CATEGORY OF SPACE REPRESENTATION IN N.V. GOGOL'S EPISTOLARY DISCOURSE..pdf Дискурсивная природа эпистолярия детерминирует его понимание как целенаправленного речевого действия, основанного на личностном общении автора и адресата.Исследователи эпистолярного наследия классиков русской литературы отмечают такие свойства частного письма, как письменная форма кодирова-ния, личностный характер изложения, общность/различие интересов комму-никантов и постоянство их взаимодействия, тематическая прерывистость и политематичность, относительная свобода организации языкового материала и доверительность интонации повествования [1. C. 11]. Несмотря на камер-ный характер писем, в них отражен социокультурный контекст эпохи, представлены философский, религиозный, этический и эстетический компо-ненты. Одной из основных функций эпистолярной коммуникации является фатическая, или контактоустанавливающая. В письмах Н.В. Гоголя нет эле-ментов установления и размыкания контакта, что свидетельствует об отсут-ствии фатического компонента.Это касается, прежде всего, начальных элементов письма - обращения и приветствия, которые являются единичными. Большинство же текстов начи-нается с описания собственных речевых действий: «Насилу мог я управиться с своею книгою и теперь только получил экземпляры для отправления вам» (В.А. Жуковскому от 10 сентября 1831 г.); «Нет, больше не буду говорить ни слова о немцах» (М.П. Балабиной от 5 сентября 1839 г.).Считается, что нарушение начальной этикетной формулы характерно для дружеского письма анализируемого периода [2. C. 84], но у Гоголя наруше-ние этикетной рамки встречается не только в дружеской переписке. См., на-пример, письмо епископу Харьковскому Иннокентию (1842 г.), письма В.А. Жуковскому, матери, женщинам и т.д.Реже отсутствуют конечные этикетные элементы. В подавляющем боль-шинстве в письмах присутствуют заключительные элементы прощания, просьбы чаще писать, не забывать, надежда на ответ и реализуется установ-1 Работа выполнена в рамках ФЦП «Научные и научно-педагогические кадры инноваци-онной России» на 2009-2013 гг.Т.А. Демешкина 12ка на продолжение диалога: «Обнимаю Вас. Передавайте поклон всем на-шим. Вас очень любящий Гоголь» (Неаполь 1947. С.Т. Аксакову). Подпись присутствует в большинстве писем, и ее языковое воплощение отражает ро-левое взаимодействие и тип отношений между коммуникантами.Таким способом автором писем ликвидируется прерывность коммуника-ции, сокращается пространственная и временная дистанция, и письмо пред-стает перед нами не как отдельный коммуникативный акт, а как часть обще-го дискурса.Кроме того, отсутствие этикетных формул позволяет сфокусировать внимание на содержательном компоненте общения и отражает то тяжелое душевное состояние, в котором находился писатель в этот период жизни.Ди алоги чн ость как св ойство дискурсивности очень ярко п роявляется у Гоголя через обращения, наставления в тексте самого письма.Специфику письменной коммуникации составляет ее дистанцирован-ность во времени и пространстве. Пространственный параметр в тексте письма проявляетс я в нескольких аспектах. Во-п ервых, отмечается мест о написания письма, во-вторых, сам текст в силу своей семиотической приро-ды имеет пространственные характеристики. Различные пространственные параметры используются при характеристике содержания и объема письма: глубокое письмо, длинное, короткое, большое, маленькое.Дискурсивные модели пространства, представленные в эпистолярном на-следии, имеют национально-культурную специфику. О.П. Ермакова отмечает, что «склонность воспринимать и оценивать мир в пространственных категори-ях - очевидно, явление универсальное, но представляется возможным предпо-ложить, что это особенно характерно для русского менталитета» [3. C. 290].Пространственный компонент реализован в содержательной структуре писем Н.В. Гоголя на уровне диктумных и модусных смыслов.В диктуме представлены внешнее и внутреннее пространство, опреде-ленным образом соотносящиеся друг с другом. При описании внешнего пространства писателем используются разные коммуникативные стратегии, и с этой точки зрения противопоставленным оказывается пространство Не-аполя и пространство Рима. При описании Неаполя писатель использует стратегию отстраненности. Описание Неаполя представлено как панорама, открывающаяся взору. Основным видом восприятия является визуальное. 30 июля 1838 г. он пишет матери из Неаполя: «Вид Неаполя, как вы, я думаю, знаете из описаний, удивительный (здесь и далее подчеркнуто мною. - Т.Д.). Передо мною море, голубое как небо. Свет солнца, цвет моря, горы, лиловые и розовые раскаленные красные камни, небо - светло-голубого цвета».Неаполь - город-картина. И Гоголь сам отмечает это при описании ла-зурного грота на Капри: «…несколько плавающих и кричащих моряков и ла-зарони оживляли картину», «…скалы и утесы здесь картинны».Автор писем выступает здесь как сторонний наблюдатель, зритель («спектакль удивительный»), не вовлеченный в описываемое пространство. Он любуется пространством, восхищается, но не живет в нем, в тексте нет никаких показателей, которые маркировали бы пространство по признакуРепрезентация категории пространства в письмах Н.В. Гоголя13освоенности. Это удивительно красивое, эффектное, зрелищное пространст-во, но оно не свое.Иная коммуникативная стратегия избирается автором при описании Ри-ма. Описание Рима метафорично. Пространство города моделируется по-средством двух основных метафор: «Рим - это книга» и «Рим - это живое существо». Гоголь пишет А.С. Данилевскому: «Я начинаю теперь вновь чтение Рима» (Письмо от 5 февраля 1839 г.).Обе метафоры являются дискурсивными, их развертывание осуществля-ется в рамках объемных фрагментов текста. Достаточно заметить, что мо-дель «Рим - живое существо» является организующим началом для отрывка «Рим». Площади и т.п. - это собеседники Гоголя, он ведет с ними диалог. Свой мир, по замечанию А.Б. Пеньковского, - это мир имен собственных [4. C. 57], и письма Гоголя подтверждают это наблюдение: «Пьяцца Барберини также нижайше вам кланяется. Бедняжка! Она теперь совсем пустын-на; …Колисей хмурит брови, его лоб делается гневным и суровым, а его трещины - эти морщины старости - кажутся мне тогда мрачными и угрожающими, так что я испытываю страх и ухожу испуганный» (М.П. Балабиной, 15 марта 1838 г.).Пространство Рима Гоголь описывает как освоенное; он в нем уже не сторонний наблюдатель, а активный деятель. Членение событийного про-странства осуществляется по многим основаниям: свое - чужое, бытовое и бытийное, живое и неживое, вечное и сиюминутное: «В Риме завелось очень много новостей. Здесь происходят совершенные романы и совершенно во вкусе средних веков Италии» (М.Б. Балабиной, 7 ноября 1838 г.).И бытийное, и бытовое пространство города организуется населяющими его объектами (топонимами и антропонимами) и имеет высшую степень рас-члененности, что также свидетельствует о степени его освоенности. 5 февра-ля 1839 г. Гоголь пишет А.С. Данилевскому о Жуковском: «Пусто мне без него. Это был какой-то небесный посланник ко мне, как тот мотылек им описанный, влетевший к узнику». В описании Рима актуализированной ока-зывается модель пространства в понимании Лейбница.Анализ писем показывает, что в этот период начинается эволюция про-странственных представлений Гоголя.Описание внешнего пространства уступает место описанию внутреннего, и автор сам фиксирует этот переход, а точнее, уход из физического (внешне-го) пространства в психическое и духовное (внутреннее).В письмах мы находим несколько упоминаний об этом уходе, замыкании в себе. «Ты спрашиваешь, зачем я не говорю и не пишу к тебе о моей жизни, о всех мелочах, об обедах и проч., и проч. Но жизнь моя давно уже происхо-дит вся внутри меня, а внутреннюю жизнь (ты сам можешь почувство-вать) не легко передавать (А.С. Данилевскому, 26/14 февраля 1843 г.); «Все, что мне нужно было, я забрал и заключил в себе в глубину души моей. Там Рим как святыня, как свидетель чудных явлений, совершившихся надо мною» (Ему же. 7 августа 1841 г.).Показательно, что когда Гоголь уходит в себя, с собой он забирает имен-но пространство Рима.Т.А. Демешкина 14Таким образом, уже с 1841 г. из писем исчезают все очертания физиче-ского, внешнего, географического пространства, уступая место описанию внутреннего пространства. Единственным маркером географического про-странства является указание на место написания.Локусами внутреннего мира выступают в письмах Н.В. Гоголя душа, бо-лезнь, тоска, которые конструируются по типу внешней пространственности.Фактами коммуникации эмоционального и ментального мира становятся религиозно-философские искания, чувства, эмоции, саморефлексия писателя. Внутреннее пространство в письмах Гоголя представлено как сугубо эгоцентри-ческое, в нем преобладает пространство души, занимающей, по наблюдению А.Д. Шмелева, «центральное место в русской языковой модели» и совмещаю-щей «свойства материального и идеального, интеллектуального и эмоциональ-ного» [5. C. 300]. В силу отмеченных свойств, концепт «душа» неоднократно становился объектом анализа лингвистических штудий (см. [3, 5, 6] и др.).По наблюдению исследователей, душа (нематериальное начало) концеп-туализируется по аналогии с материальным органом, локализованным в теле и обладающим формой. Душа обладает свойством испытывать физические ощущения [6. C. 99]. Предназначение души, по Гоголю, заключается в обще-нии с людьми и Богом. Как материальный орган, душа занимает определен-н ое м е ст о: «Если бы Вы знали положение души моей» (М.П. Балабиной, 30 мая 1839 г.) может быть больной или здоровой: «Христос исцелил боля-щие души» (О.В. Гоголь, 20 января 1847 г.).С точки зрения формы душа устроена как вместилище, имеющее внеш-нюю поверхность и внутреннее пространство. Внешняя поверхность моде-лируется через употребление предлога «на»: «но грех был бы на моей душе» (М.П. Погодину, 17 октября 1840 г.), «ты должна говорить все, что есть на душе» (А.В. Гоголь, 25 марта 1841 г.), «почувствовать на душе совесть» (В.А. Жуковскому, 18/6 апреля 1837). Пространство души мыслится как ста-тичное, фиксированное пространство, по отношению к которому соверша-ются разнонаправленные движения.Движение от души - «пишется прямо от души» (В.А. Жуковскому, 18/6 апреля 1837 г.) - показатель того, что осуществляется передача «сво-его», оцениваемого положительно.С души - воспринимается как освобождение от «плохого»: «гоните прочь с души всю муть» (В.А. Панову, лето 1841 г.). Вместе с тем освобож-дение пространства души от некоторых объектов воспринимается как утрата и создает пустоту пространства, оцениваемую в эмоциональном плане отри-цательно. О смерти А.С. Пушкина писатель пишет В.А. Жуковскому в апре-ле 1837 г.: « оборвала с моей души лучшие ее украшения и сделала ее обнаженнее, печальнее».У Гоголя нет фиксации движения во внутреннее пространство, оно за-крыто для внешнего мира, а есть только движение во вне, которое оценива-ется амбивалентно: «освободить свою душу от всего тяжкого, что лежит на ней» (О.В. Гоголь, 20 января 1847 г.).Как любая поверхность, душа может быть подвергнута загрязнению и нуждается в очищении. В письмах Гоголя достаточно часто акцентируетсяРепрезентация категории пространства в письмах Н.В. Гоголя15свойство чистоты: «Мне нужно быть слишком чисту душой»; «с каждой минутой душа все чище» (Н.Н. Шереметьевой, около 20 марта 1843 г.).Душа концептуализируется как вместилище, наполненное жидкостью: «и у тебя такая мелкая душонка» (А.В. Гоголь, 13 октября 1840 г.); «гоните прочь с души всю муть» (В.А. Панову, лето 1841 г.); «до самой глубины ду-ши» (М.П. Погодину, 1 декабря 1838 г.).Пространство души обладает количественными характеристиками «дос-тало столько малодушия» (А.В. Гоголь, 13 октября 1840 г), имеет горизон-тальные и вертикальные параметры: «Далеко, до самой глубины души трону-ло меня ваше беспокойство обо мне» (М.П. Погодину, 1 декабря 1838 г.); «Вы в этот один год так выросли и образовались чувствами, мыслями и душой» (М.П. Балабиной, 30 мая 1839 г.); «окрестность души», «высокая душа».Динамичная модель внутреннего пространства представлена через опи-сание эмоций, которые перемещаются во внутренний мир человека. Внут-ренний мир может быть «населен» эмоциями, впечатлениями, перемещен-ными из внешнего пространства: «доставите нам большое удовольствие» (М.П. Балабиной, 15 марта 1838 г.); «письмо принесло мне много радости»; «во мне вдруг поселилась уверенность» (М.П. Балабиной, 7 ноября 1838 г.).Описание «населенности» внутреннего пространства невидимыми, нема-териальными объектами осуществляется по принципу описания внешних про-странственных характеристик и является в высшей степени метафоричным.Характерная черта писем Н.В. Гоголя - чрезвычайная детализация, раз-работанность внутреннего пространства. Вербализованными оказываются этические и моральные концепты. Это совесть, грех, благородство, справед-ливость и т.д.: «еще есть частица благородства в его душе» (М.И. Гоголь, 14 ноября 1846 г.); «почувствовать на душе совесть» (В.А. Жуковскому, 18/6 апреля 1837 г.); «но грех был бы на моей душе» (М.П. Погодину, 17 октября 1840 г.). Представлены и эстетические характеристики : «высокой душе его знакомо все прекрасное» (Графине Л.К. Виельгорской, 16 января 1847 г.).Таким образом, для писем Гоголя характерно описание души как вме-стилища, внутреннее пространство и внешние границы которого детально разработаны, что отражает его внутреннюю погруженность в себя, величай-шую степень саморефлексии.Динамическая модель внутреннего пространства представлена через при-ем персонификации: «У меня теперь в городе много таких знакомых, с кото-рыми любила беседовать моя душа» (М.И. Гоголь, 16 мая 1838 г.); «расстро-енная душа» (М.П. Погодину, 17 октября 1840 г.); «добрая, молящаяся о всех нас душа» (священнику отцу Матфею Константиновскому, 9 мая 1847 г.); «Слушай, моя душа; «Прощай, моя душа» (А.В. Гоголь, 13 октября 1840 г.).Душа у Гоголя представлена как предмет, имеющий пространственные характеристики. Динамика обусловлена следующими факторами:1) с этим предметом можно производить определенные манипуляции (брать, отдавать, передавать и тем самым объединять людей в пределах об-щего пространства, разъединять их): «отнять у меня и глубину чувств, и ду-шу, и сердце» (М.П. Погодину, 17 октября 1840 г.);Т.А. Демешкина 162) предмет может изменять свое состояние и форму: «не думай, чтобы душа моя могла грубо зачерстветь» (О.В. Гоголь, 20 января 1847 г.); «кру-шилась по нем душа» (М.П. Балабиной, 30 мая 1839 г.); «душа твоя окреп-нет (О.В. Гоголь, 20 января 1847 г.).Душа у Гоголя получает разные способы концептуализации. В целом ряде писем душа предстает как невидимое нематериальное начало, концеп-туализируется писателем по типу другого материального органа, локализо-ванного в теле, и с этой точки зрения душа обладает целым рядом характе-ристик, общих с сердцем.Об этом свидетельствуют контексты, в которых душа и сердце употреб-ляются в одном синонимическом ряду «отнять у меня и глубину чувств, и душу, и сердце» (М.П. Погодину, 17 октября 1840 г.); «добра душой и серд-цем» (Е.В. Гоголь, 6 апреля 1847 г.); «живут /люди/ в уме своем, а не пре-имущественно в душе и сердце»» (А.О. Смирновой, 20 апреля 1847 г.).В письмах 1842-1847 гг. душа в большей степени концептуализируется как дух. Это некая нематериальная, летучая субстанция, которая не локали-зуется внутри человека. Дух обладает свойством свободного перемещения во времени и пространстве.В письмах Гоголя из Италии представлена вертикальная стратификация пространства души. Движение осуществляется по вертикальной линии к небесной высоте. Душа в большей степени представлена как идеальное на-ча ло, соединяющее человека с Богом, с небом: «возвысить нашу душу и устремить ее к небу» (М.И. Гоголь, 22 декабря 1837 г.); «эта небесная, без-облачная душа уже на небесах» (С.П. Шевыреву, 11 февраля 1847 г.).Небо занимает особое место в пространственных описаниях, и в этом, видимо, сказалось влияние Италии. В письмах наблюдается трансформация восприятия неба как субстанции. В письмах 1837-1838 гг. описание неба вводится через перцептивную модальность, через цветовые эпитеты. Небо воспринимается органами чувств как часть макрокосмоса, внешнего про-странства. Косм ологическая модель мира реализуется у Гоголя через оппо-зицию небо - земля, сосуществующие в одном контексте: «А небо, о Боже, как прекрасно небо. Оно ясно как глаза»; «Здесь тепло как летом, а небо, небо совершенно кажется серебряным» (А.С. Данилевскому, 15 апреля 1837 г.). Восторг писателя подчеркивается лексическими повторами: «Вы не поверите, как грустно оставить на один месяц Рим и мои ясные, мои чис-тые небеса, мою красавицу, мою ненаглядную землю» (М.П. Балабиной, 30 мая 1839 г.).В последних письмах из Италии небо осмысляется Гоголем как вид са-крального пространства и наделяется глубоким мировоззренческим смыс-лом, присущим религиозному сознанию. Душа связывает человека с высшим духовным началом: «Все люди стали как одна семья, и загорелась небесная любовь на земле» (О.В. Гоголь, 20 января 1847 г.). Таким образом, оппози-ция земля - небо сохраняется, но наделяется принципиально иным смыслом религиозного характера. В вертикальной модели пространства реализована тоска по утраченному раю, отражены то тяжелое душевное состояние и творческое перенапряжение, которые испытывал в эти годы Н.В. Гоголь.Репрезентация категории пространства в письмах Н.В. Гоголя17Говоря о семантике пространства в эпистолярном наследии писателя, трудно обойтись без обращения к хронотопу дороги, в котором реализована «анимационная» модель пространства. Отметим, что именно дороги, а не пути. Лексема путь лишь один раз встречается в тексте писем в переносном смысле и актуализована не по отношению к самому Гоголю: «Нужно же когда-нибудь направить на прямой путь» (А.С. Данилевскому, 15 ап-реля 1847 г.). Дорога связывает разные типы пространств. Гоголь пишет 17 октября 1840 г. М.Г. Погодину: «Ни Рим, ни небо, ни то, что как бы при-чаровало меня, ничто не имеет теперь на меня влияния. Я их не вижу, не чувствую. Мне бы дорога теперь да дорога, в дождь, в слякоть, через леса, через степи, на край света».Дорога для писателя - это возможность выхода из пространства тоски, бо-лезни, путь к спасению и сохранению пространства внутреннего и его связи и гармонии с пространством внешним. Он пишет С.Т. Аксакову 28 декабря 1840 г.: «Дорога удивительно спасительна для меня»; «Дорога, дорога! Я сильно надеюсь на дорогу. Она же так теперь будет для меня вдвойне прекрасна».Ю.М. Лотман отмечает, что «в средневековую утопию обязательно входил локальный признак дальности. Прекрасная земля - земля, путь в которую до-лог. Средневековые понятия географического пространства были понятны обладающему острой исторической интуицией Гоголю» [7. C. 303]. В под-тверждение своей мысли автор приводит эпизод из повести «Страшная месть». Соглашаясь с этим утверждением, выскажем предположение, что спе-цифика реализации модели пространства в текстах Гоголя обусловлена не толь-ко его исторической интуицией, но и мифологичностью сознания писателя.Итак, в письмах Гоголя из Италии при описании пространства отражены и мифологический, и религиозный типы сознания. Динамика описания про-странства (от внешнего к внутреннему) обусловлена тяжелым душевным состоянием писателя и его творческим кризисом.

Скачать электронную версию публикации