The bio-bibliographic dictionary of Orthodox spiritual writers of Eastern Siberia of the second half of the 19th - the b.pdf История Православной церкви в Сибири насчитывает более четырех столетий. Распространение православия в пределах такого значительного отрезка времени и на огромной территории (от Урала до берегов Русской Америки и Ледовитого океана) нашло отражение в большом количестве оригинальных письменных источников, позволяющих говорить о феномене сибирской духовной литературы. Сочинения православного духовенства, что является признанным в науке фактом, стоят у истоков региональной литературной традиции: первые литературные памятники Сибири XVII - начала XVIII в. - это созданные в Тобольском архиерейском доме и туруханском Свято-Троицком монастыре Синодик Ермаковым казакам, Сказание о Абалацкой иконе Божией Матери, Житие Симеона Верхотурского, Житие Василия Мангазейского; первые писатели - дьяк Савва Есипов, владыки Киприан (Старорусенков), Нектарий (Теляшин), Игнатий (Римский-Корсаков) [1. С. 11-19, С. 330-337; 2]. Изначально литературный центр был локализован на территории современной Западной Сибири, с основанием в 1727 г. самостоятельной Иркутской епархии начинается продвижение просвещения на Восток. Литературная деятельность сибирского духовенства не затухает и в более позднее время и не затмевается светской литературой, которая в XIX - начале ХХ в. в Сибири только формируется. Оригинальная агиография (например, жития святителя Иннокентия (Кульчицкого)); обширная миссионерская литература (катехизаторские сочинения, путевые заметки, переводы священных и богослужебных текстов на языки северных народов); полемические сочинения против старообрядцев и ламаистов; труды по истории сибирской церкви - вот далеко не полный перечень наиболее ярких и самобытных проявлений сибирской духовной литературы того времени. В условиях отсутствия местного дворянства и при слабом развитии интеллигенции именно духовенство составляло до революции значительный процент образованных и «пишущих» сибиряков. Особенно расширился круг духовных авторов во второй половине XIX столетия, среди наиболее известных имен: прот. А.И. Сулоцкий, архим. Макарий (М.Я. Глухарев), архиеп. Нил (Н.Ф. Исакович), прот. П.В. Громов, архиеп. Модест (Д.К. Стрельбиц-кий), еп. Иаков (И.П. Домский), прот. В.И. Вербицкий, еп. Дионисий (Д.В. Хитров), священник-миссионер А.И. Аргентов и др. Пишут на религиозные и церковно-исторические темы и миряне (например, почти забытый ныне иркутский духовный поэт, купец по происхождению С. С. Попов). Писательская и публикационная активность в духовной среде начиная с 1860-х гг. поддерживается появлением региональной церковной периодики: Иркутские, Енисейские, Якутские и другие епархиальные ведомости. Однако это обширное творческое наследие фактически не вписано в историю региональной сибирской литературы, развитие которой в XIX в. в советском литературоведении связывали с политической ссылкой, областничеством, промышленным и научным ростом, но не с деятельностью православного духовенства. Написание истории сибирской православной духовной литературы с учетом всех возможных генетических и типологических взаимосвязей - дело будущего. Но уже сейчас накоплен достаточный материал для того, чтобы создать своего рода набросок такой истории в виде жизненных и творческих биографий отдельных духовных писателей и рассказа об их сочинениях. Формой представления такого материала может быть биобиблиографический словарь. Современные авторы-составители словаря духовных писателей не будут лишены в своей работе исторической и теоретической опоры: еще в дореволюционной России был опубликован целый ряд такого рода изданий, а в начале 1990-х гг. наметилась отчетливая тенденция к возрождению отечественной историографии и библиографии в религиозной и церковно-исторической предметной области [3]. Приведем краткий обзор таких изданий. Первый опыт описания отечественной духовной литературы принадлежит митрополиту Евгению (Е.А. Болховитинову). В 1818 г. им был опубликован «Словарь исторический о бывших в России писателях духовного чина Греко-Российской Церкви» [4]. В 1827 г. вышло второе, дополненное и переработанное издание [5], включавшее сведения о 250 русских писателях из духовного сословия, живших с 862 по 1825 г. Изначально Болховитинов работал над единым «Новым опытом словаря о российских писателях.» [6. С. 288], не разделяя духовных и светских авторов. Но впоследствии разграничение было проведено на основе принадлежности лица к духовному сословию. «Словарь русских светских писателей, соотечественников и чужестранцев, писавших в России, служащий дополнением к Словарю писателей духовного чина, составленный митрополитом Евгением» увидел свет в 1838 г. Словари Болховитинова, по признанию академика и директора Императорской Публичной библиотеки А.Ф. Бычкова, долгое время оставались «единственным пособием по изучению нашей литературы» [8. C. 3]. Но уже в середине XIX столетия «словарь. о писателях духовного чина» подвергся критике. Как «недостаточный» по составу имен и приводимым сведениям его рассматривал, в частности, архиепископ Филарет (Д.Г. Гумилевский) [8. C. 4-5], предложивший российской общественности новый опыт составления подобного словаря. В 1859 и 1863 гг. вышли две части его «Обзора русской духовной литературы» [9, 10]. В 1884 г. появилось третье издание, измененное и дополненное [11]. В итоге обзор архиепископа Филарета охватил русскую духовную литературу за период с 862 по 1863 г. Вслед за изданиями обобщающего характера во второй половине XIX столетия стали появляться аналогичные словари регионального значения. Нам известны по крайней мере два таких сочинения: «Словарь писателей духовного и светского чина Костромской губернии» А.А. Титова [12] и «Люди науки, духовные и светские писатели из воспитанников Пермской духовной семинарии» Я.В. Шестакова [13]. Но, возможно, практика фиксации региональной литературы духовного характера была более распространенной. До Октябрьской революции подробные сведения о духовных писателях включались и в словари общего - биобиблиографического и энциклопедического - характера: словари Д.Н. Бантыш-Каменского, Г.Н. Геннади, С.А. Венгерова и др. В советское время ситуация резко изменилась: к началу 1930-х гг. религиозная литература оказалась фактически под полным запретом - не только не издавалась, но не упоминалась, даже в библиографиях ретроспективного характера. Несмотря на то, что в советских изданиях понятия «духовные писатели», «духовная литература» и синонимичные им не могли фигурировать открыто, эти сведения невозможно было исключить полностью. Так, в силу христианской природы древнерусской литературы именно духовные писатели составили большинство персоналий в фундаментальном «Словаре книжников и книжности Древней Руси» под ред. Д.С. Лихачева [14]. Значительная часть имен авторов из числа православного духовенства и светских авторов, писавших на духовные темы, представлена и в «Словаре русских писателей XVIII века» [15]. Сведения о мемуарном наследии православного духовенства, без какой-либо сословной дискриминации, нашли отражение в многотомной «Истории дореволюционной России в дневниках и воспоминаниях» [16]. Однако показательно, что специализированный библиографический труд с вынесенным в заглавие словосочетанием «духовные писатели» - «Библиографический указатель русских духовных писателей из монашествующих за 18-й, 19-й века и половину 20 столетия», подготовленный в 1961 г. библиотекарем Московской духовной академии В.М. Волковым, так и остался в рукописи (Загорск, машинопись, две части, каждая около 350 страниц). Ряд исследований по истории РПЦ был опубликован на Западе. В 1928 г. в Варшаве вышла книга доктора богословия МДА Н.Н. Глубоковского «Русская богословская наука в ее историческом развитии и новейшем состоянии» (переиздания: М., 1992, 2002) [17]. Книга содержала краткую характеристику и исторические очерки основных направлений отечественной богословской науки и в качестве приложения - «указатель некоторых авторов и их сочинений ко всем отделам богословия», в который были включены богословские и церковно-исторические сочинения преимущественно преподавателей четырех российских духовных академий. В 1937 г. в Париже была издана широко известная ныне книга протоиерея П. Флоровского «Пути русского богословия» (переиздания: Вильнюс, 1991; Киев, 1991; Минск, 2006; М., 2009) [18]. Не являясь в строгом смысле библиографическим трудом, она неоднократно получала высокую оценку именно как «основной библиографический справочник по истории духовной культуры в России» [18. C. 1]. Начиная с перестроечного времени запрет на религиозную проблематику в России снимается, что отражается и на духовной библиографии. Среди известных нам библиографических и биобиблиографических изданий 1990-х -начала 2000-х гг.: «Материалы к указателю русской духовной литературы 1801-1992» [19]; «Русские святые, подвижники благочестия и агиографы: Словник-указатель» [20]; биобиблиографический словарь «Русские писатели-богословы» в серии «Духовные чтения» [21]; «Христианство и новая русская литература XVIII-XX веков» [22]. Особое внимание хочется обратить на последнее издание - фундаментальный указатель А.П. Дмитриева, в котором, по словам самого автора, представлено обобщение «взаимоотношений русской светской литературы Нового времени и христианской традиции во всех ее аспектах - богословско-догматическом, философском, нравственном, историко-культурном» [22. C. 1]. Основную часть указателя составляют персоналии, всего порядка пятисот. Несмотря на большое количество исследований, спорным и, по сути, открытым в гуманитарной науке остается ключевой вопрос - о понимании сущности и границ «духовной» (по другим определениям, «религиозной», «церковной», «христианской») литературы и «духовного» писательства. Вопрос этот имеет не только источниковедческое и библиографическое, но и философское и филологическое значение. Каждый из авторов-составителей перечисленных вышей словарей и указателей так или иначе определяет данные понятия, поскольку именно они служат основным критерием отбора материала. В этой связи особое внимание хочется обратить на труд архиепископа Филарета (Гумилевского). Не выдерживающий современной критики с точки зрения подачи и оформления библиографических сведений, его обзор не утратил, однако, исторической и теоретической значимости. В предисловиях к разным выпускам словаря владыка Филарет размышляет о природе русской духовной литературы и ее исторической судьбе. Он выделяет два периода: древнерусский, до реформ Петра I, и литературу Синодального периода, или Нового времени. Определение сущности и состава допетровской духовной литературы не вызывает затруднений: «Русская литература до новых времен, до 1720 года была вся, или почти вся, литературою духовною... Из круга духовной литературы остается удалить разве те письменные произведения древнего времени, в которых заключались уставы для временного житейского быта - договоры гражданские, грамоты купчие, меновые, подрядные, поручные, таможенные, судные, жалованные. Да и те иногда писаны бывали в духе глубокого благочестия и с светлыми мыслями о значении человека, почему как не иначе с осмотрительностью должны быть исключаемы из круга духовной литературы» [11. C. 1]. При этом не стоит вопрос о разграничении писателей на «духовных» и «светских». Если до петровских времен русская литература была религиозной по основному своему предмету и отличалась духовным единством, то после, с точки зрения Гумилевского, «.многое переменилось в России... светская литература отделилась от духовной, избрав себе особые предметы и особый дух. Казалось, теперь обозревающему духовную литературу легко замечать деятелей духовной литературы. Но произошла перемена и в предметах духовной литературы. По сложности нужд нового времени, предметы духовного образования умножились. область духовной литературы расширилась, вошла в соприкосновение с предметами образования светского, но не против значения христианства.» [11. C. 277]. В Новое время, особенно в конце XVIII и в XIX столетии, границы духовной литературы действительно существенно расширяются. Традиционные богословские и полемические сочинения, толкования на тексты Священного Писания, гомилетика, апологетика, агиография и литургическая поэзия дополняются церковной публицистикой, критикой и религиозно-философской эссеистикой. Развивается церковная историческая наука, в том числе археография. Духовные лица активно пробуют себя в мемуарных жанрах: автобиографиях, дневниках, путевых заметках. Многие жанры трансформируются, например агиография, дополненная архивными и документальными источниками, сближается с биографическим очерком, а хождения испытывают явное влияние светской путевой литературы. Следует признать, что само понятие «литература» при таком определении границ явления достаточно условно и предпочтительнее говорить о «словесности» или «книжности». «Писательство» при этом принимается как обобщающее понятие для словесного творчества. Таким образом, духовный писатель - это не литератор в привычном для нас понимании, но вероучитель, богослов, проповедник, агиограф, историк церкви, канонист, филолог, духовный поэт. Именно по таким рубрикам классифицирует творческое наследие духовных авторов в своем обзоре архиепископ Филарет: «.деятельность писателя как проповедника, как канониста, как учителя веры, как наставника жизни, как философа, или как историка.» [11. C. 279]. Такого исторически сложившегося понимания духовного писательства придерживаются и современные ученые, например специалисты Центра по изучению традиционалистских направлений в литературе Нового времени, действующего в Пушкинском Доме под руководством А. П. Дмитриева и В. А. Котельникова16. Отдельной строкой выносится вопрос о возможности причисления к духовной литературе светских авторов. Принадлежность к духовному сословию, очевидно, не должна являться решающим критерием при отнесении автора к «духовным»: «Кому ныне придет на мысль настаивать на том, что труд для Св. Евангелия - не духовный труд оттого, что это - труд Чеботарева?» -спрашивает Филарет [11. C. 278]. Из круга духовной литературы Нового времени невозможно исключить знаменитые переложения псалмов русских классицистов (В.К. Тредиаковского, А.П. Сумарокова, М.В. Ломоносова и др.); светскую паломническую литературу 1830-1860-х гг. (сочинения А.Н. Муравьева, Д.В. Дашкова, П.А. Вяземского, А.С. Норова); эссеистику и публицистику русских религиозных философов рубежа XIX-XX вв.; современную духовную поэзию (творчество С. Аверинцева, О. Седаковой, О. Николаевой, иеромонаха Романа и др.). Однако нельзя не согласиться с архиепископом Филаретом в том, что современная духовная литература стала специализированной и «о духовных предметах стали писать по преимуществу лица духовного звания» [11. C. 1]. При этом Филарет обеспокоен тем, что современные ему светские писатели либо «как бы стыдились писать о духовных предметах», либо «составили себе свое христианство, свое благочестие» [11. С. 278]. Корень проблемы он видит в подмене самого понятия духовности, в разрушении его христианского смысла: «В недавнее время стали под «словесное выражение духовной жизни» подводить сказки, басни, легенды, поверья народа. Конечно, если под словом «дух» разуметь не материальную силу души, то и сказки или легенды - произведения духа», но «духовное вовсе не то же, что душевное.» [11. C. 280]. Возникла опасность размывания границ духовной литературы: «При умножении предметов внимания нужно иметь много осторожности, чтобы оставаться верным духу христианскому, не увлекаться и не рассеиваться веяниями изменчивого мира.» [11. C. 277]. Противоречие, выделенное богословом середины XIX в., удивительно современно. На волне религиозного подъема, начавшегося в нашей стране в конце 1980-х и продолжающегося поныне, понятия «духовность», «духовная / религиозная / христианская литература», «духовные / религиозные / христианские писатели» существенно актуализировались в гуманитарной науке. В литературоведении появилось новое направление исследований, иногда определяемое как «религиозное», или «христианское»17. Основной своей целью это направление ставит возращение русской литературе ее «духовной сущности», основанной на христианстве, выявление ее христианских основ. Однако установка на провозглашение всей без исключения русской классики «христианской» и «духовной», прослеживающаяся в некоторых программных заявлениях и даже принимаемая «за аксиому» [23. C. 5-7], кажется не бесспорной. На наш взгляд, такое расширение возможно только путем подмены христианской сущности и «воцерковленности текста» представлением о его общем гуманистическом характере, что неизбежно размывает и обесценивает само понятие христианской православной духовной литературы, приводит к его метафоризации. Как справедливо считал архиепископ Филарет, «.для духовного сочинения требуется не то только, чтобы оно рассуждало о Боге, но чтобы рассуждало по Божьему указу, а не по своему» [11. C. 278]. Нам также близка позиция современного исследователя А.М. Любомудрова, который вводит категорию церковности с целью отличать православные произведения от произведений, несущих общие идеи гуманизма, и выделяет в русской классике особый тип реализма, отображающий «реальность церкви в мире», - «духовный реализм». По его мнению, «православным произведением может считаться такое, художественная идея которого включает в себя необходимость воцер-ковления для спасения» [25. C. 99]. По другому определению, «если в предмет творчества включены и духовные реалии, воссозданные в рамках христианской картины мира, если признается онтологический статус Бога, идея бессмертия души и как важнейшее делание - ее спасение в вечности, то такое искусство относится к сотериологическому типу культуры» [26. C. 114]. Представляется интересной и позиция П. Е. Бухаркина, который предлагает различать проблемы «литература и Церковь» и «литература и христианство», полагая, что взаимоотношения светской словесности с Церковью и церковной культурой требуют своих методов и подходов к изучению [27]. Следуя приведенным выше размышлениям, а также христианскому пониманию духовности как действия в человеке Святого Духа, его причастности Божественной Благодати и опыта Богообщения, мы возьмем на себя смелость сформулировать следующее определение духовной литературы: Это словесные сочинения, принадлежащие к традиционной для христианской литературы системе жанров, транслирующие основы православной догматики и нравственного учения, обращающиеся к Священному Писанию и учению Отцов Церкви, описывающие церковные Таинства и богослужения (по православному чину), а также воссоздающие реалии церковной жизни и рассказывающие об истории Православной церкви в России. Художественное произведение может быть отнесено к духовной литературе, если в нем непротиворечиво отражена христианская картина мира, с присущим ей теоцен-тризмом, верой в Христа и бессмертие человеческой души; в основе сюжета - осознание человеком своей греховности, покаяние и спасение души; в произведении воссоздаются разные формы духовной жизни (молитва, подвижничество, странничество и проч.) и показан личный опыт Богообщения, а также действие Промысла Божьего в судьбе человека. Биобиблиографические словари очерчивают круг духовных писателей. В границах Синодального периода наиболее часто упоминаемыми являются имена святителя Тихона (Т.С. Соколов) Задонского, митрополита Платона (П.Г. Левшин), святителя Филарета (В.М. Дроздов), святителя Игнатия (Д.А. Брянчанинов), св. Иоанна Кронштадтского - среди представителей духовенства; М.В. Ломоносова, Г.Р. Державина, М.М. Сперанского, А.Н. Муравьева, Н.И. Надеждина, А.С. Хомякова, Ф.Н. Глинки, Н.П. Гиляро-ва-Платонова - среди светских авторов. Однако писатели-сибиряки в рассмотренных выше центральных изданиях представлены довольно скудно. Так, у митрополита Евгения (Болховитинов) нам удалось найти упоминание только о трех тобольских митрополитах - Киприане, Игнатии и Арсении (Мацеевич). В обзоре архиепископа Филарета с 1720 по 1856 г. собраны 424 (если верны наши подсчеты) персоналии духовных писателей, при этом сибирская духовная литература в словаре представлена всего 14 именами, преимущественно связанными с Тобольском и Западной Сибирью. Помимо тобольских митрополитов, наиболее часто среди сибирских духовных писателей в различных словарях и указателях упоминаются алтайские миссионеры архим. Макарий (Глухарев) и протоиерей В. Вербицкий, чукотский миссионер свящ. А. Аргентов, историк сибирской церкви протоиерей А.И. Сулоц-кий, святитель Иннокентий (Вениаминов). В дореволюционный и советский период не было создано ни одного труда, посвященного специально библиографии православной сибирской духовной литературы. Сведения о сочинениях духовенства, главным образом исторических и мемуарных, можно получить только из изданий общего характера - библиографий В.И. Межова [28] и «Истории дореволюционной России в дневниках и воспоминаниях» [16], в разделах, посвященных церковной жизни в Сибири. Специализированная духовная библиография в Сибири и на Дальнем Востоке появляется лишь в 1990-2000-е гг. Среди наиболее значимых изданий: библиографические указатели А.В. Чернышева: «Тобольская духовная семинария - кузница священно-церковно-служительских кадров Сибири (1743-1993)» (1993) [29] и трехтомник «Религия и церковь в Тюменском крае» [30]. Первая библиография содержит порядка 500 названий, с 1822 по 1992 г., вторая - более 5000 и охватывает период с 1774 по 1987 г. Ему же принадлежит и фундаментальный указатель по старообрядческой литературе [31]. Указатели Чернышева посвящены Западной Сибири, с этим же регионом связаны библиографические разыскания протоиерея Б. Пивоварова, избравшего своим основным предметом труды сотрудников Алтайской духовной миссии [32]. История распространения православия на Дальнем Востоке нашла отражение в библиографических изданиях: «Русское православие на Камчатке и в Русской Америке» (1997) [33], «Христианство на Дальнем Востоке» (2000) [34], «Из истории православия на Камчатке» (XVIII-XX вв.) [35]. Однако пока все это небольшие списки, порядка 150-200 названий. Персональных библиографических указателей удостоились такие сибирские церковные деятели, как святитель Иннокентий (Вениаминов) [36], протоиерей А.И. Сулоцкий [37], протоиерей В. Вербицкий [38]. Библиографическое значение имеют и монографические исследования исторического и филологического характера. Наиболее полно изученным и, соответственно, отраженным в библиографии является ранний период христианской истории Сибири (XVII - начало XVIII в.), территориально связанный с Западной Сибирью. Системное исследование относящихся к данному периоду книжных памятников ведется в крупнейших уральских и западносибирских научных центрах (например, в Институте филологии СО РАН в Новосибирске) под руководством крупных ученых18. История восточносибирской духовной литературы на данный момент нашла отражение только в отдельных трудах. Например, в монографии Н.К. Чернышевой, посвященной изучению традиции почитания святителя Иннокентия (Кульчицкого) и содержащей данные о многих малоизвестных его агиографах [39]. Библиографические сведения приводятся и в общих исторических обзорах: примером такого обзора в отношении Иркутской епархии могут служить исследования А.В. Дулова и А.П. Санникова [40], в отношении Якутии - И.И. Юргановой [41]. Однако нам неизвестны издания, отражающие западно- или восточносибирскую литературу в формате биобиблиографического словаря. В настоящем Словаре будет представлена библиография духовной литературы на территории Восточной Сибири. Логичным в качестве нижней хронологической границы было бы принять 1822 г. - год разделения Сибири на Западную и Восточную. Однако необходимо учитывать историческую подвижность границ Восточной Сибири и изменения в ее церковно-административном делении. Уже с 1830-х гг. начинается дробление Иркутской епархии: в 1834 г. часть ее, вместе с Красноярском, передается в ведение Томской епархии; в 1840 г. из состава Иркутской выделяется самостоятельная Камчатская, Курильская и Алеутская епархия (таким образом обособляется Дальний Восток), в 1852 г. к Камчатской епархии отходит Якутия, в 1894 г. образуется самостоятельная Забайкальская епархия. В итоге относительно определенными и устоявшимися границы Восточной Сибири становятся только к середине столетия, и поэтому для изучения нами избирается вторая половина XIX в., тем более что именно в это время творческая и публикационная активность духовенства достигает своего пика. В качестве верхней хронологической границы принимается 1918 г. - смена государственного строя и завершение Синодального периода. Очевидно, что к духовной литературе, как и к светской, имеет отношение неоднократно поднимавшийся, но до сих пор остающийся спорным вопрос о границах областной (или региональной) литературы [1, 42]. Мы предлагаем считать сибирскими, в частности восточносибирскими, духовными писателями лиц, связанных с регионом своим происхождением и/или служением, создававших и/или публиковавших свои сочинения на его территории и участвовавших таким образом в региональном историческом и культурном процессе. В Словарь не включаются лица, писавшие о Сибири, но биографически не связанные с регионом. С другой стороны, для полноты представления о творческом наследии автора упоминаются все основные его сочинения, в том числе созданные и за пределами края. В библиографию не включаются тексты бытового, служебного или экономического характера, а также сочинения, не связанные с религиозной или церковно-исторической проблематикой, даже если они написаны духовным лицом. Творческое наследие разных авторов может отличаться как по объему, так и по значению. «По отношению к словарю нужно оставить ненаучное деление на крупных и мелких писателей. В целом словарь писателей и ученых есть регистрация духовных сил страны, и именно когда велико число вносимых в него деятелей, он дает прочную основу для установления всякого рода выводов» [43. C. 15]. Автор даже одного, но интересного текста, например торжественной проповеди, на наш взгляд, должен быть отмечен в такого рода словаре. И даже если духовная поэзия представляется графоманской, тем не менее она является фактом областного историко-литературного процесса. Одна из задач биобиблиографического словаря - отбор и представление биографического материала, особое внимание при этом планируется уделить малоизвестным и впервые вводимым в научный оборот именам. Если при изложении биографии известных персон можно ограничиться основными фактами и ссылками на источники и исследования, то в отношении малоизвестных материал должен быть представлен с исчерпывающей полнотой. Необходимо проследить не только жизненный, но и творческий путь писателя, раскрыть его жанрово-тематические предпочтения и дать краткий обзор основных сочинений. Статья должна показывать место наследия писателя как в границах православной церковной традиции, так и его роль в развитии современной ему региональной культуры. Авторы надеются, что в ходе подготовки Словаря будут актуализированы забытые или неизвестные имена из среды просвещенного сибирского духовенства и введены в научный оборот некоторые новые документальные и повествовательные источники, в том числе неопубликованные рукописи мемуарных сочинений. Например, одно из ключевых имен в Словаре - святитель Герасим (Георгий Иванович Добросердов), иркутский вдовый священник, впоследствии епископ Старорусский, затем Ревельский, епископ Самарский, затем Астраханский и Енотаевский. Святитель Герасим (1809-1880) пользовался известностью как духовник и проповедник и оставил обширное письменное наследие, в состав которого вошли сочинения богословского характера, агиографические повествования, многочисленные слова и проповеди, письма к духовным дочерям, а также мемуары - путевые дневники и воспоминания. Современники, оценивая литературный талант святителя, сравнивали его слог со слогом самого Карамзина. Однако сведения о нем даже в XIX в. ограничивались краткими статьями в церковных биографических словарях и жизнеописанием, составленным его духовной дочерью монахиней Евсевией [44]. В современных исследованиях он упоминается только как сибирский мемуарист в работах Н.П. Матхановой [45]. При этом творчество писателя заслуживает монографического изучения. В Словаре будет дан подробный биографический очерк о нем и приведен полный библиографический список, с учетом архивных документов. Еще одно почти забытое имя - Степан Степанович Попов, представитель просвещенного иркутского купечества, библиограф, владелец частной публичной библиотеки, член-соревнователь Иркутского отдела Императорского Русского географического общества, храмостроитель. Основу творчества Попова составляла духовная поэзия: переложение псалмов («Дума»), молитв («Переложение молитвы Господней»), поэтический пересказ евангельских текстов и сюжетов («Богоматерь у креста Спасителя»). Лейтмотивом его поэзии является сюжет покаяния и спасения. Также Попову принадлежит прозаическое сочинение вероучительного и проповеднического содержания - «Ложная надежда на спасение есть путь к погибели. Беседа мирянина с своими собратьями мирянами» [46]. Сочинения Попова активно публиковались в «Иркутских епархиальных ведомостях» в 1880-е гг. Его поэзия в целом редкий для Сибири пример оригинального поэтического творчества, по большей части лишенный графоманства. В рамках подготовки Словаря и в процессе сопровождающего ее исследования творческое наследие восточносибирского православного духовенства XIX в. фактически впервые подвергнется отбору и систематизации. Принципиальным является рассмотрение сочинений духовенства не только как текстов религиозного характера или вспомогательного источника по истории РПЦ, но как самоценного духовного, социокультурного и эстетического феномена, обладающего присущими только ему генетическими и типологическими чертами, преемственностью и целостностью. Этот феномен должен быть включен в контекст региональной сибирской культуры и литературы, без которого картина их становления и развития не может быть признана полной. Авторы-составители надеются, что им удастся собрать материалы, которые смогут послужить основой для дальнейших исследований как прикладного, так и теоретического характера. Работа над темой ведется уже не один год, и авторы вполне осознают всю амбициозность проекта и всю меру принимаемой ими на себя ответственности. Идея создания словаря получила поддержку РГНФ. В 2016 г. планируется подготовить «пилотный» выпуск со словником и некоторыми избранными статьями. Цель настоящей публикации - вынести идею Словаря на обсуждение и, возможно, получить отклик в научном сообществе. Авторы будут благодарны за любые, самые критические, отзывы и замечания.

Скачать электронную версию публикации