S.S. Uvarov"s ""Projet d"une Academie Asiatique"" in history of RussianOrientalism.pdf «Projet d'une Academie Asiatique» («Проект Азиатской академии»), вы-шедший без обозначения имени автора в Санкт-Петербурге в 1810 г., былсоздан Сергеем Семеновичем Уваровым (1786-1855). Эта работа родилась настыке дипломатических занятий Уварова и его ориентальных интересов. На-чав в 1801 г. службу в коллегии иностранных дел, в 1806 г. он был прикоман-дирован к русскому посольству в Вене, а в 1809 г. назначен секретарем по-сольства в Париже. Широкие познания в гуманитарной сфере позволилиУварову познакомиться со многими представителями литературы и науки,среди которых были братья А.Ф.Г. и Ф.В. Гумбольдты, И.Г. Гете, И.Г. Гер-ман, Ф. Шлегель, Ж. де Сталь и др. Вена и Париж, где служил Уваров, былипризнанными центрами европейского ориентализма, здесь существова-ли училища восточных языков, которые были приняты за ориентир в его«Проекте».Бурное развитие востоковедения в Европе, в частности во Франции (шко-ла С. де Саси), подстегнул египетский поход Наполеона (1799), ставший от-ветом на окончательное утверждение англичан в Индии в конце XVIII - на-чале XIX в. Успех колониальной политики был невозможен без изучения по-коряемых азиатских стран. Обилие материалов о культуре, религии и исто-рии Востока, соединившись с популярными идеями И.Г. Гердера о нацио-нальной самобытности, породило целый ряд открытий в области языка, лите-ратуры, мифологии, ставших основой новых отраслей науки (сравнительногоязыкознания, сравнительной мифологии и др.). На Уварова, хорошо знакомо-го с европейским интеллектуальным увлечением Востоком, наибольшеевлияние оказали концепции И.Г. Гердера («Uber der Ursprung die Sprache»,«Ideen zur Philosophie der Geschichte der Menschheit» и др.), Ф.В. Гумбольдта(«Uber die Verschiedenheit des menschlichen Sprachbaues und ihren Einfluss aufdie geistige Entwickelung des Menschengeschlechts») и Ф. Шлегеля («Uber dieSprache und Weisheit der Indies»). В особенности глубоко было воздействиепоследнего, представившего Восток колыбелью индоевропейской цивилиза-ции. Его книгу Уваров всячески пропагандировал: «Я послал Н.М. КарамзинуШлегеля книгу о Индии, которую я вам советую прочитать» (письмо кВ.А. Жуковскому от 21 апреля 1811 г. [1. С. 0158]).В 1810 г. Уваров оставил дипломатическую службу, надеясь продолжитькарьеру в сфере науки и просвещения, для чего требовалась громкая заявка.Ею и выступил «Projet d'une Academie Asiatique», к составлению которогоУваров, не являвшийся профессиональным ориенталистом (на ограниченнуюего компетентность в вопросе указывал в личном письме автору Ж. деМестр), привлек двух крупных специалистов - Генриха Юлия Клапрота иИгнаца Аврелия Фесслера. Г.Ю. Клапрот (1783-1835), известный немецкийориенталист, был приглашен в 1804 г. адъюнктом по восточным языкам исловесности в российскую Академию наук. В 1805 г. он сопровождал графаЮ.А. Головкина, отправлявшегося послом в Китай, но в связи с неудачей по-сольства вернулся и, по поручению академии, продолжал свои исследованияоб азиатских народностях на Кавказе. В Петербурге Клапрот опубликовал«Archiv fur die asiatische Literatur, Geschichte und Sprachkunde» (1810).И.А. Фесслер (1756-1839), тоже немец, в прошлом иезуит, в 1784 г. принялкафедру восточных языков и ветхозаветной герменевтики в Львовском уни-верситете, потом преподавал в Бреславле и Берлине. В 1809 г. он получилкафедру восточных языков и философии в Санкт-Петербургской духовнойАлександро-Невской академии. Вскоре после опубликования «Проекта»Фесслер был заподозрен в атеизме и в ходе кампании, закончившейся запре-щением деятельности иезуитов в России, был отстранен от должности и от-правлен в ссылку. Клапрот готовил для «Проекта» материалы по китайскойкультуре, а также консультировал по философии, языкам и литературе Азиив целом, Фесслер отвечал за сферу «библейской археологии» (история, куль-тура, язык древних евреев). Уваров выступал генератором концептуальныхидей, им была создана основная теоретическая часть работы.Помимо пропаганды1808 гг.) и желавшую ослабления английского влияния. Те же задачи стоялии перед Россией, только что укрепившейся в Грузии (1801-1804 гг.) и стре-мившейся усилить свои позиции в Закавказье, а также на Дальнем Востоке(неудачная миссия графа Ю.А. Головкина), где соперником вновь выступалаАнглия. Изучение азиатских соседей, подготовка специалистов-востоковедов,квалифицированных переводчиков являлось залогом успешного выполненияэтих задач и в более отдаленной, стратегической перспективе. В письме кМ.М. Сперанскому от 1 декабря 1819 г. Уваров подчеркивал: «Распростране-ние восточных языков должно произвести и распространение здравых поня-тий об Азии в ее отношении к России. Вот поприще огромное, еще не оза-ренное лучами разума, целое поле славы неприкосновенной, источник новойнациональной политики» [2. С. 188].Осознавая идеологическую значимость своего «Проекта», Уваров пред-принял активные действия по его пропаганде. В частности, он разослал эк-земпляры ведущим востоковедам и дипломатам Франции и Германии, однимиз читателей «Проекта» стал Наполеон, который, сочтя документ политиче-ски и практически интересным, предложил обсудить его Академии наук.«Проект» получил одобрение и у Александра I, передавшего через великуюкнягиню Екатерину Павловну, что он «делает честь автору» (цит. по: [3.C. 137]).Способом, позволившим усилить влияние, стали переводы, предпринятыепо инициативе Уварова. Немецкий перевод «Проекта» был подготовлен са-мим автором и опубликован в Санкт-Петербурге (Ideen zu einer AsiatischenAkademie. S.-Ptsb., 1811). Русский перевод - под заглавием «Мысли о заведе-нии в России Академии Азиатской» - осуществил В.А. Жуковский. 4 декабря1810 г. он сообщал А.И. Тургеневу: «Прожект Уварова я прочитал и прошутебя сказать ему от меня усердную благодарность за доставление этой книги. Прожект будет переведен для "Вестника", ибо он может составить внем очень любопытную статью; но замечаний на него делать не стану и немогу, ибо эта часть - как и весьма, весьма многие - неизвестна мне совер-шенно» [4. С. 81, 83]. По этим словам можно предполагать, что Уваров про-сил снабдить перевод замечаниями. Работа над переводом продолжалась втечение декабря 1810 г., при том что, очевидно, Жуковского просили поторо-питься, скорее всего, дабы перевод предварил для широкой публики назначе-ние Уварова попечителем Санкт-Петербургского учебного округа в январе1811 г. Так, 22 декабря 1810 г., отвечая А.И. Тургеневу, Жуковский оговари-вал: «Projet Уварова напечатан будет в 1 № Генваря месяца. Прежде невоз-можно» [4. С. 88]. Перевод был произведен с небольшими сокращениями, вчастности было снято краткое посвящение А.К. Разумовскому, министру на-родного просвещения, непосредственному начальнику и тестю Уварова.На этом история перевода не закончилась. Развивая успех, Уваров вписьме Жуковскому от 21 апреля 1811 г. предложил напечатать его отдель-ной книжкой: «Я, в полном уверении, что Вы, поместив меня в число друзейваших, тем самым дали мне право считать на ваше расположение, покорнопрошу вас дозволить перепечатать здесь вновь прекрасный перевод ваш Про-экта Азиатской Академии. Ноты и дополнения, которые вам поместить нель-зя было, постараемся мы вместе с Тургеневым прибавить. Многие изъявилижелание иметь полный перевод на русском языке, и я не могу лучше отвечатьтребованию их, как познакомить с переводом вашим. Едиция будет хорошая,и я надеюсь, что вы оною довольны будете» [1. С. 0158]. Предложение до-полнялось перспективами карьерного роста - местом профессора будущегоСанкт-Петербургского педагогического института - и выступало частью ува-ровского проекта консолидации молодой интеллектуальной элиты империи.4 мая 1811 г. Жуковский отвечал: «На предлагаемое Вами перепечатаниемоего перевода соглашаюсь с большим удовольствием: желал бы только,чтобы Вы или Тургенев взяли на себя труд его пересмотреть и в некоторыхместах исправить: я переводил поспешно, ибо должен был кончить в срок,для напечатания в первых №№ «Вестника»; я уверен, что в нем довольнонайдется ошибок или худых оборотов. Я сам охотно взял бы на себя эту по-правку, но не знаю, к которому времени нужно ее кончить; если время тер-пит, то прошу Вас покорно меня уведомить: я поспешу доставить Вам экзем-пляр, сколько можно исправленный, и этот труд возьму на себя с большимудовольствием, ибо он дает мне случай сделать что-нибудь Вам приятное;назначьте только срок, к которому все надобно изготовить» [5. С. 10-11]. Темсамым соглашение было достигнуто, что и подтвердил Уваров: «Я вас сер-дечно благодарю за позволение перепечатать перевод ваш и за предложениевзять на себя то, что вы называете переправку оного. - Доставлением экземп-ляра переправленного совершенно меня обяжете; срока за тем не назначаю,что я на ваше ко мне дружеское расположение считаю» (15 мая 1811 г. [1.С. 0158-0159]).Однако повторная публикация так и не состоялась. Причиной тому былоизменение официальной политики. В 1811 г. пронаполеоновская ориентацияРоссии трансформировалась в антифранцузскую. Финальным актом поворотаявились отставка М.М. Сперанского в марте 1812 г. и назначение А.С. Шиш-кова государственным секретарем. В этой обстановке космополитическиеидеи Уварова, ориентированные на французские образцы, становились неак-туальными, а практическая цель, открытие Азиатской академии, отступала втень перед угрозой новой войны и необходимостью подготовки к ней.Не было однозначным и отношение Жуковского к переводимому тексту.В письме к А.И. Тургеневу от 4 декабря 1810 г. он высказал серьезные со-мнения в своевременности и возможных результатах уваровского проекта.Прежде всего, его настораживал космополитизм автора, не вполне сочетав-шийся с программой развития отечественной словесности, проводимой«Вестником Европы»: «Мне приятно было узнать его (Уварова. - В.К.) состороны его сведения, и он должен принадлежать, если не ошибаюсь, к числунеобыкновенных людей из русских. Жалею только об одном: он разделяет,как видно, со многими несчастие предубеждения против всего русского илучше соглашается не быть оригинальным на французском языке, ежели уни-зить талант свой до русского и быть отличным писателем русским (еслитолько NB он хочет быть писателем, на чтo, кажется, дают ему право его хо-рошие сведения, между русскими необыкновенные)» [4. С. 81].Сама идея Азиатской академии также мыслилась Жуковским преждевре-менной, поскольку массированному обращению к чужому культурному опы-ту, собственно восточному или опыту европейского ориентализма, должнопредшествовать интенсивное развитие отечественной культуры. Эти приори-теты сформировались еще в рамках Дружеского литературного общества (ре-чи Ан. И. Тургенева, А.С. Кайсарова) и реализовались в ходе издания «Вест-ника Европы», призванного консолидировать молодое поколение отечест-венных авторов, прежде всего карамзинской ориентации: «Что же касается досамого прожекта, то он делает честь изобретателю, но едва ли может бытьочень полезен в России. Тогда бы, кажется, могли бы заниматься и с жаркимрвением, и с верною пользою рассматриванием литературы азиатской (при-влекательной только для любопытства людей ученых), когда бы уже стоялина высокой степени образования; но где же у нас образование и где ученость? Это правда, что мы в сношении с такими народами, которые дошли ужедо степени пресыщения в образовании умственном и которые необходимодолжны требовать нового для того, чтобы оживлять умственную свою дея-тельность; но нам это сношение не дает еще права на равенство, и то, чтo мо-жет быть весьма полезно для наших соседей, то очень еще бесполезно длянас. В Германии например заведение Академии Азиатской привело бы всеголовы в движение; у нас займет оно несколько образованных голов, и то ве-роятно голов, покрытых немецкими париками, а всем вообще русским пока-жется странностию; и Академия Азиатская внутри России будет не иное чтoдля русских, как храм, в котором совершаются таинства непостижимые и со-вершенно неприступные для профанов. И я опять уверен, что эта Академия,если она только будет основана, будет одно пышное имя, и что литератураазиатская не может еще быть привлекательна для такого народа, который неимеет литературы собственной, очень поверхностно знакoм с литературойфранцузской и никакой идеи не имеет о древней, об английской и немецкой. Мы хотим заводить Академию Азиатскую, а наша Русская Академияеще в колыбели! Не значит ли это, что мы уверены в своей зрелости; а этауверенность не естьЖуковский рассматривал русский ориентализм более локально, в сугубокультурной перспективе, с точки зрения запросов современной широкой пуб-лики. Эзотерические разыскания «нескольких образованных голов» в областиазиатской словесности не способствовали, по его мнению, развитию нацио-нальной литературы, более заинтересованной в усвоении европейского опы-та. Однако неспециализированный, «светский» ориентализм представлялсяему вполне законным и полезным. В этом Жуковский выступал продолжате-лем Н.М. Карамзина, который еще в «Московском журнале» начал знакомитьширокую публику с переводами «Саконталы», образцами восточной поэзии,путешествиями на Восток.Подобную программу продолжил и «Вестник Европы» в 1808-1811 гг.,где восточные материалы занимали заметное место, отвечая интересу к на-циональному колориту. Здесь можно было найти и фрагменты путешествий(«О нынешней Персии. Извлечение из Оливьерова путешествия в Персию»/1808. № 10/, «Воспоминания об Ост-Индии. Из Гафнерова путешествия поберегам Ориксы в Короманделе» /1809. № 20/, «О нравах арабов (Отрывок изШатобрианова путешествия по Востоку)» /1810. № 10/ и др.), и очерки(«Феллаги» /1808. № 5/, «О Персии» /1808. № 15/, «Нечто о начале войскаянычарского» /1809. № 5/ и др.), и, наконец, обширный ряд «восточных» по-вестей и стихов («Молук и Нассур» Ж.Б.А. Сюара /1808. № 2/, «Песнь арабанад могилою коня» /1810. № 7/, «Аместан и Меледин» А. Сарразена /1811.№ 5/ и пр.). «Мысли о заведении в России Академии азиатской» выступилисвоеобразным итогом этого «восточного текста», чем в немалой степени былобусловлен внутренний интерес Жуковского к их переводу. И впоследствии«светский» ориентализм, посредником для которого являлась европейскаялитература в лице И.Г. Гете («Персидская песня»), Т. Мура («Лалла Рук»,«Пери», «Песнь бедуинки»), Ф. Рюккерта («Рустем и Зораб», «Наль и Дама-янти»), был непременной частью творчества Жуковского и объектом его ин-теллектуального внимания. Готовя переводы из восточной литературы онобращался и к сопутствующим источникам, однако, главным образом, дляреконструкции национального колорита и без специальных научных целей[7. С. 519-524].Публикация «Проекта» удостоилась целого ряда отзывов. Достаточнокритическую оценку разысканиям Уварова дал А.И. Тургенев. В письме бра-ту Сергею от 7 марта 1817 г. Тургенев констатировал: «Он, кажется, и сам неясно знает, чего он хочет и какой цели старается достигнуть в отношении кВостоку. Я не примечаю в нем стремления к истинной пользе, а более жад-ность к бумажному бессмертию и к той славе, которую дают немецкие ифранцузские ученые общества и книгописатели. Он легко переходит от одно-го образа мыслей к другому и от собственного убеждения к чужому» [8]. Наэто мнение, отразившее желание практических преобразований, а не толькотеоретических прокламаций, повлияли позднейшие филологические работыУварова, посвященные древним экзотическим, по мысли Тургенева, авторами темам - «Essai sur les mysteres d'Eleusis» (1812, парижская редакция - 1816),«Nonnos von Panopolis» (1816), «Examen critique de la fable d'Herculecommentee par Dupuis» (1817) и др. Тем не менее в своих публичных выступ-лениях А.И. Тургенев разделял принципиальные положения уваровскогопроекта, обращая внимание на необходимость знаний об Азии для развитияРоссийской империи и ее системы просвещения (статья в «Conservateur Impartial» [9. C. 338-341]).Как показала М.Л. Майофис, «Проект» Уварова оказал также значитель-ное влияние на А.Н. Оленина и, косвенно, на позицию литераторов оленин-ского круга, в частности Н.И. Гнедича [10. С. 390-400]. Отзвуки уваровскихидей чувствуются в брошюре А.Н. Оленина «Опыт о приделках к древнейстатуе Купидона, встягивающего тетиву на лук» (СПб., 1815), исходящей изположения о заимствовании форм древнегреческой культуры с Востока, гдеони до сих пор сохранились в мало измененном виде, в связи с чем исследо-вание Азии есть аналог изучения классической Античности: «Итак, не в ее ли(Азии) пространных областях надлежит искать толкования многим обычаям,упоминаемым классическими авторами встречаемых нами в памятниках ху-дожества» (цит. по: [10. С. 392].В среде немногочисленных профессиональных российских ориентали-стов «Проект» Уварова не вызвал особого интереса. По словам И.Ю. Крач-ковского, «никакого серьезного влияния на развитие нашего востоковедениявысказанные здесь мысли не оказали» [11. С. 70], хотя само предложение обучреждении Азиатского общества или академии уже высказывалось (проектГ.Я. Кера) и было назревшей необходимостью, реализовавшейся в начинани-ях профессора Казанского университета, а с 1819 г. директора Азиатскогомузея Х.Д. Френа (1782-1851).Зарубежная научная аудитория откликнулась на «Проект» более активно.Рецензия на него была опубликована во французском «Journal de l'Empire»(11 avril 1811), находившемся под покровительством Наполеона. Отмечаяпринципиальную плодотворность «Проекта», рецензент указал в то же времяна вторичность и дискуссионность высказываемых положений: «Русский ка-мергер, г. Уваров, опубликовал проект Азиатской академии; идея прекрасна,но проект г. Уварова производит очень неопределенное впечатление: авторвоображает, вместе со своим другом Фридрихом Шлегелем, что все знания ивсе языки к нам пришли из Индии». Автор немецкой рецензии, опубликован-ной в «Gottingenische Gelehrte Anzeigen» [12. C. 457-464], подробно изложилсодержание брошюры Уварова, признав за автором несомненную заслугу впостановке основной цели - организации системного изучения Востока. Вме-сте с тем было высказано сомнение в возможности ее достижения в ближай-шей перспективе, причем не только в России, но и в науке вообще, посколькуцелый ряд областей требует еще длительных кропотливых исследований. Темне менее Геттингенское ученое общество избрало Уварова своим почетнымчленом.Серьезное развитие положения «Проекта» получили в рецепции И.В. Ге-те, которому 27 декабря 1810 г. автор лично отправил брошюру с сопроводи-тельным письмом, где главной мыслью было то, что «пришло время и нампринять участие в современном великом движении всех идей, чтобы постро-ить нашу культуру на прочной основе Востока» (цит. по: [13. С. 195]). Встре-тившись с активным интересом к восточной культуре самого Гете, эти начи-нания заслужили не только восторженное одобрение (см. ответное письмо:[13. С. 196-197]), но и продолжение - в виде статьи приват-доцента Йенскогоуниверситета Фридриха Мейера (1772-1818), прочтенной Гете и отправлен-ной им Уварову. В статье намечалась схема организации Азиатской академиикак научного и учебного учреждения, излагалась детальная программа пред-стоящих исследований, предполагалось участие ведущих иностранных спе-циалистов, в том числе для проведения экспедиций (А.Ф. Гумбольдт), созда-ние широкой корреспондентской сети и публикация научных трудов, в пер-вую очередь исследований Ф. Шлегеля по санскриту. В итоге российскаяАкадемия должна была стать европейским центром востоковедения, чтоФ. Мейер обосновывал особым положением страны, которая «вновь устано-вит почти прерванную духовную связь обеих частей света . Тем, чембыли когда-то египтяне для народов в пределах Средиземного моря: мостом,по которому азиатская культура достигла до нас, - тем самым, только в ещеболее высоком значении, Россия может стать для Европы и Азии» [13.С. 200]. Хотя проект Мейера также остался нереализованным, концепция«России - нового Египта» отозвалась в дальнейших работах Уварова, а мыс-ли последнего стали одним из стимулов работы Гете над «Западно-восточным диваном».Развернутого рассмотрения удостоился «Проект» также со стороны Жо-зефа де Местра, который в письме от 26 ноября 1810 г. [14. С. 683-694] изло-жил автору свой взгляд на предмет. Одобрив его «хорошую дорогу» (критикуматериалистической философии XVIII в.), де Местр в то же время указал какна идеологически чуждые себе моменты (поиск источников и аналогий хри-стианского учения на Востоке), так и на элементы дилетантского отношения,в частности на снисходительность к «покрытым пылью трудам». Де Местрпривел целый ряд положений и научных работ ученых, главным образомXVII в. (Т. Хайда, Б. Гербело, Л. Мараччи, А. Кирхера, Т. Эрпения и др.),проигнорированных автором, и обратил внимание на некритическое заимст-вование из источников, приводящее к тиражированию ошибочных гипотез(индийская астрономия в изложении Ж.С. Бальи, интерпретация «ЗаконовМану», неучет сомнительной подлинности «Зенд-Авесты» и т.п.). Особуюкритику де Местра вызвало почтительное отношение Уварова к «библейскойархеологии», в том числе идеям И.Г. Гердера, разрушающее священный оре-ол Библии. Полемика о Гердере переросла в обмен письмами: в утраченномписьме от 27 ноября 1810 г. Уваров, принимая многие фактические замеча-ния оппонента по поводу своей работы, отстаивал обоснованность и фило-софское значение гердеровских идей; де Местр 2 декабря выступил с разо-блачением религиозной позиции Гердера [14. С. 694-698].Таким образом, «Проект Азиатской академии», переведенный В.А. Жу-ковским, вызвал значительный резонанс в европейской и русской культуре,акцентировав внимание как на комплексе идеологических вопросов импер-ского нациостроительства, так и на конкретные проблемы изучения Востока.К этим темам Уваров в развернутом виде вернулся в знаменитой речи приинициированном им открытии кафедры восточных языков в Санкт-Петербургском педагогическом институте (1818).

Скачать электронную версию публикации