В статье отечественная журналистика XIX в. рассматривается как диалог двух направлений - «положительного» и «отрицательного». Представлена история этих понятий, приведены случаи их использования в критических и публицистических статьях. Наиболее четко разделение на «положительную» и «отрицательную» части прослеживается в журналистике шестидесятых годов и показано на примере разнообразных откликов на роман И. С. Тургенева «Отцы и дети».
The dialogue of the "positive" and "negative" directions in Russian journalism in the 1860s.pdf В публицистических и литературно-критических статьях, принадлежащих разным авторам XIX в., начиная с 1820-х гг. обращает на себя внимание намеренный повтор слов «положительное» и «отрицательное», причем смысл, который вкладывался в эти понятия, не был одинаковым. Многое, конечно, зависело от того, какую позицию в общественной жизни и журнальной полемике занимал литератор. Цель настоящей статьи состоит в том, чтобы выяснить главные значения терминов «положительное» и «отрицательное», а также определить причину частого использования этой оппозиции именно в критике и публицистике40. Ввиду обширности материала основное внимание будет уделено спорам по поводу романа И.С. Тургенева «Отцы и дети», что позволяет локализовать проблему и в то же время показать в диалоге носителей различных идей. Таким образом, объектом исследования являются статьи М.А. Антоновича, Д.И. Писарева и М.Н. Каткова, в которых обсуждался новый роман, а предметом - значение встречающегося в этих статьях термина «отрицательное направление», а также противоположного по отношению к нему понятия «положительное». Крайне важно рассмотреть историю слов «положительное» и «отрицательное», чтобы представлять, о чем дискутировали разные поколения мыслителей и публицистов. Изучение мировоззренческого и философского контекста бытования названных понятий - отдельная большая тема; здесь имеет смысл охарактеризовать основные идеи в общих чертах, иначе это уведет нас совсем в другую область. Термины «отрицательное» («отрицание») и «положительное» активно использовались в немецкой философии, в частности Шеллингом, который выделял два типа философского познания - «отрицательное» (логическое, рациональное) и «положительное» (религиозное). Эти взгляды Шеллинга нашли сторонников и в числе русских литераторов. Так, например, будущий славянофил И.В. Киреевский, слушавший в 1830 г. в Мюнхенском университете лекции Шеллинга, в своей известной статье «Девятнадцатый век» (1832) использовал ту же лексику, соглашаясь с немецким философом в его предпочтении «положительной» философии [2. С. 68-69]41. Необходимо отметить, что понятия «положительное» и «отрицательное» также связываются с диалектикой Гегеля и, по мнению некоторых исследователей, являются именно гегелевскими42. Другим смыслом один из элементов оппозиции наполняется в трудах основоположника позитивизма О. Конта, там под «положительно -стью» имеется в виду выдвижение на первый план естественных наук (физики, химии, астрономии, физиологии), ориентация на практическое знание, опора на факты43. В России слова «положительное» и «отрицательное» появляются, очевидно, в первой половине XIX в., в эпоху преобразования русского языка, связанную с именем Н. М. Карамзина44, и в большинстве случаев также имеют явную философскую окраску. Надо сказать, что идея «положительного» и «отрицательного» направлений на первых порах развивалась в сфере литературной критики и подразумевала разговор о художественной литературе45, а не о журналистике или текущей политической и общественной ситуации. Другое дело, кто вел этот разговор - литературные критики, игравшие ведущую роль в «толстых» журналах. Суть вопроса заключалась в том, как надо изображать современную русскую жизнь: обличая ее недостатки с целью их искоренения или все же показывая светлые стороны как главные ориентиры для дальнейшего развития. Обратимся к свидетельству современника. Ближе к концу столетия сподвижник Ф.М. Достоевского, публицист Д.В. Аверкиев, вспоминая период сороковых годов, писал: «Как известно, в русской словесности различалось два направления: положительное и отрицательное. В отрицательном полагалась вся ее сила и значение. Все "отрицательное" удостаивалось сугубой внимательности и хвалы; оно усиленно отыскивалось всюду» [11. С. 188]. В этих словах Д.В. Аверкиева угадывается намек на В.Г. Белинского: именно в 1840-е гг. отношение известного критика к русской жизни заметно радикализировалось, соответственно поменялись и его представления о задачах современного искусства. В обновленном «Современнике» В.Г. Белинский пропагандировал «отрицательное направление» новой литературной школы, иронично названной Ф.В. Булгариным «натуральной» (Н.А. Некрасов, И.И. Панаев, И.С. Тургенев, Д.В. Григорович, Е.П. Гребенка и др.). Оппоненты, среди которых были и славянофилы, критиковали натуральную школу за слишком мрачное изображение жизни, чрезмерное преувеличение ее пороков, высокомерное отношение к простым людям46. В ответ на обвинения B. Г. Белинский, считавшийся идейным вдохновителем натуральной школы, утверждал, что «привычка верно изображать отрицательные явления жизни даст возможность, когда придет время, верно изображать и положительные явления жизни, не становя их на ходули, не преувеличивая, словом, не идеализируя их реторически» [13. С. 191]. Итак, формула «отрицательное направление» в сороковые годы прочно закрепилась за натуральной школой и ее идеологом В. Г. Белинским. Закономерной реакцией на это со стороны славянофилов стало появление в их журнале «Русская беседа» (1856-1860) ряда критических статей, отстаивающих положительное воззрение на жизнь: «Семейная хроника и Воспоминания, C. Аксакова» (1856) Н.П. Гилярова-Платонова, «Детские годы Багрова внука, служащие продолжением Семейной хроники, С. Аксакова» (1858) С.П. Ше-вырева, «О положительном и отрицательном отношении к жизни в русской литературе» (1859) А.М. Иванцова-Платонова47. Все названные работы убеждали писателей отказаться от «голого отрицания», обращать внимание на светлые стороны национального быта, а первые две в качестве образца называли произведения С. Т. Аксакова. Очень важно, что разные по своим взглядам авторы часто вкладывали в понятия «положительное» и «отрицательное» неодинаковый смысл. Для того чтобы это показать, позволю себе повторить уже сказанное в других моих работах48. Западники и литераторы так называемого «демократического» лагеря во главу угла ставили «отрицание», которое рассматривалось ими как отвержение старого, надоевшего мироустройства, что в конечном счете могло завершиться открытой борьбой с властью. Славянофилы и консервативные публицисты, напротив, выделяли слово «положительное», подразумевая под ним следование христианским идеалам, патриотизм, изучение народной культуры в разнообразных ее проявлениях. Однако представители разных идейных течений вовсе не отказывались от понятий, противоположных тем, значимость которых они отстаивали. «Положительное» также было важно для западнически настроенных литераторов, только трактовалось ими в духе позитивизма - как своеобразный рационализм, жизненный практицизм, отказ от религиозного мировосприятия. А те же славянофилы провозглашали особый, свойственный им вид отрицания современной действительности - отрицание заимствованных у Запада форм государственной и общественной жизни во имя русской народности и самобытности. В настоящей статье, главным образом, рассматривается значение слов «отрицание» и «отрицательное направление», которые вновь стали использоваться в журнальной полемике в начале 1860-х гг. Поводом к спору послужил роман И.С. Тургенева «Отцы и дети» - первое большое произведение, где был представлен образ современного отрицателя. Цензурные послабления, возможность высказываться о политических событиях активизировали дискуссии на разные темы. Как известно, уже со второй половины 1850-х гг. авторы рассуждали не только о литературе, но, разбирая литературных героев, художественные образы, старались говорить о настоящем и будущем страны. Статьи стали, так сказать, более публицистичны, злободневны. Разделение журналистики на «положительную» и «отрицательную» части оказалось более очевидным, в программных выступлениях заявлялась принадлежность к той или иной партии49. По словам Н.Н. Страхова, «состояние умов в это время, в 1861 и 1862 гг., было в высшей степени возбужденное» [17. С. 234], и именно тогда вновь актуализировались слова «отрицательное направление», «отрицание», «нигилизм». Важную роль здесь сыграл роман Тургенева «Отцы и дети» (1862 г.), «в котором в первый раз появилось слово нигилист, с которого начались толки о новых людях и, словом, все дело получило определенность и общеизвестность» [13. С. 236]50. Отзывы на новое произведение часто противоречили друг другу - возьмем только самые известные из них: статьи М.А. Антоновича «Асмодей нашего времени» (Современник. 1862. № 3), Д.И. Писарева «Базаров» (Русское слово. 1862. № 3) и написанные уже с учетом этих публикаций две работы М.Н. Каткова - «Роман Тургенева и его критики» (Русский вестник. 1862. Т. 39. Май) и «О нашем нигилизме. По поводу романа Тургенева» (Русский вестник. 1862. Т. 40. Июль). Для того чтобы не «утонуть» в материале и сфокусировать угол зрения, можно воспользоваться словами М.Н. Каткова, объяснявшими отказ публициста от чисто эстетического анализа романа: «... мы не имели намерения разбирать роман и изображенные в нем характеры; мы только касаемся некоторых пунктов, имеющих общее значение, и по поводу их стараемся уловить и обозначить типические черты летучего явления нашей современной общественной среды» [18. С. 522]. Нас тоже будут интересовать, главным образом, не сам роман, не его художественные особенности и оценки их критиками, подробно рассмотренные в литературоведческих работах51; наиболее интересной представляется именно реакция М.А. Антоновича, Д.И. Писарева, М.Н. Каткова на прозвучавшие в тексте термины «отри- 2 цание» и «отрицательное направление» . Все три автора часто используют термин «отрицательное направление» и говорят о явлении, обозначаемом так, как о чем-то хорошо известном и распространенном. Более того, по мнению Антоновича, «отрицательное направление» является главенствующим идеологическим течением, идеи которого «составляют принадлежность не молодого поколения только, а разделяются большинством и выражают общее современное направление и движение» [22. С. 77]. Что же обозначается этим выражением? В качестве синонимов можно подобрать несколько слов, встречающихся в названных статьях: «молодое поколение», «нигилизм» и «реалисты» - последнее только у Д.И. Писарева. Молодое поколение - понятно, а вот слово «нигилист» необходимо пояснить, от его определения зависит позиция того или иного автора в общественной борьбе. В статье М.А. Антоновича есть такая трактовка этого термина, скомпонованная из разных фрагментов романа «Отцы и дети»: «Нигилистом называется тот, который ничего не признает; который ничего не уважает; который ко всему относится с критической точки зрения; который не склоняется ни перед какими авторитетами; который не принимает ни одного принципа на веру, каким бы уважением ни был окружен этот принцип. Не признают искусства, не верят в науку и говорят даже, что наука вообще не существует. Теперь все отрицают, а строить не хотят; говорят, это не наше дело; сперва нужно место расчистить» [22. С. 77-78]. Сам М.А. Антонович не признает нигилизм в таком виде, как его представил И. С. Тургенев, - это, по словам критика, «карикатура, утрировка» - не более52. Д.И. Писарев, напротив, в общем принимает тургеневские формулировки, акцентируя связь «отрицательного направления» с естественными науками и медициной, и вводит еще один термин - «практическое направление». Получалось, что в отрицании была заложена своя положительная основа - отрицание «бесполезного». «Общий характер эпохи, - говорит Д.И. Писарев, - заключается в практическом направлении; мы все хотим жить и придерживаемся того правила, что соловья баснями не кормят» [23. С. 180]. Собственно, главные расхождения во взглядах радикальных критиков связаны с их отношением к образу Базарова, олицетворявшему собой «отрицательное направление» [22. С. 37]. М. А. Антонович недоволен Базаровым, потому что тот выведен слишком грубо («мелкий хвастунишка и пьянчужка» [22. С. 40]), да вдобавок еще проигрывает в карты, отрицает «все бессознательно, неразумно, вследствие ощущения, "нравится мне отрицать - и баста"» [22. С. 90]. Отрицать надо не все, считает М.А. Антонович, а только такое искусство, как роман И.С. Тургенева, оказавшийся, в свою очередь, «беспощадной и. разрушительной критикой молодого поколения» [22. С. 45]. Да, «Базаров завирается - это, к сожалению, справедливо», - соглашается Д.И. Писарев. «Он сплеча отрицает вещи, которых не знает или не понимает.» [23. С. 179]. «Слишком неразборчивое отрицание» Базарова Д.И. Писарев объясняет тем, что юность героя прошла в труде (у Базарова просто не было времени изучать искусство и литературу), образованием и природной склонностью все поверять опытом. И себя, и Базарова Д.И. Писарев причисляет к «реалистам» («Мы смотрим холодно и трезво на все, что нас окружает.»), одобряя неидеальное изображение героя: «Отрицаемое нелепо, да и отрицатели тоже делают порою капитальные глупости; они все-таки стоят несоизмеримо выше отрицаемого, но тут еще честь больно невелика; стоять выше вопиющей нелепости не значит еще быть гениальным мыслителем» [23. С. 180]. После выступлений М. А. Антоновича и Д. И. Писарева выходят две статьи М.Н. Каткова в «Русском вестнике». Там тоже говорится, что нигилизм распространяется очень быстро и составляет «характеристическую черту умственной жизни в нашем отечестве за текущий момент» [18. С. 513]. М.Н. Катков отмечает крайне своевременное появление «Отцов и детей» и на примере романа подробно разбирает принципы «отрицательного направления», причины его успеха, характеризует образ Базарова. Истоки нигилизма М. Н. Катков видит не только в учениях европейских материалистов, но и в обстоятельствах русской истории, которая «сама вся основана на отрицаниях» [18. С. 515], имея в виду, очевидно, петровский переворот и последовавшие за ним «механические» изменения. Катков использует такое выражение, как «религия нигилизма», у этой религии есть свои учители и фанатики. Популярность нигилизма заключается в его легкости и доступности («Все решено и все вздор» [18. С. 512]), а основной прием - «повальное отрицание»: «Чем решительнее отрицание, чем менее обнаруживает оно колебаний и сомнений, тем лучше, тем могущественнее авторитет, тем возвышеннее идол, тем непоколебимее вера» [18. С. 513]. В характеристике Базарова нас особенно интересует та связь, которую М.Н. Катков заметил между тургеневским героем и журналистами «Современника»: «.никто в этом журнале, - пишет М.Н. Катков, - не выражал так толково и умно, как тургеневский Базаров, всего того, что эти господа старались развивать на все лады.» [18. С. 470]. Схожее мнение высказал Н.Н. Страхов, логично указав и на второй журнал: «Система убеждений, круг мыслей, которых представителем является Базаров, более или менее ясно выражались в нашей литературе. Главными их выразителями были два журнала: "Современник" и "Русское слово", недавно заявившее их с особенною резкостью» [24. С. 184-185]. Итак, рупорами «отрицательного направления» считались некрасовский «Современник» и «Русское слово» в период редакторства Г. Е. Благосветлова, а также примыкавшие к ним сатирические издания («Искра», «Гудок»)53. Противоположных взглядов, как мы видим, придерживались славянофилы54, почвенники55. сотрудники М.Н. Каткова56. В то время как публицисты, в завуалированной форме отстаивавшие необходимость революции, делали упор на слове «отрицание», т.е. отрицание существующего миропорядка и представлявшихся им закоснелыми традиций и верований, авторы, выступавшие на страницах славянофильских и консервативных изданий, во главу угла ставили понятие «положительное», свидетельствующее о готовности увидеть в русской жизни хорошие стороны. Диалог двух направлений нередко отличался резкими нападками на оппонентов с двусмысленными высказываниями в их адрес и больше напоминал информационную войну (как это было в полемике «Эпохи» М.М. и Ф.М. Достоевских и «Современника» в лице М.А. Антоновича и М.Е. Салтыкова-Щедрина). Другое дело, что не менее рьяно, чем с «отрицателями», сторонники «положительного» полемизировали друг с другом. «Нет ничего труднее, - размышлял М.Н. Катков, - как найти в нашей общественной среде что-нибудь положительное, на чем могли бы сойтись между собою люди. Вы не свяжете трех человек на каком-нибудь положительном интересе; во всяком случае, связь между ними не продержится долго и не окажется плодотворною. Но зато нет ничего легче, как соединить между собою людей в чем-нибудь отрицательном. На положительном все перессорятся, и дело не пойдет; на отрицательном все легко сдружатся, и дело закипит» [18. С. 515]. Может быть, поэтому авторы, боровшиеся с нигилизмом и отрицанием, не предлагали четкой трактовки «положительного» - определить его всегда трудно. М.Н. Катков противодействие нигилизму надеялся найти в развитии «положительных интересов общественной жизни»: «религиозных, умственных, политических, экономических» [14. С. 527]. Однако подробно об этих «положительных интересах» редактор «Русского вестника» в своих статьях о тургеневском романе не говорит, также предпочитая «отрицательную» работу - развенчивать идеалы противников. Исследование в русской журналистике XIX в. «положительного» и «отрицательного» направлений позволяет лучше понять расстановку общественных сил: публицисты, расходившиеся друг с другом в частностях, могут быть объединены в рамках того или иного направления. Главное, что термины «положительное» и «отрицательное» не придуманы позднейшими исследователями, а регулярно встречаются на страницах журналов и газетных полосах того времени. Сама проблема положительного или критического отображения жизни в журналистике и художественной литературе не теряет актуальности. Недаром до сих пор обсуждается необходимость позитивного взгляда на явления окружающей действительности. В связи с этим важно обратиться к опыту предшественников, выслушать аргументы обеих сторон.
Леонтьев К.Н. Полное собрание сочинений и писем: в 12 т. / подгот. текста и ком-мент. В.А. Котельникова, О.Л. Фетисенко. СПб.: Владимир Даль, 2005. Т. 7, кн. 1. 560 с.
Чижов Ф.В. Письмо к И.С. Аксакову от 25 апреля 1877 г. // ИРЛИ. Ф. 3. Оп. 4. Ед. хр. 675. Л. 88.
<АксаковИ.С > Москва, 4 апреля // Русь. 1881. 4 апр. № 21. С. 2-5
Страхов Н.Н. Литературная критика. М.: Современник, 1984. 432 с.
Антонович М.А. Литературно-критические статьи. М.; Л.: ГИХЛ, 1961. 516 с.
Писарев Д.И. Полное собрание сочинений и писем: в 12 т. М.: Наука, 2001. Т. 4. 395 с.
Тургенев И.С. Полное собрание сочинений и писем: в 30 т. М.: Наука, 1981. Т. 7. 560 с.
Пустовойт П. Г. Роман И.С. Тургенева «Отцы и дети» и идейная борьба 60-х годов XIX века. М.: Изд-во МГУ, 1960. 328 с.
Троицкий В.Ю. Книга поколений: О романе И.С. Тургенева «Отцы и дети». М.: Книга, 1979. 112 с.
Страхов Н.Н. Воспоминания о Федоре Михайловиче Достоевском // Полн. собр. соч. Ф.М. Достоевского. Т. 1. СПб., 1883. С. 179-329 (первая пагинация).
Катков М.Н. Собрание сочинений: в 6 т. СПб.: Росток, 2010. Т. 1. 848 с.
Об издании в 1862 году (год четвертый) политической и литературной еженедельной газеты «Русский мир» с сатирическим листком «Гудок» // Русский мир. 1861. № 102. С. 2-4 обл.
Кунильский Д.А. Достоевский и братья Аксаковы: спор о русской литературе. Петрозаводск: Изд-во ПетрГУ. 152 с.
Лемке М. Очерки по истории русской цензуры и журналистики XIX столетия. СПб.: Книгоиздательство М.В. Пирожкова, 1904. 427 с.
БелинскийВ.Г. Собрание сочинений: в 9 т. М.: Худож. лит., 1982. Т. 8. 784 с.
Кунильский Д.А. «Положительная» журналистика против «отрицательной» литературы (статья Ю.Ф. Самарина «О мнениях "Современника", исторических и литературных») // Журналистский ежегодник. 2012. № 1. С. 72-75.
Шевырев С.П. Об отечественной словесности. М.: Высш. шк., 2004. 304 с.
Аверкиев Д. В. Средний человек сороковых годов. Статья третья // Дневник писателя, ежемесячное издание Д.В. Аверкиева. СПб., 1885. Вып. 6. Июнь. С. 179-197.
Соколов П.И. Общий церковно-славяно-российский словарь. СПб., 1834. Ч. 2.
Словарь церковно-славянского и русского языка, составленный Вторым Отделением Императорской Академии наук: [в 4 т.] СПб., 1847. Т. 3.
Гулыга А.В. Немецкая классическая философия. 2-е изд., испр. и доп. М.: Рольф, 2001. 416 с.
Шкуринов П.С. Позитивизм в России XIX века. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1980. 416 с.
Словарь Академии Российской. СПб., 1793. Ч. 4.
Гегель Г.В. Ф. Наука логики: в 3 т. М., 1970. Т. 1. 504 с.
Смирнова З.В. Философия раннего славянофильства и Шеллинг // Философия Шеллинга в России XIX века. СПб., 1998. С. 396-427.
Киреевский И.В. Избранные статьи. М.: Современник, 1984. 384 с.
Трофимова Т.А. «Положительное начало» в русской литературе XIX века: «Русский вестник» М.Н. Каткова: автореф. дис.. канд. филол. наук. М., 2007. 21 с.