Works of J.R. Kipling in the reception of Russian writers and critics of the first half of the 20th century.pdf Обращение современного литературоведения к проблематике мульти-культурализма и нациестроительства, к вопросам имагологии и компаративистики, к теории и практике художественного перевода, к осмыслению коммуникативной природы литературы и литературной критики позволяет говорить о необходимости продолжения углубленного изучения русских и западноевропейских литературных и культурных взаимосвязей. Литературная критика как фактор межкультурной коммуникации и интерпретации художественных произведений свидетельствует не только о ее «отзывчивости», но и служит наглядной иллюстрацией принципа социокультурной дополнительности при обмене духовными ценностями, примером эстетической рецепции как близкого по духу, так и «чужого опыта» [1. 206, 198]. Подтверждением этого может служить восприятие творчества Джозефа Редьярда Киплинга в отечественной культуре первой половины XX в. Интерес русских писателей и критиков к поэзии и прозе Киплинга впервые возникает в 1890-е гг. Рецепция творчества Киплинга в России начинается с переводов его поэзии и прозы на русский язык и комментариев к ним. Одним из первых переводчиков его лирики становится поэтесса О. Н. Чюмина (1859-1909). Переведенная ею «Песнь мертвых» («The Song of the Dead») из сборника «Семь морей» («The Seven Seas») (1896) была напечатана в журнале «Мир Божий» в 1897 г. В примечаниях к данному переводу редактора журнала, критика и публициста А.И. Богдановича (1860-1907) отмечается, что в конце XIX в. Киплинг стал известен русскому читателю прежде всего как прозаик, «как автор изящных рассказов из жизни Индии и нескольких хороших романов». Поэзия же английского автора, «проникнутая гордым сознанием британского могущества и славы», не может рассматриваться как выдающееся явление. Напечатанная в журнале «Песнь мертвых» является, по мнению редактора, «едва ли не лучшим во всем сборнике» [2. C. 86]. Другое произведение Киплинга из книги «Семь морей», «The Last Rhyme of True Thomas», получившее в переводе Чюминой название «Король и певец», появилось в «Вестнике иностранной литературы» за 1898 г. Публикация этого стихотворения сопровождалась подробным изложением биографии английского поэта. В целом же первые переводы-переложения Чюминой во многом предопределили дальнейшую судьбу «русского Киплинга» [3. C. 122]. Важным этапом в восприятии творчества Киплинга в России становится переводческая деятельность известной поэтессы Е.М. Студенской (18741906). Так, в «Новом журнале иностранной литературы, искусства и науки», издававшемся в Петербурге в 1897-1908 гг. под редакцией Ф.И. Булгакова (1852-1908), в 1899 г. был напечатан ее перевод тюремной баллады Киплинга «В карцере» («Cells»), входившей в сборник «Казарменные баллады» («Bar-rack-room ballads») (1892) [4. C. 106]. Этот перевод органично вписывался в общую стратегию данного журнала, который выступал «посредником между западной мыслью и русским читателем». Современные английские писатели были представлены на его страницах произведениями Дж. К. Джерома (1859-1927), Г.Дж. Уэллса (1866-1946), Р.С. Хиченса (1864-1950) и др. В этом же журнале за 1902 г. Студенская публикует свои переводы из сборника Киплинга «Казарменные баллады», в которых представлен собирательный образ британского солдата Томми Аткинса. В комментариях к этим стихотворениям русская переводчица полемизирует с английским критиком Чарльзом Рёсселем. Как считает Рёссель, Киплинг «не любит своих героев, а потому не может и читателю внушить к ним симпатию». Проповедуемое Киплингом в литературе право сильного воспринимается критиком как «евангелие смерти» [5. C. 271]. С точки же зрения Студенской, песни из этого сборника английского поэта «производят смешанное впечатление грубости и сердечной теплоты и вместе несомненной художественности» [5. C. 271]. В 1901 г. в журнале «Русское богатство» была напечатана статья известного ученого-востоковеда С.Ф. Ольденбурга (1863-1934), посвященная сравнительному анализу переведенных на русский язык путевых очерков «От моря до моря» («From Sea to Sea») Киплинга и «В Южных морях» («In the South Seas») Р.Л. Стивенсона (1850-1894). В ней Киплингу, «англичанину-империалисту», который «любит и настоящим образом понимает только свою империю», противопоставлен Стивенсон, которого интересует прежде всего «человеческое в человеке». Признавая обоих писателей блестящими рассказчиками, Ольденбург считает, что в своем творчестве Стивенсон «больше думает и вдумывается в суть вещей», в то время как Киплинг «жаждет дела, борьбы, битв и как бы сторонится глубоких мыслей, потому что мысль часто препятствие действию». Автор заключает свой критический очерк выразительным афоризмом: «Благо для Англии, что рядом с людьми действия и силы, Киплингами, у ней есть люди сердца и ума - Стивенсоны» [6. C. 1, 6, 11]. Итак, можно сказать, что первые переводы поэзии Киплинга в России были связаны с тематикой империо- и нациестроительства. Русской литературе рубежа веков оказались внутренне созвучны песенные интонации в сочетании с «сюжетным стихом» английского поэта, обращение к христианским мотивам и образам, диалогическая структура поэтических текстов, их ярко выраженная «сценичность», использование разговорной лексики, фольклорная основа стихотворений, обращение к жанрам баллады и песни. Важно отметить, что первые отечественные критики Киплинга «формировали русский миф о нем как о «певце экзотического Востока», писателе-демократе, продолжателе традиций Диккенса». Однако уже после событий англо-бурской войны (1899-1902) он перестал быть «экзотическим художником. То, что еще вечера воспринималось как экзотика, теперь звучало как апология империализма» [7. C. 92]. В первом десятилетии XX в. выходят отдельными изданиями переводы прозы Киплинга. Так, в 1908 г. в серии «Библиотека иностранных писателей» публикуются «Избранные рассказы» Киплинга. Как указано на титульном листе, переводчиком и автором предисловия к этому изданию является Н.П. А. В «Словаре псевдонимов» И.Ф. Масанова утверждается, что это инициалы Николая Павловича Азбелева (1857-1912), адмирала, известного писателя, переводчика, журналиста, близкого знакомого И.А. Бунина, печатавшегося в журналах «Мир Божий» и «Современный мир» (1906-1918) [8. C. 229]. Об Азбелеве как воспитателе рано умершего наследника престола Георгия Александровича и как переводчике Киплинга пишет в своих воспоминаниях, относящихся к 1907-1908 гг., В.Н. Муромцева-Бунина. Она сообщает о том, что Г.Г. Блюменберг, сын владельца «Московского книгоиздательства» Г.А. Блюменберга, «решил издать Киплинга, Иван Алексеевич рекомендовал Азбелева как переводчика и согласился редактировать его переводы» [9. C. 403]. В предисловии к этому изданию Азбелев говорит о том, что в произведениях Киплинга «внимание читателя приковывают, главным образом, не события не развитие действия, а характер выводимых им на сцену лиц» [10. C. VII]. Интерес к проблеме личности, которая формируется в противостоянии с природой и социумом - в этом, по его мнению, видится главная черта Киплинга-прозаика. Кроме того, Азбелев отмечает ярко выраженную фабульность рассказов английского писателя, изображение психологии героев через «вершинные» моменты их жизни и сжатые диалоги, а также присущий ему избыток авторского видения по отношению к герою и читателю. Азбелев отмечает и такую черту творчества Киплинга, как взаимодействие отдельных наций и национальных культур в его произведениях. Эта проблема представлена в своеобразном тройном «преломлении» в его рассказах, которые, с одной стороны, посвящены описанию быта, верований и характера туземцев, с другой - изображению жизни англичан в Индии и взаимоотношению между ними и туземцами; повествованию об англо-индийских солдатах - с третьей [10. C. XIX]. Итак, вопросы мультикультурализма и нацие-строительства, формирование национальных мирообразов через одновременный «фокус» английского и индийского видения определяют особенности русской рецепции творчества Киплинга-прозаика в первое десятилетие XX в. В том же 1908 г. в журнале «Современный мир», издававшемся в Петербурге, была опубликована статья А.И. Куприна под названием «Редиард Киплинг». В ней оригинальность творчества английского писателя видится в увлекательности фабулы, в необычайной правдоподобности рассказа, в выразительных диалогах, точности стиля и экзотичности, которыми он «властвует с неслыханной силой над умом и воображением читателя» [11. C. 611]. В этой же публикации Куприн акцентирует внимание на особой «доверительной» интонации, возникающей между рассказчиком и читателем в произведениях Киплинга, а также отмечает прекрасное знание английским автором деталей быта. Сравнивая Киплинга с Диккенсом, с этим, по выражению Ф.М. Достоевского, «самым христианским из всех писателей», Куприн не видит в первом «верных отпечатков гения - вечности и всечеловечества», считая, что англичанин с его системой политических и культурных ценностей заслоняет в нем художника и человека [11. C. 611]. Как видим, в центре внимания отечественных писателей и критиков первого десятилетия XX в. оказывается преимущественно творчество Киплинга-прозаика, которое в их сознании связывается с традициями русской реалистической прозы конца XIX - начала XX в. В 1920-1930-е гг. начинается новый этап в восприятии творчества Киплинга в России. Так, в 1922 г. выходит первый сборник стихотворений поэта на русском языке под названием «Избранные стихотворения» в переводе известной поэтессы, ученицы Н.С. Гумилева и М.Л. Лозинского А.И. Оношко-вич-Яцыны (1897-1835). В этой книге представлены переводы двадцати двух стихотворений из таких сборников Киплинга, как «Департаментские песни» (1886), «Казарменные баллады» (1892), «Семь морей» (1896), «Пять народов» (1903) и др. В дневниках поэтессы встречаются упоминания о ее работе над этим сборником. Например, в записи от 4 августа 1921 г. говорится о «колоссальном томе Киплинга», которого она собирается переводить. В записи от 19 августа 1921 г. она пишет о Лозинском, который «поправлял моего Киплинга». В дневнике от 9 февраля 1923 г., когда сборник уже вышел из печати, автор отмечает: «На днях послала маме и Джону по экземпляру моего Киплинга» [12. C. 413, 418, 421]. По выражению Н.К. Телетовой, которая впервые опубликовала дневник поэтессы, сборник избранных стихотворений Киплинга обеспечил Оношко-вич-Яцыне широкую известность как переводчику [12. C. 359]. В 1928 г. вышла из печати монография известного востоковеда, члена редколлегии издававшегося в Москве журнала «Новый Восток» (1922-1930) С.Л. Вельтмана (1883-1960). В ней творчество Киплинга анализируется в контексте современного французского и англо-американского колониального романа. Предметом анализа автора становятся роман французского писателя Рене Марана (1887-1960) «Батуала» (1921), повествующий о жизни французских колоний в Африке, произведение английского писателя Джозефа Конрада (1857-1924) «Поездка в Индию» (1924), творчество американского прозаика Л. Синклера (1885-1951) и др. Особое место в этой книге отведено и творчеству Киплинга. С. Л. Вельтман пишет о нем: «Киплинг, которого европейская пресса считает лучшим знатоком Индии всегда только одним боком задевает жизнь этой страны, сосредоточивая свое внимание на быте проживающей там английской аристократии и офицерства. Как поэт, он мастерски преломляет экзотический романтизм; как романист, он совершенно не дал реальной картины своеобразной жизни многомиллионной Индии с ее религиозными традициями, кастовым делением и т.п.» [13. С. 104]. По мнению автора, неоромантическая эстетика Киплинга ярче всего представлена в его поэзии, в то время как проза «лучшего знатока Индии» не передает всей сложности социальной и национальной жизни этой английской колонии. Об интересе русских писателей к прозе и поэзии Киплинга в 1920-е гг. пишут К.Г. Паустовский (1892-1968) и В.Б. Шкловский (1893-1984). Так, в воспоминаниях об И.Э. Бабеле (1894-1940) Паустовский говорит о том, что для автора «Конармии» проза Киплинга представляла образец «железной прозы». Под «железной прозой» подразумевались отказ от метафорического стиля, ориентация на «точное» репортерское слово в рассказах английского писателя и знание им своего читателя [14. C. 11]. Об увлечении в это время ленинградскими поэтами, в числе которых был и Н.С. Тихонов (1896-1979), «сюжетным стихом» Киплинга упоминает, в частности, Шкловский [15. C. 370]. В определенном смысле итоговый характер носит статья о Киплинге в «Литературной энциклопедии», издававшейся в 1930-1939 гг. Автором ее является известный литературовед, поэт и переводчик Т.М. Левит (19041942). В ней в соответствии с ориентаций на социологическое направление в литературоведении английский писатель воспринимается как представитель «колониального империализма». Важнейшие особенности его поэтики связаны, по мысли автора, с изображением в его произведениях времени и места действия, отличающихся «протокольной точностью»; с моралистическими концовками его романов и очерковой природой его новелл; с циклизацией стихов и прозы [16. С. 201, 203]. Также автор пишет и о сказках Киплинга. Его книга «Вот так сказки» является «сказовым развитием установившихся жанров, сложным скрещением традиций детской сказки с ее натуральным магизмом, познавательного материала рассказов о животных и романтических форм ритмической прозы» [16. C. 204-205]. Важно отметить, что в этой статье творчество Киплинга связывается с традициями Ф. Брет Гарта (18361902), оказывается внутренне созвучно беллетристическим книгам о животных канадских писателей Ч. Робертса (1860-1934) и Э. Сетона-Томпсона (1860-1946), упоминается о его влиянии на становление колониального романа в прозе французского писателя П. Милля (1864-1941). Отдельные статьи, посвященные поэзии и прозе Киплинга, были написаны известным литературоведом и критиком Д.П. Святополк-Мирским (18901939). В работе «Поэзия Редьярда Киплинга», впервые опубликованной в журнале «Знамя» за 1935 г., творчество Киплинга рассматривается сквозь призму двойной англо-русской рецепции. Если британский интеллигент, пишет Святополк-Мирский, отмечает «репортерскую поверхность» Киплинга и претящую его чувству «пассивного эстетизма» политическую активность писателя, то советский читатель ценит в нем «отсутствие потуг в потустороннее, известную мужественность, прямоту и тягу к некоторому, хотя и ограниченному, реализму». В целом же, по мнению Святополк-Мирского, поэзия английского автора «не поднимается выше «хорошего среднего» уровня [17. C. 145, 146]. Считая баллады Киплинга «единственным ценным ядром его поэзии», русский критик выделяет в них три основных цикла - солдатский, морской и индийский [17. C. 154]. Эстетическое достоинство этих баллад заключается, как пишет автор, в сочетании лиризма с конкретной современной тематикой, в умении черпать лирическое содержание в предметах, лишенных благородства и поэзии. Вместе с тем даже в лучших своих вещах Киплинг, как считает Святополк-Мирский, «лишен человеческой глубины». Лучшей переводчицей поэзии Киплинга в России критик считает Е. Г. Полонскую (1890-1969). В другой статье-предисловии к сборнику рассказов Киплинга, вышедшему в 1936 г. в издательстве «Academia», Святополк-Мирский говорит о широкой европейской известности английского писателя, успех которого во Франции и в России был преимущественно успехом литературным [18. C. 8]. В его творчестве русский критик отмечает талант лирика и очеркиста. По его мнению, лирическое начало полнее всего представлено в стихотворениях Киплинга, в которых герой «не рассказан и не показан, а воспет» [18. C. 17]. Лиризм же писателя в прозаических произведениях присутствует прежде всего в «Книге Джунглей» и «Сказках просто так» и передается через изображение мира животных и отношение человека к нему. Также Святополк-Мирский пишет и об очерковой природе новелл Киплинга, которая связана с его журналистской практикой, доведенной до высокой степени совершенства. Отсюда важнейшие особенности новеллистической поэтики Киплинга видятся в отсутствии в них сюжетного движения и выраженного драматического начала, интересе к изображению социально-этнографических типов и бытовой среды, в точном воспроизведении времени и места действия, в присутствии в них элементов анекдота и притчи. С точки зрения русского автора, Киплинг приемами, интонацией новеллиста «создает иллюзию новеллы, где есть только анекдот или беллетризованный очерк» [18. C. 14, 15, 16]. Итак, статьи Святополк-Мирского о творчестве Киплинга, несмотря на их социологическую направленность, содержат ценные наблюдения над поэтикой стихотворных и прозаических произведений английского писателя. Прекрасный знаток современной ему английской литературы, печатавшийся в журнале «Современный Запад» (1922-1924) [19], составитель и редактор «Антологии новой английской поэзии» Святополк-Мирский стремился каждое новое явление понять в широком контексте [20. C. 258], в контексте философском, историко-культурном, литературном. Особое место в русской рецепции поэзии Киплинга занимают статьи советского литературоведа и переводчицы Р.З. Миллер-Будницкой (1906-1967). В них она анализирует отдельные сборники стихотворений английского поэта, преобладающие в них темы, жанры и стиль. Так, основная тема ранних баллад Киплинга из сборников «Департаментские стихи» и «Казарменные баллады» связана с воспеванием «владычицы морей» - Британской империи. Эта тема раскрывается в романтических и исторических балладах, посвященных воспеванию создателей «Великой Англии», а также в стихотворениях, описывающих противопоставление Востока и Запада. Изображение человека, природы и современной технической мощи Европы передается у Киплинга, по мнению исследовательницы, в жанре хоровой поэмы-драмы, возрождающей средневековую народную мистерию с насыщенными ветхозаветными архаизмами и риторическими фигурами [21. C. 10-11, 12]. В целом же творчество Киплинга 1880-1890-х гг., как пишет исследовательница, «напоминает русский футуризм первых лет революции с его бунтом против упадочного искусства «конца века», с его тягой к «политической поэзии» и стремлением растворить искусство в жизни» [21. C. 14-15]. Социологическое прочтение автором статьи творчества Киплинга не отменяет ее тонких эстетических оценок отдельных произведений таких, например, как «Книга джунглей» (1894), которая вызывает ассоциации с древнейшим эпосом. «В ней, - пишет Миллер-Будницкая, - звучит голос первобытного человека, охотника и воина, научившегося понимать язык зверя раньше человеческого» [21. C. 21]. Особого внимания заслуживает анализ таких стихотворений, как «Песнь Банджо», «В неолитическом веке», «Еварра и его боги», в которых представлена философия искусства английского поэта. Главный герой их -первобытный художник, творец мифологий и космогоний, впервые открывающий мир и устанавливающий законы мироздания, дающий имена городам и землям, освобождающий из камня и руды образы вещей [21. C. 24]. Сознание этого художника оказывается органичным сознанию ребенка - героя и читателя «Сказок просто так». Общая оценка творчества Киплинга Миллер-Будницкой оказывается внутренне близка и К.Г. Паустовскому (1892-1968). Писатель также относит Киплинга к «истинным британцам», писавшим свои книги «во славу Большой Англии, владычицы океанов, империи, где никогда не заходит солнце». Вместе с тем он отмечает у английского автора точность и богатство языка, правдоподобие, «поразительные знания, вырванные из подлинной жизни» [22. C. 4]. В это же время свое отношение к поэтическому наследию Киплинга высказал и И. А. Бунин. В статье, посвященной памяти Куприна, он говорил о том, что Киплинг велик как поэт и «возвышается в некоторых своих вещах до подлинной гениальности» [23. C. 394]. Если в 1930-е гг. произведения Киплинга часто переводились на русский язык, переиздавались и воспринимались как значимый факт русского культурного сознания, то уже в 1940-е гг. ситуация начинает меняться. Книги писателя в это время издаются реже, а критических откликов на них почти нет. Одна из самых заметных публикаций этого периода под названием «Киплинг - народный поэт» была напечатана в газете «Британский союзник», выходившей на русском языке в период с 1942 по 1949 г. Автором статьи являлся Т.С. Элиот (1888-1965). Особенность этого материала видится в том, что в нем рецепция творчества Киплинга дается в «двойном» отражении: статья американского поэта о жизни и творчестве Киплинга «адаптируется» для русского читателя через перевод ее отдельных фрагментов и краткой информацией об авторе статьи, а также через специальное предисловие от редактора и публикацией трех стихотворений английского поэта из книги «Сказки просто так» на английском и русском языках. Русский перевод стихотворений «Горб верблюжий», «Если в стеклах каюты», «Есть у меня шестерка слуг» принадлежит С.Я. Маршаку (1887-1964). Если в русской критике 1930-х гг. Киплинг воспринимался как певец «владычицы морей» и «колониального империализма», то Элиот придерживается другой, «цивилизаци-онной» точки зрения. Он пишет: «У Киплинга была сильная вера в Британскую империю, которую он представлял себе в виде семьи народов, среди которых англичане несут наибольшую ответственность» [24. C. 6]. «Истинный британец», в восприятии Паустовского, Киплинг лишен, как считает Элиот, выраженных национальных черт, в нем «трудно найти что-нибудь от англичанина и вообще даже от европейца» [24. C. 6]. Лучшими произведениями Киплинга американский поэт и критик считает его роман «Ким», а также зрелые рассказы, которые обрамляются стихами в начале и в конце, как, например, «Лучший в мире рассказ» с включенной в него знаменитой «Песней гребцов с галер». Как верно отмечает в этой связи Элиот, «для полного выражения своих идеалов Киплингу нужны были и проза, и поэзия» [25. C. 9]. Также в этой публикации высоко оцениваются книги писателя для детей: «Пак с холмов», «Дары фей», «Книга джунглей», «Сказки просто так», которые не могут считаться исключительно детской литературой, поскольку в них открывается более глубокий смысл [25. C. 9]. В 1945-1958 гг. выходит в свет трехтомная «История английской литературы», подготовленная к печати Институтом мировой литературы АН СССР. Отдельная глава в третьем томе посвящена творчеству Киплинга. Ее автор, Т. Л. Мотылева, рассматривает художественное наследие писателя как выражение основных тенденций декадентского искусства конца XIX - начала XX в. Основу поэтики английского автора, по мнению Мотылевой, составляет его изображение человека как характерной «психологической антитезы». В нем показаны, с одной стороны, «хаос индивидуалистических чувств и страстей» и «механическое, беспрекословное подчинение дисциплине Империи» - с другой [26. C. 262]. Такое двойственное видение человека становится определяющим как для прозы, так и для поэзии Киплинга. Рассказы писателя, как пишет автор, обладают большей художественной ценностью, чем его романы, в особенности рассказы об Индии и рассказы о жизни английского солдата. Однако самыми совершенными произведениями Киплинга, по мнению Мотылевой, являются его «Книга джунглей» и сказки. Так, в «Книге джунглей» природа далеких стран становится не только предметом познания для европейского читателя, но и эмоционального постижения, вчувствования. В этом произведении увлекательная фантастика повествования сочетается с красочными описаниями первобытной природы и яркой романтикой человеческого мужества, соединенных с теплой лирической интонацией [26. C. 271, 272]. В сказках же основные мотивы «романтически сублимированы», в них нас «пленяет та любознательность ребенка, из которой исходит и к которой обращается Киплинг, давая шуточные ответы на бесчисленные детские «отчего» [26. C. 272]. Говоря о поэзии Киплинга, автор отмечает, что она мало лирична, сюжетна, повествовательна, описательна, в ней «поступки людей интересуют поэта несравненно больше, чем их душевный мир» [26. C. 274]. Несмотря на общую социологическую оценку творчества Киплинга как яркого представителя «империалистической литературы», Мотылева намечает этапы эволюции писателя, подробно описывает основные темы, мотивы, образы, жанры его прозы и поэзии, характеризует особенности рецепции его художественного наследия в дореволюционной и послереволюционной России. Представленная в статье критическая рецепция поэзии и прозы Киплинга раскрывает процесс формирования его авторского образа и образа английской литературы в русском культурном сознании конца XIX - первой половины ХХ в. В отечественную словесность Киплинг впервые входит в 1890-е гг. прежде всего как автор прозаических, а затем уже и стихотворных произведений. Формирование мифа о Киплинге как о «певце Востока» шло параллельно с переводами его рассказов и стихотворений на русский язык и с осмыслением важнейших особенностей его поэтики. Новаторство писателя виделось в особом эффекте «присутствия», делающего читателя «не сторонним наблюдателем, а как бы очевидцем событий, сопереживающим героям» [27. C. 16]. Взаимодействие публицистического и художественного стилей в прозе писателя, сближение новеллы и очерка, его «сюжетный стих» были отмечены почти всеми русскими критиками, писавшими о Киплинге. Отношение к Киплингу как к представителю «империалистической литературы», которое утверждается в отечественной критике в 1930-1950-е гг., оказалось тесно связанным не только с историей русского литературоведения, но и с практикой империо- и нациестроительства как в Великобритании, так и в России.

Скачать электронную версию публикации