Reader practice and reception of text: Tomsk official of the 19th century Aleksandr M. Gorokhov and his edification to c.pdf Неотъемлемой частью реконструкции литературного процесса в Сибири является анализ существовавших в регионе читательских практик. Этот аспект трудно поддается анализу в первую очередь в связи с отсутствием достаточного массива источников для исследования читательской рецепции как отдельных произведений, так и литературного процесса в целом. Действительно, любой литературный текст адресован прежде всего читателю. За читательским откликом можно следить по рецензиям в литературных журналах, эпистолярным и мемуарным источникам, но это зачастую документы, вышедшие из столичной образованной среды, близкой к литературным кругам. Для исследования провинциального читателя данных не так много; в какой-то мере их можно извлечь из рукописных сборников и журналов, бытовавших в провинции, в том числе и в Сибири, в XVIII - начале XX в. При этом именно в провинции присутствовал тот самый «массовый читатель», который составлял основу круга подписчиков «толстых» журналов, а следовательно, и экономическую основу существования многих отечественных литераторов. Однако восприятие этим «массовым читателем» явлений современного ему литературного процесса изучено крайне мало. В этой связи привлекает внимание рукопись томского чиновника А.М. Горохова «Залог, или Нравственное зерцало», хранящаяся в отделе рукописей и книжных памятников Научной библиотеки Томского государственного университета (ОРКП НБ ТГУ) [1]. Она была написана в 30-е гг. XIX в. в Томске и представляет собой наставление Горохова его детям; текст не предназначался автором к публикации. Истории рукописи и биографии ее автора был посвящен ряд публикаций В.П. Бойко [2, 3]. Автор текста - Александр Михайлович Горохов - родился в 1769 г. в Петербурге. Он занимал разные административные должности в Иркутске, Бий-ске, Каинске, Енисейске, Нарыме и Томске. Завершил службу в 1820-х гг. в Томске в должности советника и чиновника особых поручений, дослужившись до 8-го класса согласно Табели о рангах. В Томске хорошо известен один из его сыновей - Философ Александрович Горохов, «Томский герцог», один из самых состоятельных людей Сибири, история быстрого восхождения и стремительного падения которого неоднократно публиковалась (см.: [4. С. 140, 177-180, 188-189; 5] и др.). Рукопись носит авторское заглавие - «Залог, или Нравственное зеркало», указывающее на предметы, которые могут служить руководством в жизни...». Она представляет собой обширный блок на 274 листах, форматом в 20 (фолио). Автор пронумеровал листы в первой и второй части рукописи отдельно (8 нн., 2 - 154, 2 нн., 1 - 100). Рукопись написана преимущественно на бумаге производства Вятских фабрик, что характерно для Сибири XIX в. Весь текст написан одним и тем же почерком: это беглая, крупная скоропись XIX в., с отдельными элементами XVIII в. Украшение рукописи весьма скромно. Поля на всех листах прочерчены чернилами. На титульном листе, под заголовком, вклеена небольшая круглая иллюстрация, явно вырезанная из книги. Это гравюра на меди, в круглой линейной рамке, она раскрашена от руки цветными карандашами и представляет собой пейзаж с изображением реки, лодки и гуляющих людей. На л. 60 об. наклеено изображение собаки, вырезанное из желтой фольги. Вероятно, аналогичное по технике исполнения изображение бабочки имело место также на л. 170 об., однако в настоящее время оно утрачено, и предположить, что там было помещено, можно лишь по следам клея и краски. Основа крышек полукожаного переплета - самодельный картон, склеенный из фрагментов делопроизводственных документов XVIII в., сверху крышки оклеены зеленой бумагой. Уголки и корешок коричневой кожи, на корешке - слепое тиснение. Также на корешке имеется ярлык из красной бумаги, на котором рукой Горохова написано «Зерцало». На верхней крышке также наклеен ярлык из розовой бумаги, вырезанный в форме сердечка; на нем А.М. Горохов написал: «Зерцало или.» (далее текст затерт). Особо следует сказать о записях и пометах на полях и форзацах рукописи; они позволяют восстановить ее историю. Прежде всего, следует обратить внимание на печать, черный оттиск которой имеется на л. 272 об. На печати изображен гербовый щит, разделенный диагональной полосой, направленной в левый верхний угол; на полосе затерта, но все же читается фамилия «Горохов». Изображения в правом верхнем и левом нижнем углах щита не просматриваются, поскольку плохо пропечатаны. Щит увенчан дворянским шлемом, над которым помещено изображение льва с пальмовой ветвью в лапах, развернутого влево. По сторонам щита пышный намет, а под щитом расположены изображения двух орденов на лентах (крестообразного и круглого). Известно, что Горохов являлся кавалером ордена Владимира 4-й степени; знак этого ордена имел как раз крестообразную форму. Орден Владимира 4-й степени вручался лицам, имевшим не ниже 7-го класса в табели о рангах (надворный советник, подполковник, капитан второго ранга), а также им награждались за 35-летнюю беспорочную службу24. Что касается второго орденского знака, также на ленте, но имеющего круглую форму, пока не удалось установить, что это за орденский знак. Интересно, что герб целым рядом деталей напоминает герб дворян Тар-ховых, описание которого помещено в Общем гербовнике дворянских родов [8. С. 72-73]. На гербе Тарховых есть некоторые детали, которые не просматриваются на печати в рукописи Горохова; кроме того, на нем, разумеется, отсутствует надпись «Горохов» на ленте, протянутой поперек щита. Вместе с тем типологическое сходство гербов позволяет предполагать возможное родство Горохова с семьей Тарховых - не исключено, что по женской линии. Однако в настоящий момент недостаточно материалов, чтобы полностью подтвердить или опровергнуть это предположение. Отметим также, что на л. 274 об. имеется рисунок, выполненный пером от руки и в общих чертах воспроизводящий печать с л. 272 об. Рисунок печати воспроизведен крайне приблизительно, но в центре изображения довольно отчетливо видна надпись «А. Горох...». На ряде листов читаются писцовые записи, извещающие о ходе работ. Из них становится ясно, что Горохов создавал «Зерцало» как минимум в два этапа. Так, на л. 166 об. читаем: «Набело переписывать это начал июня с 10 числа, кончил июля 5-го дня 1837 года в Томске. К сему следует еще особое прибавление и здесь же, № 3»; на л. 272 об.: «Было кончено июня 27-го дня 1839 года. А далее еще прибавки». Многочисленные дополнения к тексту сделаны Гороховым как на полях или между строк, так и на вклеенных листах (л. 3, 10 об., 15, 15 об., 21 об., 29, 37 об., 43 об., 44, 49 об. и мн. др.). Горохов обсуждал написанное и передавал рукопись для прочтения авторитетным, с его точки зрения, людям. Об этом имеются свидетельства: так, на л. 1 об. читается письменный отзыв о рукописи Агапита, первого епископа Томского и Енисейского; в левом верхнем углу А. Гороховым помечено: «К нему представил 5 августа, а он обратился 10 сентября 1839 года». Агапит написал, в числе прочего, следующее: «. благонамеренный и усиленный труд попечительнейшего отца о детях нельзя было не прочесть, и притом не без особенного к тому внимания». В тексте рукописи и на полях имеются также многочисленные карандашные пометы и комментарии к тексту, выполненные рукой еп. Агапита. Часть дополнений к тексту была сделана Гороховым в ответ на пожелания епископа. Например, на л. 72 Агапит поддерживает рассуждения автора о морали праведников репликой «Достойно замечания». На л. 110, когда Горохов высказывает мнение, что «должна быть признана лучшею та книга, которая представляет истину под приятными формами», что это «зеркало, в которое мы смотримся, часто не видя себя». Епископ Агапит с ним не согласен: «Не так - надобно иначе думать - друг мой». А.М. Горохову были дороги замечания епископа; он даже составил их полный перечень и подклеил его к форзацу рукописи (л. I). Также на л. 274 об. на нижнем поле читается: «С особенным удовольствием прочитал. Протоиерей Созонт Куртуков». Созонт Иванович Куртуков (1775-1834?) являлся священником в церквях Барнаула и Тюмени; установлен факт его знакомства с таким известным духовным лицом, как Макарий (Глухарев) [9; 10. С. 11]25. Очевидно, мнение Созонта Куртукова было важным для А.М. Горохова. О том, каким образом рукопись оказалась в фонде НБ ТГУ, позволяют судить оттиски печатей, имеющиеся на форзаце; это печать Томского этноло-го-археологического музея ТГУ от 1924 г. за №108; там же печать музея истории материальной культуры ТГУ от 28 декабря 1948 г. за № 50. Известно, что книги из Музея истории материальной культуры ТГУ были переданы в НБ 26 мая 1954 г. [11. Л. 1-5], среди них была и представительная коллекция рукописей и кириллических изданий из собрания Тобольского церковного древлехранилища. Рукопись Горохова не несет на себе следов пребывания в Тобольском древлехранилище; остается предположить, что уже в 1920-е гг. она была кем-то передана в университет, однако детали этого процесса в настоящий момент неизвестны. Первичное описание рукописи и нумерацию листов выполнила первая заведующая ОРКП НБ ТГУ Л. А. Панова. Особенность текста рукописи заключается в обилии явных и скрытых цитат и ссылок на литературные и фольклорные произведения, которые были знакомы А.М. Горохову; цитаты он использовал для обоснования своих взглядов. Так, он упоминает, что «когда-то давным-давно читывал стародавние истории и так называемые небылицы в лицах: о Бове королевиче, о Петре златых ключах, о царе Кучуме, Царь-девице, о Яге бабе и тому подобные смышлености и замысловатости» (л. 213). Также он упоминает, что пробует «играть на скрипке или напевать дрожащим голосом старинные были и духовные песни» (л. 34 об.). К сожалению, других деталей о своем знакомстве с этими текстами Горохов не приводит, поэтому судить о нем можно лишь поверхностно, констатируя сам факт такого знакомства. Особое место среди источников, привлекавшихся А. М. Гороховым, занимает Библия, включая книги как Ветхого, так и Нового Завета. Автор часто ссылается на нее и делает обширные выписки из Посланий апостольских, Книги премудростей Соломона, Книги премудростей Иисуса, сына Сирахова и др. Так, из Пятикнижия Моисеева (Бытие, Исход, Левит, Числа и Второзаконие) Горохов использует две книги: Исход и Второзаконие. Из книги Второзакония им приводится прямая цитата (л. 54-54 об.); она служит для обоснования мотивов написания «Зерцала»: «Да помянеши весь путь, им же про-веде тебе Господь Бог твой...». Текст из книги Исход пересказывается (л. 151, вставка на полях) - это известный сюжет о явлении ангела Моисею в горящем терновом кусте. Из остальных ветхозаветных книг по одному разу цитируются Псалтырь (л. 178, псалом 144) и первая книга Царств (л. 177 об. -178). Дважды обращается Горохов к тексту книги Екклезиаста (л. 54 об., 56), причем во втором случае он ошибочно указывает, что известная цитата «все видимое есть суета» и что «ничего нового нет, было прежде, есть ныне и будет впредь, ибо род минет и род приходит, вся словеса о сем трудны, и не может никто глаголати» взята из книги премудрости Соломона. Неоднократно обращается Горохов к тексту книги Иисуса, сына Сирахова: это небольшие цитаты (л. 40, 69 об., 79, 95 об.), а также две довольно обширные серии выписок (л. 144 и 155 об. - 156 об.). В последнем случае это подборка выписок на очень интересующую Горохова тему: взаимоотношения в семье вообще и между родителями и детьми в частности («Делом и словом чти отца твоего, да найдет ти благословение от него», «Всем сердцем твоим прослави отца твоего, и матерни болезни не забуди», «Дщи мудра почтет отца своего, а несрамлящаяся печаль отцу», «Гнев велик - жена пьянива, и студа ея не имать покрыти» и др.). Также активно Горохов использовал текст книги Притчей Соломоновых (л. 69, 140, 144, 163 об.). На л. 154 об. - 155 об. читается целая серия выписок из этого текста, также посвященная вопросам семейных взаимоотношений («Слушай, сыне, отца Твоего наказание (учения), да мудр будеши на последок твой», «Злословий отца или матерь, угашает светильник свой, зеницама же очию своею узрит тьму, и напоследок не благословится» и др.), а также о грехе пьянства («Невинно вино, проклято есть пьянство», «Не буди винопийца, всяк бо пьяница и любодей обнищают» и др.). К книге Премудростей Соломона Горохов обращался реже: цитаты из нее встречаются только одни раз, вместе с комплексом выписок из книги Притчей Соломоновых (л. 144-145). Книги Нового Завета Горохов использует не так активно. В тексте имеются цитаты из трех (из известных четырех) канонических Евангелий: две небольшие цитаты из Евангелия от Матфея (л. 56, 127) и одна цитата из Евангелия от Марка (л. 56). Несколько больше цитат из Евангелия от Луки (л. 124 об., 125 об., 151 об.), а также пересказ известной притчи о талантах, зарытых в землю (л. 4-5). Послания апостольские также привлекали внимание Горохова весьма фрагментарно: он использует исключительно послания апостола Павла. Так, в рукописи цитируются послание к римлянам (л. 124 об., 151 об.), к филиппийцам (л. 136), к галатам (л. 140), к фессалоникийцам (л. 200) и к ефесянам (л. 200). Необходимо отметить, что во всех случаях это не цитаты непосредственно в тексте, а выписки на вклейках, позже добавленных к рукописи. Возможно, Горохов обратился к тексту Посланий апостола Павла уже после того, как основной текст был закончен, и подбирал дополнительную аргументацию своей точки зрения. Текст рукописи позволяет оценить знакомство А.М. Горохова с русской и зарубежной литературой. Так, Горохову были известны произведения русских поэтов XVIII в. Г.Р. Державина («Духовные оды» и др.) и А.Д. Кантемира (Сатира I). Например, рассуждая о том, что случается множество «бедствий и зол, которые обыкновенно бывают следствием дурного употребления богатства, дарованного нам слепым случаем» (л. 43 об.), Горохов вспоминает и цитирует стихотворение Державина «К первому соседу» (Горохов ссылается на него как на «стишок Державина, сказанный Голикову»). В рукописи приводится лишь фрагмент стихотворения: Сибирские горы серебра И дождь золотой к тебе лиется... Блажен, кто поутру проснется Так счастлив, как был вчера. Непостоянство доли смертных В пременах вкуса счастья их; Среди утех своих несметных Желают утех иных. Придут, придут часы те скучны, Когда мысли и руки тучны Перестанут прибыли считать. Отметим, что при первой публикации в «Санкт-Петербургском вестнике» [12. С. 108] произведение появилось под заглавием «Ода к моему соседу господину N»; заглавие «К первому соседу» появилось в более поздних публикациях. Стихотворение обращено к курскому купцу М.С. Голикову, одно время проживавшему в Сибири и являвшемуся одним из соучредителей компании, позже получившей название Русско-Американской, вместе с И. Шеле-ховым и И. Л. Голиковым. Также Горохов цитирует стихотворение Державина «Видение мурзы» (л. 59 об. - 60), впервые опубликованное в «Московском журнале» [13. С. 8]: Блажен, кто доволен В сем свете жребием своим, Обилен, здрав, покоен, волен, И счастлив лишь сбой самим. Кто сердце чисто, совесть праву И твердый нрав хранит в свой век И всю свою в том ставит славу, Что он лишь добрый человек. Отметим, что пояснения Державина, фактически данные им в этом стихотворении по поводу обвинений его в лести императрице в связи с одой «Фе-лице», отказ его от мысли стать «советником при троне» (в отличие от прозаического плана стихотворения «Видение мурзы», составленного в 1783 г.) и изложенные в этой связи взгляды на жизнь довольно близки тому, что проповедует Горохов. Как и Державин, Горохов не являлся политическим бойцом, но высоко ставил гражданское служение отечеству и личную честность и искренность. Очень важен для Горохова мотив равнодушия к богатству материальному - в противовес богатству духовному. Аргументируя свою позицию, он приводит цитаты еще из двух произведений Державина: стихотворения «Фе-лице» (л. 122 об.): Почувствовать добра приятство, Такое есть души богатство, Какого Крез не собирал и стихотворения «Меркурию» (л. 258 об.): Сбирать, завидовать измлада Я не привык и не хочу. Богатство ль старику награда? Давно с презреньем я топчу Его всю прелесть равнодушно. Как известно, последнее стихотворение появилось, когда в 1794 г. Державин был назначен президентом коммерц-коллегии против его желания. Рекомендуя детям «не сходить со стези истины и уклоняться от несправедливости», Горохов демонстрирует знакомство с драматическими произведениями Державина. В качестве негативного примера, которому не следует подражать, им приводится краткая комическая цитата из песни Торопа из «Добрыни», произведения, которое сам Державин называл «театральным представлением с музыкой» (л. 89): Где дружат, там пса оправят -Прав! Напишут в три пера, А налягут - вмиг задавят И слона, и комара. Произведение А. Д. Кантемира Горохов цитирует только один раз; он приводит фрагмент «Сатиры I», причем перефразированный (л. 212 об.): Рукопись Ум недозрелый, плод небольшой науки, Покойся, не понуждай к перу мои руки, Не писав, летящи дни века проводит, Можно и славу достать, хоть творцом не слыть. Ведут к ней нетрудные в наш век пути многих, На которых смелые не запнутся ноги. Смотри! Смеются, кто в трудах над столом гнется, И уверяют, что, пяля в книгу глаза большого уваженья не добьется. Публикация [14. С. 57] Ум недозрелый, плод недолгой науки, Покойся, не понуждай к перу мои руки: Не писав, летящи дни века проводити Можно и славу достать, хоть творцом не слыти. Ведут к ней нетрудные в наш век пути многи, На которых смелые не запнутся ноги. Всех неприятнее тот, что босы проклали Девять сестер. Многи на нем силу потеряли, Не дошед; нужно на нем потеть и учиться, И в тех трудах всяк тебя как мору чужится, Смеется, гнушается. Кто над столом гнется, Пяля в книгу глаза, больших не добьется. Басни И.А. Крылова используются Гороховым при подборе положительных примеров для детей. Так, он цитирует басню «Старик и трое молодых» (л. 18-18 об.): Из детства я к трудам привык, А если от того, что делать начинаю, Не мне лишь одному я пользы ожидаю, То признаюсь, за труд такой еще Охотнее берусь. Той же цели служат и цитаты из басен «Ворона и лисица» (л. 90 об., вставка на полях): «... сколько раз твердили миру, что лесть гнусна, вредна. Но только все не впрок, и в сердце льстец всегда отыщет уголок»; а также «Две бочки» (л. 59 об.): «Кто про свое дело кричит всем без умолку - в том, верно, мало толку». Однако был знаком Горохов и с произведениями Крылова, относящимися к совершенно другому жанру. Так, он перефразирует «Подражание псалму 17-му» (л. 133), говоря о невозможности познать божество человеческим разумом: Рукопись Довольно с нас, чтоб Бога знать любить, То знает, что без него не может быть. Публикация [15. С. 263] Чтоб бога знать, быть должно богом; Но чтоб любить и чтить его, Довольно сердца одного. Тема страстей и грехов человеческих чрезвычайно волновала Горохова; он неоднократно обращается к ней, увещевая детей не поддаваться им. В качестве аргумента он использует, в числе прочего, творчество П. Сумарокова. Так, рассуждая о тщеславии и гордости, Горохов ссылается на оду «К человеку» (л. 96 об. - 97): Игрушки счастья и судьбины, С дурным посредственная смесь, Кусок одушевленной глины, Оставь свою смешную спесь! Почти владыкой ты себя природы ставишь Сегодня гордою пятой - Ты землю, презирая, давишь, Но завтра. Будешь сам давим землею той. Однако Горохов не только цитирует произведения П. П. Сумарокова, но и сочиняет собственные тексты «по их мотивам». Так, в рукописи читается аллюзия на одну из эпиграмм Сумарокова (л. 159 об.): Рукопись Какой-то писака славную поэму сочинил, И всех читателей этим прослезил, Но я вам в 5 пуд сочиненья сбрякал! Но от него один лишь сам я и плакал. Публикация [16. С. 151] Битобе славную поэму сочинил. И всех читателей он ею прослезил. А ты, Глупонов, нам в пять пуд поэму сбрякал, Но от твоей один лишь только цензор плакал. Таким образом Горохов иронизирует над своим «Залогом», имея в виду его изрядный объем и одновременно выражая скрытое опасения о том, что дети так и не соберутся дочитать до конца этот обширный труд. Но надежда быть понятым все же оказалась сильнее; снова обращаясь к детям, Горохов все же выражает уверенность, что родные ознакомятся с его текстом, что сделает более приятным конец его жизни. В качестве аргумента он приводит цитату из И.М. Долгорукова: «Вы не поверите, что я даже наизусть затвердил стих Долгорукова» (л. 42-42 об.). В данном случае имеется в виду стихотворение «Ответ на приветствие В. С...п», которое приводится Гороховым фрагментарно, но очень близко к тексту: Рукопись Ах, природа возвещает, Скоро мне заснуть пора. Предтечу в гости посылает, Стучится старость у двора! В ответ на замечания - видимо, довольно частые - о том, что родственники Горохова (а именно сын Филолог) обладали существенным богатством, Публикация [17. С. 146] Но, ах! Природа возвещает, Что скоро мне заснуть пора, Предтечу в гости посылает, Стучится старость у двора Рукопись Меня поносят, слышу, строго, Зачем сижу я дома и тешу я себя. Кричат: он видно нажил много, И честь, и совесть погубя! Прошу покорно всех нахалов -Мой дом прийти ревизовать, Моих завидных капиталов Наличность осязать. И, сделав обыск самый верный, Увидеть ясно без очков, Что мой достаток беспримерный -Нарост на языке лжецов. Горохов также приводит очень близко к тексту выдержку из стихотворения Долгорукова «Мой театр» (л. 59): Публикация [17. С. 103] Меня поносят, слышу, строго, Зачем так тешу я себя; Кричат: он видно нажил много, И честь, и совесть погубя! Прошу покорно всех нахалов Мой дом прийти ревизовать, Моих завидных капиталов Наличность мягку осязать!.. И сделав обыск самый верный, Увидят ясно без очков, Что мой достаток беспримерный Нарост на языке лжецов. Пренебрежение к богатству и материальному благополучию также иллюстрируется Гороховым цитатой из «Камина в Москве» Долгорукова (л. 30 об.): «Коль сыт одним - на что три блюда? Коль кафтан - на что их пять? К чему потребна денег груда? Умрешь - с собой ведь не взять.». Религиозность Горохова уже была показана выше на примерах цитирования им книг Ветхого и Нового Завета. Однако привлекала его внимание и поэзия, содержащая соответствующие мотивы. Так, в рукописи есть две обширные цитаты из стихотворения В.И. Соколовского «Мироздание» (л. 133 -вклеенный лист и л. 200): Кто мудрый - может разгадать Немые тайны сотворенья И непостижимые виденья -Словами смертных передать? Кто, упиваяся тщетою, Дерзнет безумною мечтою Вникать в святые чудеса? Кто заповедное судьбами -Увидит бренными очами? Слепцам закрыты небеса. Мы рвемся в сумрачную даль, Но тесны смертного пределы, И что ж с тобой, безумец смелый? Души могильная печаль (л. 133). Рукопись (л. 200) Затеплим святостью сердца, Увлажним души мы слезами, И благодарными мольбами -Испросим милость у отца: Пусть дух бессмертного провиденья, Нам будет кормчим в море бед, И Богу вновь дадим обет Любви и веры, и смиренья! Большое место в рукописи занимает проблема старения и смерти. Подводя жизненный итог, Горохов указывает детям на бренность всего сущего, ничтожность человека перед лицом Бога. Для иллюстрации он использует по- Публикация [18. С. 34] Затеплим святостью сердца, Увлажним души мы слезами И благодарными мольбами Испросим милость у Отца; Путь Дух бессмертный Провиденья Нам будет кормчий в море бед. И Небу вновь дадим обет: Любви, и Веры, и Смиренья! Рукопись Века идут, проходят поколенья, Шумящие народные семьи -Скрываются и тонут в забытьи, И новое особое мненье. В свою чреду приносит каждый век; И с каждым днем меняет человек -Все выводы, свои соображенья, И то, что он сегодня счел благим, То завтра же, как басня перед ним, Но чувства? - они без измененья. эму В.И. Соколовского «Хеверь», которую достаточно близко к тексту цитирует (л. 197 об.): Публикация [19. С. 44-45] Века идут, преходят поколенья Шумящие народные семьи Скрываются и тонут в забытьи, И новые, особенные мненья В свою чреду приносит каждый век, И с каждым днем меняет человек Все выводы своих соображений, И то, что он сегодня счел благим, То завтра же, как басня перед ним, Но чувства, друг, - они без изменений. Отношения родителей и детей - еще одна очень важная для Горохова тема. Вероятно, в наибольшей степени его волновала судьба сына Философа -скорее всего, именно ему адресованы пассажи о бренности материального богатства. Вряд ли сын очень уж прислушивался к отцу, что вызывало непонимание между ними. В тексте «Залога» содержатся прямые призывы взять в качестве образца его, Александра Горохова, правильную жизнь и спокойную старость; в одном из таких случаев приводится цитата из «Горя от ума» А.С. Грибоедова (л. 44 об.): Рукопись На сей раз не надо детям образца, Когда в глазах пример отца. Смотрите на него, не хвастает сложеньем Однако был бодр, свеж и дожил до седин, Свободен ныне и себе он господин, Скромным известен поведеньем. Публикация [20. С. 13] Не надобно иного образца, Когда в глазах пример отца. Смотри ты на меня: не хвастаю сложеньем, Однако бодр и свеж, и дожил до седин, Свободен, вдов, себе я господин... Монашеским известен поведеньем! Неточности в цитировании в данном случае могут быть объяснены не только цитированием по памяти или необходимостью преобразовать текст под конкретные жизненные обстоятельства, которые представлялись важными Горохову (например, замена в последней строке «монашеским» на «скромным»). Пока трудно в точности установить, использовал ли Горохов публикацию «Горя от ума» или один из многочисленных списков, которые были в ходу в первой трети XIX в., поэтому ряд разночтений может быть объяснен особенностями имевшегося в его распоряжении списка. «Зерцало» содержит также и ряд практических рекомендаций детям о поведении в свете. Горохов придает большое значение умению вести беседу, к месту пошутить. Признает он назидательную роль сатиры, которая «приносит иногда пользу более всякого нравоучения», и подкрепляет свою мысль цитатой из «Евгения Онегина»: (л. 91, вклейка, фрагмент главы 6): Приятно дерзкой эпиграммой Взбесить оплошного врага, Приятно зреть, как он упрямо, Склонив бодливые рога, Невольно в зеркало глядится И узнавать себя стыдится. Приятней, если он, друзья, Завоет сдуру: Это.Я.. С точки зрения Горохова, способность обращаться в свете включает и умение общаться с самыми разными людьми, даже в том случае, если взгляды их совершенно противоположны. Для описания подобных отношений он приводит две строки из главы 2 (л. 215 об.): Они сошлись - вода и камень, Стихи и проза, лед и пламень ... Предостерегает Горохов своих детей и от ложной дружбы, которая часто встречается в свете; для ее характеристики он использует стихотворение А. С. Пушкина «Дружба» (л. 71): Ныне дружба часто как «легкий пыл похмелья, Обиды вольный разговор, Обман, тщеславие безделья Иль покровительства позор. Важным для автора «Залога» была также способность с достоинством принимать любые испытания, поскольку «нередко и самое несчастие обращается в нашу пользу»; здесь ему пригодилось стихотворение В. Л. Пушкина «К лире» (л. 100): Рукопись К пользе и несчастие дает Нам Бог терпеть; Когда пройдет ненастье -Приятней солнце зреть. Публикация [22. С. 657] Но к пользе и несчастье Дает нам рок терпеть; Когда пройдет ненастье, Приятней солнце зреть. Существенное место в системе ценностей Горохова занимают взаимоотношения супругов. Для убедительности он вновь обращается к отрицательным примерам, которые черпает из главы 4 «Евгения Онегина» (л. 81-81 об.): Ревнивый муж не клад! Я этого не скрою -А каково-то жить с ревнивою женою?. Что может быть на свете хуже Семьи, где бедная жена -Грустит о недостойном муже И днем и вечером одна. Где скучный муж, ей цену зная (Судьбу однако ж проклиная), Всегда нахмурен, молчалив, Сердит и холодно-ревнив. Горохов неоднократно сетует на свою многословность, неумение передать словами накопленный богатый опыт. Он готов «вывернуть свою голову, как походную сумку, наизнанку, чтоб вытряхнуть из нее разом все, что хранится в ней запасом о знании света и о замечаниях моих. Да невозможно, к тому же мне Пушкина подстрекает ум: пиши» (л. 174 об., вклейка): Рукопись . . плоды своих дум, Останься тверд, спокоен и угрюм. Признательность всегда за подвиг благородный! А награда в самом тебе, ты сам свой высший суд, Всех строже оценишь свой труд! Публикация [21. С. 3] Поэт! Не дорожи любовию народной. Восторженных похвал пройдет минутный шум; Услышишь суд глупца и смех толпы холодной, Но ты останься тверд, спокоен и угрюм. Ты царь: живи один. Дорогою свободной Иди, куда влечет тебя свободный ум, Усовершенствуя плоды любимых дум, Не требуя наград за подвиг благородный. Они в самом тебе. Ты сам свой высший суд; Всех строже оценить умеешь ты свой труд. Ты им доволен ли, взыскательный художник? Доволен? Так пускай толпа его бранит И плюет на алтарь, где твой огонь горит, И в детской резвости колеблет твой треножник. Таким образом, гражданский пафос стихотворения «Поэту» оказывается при цитировании практически нивелирован: Горохов воспринимает этот текст лишь как призыв продолжать свой труд, адресованный исключительно детям. Возможно, что Горохов был знаком и с «Маленькими трагедиями» Пушкина: на л. 195, говоря о различных грехах, он описывает и грех скупости; этот фрагмент перекликается с текстом «Скупого рыцаря»: «Взгляните на скупца: он умирает от жажды изобильного источника, ибо скупые застрахованы от всех других страстей. Любовь к золоту преобладает над всеми его чувствами, слово «издержки» возмущает его душу, раздирает его сердце на тысячу частей, и только о милых своих денежках говорит он с умилением, оставшись наедине со своей скупостью». Что касается творчества М.Ю. Лермонтова, то фрагменты перефразированного стихотворения «В альбом (из Байрона)» помещены Гороховым на титульный лист его рукописи и могут быть рассмотрены как своеобразный эпиграф ко всему тексту «Залога» в целом: Рукопись Как одинокая гробница Вниманье путника зовет, Так эта бедная страница Пусть милый взор ваш привлечет И если, после многих лет, Прочтете вы, как мечтал не поэт, И вспомните, как вас любил он, То вспомните, что его уж нет, Что сердце здесь свое похоронил он. Публикация [23. С. 81] Как одинокая гробница Вниманье путника зовет, Так эта бедная страница Пусть милый взор твой привлечет. И если после многих лет, Прочтешь ты, как мечтал поэт, И вспомнишь, как тебя любил он, То думай, что его уж нет, Что сердце здесь похоронил он. Эта цитата указывает на хорошее знакомство А. М. Горохова с современной ему литературой, так как вольный перевод стихотворения Байрона был опубликован практически одновременно с началом работы Горохова над его записками. Продолжая тему переводов, отметим немного перефразированный фрагмент перевода из монолога Фауста, опубликованного в пушкинском «Современнике» (л. 181 об.): Рукопись Жертвовать мечтам Своей выгодой смешно и безрассудно. И, чтоб в науке счастья не подражать глупцам, Рассудку, здравому постичь его нетрудно: За славой не гонись, не трать напрасных слов, Но к делу будь всегда готов. Публикация [24. С. 301] Поверь мне, жертвовать мечтами Своею выгодой смешно и безрассудно. В науке счастья не подражай глупцам; Рассудку здравому постичь ее не трудно, За славой не гонись, не трать напрасных слов, Но к делу будь всегда готов. Горохов цитирует стихи многих поэтов первой трети XIX в.: Е.Н. Шаховой (л. I), И. Клюшникова (л. 6), В.И. Красова (л. 6), И. Козлова (л. 47), А. А. Бестужева-Марлинского (л. 82 об., вклейка), Е.А. Баратынского (л. 86 об.), Георгия Задонского (л. 100 об., вклейка), Н.В. Кукольника (л. 182), Ф.Н. Глинки (л. 189 об.), Л.А. Якубовича (л. 212 об.), А.В. Тимофеева (л. 234 об.), К.М. Айбулата (л. 259), Ф.Н. Слепушкина (л. 259 об.), Э.И. Губера (л. 264). Отметим, что пока не все цитаты в рукописи Горохова идентифицированы, так что этот список может пополниться. Кроме того, часть текстов сочинена им самостоятельно, например посвящение жене (л. 273-274). Что касается литературной критики, в рукописи неоднократно приводится мнение Ф.В. Булгарина (л. 11 об., 67 об., 71 об., 74, 89). Горохов во многом солидарен с ним: и в вопросе об оценке современного читателя, «покупающего книги понаслышке», и по поводу современной молодежи, позволяющей себе «думать немного, но говорить обо всем», и о различии между талантом рассказчика и талантом писателя. Знакомство А.М. Горохова с зарубежной литературой, насколько об этом позволяет судить текст «Залога», менее обширно. Однако при этом присутствуют некоторые знаковые имена, которые обязан был знать любой образованный человек того времени. Например, в связи с рассуждением о важности веры в Бога упоминания удостоился «языческий писатель Плутарх, опровергающий лживые доводы сластолюбца Эпикура» (л. 249 об.). В этой же связи Горохов ссылается на Сократа и Пифагора (л. 140 об., вклейка), приводя характеристики Бога как верховного существа. Говоря о роли супружества в жизни человека, он цитирует анонимного «греческого мудреца» (л. 85) и «римские законы» (л. 85об.), где предлагается личное имение каждого из супругов почитать общим. Упоминается в рукописи также «старинный трубадур Рюдель» (л. 174). Рюдель, Джауфре, сеньор де Блаи - провансальский трубадур, (ок. 1100 -после 1148), участник второго крестового похода. Он известен тем, что сложил ряд прекрасных песен в честь графини Годьерны Триполитанской, о которой узнал со слов паломников. Чтобы встретиться с предметом своей любви, Рюдель отправился в Триполи, где и скончался на руках графини. Она повелела похоронить его с почестями, а сама постриглась в монашки. До наших дней дошло всего семь стихотворений Рюделя, четыре из них с нотами. Легенда о любви Рюделя и графини Триполитанской была очень популярна в европейской литературе XIX-XX вв. Этот сюжет лег в основу поэтической драмы Э. Ростана «Далекая принцесса», на этот же сюжет М. Врубелем создано мозаичное панно на фасаде московской гостиницы «Метрополь» и т.д. Интересно, что Горохов уподобляет себя Рюделю в первых строках третьей части «Зерцала», начатой им почти через год после окончания предыдущей части рукописи; это уподобление он объясняет тем, что «Он опять принялся за свое». Таким образом, в этом образе отклик со стороны Горохова нашла не лирическая составляющая истории, а лишь упорство Рюделя в достижении поставленной цели. Если говорить об авторах Нового времени, упоминается Ж.Ж. Руссо (л. 174, вставка): Горохов сетует, что не может, «подобно Руссо. переливать чувств своих в мысли, а мысли в красноречие». Цитат из произведений Руссо при этом в рукописи нет. Резюмируя, можно, сказать, что Горохов был весьма неплохо знаком с отечественной литературой XVIII - первой трети XIX в., преимущественно с поэтическими текстами. Однако проза привлекала с его стороны меньшее внимание, как и зарубежная литература, за исключением отдельных античных и средневековых авторов. Возможно, причина кроется в незнании Гороховым иностранных языков; но при этом отметим, что не особенно часто цитирует он и переводы. В целом его знакомство с зарубежной литературой основано, вероятнее всего, на классической гимназической программе, русскую же литературу он действительно любил и знал. Отметим, что не все свои умозаключения Горохов подкреплял цитатами. В первую очередь к таким темам относится все глубоко личное: так, практически не содержится цитат в его автобиографическом рассказе в начале рукописи; отсутствуют цитаты и в его лирическом обращении к жене, которое располагается в конце «Залога». Привлекают внимание методы работы А.М. Горохова с текстом. Он крайне редко воспроизводит текст стихотворений полностью; наиболее часто встречается комбинация из стихотворных фрагментов, извлеченных из различных произведений. Например, на л. 263 об. - 264 об. помещена обширная подборка, включающая фрагмент стихотворения Э.И. Губера «На кладбище», текст стихотворения Л.А. Якубовича «За днями дни текут» и еще три не идентифицированных пока стихотворных фрагмента. В рукописи все они составляют единый текстовый массив: «Спрашиваю тебя, летучее время: Волшебник крылатый, скажи мне, Каким потаенным путем Уносишь ты радость, тоску и утраты В незримом полете своем? Скажи же мне, время на царственных крыльях, Далеко ли у родных память умчишь обо мне, Об этих порывах, об этих усильях, Об этих слезах в тишине? Или без вниманья, широким размахом, Ты память обо мне за собой унесешь, Засыплешь все думы забвения прахом И в бездну веков заметешь?..» И тогда так: «Приветствую тебя, последнее жилище Усопших братьев, забытье от людей! Приют таинственный - угрюмое кладбище, Где жажду я обнять оплаканных друзей! Что в жизни этой нам, тоскливой, скоротечной, В которой скорбь и плач нам измеряют дни, В ней истина мертва, как отдых бесконечный -Лежащих, тлеющих здесь в сумрачной тени. Скоро, скоро и я, друзья, без горьких слез прощанья, Расстанусь навсегда с обителью живых! Я лишний на земле. что мне в стране изгнанья? В ней найдешь немного и друз

Скачать электронную версию публикации