. П. Т. 4. С. 32]. А вот уже вполне серьезно в письме к Н.А. Лейкину от31 марта: «Свои сахалинские, японские, китайские и индийские адреса сооб-щу и буду сообщать своевременно» [1. П. Т. 4. С. 52].21 апреля 1890 г. Чехов выезжает из Москвы и во время своей поездкипосещает Ярославль, Нижний Новгород, Пермь, Екатеринбург, Тюмень,Ишим, Томск, Мариинск, Ачинск, Красноярск, Канск, Иркутск, Читу, Нер-чинск, Сретенск, Благовещенск, Николаевск, Айгун (Китай), о. Сахалин,Владивосток, Сингапур (английская колония в Китае), Коломбо (о. Цейлон,Индия), Кэнди (о. Цейлон, Индия), Порт-Саид (Африка), Одессу; путешест-вует при этом по Волге, Каме, Оби, Амуру, Татарскому проливу, Индийскому 554.9603океануБолее того, фактически сразу же после возвращения Чехова с Сахалинапоследовала его поездка в Европу. Прибыв в Москву 8 декабря 1890 г., уже19 марта 1891 г. он вновь отправляется в путешествие: теперь, после Азии, -в Западную Европу. Из письма М.Е. Чехову от 13 марта 1891 г.: «Уезжаюненадолго в Италию и во Францию Я еду через Варшаву на Вену, отту-да в Венецию, потом в Милан, во Флоренцию, Рим, Неаполь, Палермо и т.д.В Неаполе уже цветут розы. Когда в Риме осмотрю храм Петра и Павла (со-бор Св. Петра. - Е.Н.), то опишу Вам свое впечатление» [1. П. Т. 4. С. 196].Действительно, во время своего европейского путешествия Чехов посе-тил Вену, Венецию, Болонью, Флоренцию, Рим, Неаполь, Ниццу, Монте-Карло, Париж (см.: [2]). Общее описание европейского путешествия - вписьме к родным от 15 апреля 1891 г. из Ниццы: «Из всех мест, в каких былдоселе, самое светлое впечатление оставила во мне Венеция. Рим похож вобщем на Харьков, а Неаполь грязен. Море же не прельщает меня, так каконо надоело мне еще в ноябре и декабре я непрерывно путешествуюцелый год. Не успел вернуться с Сахалина, как уехал в Питер, а потом опятьв Питер и в Италию» [1. П. Т. 4. С. 217].Характерно, что в уже упомянутом здесь письме М.Е. Чехову вслед заобещанием «описать впечатление» о Риме сразу же следует воспоминание оЦейлоне: «Когда в Риме осмотрю храм Петра и Павла, то опишу Вам своевпечатление. Какая интересная страна Индия! Я хотел бы рассказать Вам пронее» [1. П. Т. 4. С. 196]. Из письма сестре Марии от 4 апреля 1891 г. из Не-аполя: «Днем ездили наверх, в монастырь St. Martini: отсюда вид такой, како-го я никогда не видел ранее. Замечательная панорама. Нечто подобное я ви-дел в Гонг-Конге, когда поднимался на гору по железной дороге» [1. П. Т. 4.С. 211]. В собственном восприятии Чехова его азиатское и европейское пу-тешествия - едины.Выехав в Азию 21 апреля 1890 г., 27 апреля 1891 г. он возвращается изЕвропы в Россию. В сущности, это годовое кругосветное путешествие, и обэтом совершенно прямо говорит сам Чехов в письме к братуЭто привидение была мысль: какая обязанность лежит на грамотном путеше-ственнике перед соотечественниками, перед обществом...» Так писал Гонча-ров в 1852 году перед отплытием на «Палладе»; так, или приблизительно так,должен думать и чувствовать теперь наш Antoine. Конечно, с тех пор, с52 года, утекло много воды: иначе оснастились корабли, иными стали всепути сообщения на свете; многое, многое изменилось, переделалось в мире.Но не переделалось сердце человеческое, не изменилась душа Божья, а пото-му-то рассуждения Гончарова и до сих пор, по-моему, совершенно приложи-мы к такому предприятию, какое затеяли Вы, милый друг, и в котором дапошлет Вам Бог всяческого успеха!» [8. Т. 1. С. 414].Ср. текст «Фрегата «Паллада» И.А. Гончарова: «Странное, однако, чувство,одолело меня, когда решено было, что я еду: тогда только сознание о громадно-сти предприятия заговорило полно и отчетливо нервы падали по мере того,как наступал час отъезда Я был жертвой внутренней борьбы, волнений,почти изнемогал. - «Куда это? Что я затеял?» Казалось, все страхи, какмечты, улеглись: вперед манил простор и ряд неиспытанных наслаждений.Грудь дышала свободно, навстречу веяло уже югом, манили голубые небеса иводы. Но вдруг за этой перспективой возникало опять грозное привидение и рос-ло по мере того, как я вдавался в путь. Это приведение была мысль: какая обя-занность лежит на грамотном путешественнике перед соотечественниками, пе-ред обществом, которое следит за плавателями?» [9. С. 64-66].Сравнение чеховских «Из Сибири» и «Острова Сахалин» с «Фрегатом«Паллада» сейчас своего рода общее место чеховедения, но пальма первенст-ва в этом принадлежит, очевидно, Свободину. Трогательно точно цитируя всвоем письме Гончарова, он подчеркивает масштаб путешествия обоих писа-телей как путешествия по всему «свету», по всему «миру».До тех пор, пока поездка Чехова будет восприниматься исключительнокак «сахалинская», с ней традиционно будет связан своегоНо, думается, здесь у Чехова следует различать позицию частного человека ипозицию писателя. Как это сформулировано самим Чеховым в письме кН.А. Лейкину от 5 июня 1890 г. , «многое я видел и многое пережил, и всечрезвычайно интересно и ново для меня не как для литератора, а просто какдля человека (курсив мой. - Е.Н.)» [1. П. Т. 4. С. 101].Об этом же размышлял в свое время и Гончаров во фрагменте, отчастицитируемом Свободиным: «Грудь дышала свободно, навстречу веяло ужеюгом, манили голубые небеса и воды. Но вдруг за этой перспективой возни-кало опять грозное привидение и росло по мере того, как я вдавался в путь.Это приведение была мысль: какая обязанность лежит на грамотном путеше-ственнике перед соотечественниками, перед обществом, которое следит заплавателями? Экспедиция в Японию - не иголка; ее не спрячешь, не потеря-ешь. Трудно теперь съездить и в Италию без ведома публики тому, кто разбрался за перо. А тут предстоит объехать весь мир Но как и что расска-зывать и описывать? Это одно и то же, что спросить, с какой физиономиейявиться в общество» [6. С. 66].Человека «манит простор и ряд неиспытанных наслаждений», «голубыенебеса и воды»; но на русском писателе «лежит обязанность», перед ним как«грозное привидение» стоит вопрос: «Как и что рассказывать и описывать?»Иначе - «Как явиться в общество?»В сущности, данное размышление Гончарова - его собственный ответ,ответ Чехова, ответ всей русской литературы XIX в. на вопрос о том, зачемЧехова «понесло» на Сахалин. Гончаров развернуто объясняет эту позициюответственности русского писателя XIX в. за свое слово как за свое дело.Об этом же пишет и сам Чехов в известном письме к А.С. Суворину от9 марта 1890 г., в котором, споря с ним, подробно разъясняет свое решениеотправиться на Сахалин и написать о нем книгу: «Я хочу написать хоть 100-200 страниц и этим немножко заплатить своей медицине Вы пишете,что Сахалин никому не нужен и ни для кого не интересен. Будто бы это вер-но? Сахалин может быть ненужнымОтсюда же его интенсивная подготовка к поездке, подготовка также су-губо профессиональная: «Целый день сижу, читаю и делаю выписки. В голо-ве и на бумаге нет ничего, кроме Сахалина. Умопомешательство. ManiaSachalinosa» [1. П. Т. 4. С. 19].Но между позициями двух русских писателей-путешественников, Гонча-рова и Чехова, есть и существенное различие. Оно связано с разным ответомна вопрос: «Как и что рассказывать и описывать?»Задача Гончарова - описать кругосветное путешествие в целом: «Труднотеперь съездить и в Италию без ведома публики тому, кто раз брался за перо.А тут предстоит объехать весь мир».Позиция Чехова принципиально иная. Собираясь в путешествие, он пла-нирует создать книгу о Сахалине и цикл очерков о Сибири для «Нового вре-мени». И только. Как писатель в кругосветном путешествии он будет описы-вать только родную страну, Россию.Впечатления обо всех иных странах останутся только в сфере его частнойжизни. Ими он будет делиться только в частной переписке, причем крайнеинтенсивно. Его письма, посвященные описанию Вены, Венеции, Рима, Не-аполя, Ниццы, Парижа, изумительны: «Восхитительная голубоглазая Вене-ция шлет всем вам привет. Ах, синьоры и синьорины, что за чудный городэта Венеция! Представьте себе город, состоящий из домов и церквей, какихвы никогда не видели: архитектура упоительная, все грациозно и легко, какптицеподобная гондола Теперь представьте, что на улицах и в переул-ках вместо мостовых вода, представьте, что во всем городе нет ни одной ло-шади, что вместо извозчиков вы видете гондольеров на их удивительныхлодках, легких, нежных, носатых птицах, которые едва касаются воды ивздрагивают при малейшей волне. И все от неба до земли залито солнцем» [1.П. Т. 4. С. 203].Однако никакого цикла очерков заграничного путешествия, подобногоциклу «Из Сибири», он никогда не создаст.Для него как писателя это поездка на Сахалин, для него как частного че-ловека - кругосветное путешествие.Так Чехов понимал свою ответственностьние Дорном Генуи: «Там превосходная уличная толпа. Когда выходишь вече-ром из отеля, то вся улица бывает запружена народом. Движешься потом втолпе без всякой цели, туда-сюда, по ломаной линии, живешь с нею вместе,сливаешься с нею психически и начинаешь верить, что в самом деле возмож-на одна мировая душа, вроде той, которую когда-то в Вашей пьесе игралаНина Заречная» [1. Т. 13. С. 49]. Как будто идея единой Души Мира ненадол-го разомкнула пространство чеховского текста для впечатлений о странахиных.Но, как было уже сказано выше, в целом Чехов рассказывает о своих за-граничных путешествиях только в частных письмах. Поэтому только в нихего поездка приобретает тот масштаб кругосветного путешествия, которыйона, собственно, имела.«Я доволен по самое горло, сыт и очарован до такой степени, что ничегобольше не хочу Могу сказать: пожил! Будет с меня. Я был в аду, какимпредставляется Сахалин, и в раю, т.е. на острове Цейлоне. Какие бабочки,букашки, какие мушки, таракашки!» [1. П. Т. 4. С. 143]. То же самое - вписьме к брату Александру от 27 декабря 1890 г.: «Да, Сашичка. Объездил явесь свет (курсив мой. - Е. Н.), и если хочешь знать, что я видел, то прочтибасню Крылова «Любопытный». Какие бабочки, букашки, мушки, таракаш-ки! Проехал я через всю Сибирь, 12 дней плыл по Амуру, 3 месяца и3 дня прожил на Сахалине, был во Владивостоке, в Гонг-Конге, в Сингапуре,ездил по железной дороге на Цейлоне, переплыл океан, видел Синай, обедалс Дарданеллами, любовался Константинополем и привез с собою миллионсто тысяч воспоминаний» [1. П. Т. 4. С. 153]. Из письма А.С. Суворину от9 декабря 1890 г.: «Сахалин представляется мне целым адом Первымзаграничным портом на пути моем был Гонг-Конг. Бухта чудная, движениена море такое, какого я никогда не видел даже на картинках Сингапуря плохо помню, так как когда я объезжал его, мне почему-то было грустно;я чуть не плакал. Затем следует Цейлон - место, где был рай. Здесь в раю ясделал больше 100 верст по железной дорогело его собственное определение этого путешествия только как «поездки наСахалин».

Скачать электронную версию публикации