Sources of V.A. Zhukovskys epistolary heritage (based on the poets lettersto his mother).pdf Самые ранние из дошедших до нас писем В.А. Жуковского - к матери -относятся к концу 1790-х - 1800-м гг. Их автографы и копии хранятся в ру-кописном отделе Пушкинского Дома [1, 2], впервые они были опубликованыв 1872 г. П.И. Бартеневым в «Русском архиве», с минимальными коммента-риями [3]. Впоследствии эти материалы были перенесены оттуда в Полноесобрание сочинений поэта, изданное в 1902 г. под редакцией А.С. Архангель-ского [4].С одной стороны, письма Жуковского к матери, которые входят в ряд не-многих сохранившихся документов, раскрывающих первые страницы жизнипоэта, имеют широкую известность, с другой стороны, при их публикации досих пор обходились без сверки с автографами, у них нет точной датировки,не было установлено даже их точное количество. В частности, в публикацииП.И. Бартенева и в указанном выше ПСС опубликовано пять писем из до-шедших до нас шести. Эти письма не привлекали к себе внимания ни как са-мостоятельная страница в эпистолярном наследии первого русского роман-тика, ни как яркий эгодокумент русской культуры и быта начала XIX в., никак интересная для исследования коммуникативная структура. В предлагае-мой статье обратимся к названным проблемам.Прежде всего, очертим портрет адресата писем. По утверждениюБ.Л. Модзалевского, единственный документ, содержащий биографическиесведения о матери Жуковского - Елизавете Дементьевне Турчаниновой(1754-1811), на основании которого устанавливается год ее рождения, - этохранящийся в рукописном отделе Пушкинского Дома «Указ № 7414 Ее Им-ператорского Величества самодержицы Всероссийской» Московского гу-бернского правления о свободном проживании в России Е.Д. Турчаниновой(Сальхи) от 18 марта 1786 г., с подписью секретаря П. Брауншвейга и пе-чатью Московского губернского правления [5]. Это разрешение было полу-1 Статья подготовлена при финансовой поддержке гранта ФЦП № 4 2010-1.1-304-125.чено Сальхой по ходатайству А.И. Бунина, в дом которого она была отданана воспитание майором И.К.Г. Муфелем в 1770 г.: «В прошлом 1770 году привзятье города Бендер взята была с протчими таковыми в полон турчанка име-нем Салха». В документе отмечается, что она «по изучении российского язы-ка была приведена в веру греческого исповедания», получила имя Елизаветаи отчество Дементьевна (ее крестным отцом стал Дементий Голембевский,управляющий А.И. Бунина). Здесь приведено и описание внешности Сальхи:«Приметами она росту среднего, волосы на голове черные, лицом смугла,глаза карие, от роду ей тридцать два года».А.П. Зонтаг в своих «Письмах к кн. П.А. Вяземскому» [6] создает образСальхи на основе семейного предания, известного ей от бабушки, М.Г. Буни-ной, от самой Елизаветы Дементьевны и опираясь на собственные воспоми-нания. Согласно семейной легенде один крестьянин из Мишенского в 1774 г.привез А.И. Бунину «двух турчанок, родных сестер: 16-летнюю Сальху, ужевдову, - муж ее был убит под стенами Бендер, - и 11-летнюю Фатьму, кото-рая скоро и умерла. Но Сальха, прекрасная, ловкая, смиренная, добронравная,как ни горевала, но осталась покорна своей участи и все надеялась, при раз-мене пленных, возвратиться в отечество. Пленные были возвращены, но опленных женщинах никто не думал, и Сальха осталась, по своим турецкимпонятиям, невольницею. Ее очень любило все семейство г. Бунина».А.П. Зонтаг подчеркивает, что Сальха, «как невольница, по своим магометан-ским понятиям, покорилась» А.И. Бунину «во всем», но душою была преданаМ.Г. Буниной, от которой «не слыхала никогда неприятного слова» [6.C. 268].Сальха была нянькой младших дочерей Буниных, потом домоправитель-ницей, распоряжавшейся слугами и хозяйственными делами по усадьбе. Всюжизнь в России Сальха провела при своей хозяйке - М.Г. Буниной1, котораяреально решала судьбу и ее сына, В.А. Жуковского, в детстве и юности.М.Г. Бунина, по характеристике ее внучки А.П. Зонтаг, «для своего века жен-щина редкой образованности», «необыкновенно умная», добрая, кроткая, от-личающаяся редким «терпением» [6. C. 267], от рождения Жуковского опре-делила его положение в своей семье. Оно было довольно сложным - неза-коннорожденный сын служанки и надворного советника, взятый его женой вдом и воспитанный наравне с собственными детьми и внуками. По рассказуА.П. Зонтаг, новорожденного сына Елизаветы Дементьевны по приказаниюМ.Г. Буниной окрестили в господском доме, после чего «Марья Григорьевнаподошла посмотреть на прекрасного мальчика и со слезами благословила его.Она думала о своем единственном сыне, умершем за два года перед тем .Сердце ее с этой минуты усыновило новорожденного» [6. C. 270].А.П. Зонтаг утверждает, что «маленький Васинька сделался любимцемвсей семьи», что «у него была кормилица, мамушка, нянюшка, - одним сло-1 М.Г. Бунина и Елизавета Дементьевна умерли одна за другой, почти одновременно. ЕлизаветаДементьевна, приехав к сыну в Москву, чтобы сообщить ему о смерти М.Г. Буниной, последовавшей13 мая 1811 г., умерла там 25 мая 1811 г. Жуковский похоронил ее на кладбище Новодевичьего мона-стыря и поставил на ее могиле камень с буквами «Е. Д.», т. е. Елизавета Дементьевна. Позднее Жу-ковский писал: «Я не успел быть сыном моей матери; в то время, когда начал чувствовать счастьесыновнего достоинства, она меня оставила» (цит. по: [7. С. 77]).вом, он пользовался всеми правами сына» [6. C. 270]. Со слов А.П. Зонтаг,Елизавета Дементьевна тоже «страстно любила» сына, «но была с ним оченьстрога и ворчала на него», «обожала его, но не могла видеть без того, чтобыне бранить его, и это продолжалось во всю жизнь ее. Жуковский всегда мол-ча и почтительно выслушивал эту брань, по большей части несправедливую.Бабушка же (М.Г. Бунина. - И.А.) была с ним ласкова и снисходительнако всем его детским затеям» С. 271, 276). Постоянными словами М. Г. Буни-ной, по воспоминаниям А. П. Зонтаг, были следующие: «Если бы мой сын,Иван Афанасьевич, был жив, и того я не могла бы любить больше Васи» [6.C. 276].Итак, члены семейства Буниных любили «милого, доброго ребенка без памяти» [6. C. 271], принимали в нем участие, многое делали для обеспе-чения его будущего, заботились о его хорошем образовании, добывали емубумаги о военной службе и грамоту на дворянство, чего не делалось для дру-гих внебрачных детей, воспитывавшихся в этой семье. А.И. Бунин в своемзавещании, составленном 3 июня 1791 г., распорядился о выделении Сальхе иее сыну средств к существованию. Как указывает А.П. Зонтаг, М.Г. Бунина,поделив свое состояние между детьми, потребовала, чтобы каждый наслед-ник выплатил по 2500 руб. Жуковскому и его матери, что составило капиталв 10 000 руб., отданный Елизавете Дементьевне [6. C. 277]. Принципиальноезначение имело приобретение родственниками для Жуковского в 1810 г.имения в Холхе - владение крепостными душами к началу шестой переписинаселения легализовало его дворянский статус. И далее можно приводитьдругие факты, подтверждающие любовь семейства Буниных к Жуковскому1.Однако в дневнике Жуковского, в самых ранних его записях (от 1805 г.),звучат мысли об одиночестве, о желании любви «не из милости», которой онникогда не имел:Одиночество вот что меня теперь мучит. Я один; мне недостает ободрения. с теми, кто вокруг меня, я не связан самое общество матушки, по несчастию, не может меняделать счастливым: я не таков с нею, каков должен быть сын с матерью; это самое меня мучит, имне кажется, я люблю ее гораздо больше заочно, нежели вблизи. Я не был счастлив в моей жизни Не имея своего семейства, в котором бы я что-нибудь значил, я видел вокруг себя людей мнекоротко знакомых, потому что я был перед ними выращен, но я не видал родных, мне принадлежа-щих по праву; я привыкал отделять себя ото всех, потому что никто не принимал во мне особливогоучастия и потому что всякое участие ко мне казалось мне милостию. Я не был оставлен, брошен,имел угол, но не был любим никем, не чувствовал ничьей любови; следовательно, не мог платитьлюбовью за любовь, не мог быть благодарным по чувству, а был только благодарным по должности:мне сказывали, что надобно быть благодарным, и я верил или, лучше сказать, повторял самому себечужие слова. Это сделало меня холодным. Я так не привык к тому, чтобы меня любили, чтовсякой знак любви кого-нибудь ко мне кажется мне странным и чем-то необыкновенным, - следст-вие непривычки видеть чью-либо ко мне привязанность и отвечать на нее. Для чего я не имелтакого человека, который бы дорожил моим счастием, который бы был моим хранителем и путе-водцем! Я бы любил его, как своего Бога! Но я был один, всегда один! (от 26 авг. 1805 г.) [8. C. 25-26].Эта запись, по собственному признанию Жуковского, была сделана «вхудом расположении духа», но тем не менее она весьма примечательна. Мо-1 Например, напомним, еще одно семейное предание о клятве, данной М.Г. Буниной умирающе-му мужу в том, что «с Лизаветой» она «никогда не расстанется, а Васинька будет» ее «сыном». См:[6. C. 275].тив одиночества, сквозной в приведенной дневниковой записи, перешедшийи в творчество Жуковского начала 1800-х гг., конечно, совпадал с прероман-тическими веяниями в русской лирике этого периода и отчасти мог быть вы-зван увлечением Жуковского преромантизмом (см., например, «Стихи, сочи-ненные в день моего рождения», 1803), вместе с тем, по-видимому, он отра-жал и какие-то реальные стороны жизни юного Жуковского в доме Буниных.Для характеристики места поэта и его матери в семье Буниных, их взаимоот-ношений показательно материальное положение Жуковского во время и сразупосле его обучения в Москве, обсуждавшееся в письмах как одна из главныхтем. О том, что все содержание Жуковского М.Г. Бунина взяла на себя, пишетА.П. Зонтаг [6. C. 277], а об отсутствии или постоянной нехватке у Жуковскогособственных средств можно судить по его переписке с матерью1. Мать все времяпишет Жуковскому о деньгах, припоминая каждую копейку, данную ему настрого определенные цели, и требуя от него «реестра» всех трат:Посылаю денег 50 р., из коих я приказывала купить мне мех заячий и ножичек, а оставшиетебе; да при отъезде моем оставила я тебе 15 р., и у тебя было еще столько же, почему и полагаю ядостаточно для тебя будет для исправления своих нужд. А советую и прошу тебя, друг мой, оста-вить мундир свой делать до приезда нашего. Это прихоть, Васинька, не согласующаяся с твоимсостоянием. Лучше, мой друг, подумай о шубе, какую должно приготовить к зиме. Не мотай,пожалуйста. Я по моей записке видела, кроме нынешних, издержала для тебя от нового года 90рублей. Пожалуйста, Васинька, учись хозяйничать, старайся вникать в экономию Всемусвоему имению до малейшей потребности веди записку, а по приезде потребую обо всем от тебяреестр (7 июля 1801 г.) [11. С. 213].О растраченных однажды без разрешения 25 рублях Елизавета Дементь-евна вспоминала сыну спустя год после этого события: «А ты, мой друг, всееще не перестаешь мотать. Вспомни, как ты, рассчитываянаслаждение семейственною жизнию», - записывает он 4 июля 1805 г. 10 июляэтого же года вновь пишет: «Итак, цель моей жизни должна быть деятельность в литературе в составлении счастья моего семейства». В августе1806 г., намечая план своей будущей жизни, поэт называет три ее составляющие:«семейственную, авторскую, общественную» [8. C. 15, 16, 34]. Значительное ме-сто занимают образ и тема матери в записной книжке Жуковского 1807 г. «Раз-ные замечания», представляющей собой примечания к статьям на морально-психологические темы из «Энциклопедии» Дидро и Д'Аламбера1. Теме мате-ринства посвящены ранние прозаические переводы Жуковского: «О средствахдать совершенное здоровье детям. Сочинение Самуила Крузиуса. Перевод с не-мецкого», «Письмо первое» (см.: [12. C. 138]). Впоследствии семья, дети, мате-ринство и отцовство станут важнейшими темами размышлений Жуковского вдневниках и письмах, прочно вошедшими и в его творчество.***Обратимся к собственно письмам и рассмотрим первое письмо Жуков-ского к матери. Оно было написано 20 ноября 1795 г. из Кексгольма:Милостивая государыня матушкаЕлизавета Дементеевна!Я весьма рад, что узнал, что вы, слава Богу, здоровы, что ж касается до меня, то и я так жепо Его милости здоров и весел. Здесь я со многими офицерами свел знакомство и много обязан ихласками. Всякую субботу я смотрю развод, за которым следую в крепость, в прошедшую субботушодши таким образом за разводом, на подъемном мосту сорвало с меня шляпу и снесло прямо в воду,потому что крепость окружена водою. Однако по дружбе одного из офицеров ее достали.Еще скажу вам, что я перевожу с немецкого и учусь ружьем. Впрочем, прося вашего родитель-ского благословения и целуя ваши ручки, остаюсь навсегдаВашпослушный сынВасинька [2. Л. 1-1 об.]13-летний Жуковский впервые оказался довольно далеко от дома: попросьбе М.Г. Буниной Д.Г. Постников, тульский помещик, майор, знакомыйБуниных, отвез его в крепость Кексгольм, на явку в Нарвский пехотныйполк2. Письмо юного Жуковского передает его впечатления от жизни в кре-1 Здесь поднимаются проблемы воспитания ребенка матерью, утверждаются мысли о том, что мате-ринская брань должна являться несчастьем для детей, что мать в их глазах должна быть «живым правосу-дием», что первые впечатления младенца о жизни исходят от матери, что связь ребенка с матерью, особен-но в первые годы его жизни, не должна разрываться ни на минуту, и т. д. См.: [8. C. 42, 462].2 Дело в том, что Жуковский, в соответствии с правилами времени, был со дня рождения записанв военную службу. Согласно «Формулярному списку о службе ординарного академика Император-ской академии наук, тайного советника Василия Андреевича Жуковского», составленному поэтом в1850 г., еще в 1785 г., двухлетним мальчиком, он был определен А.И. Буниным в Астраханский гу-сарский полк в чине сержанта, в 1789 г. был произведен в прапорщики и принят в штат генерал-поручика М.Н. Кречетникова младшим адъютантом. Сделано это было во многом ради возможностив дальнейшем присвоить незаконнорожденному Жуковскому дворянское звание (о проблеме получе-ния Жуковским дворянского статуса, в том числе и о факте записи двухлетнего Жуковского в Астра-ханский полк, а точнее - о его отсутствии и наличии фиктивного формуляра о службе «младшегоадьютанта из поляков», подписанного М.Н. Кречетниковым и послужившего основанием для реше-ния Тульского дворянского депутатского собрания, принятого в июне 1795 г., о выдаче грамоты навнесение В.А. Жуковского в дворянскую родословную книгу Тульской губернии, см.: [13. C. 220-222].После обращения А.И. Бунина с прошением об отставке Жуковского из военной службы 8 ноября 1789 г.пости. Однако в первую очередь «послушный сын Васинька» сообщает«Милостивой государыне матушке Елизавете Дементеевне», что он наслы-шан о ее хорошем самочувствии и что он сам «здоров и весел», «со многимиофицерами свел знакомство и много обязан их ласками». Вслед за этой кано-нической для жанра письма информативной частью идет описание любимогоразвлечения, которым для мальчика стало следование в крепость за разводомчерез подъемный мост. Судя по всему, никаких особых событий в жизни ре-бенка не происходило, но даже при таком течении жизни автор письма нахо-дит материал для рассказа о сорванной ветром шляпе и ее спасении. Завер-шается письмо опять-таки информацией об обучении стрельбе из ружья, ко-торое, однако, будущий поэт перемежает переводами с немецкого. И далееидут традиционные просьбы о «родительском благословении» и закрепив-шаяся впоследствии формула окончания письма: «целуя ваши ручки, остаюсьнавсегда Ваш послушный сын Васинька».Второе из дошедших до нас писем Жуковского к матери было написаноровно через месяц - 20 декабря 1795 г. из той же крепости и по той же ком-муникативной модели, скорректированной лишь одним моментом. «Послуш-ный сын Васинька» пишет данное письмо с конкретной целью - поздравить«милостивую государыню матушку Елизавету Дементьевну» с наступающимНовым 1796 годом. Дата письма заключена в виньетку, вероятно, чтобы под-черкнуть его праздничный характер:Милостивая государыня матушка!Елизавета Дементеевна,Имею честь вас поздравить с праздником и желаю, чтоб вы оный провели весело и здорово. Осебе честь имею донести, что я, слава Богу, здоров и чрезвычайно рад, что и вы так же здоровы.Недавно у нас был граф Суворов, которого встречали пушечною пальбою со всех бастионов крепо-сти. Сегодня у нас маскерад, куда и я также пойду, ежели позволит Дмитрий Гаврилович (Постни-ков. - И.А.). Впрочем, желая вам всякого благополучия, остаюсьВашпослушный сынВасинька [1. Л. 7-7 об.]Жизнь самого Жуковского в Кексгольме описывается по схеме рассмот-ренного выше первого письма. Сначала следует сообщение о том, что он здо-ров и «чрезвычайно рад» по поводу здоровья матушки, далее следуют дванеразвернутых в полнокровный нарратив сюжета о полковой жизни - о по-сещении кексгольмской крепости графом Суворовым, «которого встречалипушечною пальбою со всех бастионов крепости», и о «маскераде», которыйдолжен был состояться в полку 20 декабря, вероятно, по случаю прибли-жающегося праздника, куда и юный Жуковский собирался пойти, «ежелипозволит Дмитрий Гаврилович».оно было удовлетворено. В 1790 г. Бунины переехали в Тулу, где Жуковский был определен в пансионХ.Ф. Роде. Однако в связи со смертью А.И. Бунина было принято решение о необходимости Жуковскомуснова поступить на военную службу - в Нарвский полк, который был выбран потому, что в нем ранее слу-жил его отец И.А. Бунин. Однако Жуковский не получил разрешения на вступление в полк в связи с тем,что Павел I, сменивший на престоле Екатерину II, запретил брать на действительную службу несовершен-нолетних офицеров. После трехмесячного пребывания в Кексгольме и недолгого пребывания в Петербурге(в феврале 1796 г.) Жуковский вернулся в Тулу, в дом Юшковых.Интересно сравнить это письмо с другим, написанным Елизавете Демен-тьевне Д.Г. Постниковым на оборотной стороне листа:Милая моя Лизавета Дементьевна, Васинька твой здоров и мил, и весел. Привезу его к тебе нагод в отпуск, а ежели хочешь, то и больше. Будь покойна. Жди нас. Прощай, милая, желаю тебебыть здоровой (2 сл. нрзб.). Много тебя любящий Д. Постников [1. Л. 7 об.].Как видим, Д.Г. Постников сводит содержание письма исключительно кинформации, которая, с его точки зрения, только и могла интересоватьмать, - о здоровье и настроении сына, о возможной встрече с ним.Еще одно письмо из Кексгольма, без даты, судя по содержанию, было на-писано после Крещения, которое отмечают 6 января (по старому стилю):Милостивая государыня матушкаЕлизавета Дементеевна!Имею честь вас поздравить с наступившим новым годом и желаю, чтоб вы оный и множествотаковых провели благополучно и здорово.О себе честь имею донести, что я, слава Богу, здоров и весел. У нас здесь, правду сказать, оченьвесело, в Крещенье была у нас Иордань, куда ходили с образами, и была пушечная пальба, и солдатыпалили из ружей. Впрочем, желая вам всякого благополучия, остаюсь навсегдаВашпослушный сынВасинька [2. Л. 3 об.]Письмо открывается поздравлениями «с наступившим новым годом» - виспользованной в предыдущем письме официальной форме. Установить датуэтого письма помогает и рассказ Жуковского о веселом праздновании Кре-щения, которое опять-таки предваряется традиционной информацией о здо-ровье и настроении.Письмо № 4 также не имеет даты. Б.Л. Модзалевский, указывая, что15 февраля 1800 г. Жуковский после отставки поступил на службу в Главнуюсоляную контору, датирует письмо февралем-мартом 1800 г. и отмечает, чтооно было написано из Москвы:Милостивая государыня матушкаЕлизавета Дементьевна!Григорий приготовил деньги за себя, только дело остановилось за тем, что он не знает, кудаон приписан по подушному окладу, и каким образомВ конце копии письма рукою переписчика сделана следующая припискачернилами: «Без означения года и числа, но из адреса видно, что он жил вМоскве, в доме Авдотьи Афанасьевны Алымовой, на Арбате, в Приходе Ни-колы Явленного, в Годеинском переулке»1. Попробуем внести некоторыеуточнения в датировку, указав на темы и нарративные особенности письма.Во-первых, Жуковский называет себя в этом письме «статским скрипопе-ром», из чего следует, что он уже служит в Главной соляной конторе, куда,судя по «Формулярному списку о службе», будущий поэт был определен15 февраля 1800 г., еще до окончания Благородного пансиона при Москов-ском университете. Реально же его служба могла начаться не ранее июня1800 г., после выпускных экзаменов в пансионе. Попутно заметим, что фор-мула «статский скрипопер» очень ярко характеризует отношение Жуковскогок чиновничьей службе вообще и к собственной службе в Соляной конторе, вчастности.Во-вторых, не менее важно, что Жуковский признается матери в том, чтоон не умеет правильно составлять документы. Это признание ему приходитсясделать в связи с главной темой письма: речь идет об оформлении отпускнойкрепостному А.И. Бунина, дворовому человеку Григорию. Судя по письму,Жуковский, иронизирующий в отношении «скрипоперов» и настроенныйкуда более возвышенно, чем они, вместе с тем в полной мере понимает рольдокумента в судьбе человека и относится к этому очень серьезно, глубоковникая в прозаическую, материальную суть дела. Он просит мать уточнитьнеобходимые детали, без которых рассчитывать на результат не приходится,несмотря на то, что Григорий «приготовил деньги за себя». Особенно важ-ным Жуковскому, вошедшему в бумажную жизнь чиновников, представляет-ся составление отпускной, и он просит мать обратиться к управляющемуМишенским, Михаилу Ивановичу Звереву, чтобы тот сам «написал чернуюотпускную» Григорию, за что обещает ему «отвесить земной поклон».Особый интерес представляет часть письма, посвященная финансовойстороне дела, каковой, однако, ее можно назвать лишь отчасти. Здесь Жуков-ский, уже не столь уверенный в позиции адресата, уповает на то, что «Богкающихся прощает», и чистосердечно признается Елизавете Дементьевне втом, что из собранной Григорием суммы в 625 руб. и переданной ему на хра-нение он взял 25 руб. на «нужные книги». Ситуация представлена Жуков-ским прежде всего в нравственно-психологическом плане, как двойственная:самовольная трата чужих денег, но на «нужные книги». Сложной предпола-гается и реакция матери: « уже вижу, что вы сердитесь, - но вы, конеч-но, меня в том простите». Примечательны подобранные автором в свое оп-равдание аргументы: « учивши меня столько времени тому, сему, вы незахотите, чтоб я это забыл, и все деньги, которые вы за меня платили в пен-сион, были бы брошены понапрасну». В соответствии с этим находится сы-митированный автором письма диалог с адресатом: « я чистосердечнопризнаюсь, что из вышереченных 625 рублей взял 25, - на что? вы спроси-те? - На книги, отвечаю я ». В диалог трансформирована даже традици-онно монологическая концовка письма.1 Ни конверта, ни адресного листа в архиве не сохранилось.Эта трата («на нужные книги»), ставшая одной из важнейших тем письма,является очень важной характеристикой молодого Жуковского, получающегов Соляной конторе 175 руб. в год, тяготящегося своей службой и всей душойустремленного к литературе, философии, самообразованию. В письме от22 августа 1800 г. А.Ф. Мерзлякову, обсуждая вопросы о сути человека, егожизни, надежд и желаний, под знаком NB Жуковский так характеризовалсвое служебное положение: «Я пишу всё это в гнилой конторе, на куче боль-ших бухгалтерских книг; вокруг меня раздаются голоса толстопузых, запач-канных и разряженных крючкоподъячих; перья скрипят, дребезжат в рукахэтих соляных анчоусов и оставляют чернильные следы на бумаге; вокруг ме-ня хаос приказных; я только одна планета, которая, плавая над безобразноюструктурою мундирной сволочи, мыслит au dessus du Vulgaire и - пишет ктебе письмо» [14. C. 220].Выйдя в отставку, весной 1802 г. Жуковский возвратился в Мишенское,рассчитывая отдаться творчеству, самообразованию. С этой целью он при-вез в деревню купленные в Москве книги, которые уже тогда составлялихорошую библиотеку; об одной из таких покупок Жуковский и писал мате-ри в рассмотренном выше письме. По словам К. Зейдлица, «в списке книг»Жуковского было «множество французских, немецких и английских исто-рических сочинений, переводы греческих и латинских классиков, стихотво-рения и другие произведения изящной словесности на иностранных языках,полные издания Шиллера, Гердера, Лессинга и проч…» [7. C. 52] (см. так-же: [15, 16].Примечательно и письмо Елизаветы Дементьевны, обращенное к АвдотьеСтепановне и Илье Васильевичу Астраковым, находившимся с нею в друже-ских отношениях, именно в связи с той суммой денег, о которой ей написалсын. Приведем его здесь:Милые друзья Илья Васильевич и Авдотья Степановна!Благодарю вас, милые, что вы меня помните. Я, ей-ей, сама вас не забываю никогда. Желаювсем сердцем вам самого лучшего здоровья и спокойства. Я не буду больше отягощать вас моимипросьбами о неоставлении моего Васиньки, будучи уверена, что вы его не забудете и оставите мнеодно попечение чувствовать ваши одолжения и быть за них благодарною. Деньги, взятые за Григо-рия, я велела Васеньке отдать в сохранение ваше. А если можно одолжить меня больше, отдать ихв верные руки из процентов. Целую милых детей ваших. Всегда вам верный другЕлизаветаАграфена Ивановна вам свидетельствует почтение и благодарит за (1 сл. нрзб.). Она не пишетза болезнью своего батюшки [1. Л. 1]1.Следующее письмо Жуковского к матери - тоже без даты. Поскольку ононе вошло в публикацию П.И. Бартенева и в состав ПСС под редакцией А.С.Архангельского, опишем его автограф. Письмо написано чернилами, на бе-лой бумаге, сложено по горизонтали вдвое (размер листа 18 х 11,5):1 На л. 1 об. адрес: «Его благородию государю моему Василью Андреевичу Жуковскому на Ар-бате в приходе Николы Явленного, в Годеинском переулке: в доме Авдотьи Афанасьевны Алымовойв Москве».Милостивая государыня матушкаЕлизавета Дементьевна.Честь имею вас поздравить с светлым Христовым воскресеньем; желаю от всего сердца, чтобы выпровели его весело, с приятностью и здорово. Скоро надеюсь я вас увидеть. Чувствительно благодарю васза ваше милостливое письмо, которое меня обрадовало; только я желал бы, чтобы вы для себя, а не дляменя старались иметь что-нибудь и думали больше о своем спокойствии - сделайте милость, матушка,поздравьте от меня Петра Николаевича и детей с праздником и Катерину Афанасьевну - я спешу писать,чтобы поспеть на почту. Простите; с сердечным почтением и любовью,милостивой государыни матушкивашпокорный сынВ.Ж. [1. Л. 5]Судя по всему, это письмо было написано из Москвы незадолго до Пасхи,в конце марта - начале апреля 1805 г. (до 9 апреля, на которое приходиласьПасха в 1805 г., по старому стилю). Оно является не только поздравитель-ным, но и ответным на полученное от Елизаветы Дементьевны. Предмет по-следнего представлен предельно редуцированно и требует от современногокомментатора специальных разысканий, в результате которых данное письмоЖуковского разворачивается в важный сюжет о его личности и жизни.Дело в том, что в своем письме Елизавета Дементьевна рассказывала сы-ну о том, как продвигается перестройка их дома в Белеве, подаренного Жу-ковскому Авдотьей Афанасьевной Алымовой еще в августе 1797 г.1 Мысль отом, чтобы отремонтировать ветхий дом и поселиться там с матерью, прихо-дит Жуковскому еще в 1803 г., о чем он пишет А.Ф. Мерзлякову, приглашаяего посмотреть место его будущего дома.В письме от 24 авг. 1803 г. Мерзляков уже спрашивает Жуковского:«Скоро ли твой дом? Хотел бы посмотреть на него, хотел бы посмотреть натебя, как на хозяина». Летом 1804 г. Мерзляков пишет Жуковскому, обещаяприехать в Белев с Воейковым: «Нам не надобно твоего дома, если он не от-строен: мы проживем в палатке. Стихи твои будут нагревать сердца наши; атвоя ласковая, простая дружба украсит самыепрасно сумневаешься, я очень чувствую, какого имею сына, и если когда стобою бранюсь, то право, это от лишних хлопот. А когда даст Бог, будемжить в своем домике, то ты можешь быть уверен в моем снисхождении и до-веренности; увидишь, что у тебя есть добрая мать, которая только твоего сча-стия и желает» (цит. по: [17. C. 63-64]).Орловские краеведы В. Власов и И. Назаренко указывают, что дом Жу-ковского находился на высоком берегу Оки, откуда открывался чудесныйвид1. В этот дом, построенный в надежде на счастье, во многом ради матери,Жуковский переехал в декабре 1805 г. В связи со смертью П.Н. Юшкова, му-жа В.А. Юшковой (последовавшей 4 декабря 1805 г.), все обитатели Мишен-ского поселились на зиму у Жуковского в Белеве. Зажили большой семьей.Елизавета Дементьевна выступила в роли умелой домоправительницы. Жу-ковский много читал, был занят литературной работой: в декабре 1805 г. онпереводит «Опустевшую деревню» Голдсмита, весной 1806 г. делает свобод-ный перевод эпистолы А. Попа «Послание Элоизы к Абеляру», переводитфрагмент из элегии Э. Парни и др., трудится над составлением «Собраниярусских стихотворений» и многим другим.Поэт общается с Киреевскими, с бароном И.П. Черкасовым, отцом буду-щего декабриста А.И. Черкасова, близко знакомится с Ф.Г. Вендрихом,большим знатоком немецкой литературы, переводчиком. Однако чувство не-удовлетворенности собой и своей жизнью, ощущение одиночества не поки-дают Жуковского. К тому же к весне 1806 г. дом Жуковского опустел: мать,мечтавшая о доме прежде всего ради сына, большую часть времени проводи-ла у М.Г. Буниной, родные разъехались - кто в Мишенское, кто в Долбино.«Что мне делать в эти три месяца, которые проживу один совершенно», -пишет Жуковский в дневнике 1 марта 1806 г. [8. C. 29].Как раз на это время приходится составление поэтом планов на будущее,и Жуковский, занявшийся перестройкой дома из желания, чтобы «матушкабыла не несчастна, имела все нужное» [8. C. 14], вспоминает то, о чем мечталон еще в июне 1805 г., в самый разгар строительства: о своих планах ехать заграницу для продолжения учебы в университетах Германии (Жуковский на-шел уже себе и кредитора - А.А. Прокоповича-Антонского), а потом издаватьжурнал («Вестник Европы») в Москве: «Путешествовать 3 года, с половины1806 до половины 1809-го года. Возвратясь, начать выдавать журнал, про-должать это издание четыре года» [8. C. 13]. Здесь же напомним о попыткахЖуковского найти взаимопонимание с Е.А. Протасовой, которые заканчива-ются неудачей, что тоже выталкивало поэта из Белева, который он и покинулв ноябре 1806 г., уехав в Москву, где оказался в центре литературной жизниРоссии.Наконец, обратимся к последнему из дошедших до нас писем Жуковскогок матери, оно тоже без даты. Б.Л. Модзалевский датирует его летом 1811 г. иуказывает, что оно писано из Москвы. Однако и здесь требуются уточнения,1 Cудьба дома в дальнейшем сложилась так: на средства, собранные по подписке по всей России,дом был приобретен почитателями таланта поэта-романтика для организации в нем народного учи-лища им. В.А. Жуковского, торжественно открытого в 1872 г. Позже, незадолго до начала ВеликойОтечественной войны в доме был открыт литературно-мемориальный музей Жуковского. Этот па-мятник культуры был уничтожен фашистами.которые позволяет внести тема письма. Речь в нем идет о продаже белевскогодома Жуковского и о пересылке Е.А. Протасовой купчей. Информационнаячасть письма, отличающаяся лаконизмом, на деле предельно содержательна.За нею - новый поворот судьбы и творчества поэта.Уже ранней весной (в марте) 1806 г., после того, как Елизавета Дементь-евна вновь перебралась в Мишенское к М.Г. Буниной, а Е.А. Протасова с до-черьми - в Троицкое, Жуковский решает продать свой опустевший дом. Несделав этого по просьбе матери Жуковский отправился в Москву и сновавернулся в Белёв в мае 1806 г. Тогда же в Белёв приехали Протасовы, имысль о продаже дома отступила, но ненадолго. В июне 1807 г. Жуковскийпринял окончательное решение занять место редактора «Вестника Европы»(с января 1808 г.). А.А. Прокопович-Антонский предложил Жуковскому трикомнаты в его доме при пансионе, что было очень удобно, т. к. университет-ская типография располагалась рядом. Поэт уезжает летом 1807 г. в Белев,чтобы решить вопрос о продаже дома и приготовиться к переезду в Москву.Окончательно вопрос с продажей дома решился к лету 1808 г.О.Е. Глаголевой обнаружена купчая, датируемая 10 сентября 1808 г., покоторой Жуковский продавал свой белевский дом1 родственнице Е.И. Прота-совой2, сестре А.И. Протасова (муж Е.А. Протасовой), за сто рублей. Купчая,об отправлении которой Жуковский сообщает матери в последнем из до-шедших до нас письме3, не только помогает его датировать, но и описываетпервую «собственность» Жуковского, тот дом, в котором поэт жил в 1805-1807 гг., где им были написаны многие из его первых произведений:1 После продажи дома, обсуждаемой в рассматриваемом нами письме, какое-то время жизнь Жуков-ского оставалась связанной с родными местами. Незадолго до войны 1812 г. и после нее он жил в Муратовеи Черни, в зрелые годы эти связи нарушаются, поэт все реже посещает «сердцу милый край», хотя тоска поэтим местам становится лейтмотивом его творчества. Осенью 1839 г. (в сентябре, октябре) Жуковский впоследний раз побывал в Черни, Мишенском, Белеве, Муратове, где он нарисовал портреты уже дочерейА. и М. Протасовых (Александры и Екатерины). Позднее он писал об этой поездке: «Я увидел опять всеродные места, и милые живые и мои мертвые со мной все повидались разом; все это совокупилось в одно,как будто для того, чтобы поставить живую грань между всем прошедшим моим и будущим» (цит. по: [17.С. 333]). Еще позднее о Мишенском писала А.П. Зонтаг в своих воспоминаниях: «Тогда Мишенское былоне таково, как теперь. Строение сгнило и развалилось; пруды, сорвав плотины, ушли; сажалки порос-ли камышом. Мишенское все еще прекрасно своим местоположением, а для меня имеет двойнуюпрелесть своими воспоминаниями. Здесь все напоминает Жуковского. Церковь, где мы вместе молились;роща и сад, где мы гуляли вместе, любимый его ключ Гремячий и, наконец, холм, на котором было переве-дено первое его стихотворение: Сельское кладбище, вышедшее в свет. Этот холм сохранил название: Грее-ва Элегия» [6. C. 279].2 Новой хозяйке бывшего своего дома Жуковский посвятил одно из своих многочисленных шут-ливых произведений, созданных в 1811 г. в Муратове, - «Елена Ивановна Протасова, или Дружба,нетерпение и капуста. Греческая баллада, преложенная на русские нравы Маремьяном ДаниловичемЖуковятниковым, председателем комиссии о построении Муратовского дома, автором тесной ко-нюшни, огнедышащим экс-президентом старого огорода, кавалером ордена трех печенок и командо-ром Галиматьи…», где речь идет уже об участии Жуковского в строительстве усадебного дома вМуратове. См. коммент. О.Б. Лебедевой: [18. С. 560-564].3 Именно купчую просили Жуковского прислать Елизавете Дементьевне в коллективном письме,написанном рукою А.П. Киреевской: «Матушка ваша, слава Богу, здорова, продает дом свой ЕленеИвановне Протасовой за три тысячи рублей; и для того приказала мне просить вас, чтобы вы присла-ли сюда купчую на землю. На чье она имя?» (Цит. по: [7. C. 133]). Судя по письму, Жуковский отпра-вил эти бумаги Е.А. Протасовой. Разночтения в полученной за дом сумме (по бумагам и на деле), по-видимому, объясняются обоюдным желанием продавцов и покупщицы уменьшить размер указнойпошлины.Лета 1808-го сентября в Десятый день из дворян Адьютант, а ныне Титулярный Советник Ва-силий Андреев сын Жуковский, продал я госпоже девице покойнаго статскаго советника Ивана Яков-левича Протасова дочери Елене Ивановне благо приобретенной мною крепостной свой, доставшейсямне прошлаго 1797 года Августа в 27й день от госпожи действительной статской советницы Ав-дотьи Афонасьевны Алымовой по купчей, Деревянной дом состоящей Тульской губернии в городе Бе-леве в седьмом на десять квартале под номером седьмым, построенной ею на отведенном ей поВысочайше Конфирмованному Плану из пустопорозжаго и никому по крепостям не принадлежащагогородскаго выгона, со всяким в нем деревянным строением и с огородом, которой уже мною дом попокупке перестроен другим фасадом на каменном фундаменте; то и со всею моею вновь учиненноюко оному дому и двору разною пристройкою, мерою ж под оным домом и двором как по пред сказан-ной дошедшей мне купчей значит, состоит земли: Длиннику по обеим сторонам по тридцать посеми сажень, поперешнику в переднем семнадцать сажень, в заднем концах десять с половиноюсажень, или что оказаться может все без остатку, А взял я Василий с нее Елены за оной свой дом совсем хоромным и дворовым строением денег сто рублей; с коей суммы и указные пошлины платитьей покупщице... При сей купчей из дворян бывшей адьютант, а ныне титулярный советник ВасилийАндреев сын Жуковский... руку приложил... (Цит. по: [13. С. 224].Прежде чем привести последнее из дошедших до нас писем Жуковского кматери (написанное, таким образом, после 10 сентября 1808 г.) - о продажедома и о том, что купчая отправлена, обратим внимание на его форму, стиль:деловое письмо

Скачать электронную версию публикации