A letter of a mother: Yevgenia Ginzburg in defence of her son V.P. Aksenov.pdf С 1950 по 1954 г. Василий Павлович Аксёнов учился в Казанском государственном медицинском институте. В архиве университета за № 500011 сохранилось его личное дело, которое является неким подтверждением его учебы в стенах казанского вуза; показывает, насколько прочными были семейные узы; наконец, документально свидетельствует об эпохе - времени подозрений, преследований, страхов и ожиданий. В 1937 г., когда В. Аксёнову не было ещё и пяти лет, оба родителя были арестованы за участие в троцкистской террористической организации. Мать приговорили к десяти годам тюремного заключения, отца - к высшей мере наказания, которая потом была заменена на пятнадцать лет лишения свободы. Маленького Васю отдали в детский дом для детей заключенных, откуда в 1938 г. его забрал к себе родной брат отца. В 1948 г., уже выйдя из лагеря, мать Евгения Гинзбург, проживая в ссылке в Магадане, добилась разрешения на приезд к ней сына. А в 1950 г., окончив там среднюю школу и получив аттестат зрелости, Аксёнов приезжает в Казань и поступает в медицинский институт [1. Л. 12]. Ещё учась в школе, Аксёнов решил «скрыть» [2. С. 32], что его родители были репрессированы. Когда он поступал в Казанский медицинский институт, в личном листке по учёту кадров, согласно пунктам анкеты, им было указано только социальное происхождение родителей - отец рабочий, мать служащая [1. Л. 16]. Позже Аксёнов вспоминал: «Я соврал в анкете, не указал, что родители - заключённые. Там, правда, и не было такого вопроса» [3. С. 51]. А в автобиографии он сообщил вполне достоверные сведения: «Мать работает в системе Дальстроя в качестве учителя музыки. отец умер в 1939 году» [1. Л. 2]. В 1950 г. скрытие факта заключения родителей действительно могло сыграть злую шутку. И это почти случилось с Аксеновым. Спустя много лет из архивов «Чёрного озера» Василий Павлович узнал, что уже весной 1951 г. МВД Татарской АССР запросило из Магадана копию дела его матери «в связи с началом разработки её сына Аксёнова Василия Павловича, студента 1 курса мединститута» [4. С. 22]. Вот тогда личное дело студента Аксенова и «пригодилось». Свидетельством тому многочисленные приписки и подчеркивания в деле: «Занятие отца до 1939 г.?», «Являюсь членом ВЛКСМ» (подчеркнуто) [1. Л. 2] и т.д. Мать встала на защиту сына. Письма, справки, телеграммы, нотариально заверенные документы, просьбы, мольбы. Ниже приводится письмо [1. Л. 29], написанное осенью 1953 г. Евгенией Соломоновной Гинзбург директору мединститута проф. Р. А. Вяселеву. Заявление Гинзбург образец отстаивания своих конституционных прав, свобод и человеческой чести. Это требование исполнения того, что она и её семья заслужили по праву. Она честна, прямолинейна и намерена добиться 1 восстановления сына . Наконец, после отчисления в сентябре 1953, в январе 1954 г. он был восстановлен, а затем в июле снова отчислен. В архивном деле под датой 7 сентября 1954 г. значатся два приказа - один на восстановление в студенты пятого курса лечфака, а другой - на отчисление в порядке перевода в 1-й Ленинградский мединститут [1. Л. 21, 30, 33, 35, 36, 52]. Директору Казанского Медиц. Ин-та81 Заявление Учительница Магаданской средней школы (Колыма) Е.С. Гинзбург (Аксеновой) Вы исключили моего сына Василия Аксёнова - студента 4-го курса, мотивируя исключение тем, что он три с половиной года тому назад, якобы, ввел в заблуждение приемную комиссию и предъявил «незаконно получен- 3 ную» льготную справку . В связи с этим, сообщаю Вам следующее: 1) Я работаю в Дальстрое с 1947 г. Все это время я нахожусь на педагогической работе82. Справка, законность которой вызвала Ваше сомнение, была выдана сыну через школу, так же, как и всем детям специалистов. Это подтверждается целым рядом справок, высланных мной сыну и представленных им Вам. Из этих же справок ясно видно, что я совершенно законно пользуюсь льготами, предоставленными специалистам, работающим на Дальнем Севере83. 2) Я пользуюсь избирательным правом, являюсь членом профсоюза, мне доверено обучение учащихся 10-ых классов, т.е. подготовка молодых людей в ВУЗы. К тому же, я - мать, отдавшая родине старшего сына, который погиб при обороне Ленинграда. Откуда же вытекает, что я должна быть лишена основных прав, предоставленных мне конституцией, в частности - права на образование для моих детей? 3) Тот факт, что я репрессировалась в 1937 г., кажется, не снимает всего изложенного выше. Обвинять сына в желании скрыть мое прошлое было бы странно: если бы он пытался что-то [нрзб.], то не поехал бы учиться в мой родной город [Ка]зань, а тем паче, не поступил бы в тот Ин[ститут], где я когда-то преподавала и где старый проф.-преп. состав еще помнит меня. (Я вела в [сере]дине 30-ых гг. курс «Основы ленинизма» в Ин-те, по совместительству с основной работой)84. Что касается отца моего сына, то сын был, [действительно, убежден в его смерти, т.к. я получ[ила,] в свое время, официальное извещение об [нрзб.] смерти, оказавшееся впоследствии ошибкой. Исходя из всего сказанного, я прошу Вас отменить Ваше решение об исключении сына Василия Аксёнова, прошу вас не ломать молодую жизнь, хотя бы из ува[жения] к памяти его героически погибшего брат[а]. Исключать студента 4-го курса, к тому же [нрзб.] удовлетворительно успевающего, очень нерационально с точки зрения общегосуд[арст]венных интересов. Заявление, поданное Вам в отношении моего сына является85 неправильным. Оно вызвано [же]ланием перестраховаться хотя бы ценой жизни. В этом я уверена и это буду упорно до[ка]зывать, в случае Вашего отказа, во всех в[ыше]стоящих органах, вплоть до Верховно [го] Совета СССР. ЕГинз. (Подпись). г. Магадан. 21/X 53.

Скачать электронную версию публикации