The publisher Axelrod and the poet Khorikov (an unknown inscription by Sergei Yesenin).pdf После завершения в 2001 г. выпуска Полного собрания сочинений С.А. Есенина было выявлено несколько неизвестных ранее дарственных надписей поэта. Среди них - впервые публикуемая ниже. Она выполнена на обложке книги «Трерядница» (М.: Имажинисты, 1921): «Милому Аксельроду с самыми лучшими В оспоминаниями о нем и Хорикове С. Есенин 1921». Книга с автографом хранится в настоящее время у одного из дальних родственников адресата, который получил ее от последней жены Аксель-рода, эмигрировавшей после кончины мужа в США. Копия документа была отправлена владельцем автографа в Московский государственный музей С. А. Есенина для введения в научный и культурный оборот. Второе издание книги Есенина «Трерядница», полностью повторяющее первое (М.: Злак, 1920), было выпущено в издательстве «Имажинисты» в начале 1921 г. Время ее выхода фиксируется по наиболее ранней из известных дарственных надписей Есенина (актеру и коллекционеру Г.П. Юдину), датированной 8 февраля 1921 г. [1. С. 46-47]. Небольшая по объему книга включала две поэмы («Пантократор» и «Кобыльи корабли») и девять стихотворений («Душа грустит о небесах...», «Устал я жить в родном краю...», «О Боже, Боже, эта глубь...», «Я покинул родимый дом...», «Хорошо под осеннюю свежесть...», «Песнь о собаке», «Закружилась листва золотая...», «Теперь любовь моя не та...», «По-осеннему кычет сова...»). Эту книгу Есенин вскоре после ее выхода в свет подарил многим своим знакомым, в числе которых, кроме уже упомянутого Юдина, сотрудник Государственного издательства РСФСР И.Н. Бороздин [2. Т. 7, кн. 1. С. 137], литературовед С.Д. Балухатый [там же. С. 142], поэт А.В. Ширяевец [там же. С. 145] и его невеста М.П. Костелова [там же. С. 144], искусствовед и критик Э.Ф. Голлербах [там же. С. 147], писатель и педагог Т. Дикинсон [там же. С. 150], поэт и журналист В.И. Вольпин [там же. С. 162], художник А.В. Лентулов [там же. С. 164], государственный и политический деятель А.В. Луначарский [там же. С. 7, 2, 166], поэт и журналист А.И. Тиняков [там же. С. 172], писатель И.Г. Эренбург [там же. С. 177], а также поэт и литературовед В.А. Мануйлов, получивший «Тре-рядницу» 23 сентября 1924 г. [там же. С. 241]. «Самые лучшие воспоминания», которыми вызвана дарственная надпись Есенина, вероятно, связаны с его встречами с Аксельродом и Хо-риковым в Москве, однако точно определить повод, который привел к появлению дарственной надписи, не представляется возможным. Информация о совместных проектах, в которых участвовали бы Есенин, Аксельрод и Хориков, не выявлена. Есенин имел широкий круг общения, в который входили писатели, деятели политики и культуры, издательские работники. В числе последних -его младший современник, которому адресована дарственная надпись. Работы, посвященные И.В. Аксельроду, отсутствуют, биографические сведения не собраны, поэтому приведем краткую справку об адресате Есенина, с которым он довольно тесно общался в течение нескольких лет53. Иосиф Вениаминович Аксельрод родился 22 июня 1901 г. в семье Вениамина Юльевича Аксельрода (30 ноября 1856 - 10 ноября 1932) и его третьей жены Нахи-Фейги Аскенази (22 июня 1870 - 10 марта 1943). Основная сфера деятельности - организация издательского дела. С Есениным Аксельрод познакомился не позднее 1921 г. Адресат дарственной надписи поэта неоднократно упоминается в воспоминаниях о Есенине А.Г. Назаровой и Г.А. Бениславской. Первая рассматривала Аксельрода в числе «пиявок, присосавшихся к Есенину» [3. С. 130] а вторая, относившая Аксельрода к числу «бессовестных, гнусных "любителей сильных ощущений" и даровой выпивки» [там же. С. 56], писала: «Знаю, что в 1921 г., по словам Кати , он подметал мусор в книжном магазине Мариенгофа и Есенина на Никитской. В 1923 г. он уже советский служащий...» [3. С. 76]. Сам Есенин не высказывал негативного отношения к своему близкому знакомому, у которого часто бывал в гостях. Издательский работник Д.К. Богомильский воспоминал, что в 1923 г. он жил с Аксельродом в одной квартире (Москва, Рождественский бульвар, д. 17, кв. 10) и именно там познакомился в августе 1923 г. с Есениным, только что вернувшимся в то время из заграничной поездки [4. С. 336]. По его словам, в этой же квартире в начале 1924 г. состоялось одно из чтений Есениным поэмы «Страна Негодяев»: «Намерение поэта прочитать поэму было встречено с восторгом, и в один из субботних вечеров собрались у меня на квартире слушать поэта Александр Константинович Воронений, Борис Андреевич Пильняк, украинский писатель Калистрат Анищенко, издательские работники Михаил Ильич Кричевский, Сергей Павлович Цитович, Аксельрод, Сахаров, я и моя семья» [4. С. 337]. В июле 1925 г. Есенин включил Аксельрода в число гостей, приглашенных на свадьбу с С.А. Толстой, - в этом списке всего 18 фамилий [2. Т. 7, кн. 2. С. 184]. Изучение списков абонентов Московской городской телефонной сети за 1924-1926 гг. подтверждает, что Аксельрод проживал в то время в квартире на Рождественском бульваре [5. С. 23; 6. С. 6; 7. С. 4]. Отметим, что номера домашнего и рабочего телефонов Аксельрода сохранились в бумагах Есенина [2. Т. 7, кн. 2. С. 180-181]. Первая дочь Аксельрода и его гражданской жены Лидии Леонтьевны Владимирской (2 марта 1900 - 7 ноября 1961), родившаяся через несколько месяцев после трагической кончины поэта, была названа в честь одной из наиболее известных его поэм - Инония Иосифовна (22 июня 1926 - ?; в замужестве - Барцева). Вторая дочь - Марина Иосифовна Владимирская (3 августа 1929 - 6 августа 2007; в замужестве Малявина) - известный врач, в 1965-1987 гг. - главный врач московской детской больницы № 2 им. И.В. Русакова (ныне - детская городская клиническая больница им. Святого Владимира). Л. Л. Владимирская всю жизнь проработала корректором. В начале Великой Отечественной войны Аксельрод был отправлен в Крым, где формировалась 51-я отдельная армия, в оперативное подчинение которой был передан Черноморский флот. Аксельрод был назначен начальником издательства фронтовой газеты «Сын Отечества» - печатного органа 51-й армии. Майор интендантской службы, он был награжден орденом Красной Звезды и орденом Отечественной войны II степени. В наградных документах отмечается: «Благодаря его неутомимой энергии, безграничной верности воинскому долгу не было ни одного случая срыва в выходе газеты. Тов Аксельрод - умелый организатор производства, деловой военный хозяйственник. Когда редакция, после ожесточенных бомбардировок на Керченском полуострове, лишилась своей полиграфической базы, тов Аксельрод приложил много усилий и энергии к преодолению больших трудностей в создании новой полиграфбазы, в обеспечении типографии транспортом и электроэнергией. Как специалист по полиграфии тов Аксельрод умело расставил рабочую силу, что в свою очередь обеспечило, кроме выпуска ежедневной газеты, выполнение других издательских заданий политотдела и Военного Совета. В боевой обстановке тов Аксельрод ведет себя, как подобает воину Красной Армии - смело и бесстрашно выполняет свой долг» [8]. В военные и последующие годы Аксельрод близко общался с Алимом Пшемаховичем Кешоковым (1914-2001), известным кабардинским поэтом и прозаиком, и Сергеем Петровичем Зыковым (1909-1987), в 1956-1982 гг. -сотрудником газеты «Известия», ее собственным корреспондентом в Париже, заместителем редактора иностранного отдела. Кешоков, вспоминая о редких часах отдыха сотрудников фронтовой газеты, отмечал: «Лучшим чтецом был Гоффеншефер. Особенно ему удавались стихи Есенина. А начальник типографии Аксельрод, оказывается, был даже знаком с Есениным и рассказывал о встречах с поэтом» [9. С. 106]. В послевоенные годы Аксельрод некоторое время работал в железнодорожной типографии. В 1947 г. совместно с Е.В. Готманом изобрел универсальную ротационную печатную машину, получив соответствующее авторское свидетельство. В последние годы жизни был директором типографии Министерства культуры. Скончался 7 июня 1977 г. В дарственной надписи Есенина упоминается поэт Николай Петрович Хориков (1899-1937?), в начале 1920-х гг. - один из руководителей писательских организаций Рязанской губернии, организатор ряда поэтических вечеров, автор и составитель литературных сборников. Известна дарственная надпись Есенина поэту: «Николаю Хорикову / за то, что он русский / С. Есенин», ориентировочно датируемая составителями Полного собрания сочинений С.А. Есенина 1923-1924 г. [2. Т. 7, кн. 1. С. 227]. В одной из немногочисленных работ, посвященных Хорикову, А.Ю. Галушкин дает общее представление о начале его творческой биографии: «Николай Павлович Хориков родился в небольшом селе под Рязанью. Дебютировал стихами в местной газете в 1919 г. и в течение трех последующих лет был активным участником рязанских поэтических альманахов и сборников» [10. № 4198. С. 12]. В анкете от 26 апреля 1923 г., заполненной для приема в члены Всероссийского союза крестьянских писателей, отмечены публикации Хорикова в литературно-художественных сборниках «Лито», «Голгофа строф», «Плетень» и «Трудовая нива». Также поэт сообщал, что проживает в общежитии высших художественных учебных заведений (Москва, улица Герцена, д. 11) и является выпускником Петроградской педагогической академии [11. Ед. хр. 22. Л. 1]. В действительности же он не мог закончить это учебное заведение, поскольку уехал в Петроград в 1921 г., а уже в 1922-м перебрался в Москву и поступил в Высший литературно-художественный институт. В заявлении в правление Всероссийского союза крестьянских писателей (1923 г., дата не указана) Хориков отмечает свое членство в целом ряде организаций: «Состою членом Всеросс Союза Поэтов с 1919 г. " - " Литературного "Звена" с 1922 г. " - " Петроградского Дома Литераторов с 1921 г. " - " Петроградского Дома Искусств с 1921 г. Состоял членом Московского Дворца Искусств (по Лито) 1919-1921 Работал секретарем в Рязанск Отд Всеросс Союза Поэтов с 1918. " - " в Рязанском Доме Искусств с 1918 г.». На заявлении резолюция: «Просить т. Хорикова прочесть свои произведения на публике» [11. Ед. хр. 22. Л. 2]. Вскоре, 10 июня 1923 г., Хориков «согласно союзной дисциплине» заявляет о своем выходе из Всероссийского союза поэтов, Литературного особняка и Петроградского дома литераторов [там же. Ед. хр. 23. Л. 1]. И уже 13 июня командируется Центральным советом Всероссийского союза крестьянских писателей на свою родину - в Рязанскую губернию с целью создания отдела писательской организации в Рязани [там же. Ед. хр. 24. Л. 2]. Предложение Хорикова о приятии шефства над школой его родного села Дядьково Ямской волости Рязанского уезда не находит поддержки правления союза. Именно в этот период Хориков начинает активно продвигать идею ако-итизма, который А.Ю. Галушкин справедливо рассматривает как следование (возможно, не эпигонское, а на уровне «бродячих мыслей») некоторым идеям, изложенным в «Философии любви» Вл. Соловьева, философии Н.Ф. Федорова и публицистике В.В. Розанова. «Как бы то ни было, - отмечает исследователь, - но в советской культуре хориковский "акоитизм" оказывается, наверное, последним всплеском этой многовековой философско-религиозной традиции» [10. № 4199. С. 12]. Напомним, что Хориков рассматривал акоитизм как «протест в жизни и литературе против полового общения и утверждение внеполовой любви, лирических отношений (термин автора) между мужчиной и женщиной», считая при этом: «Продолжая потомство, человек совершает преступление. Вступая в половой акт, человек совершает двойное преступление: убивает высшую радость (любовь) и приносит в мир страдание, рожая потомство. Рожденье детей - преступный эгоизм: удовлетворение своей страсти на страдание и смерть потомства» [там же. № 4198. С. 12]. Свои теоретические декларации Хориков воплощал в стихах: Мы сами родим волков, И женщины грудь отдают, И жадно волчата сосут молоко, И железные зубы куют. Только тупые зовут их детьми, Только злые приветствуют их явленье. Убийца - каждый явившийся в мир, И проклятье на каждом рожденье [10. № 4199. С. 12]. М.Д. Ройзман, один из немногих мемуаристов, лично знавших Хорико-ва и кратко охарактеризовавший особенности его взглядов, поведения и творчества, отмечал: «Хориков считался представителем группы поэтов-акоитистов (от латинского слова "coitis" , то есть в своих виршах протестовал против сожительства мужчины с женщиной). Высокий, широкоплечий, с крупным лицом, ярким румянцем во всю щеку, он выходил, неизменно одетый в затянутую красным поясом белую рубаху, из рукавов которой торчали огромные красные руки. С каменным лицом, певучим речитативом он замогильным голосом произносил свои стихи - все на одну тему: Моя любимая погибнет тоже. Могу ль от свадьбы уберечь? И кто спастись поможет Ее девической заре?.. Однажды, стоя в клубе с молодыми поэтами и слушая выступление Хорикова, Брюсов спросил его: - Допустим, ваша идея реализуется. Род человеческий перестанет размножаться. Кто же останется жить на земле? Хориков смутился, покраснел, захлопал глазами и спустя немного робко ответил: - Останутся поэты, звери, рыбы, пташки, букашки! - Но они тоже будут размножаться, - не унимался Брюсов. - Вы противоречите собственной идее! Хориков и вовсе оторопел, топтался на месте, теребил кисточки красного пояса, а потом боком-боком стал спускаться с эстрады» [12. С. 123-124]. Стихи Хорикова получают отрицательные отзывы современников. Показательна в этом отношении рецензия Д.А. Фурманова: «Девушка или женщина трактуются исключительно как раба, не ровня мужчине, страдательное существо. Все насквозь пронизано мистикой, суевериями, чуть прикрытой религиозностью. Сделаны стихи хорошо, иные - превосходно, с высокохудожественной простотой и красотой. Не печатать» [10. № 4198. С. 12]. Хориков публиковался нечасто и стремился использовать любую возможность напечатать свои стихи. Так, в сборник «Памяти Есенина» он предложил стихотворение «Полустанок» с посвящением «Сергею Есенину», однако никакого отношения к поэту не имеющее: Я живу на полустанке у леса Среди лохматых елей. Ночью филин провоет лешим, Зеленеют свечи болотных огней. Пахнет смолой и грибами Оранжевым пятном луна Тянется кривыми губами По хрупким сучьям плетня [13. Л. 170]. И т. д., а также следующее стихотворение, датированное 1926 г.: Я думал, что жизнь, как голубь, Я думал, что жизнь, как весна, А она, как холодная прорубь, Будто прорубь страшна и темна. Унижения, мести и казни За нею ползут, как тень. Ты же манила, как праздник, Точно тающая сирень. И казалась подростком-сестрой С белокурой, коротенькой челкой, Но вдруг обернулася злой Острой жалящею иголкой. За что же такой позор, За что же такая награда. Словно острый звенящий топор Белым яблоням вешнего сада. Золотистым огнем в трясину Тянет болотная муть. Не пожелал бы врагу и сыну Этакую тюрьму. Я думал, что жизнь, как голубь, Я думал, что жизнь, как весна, А она как холодная прорубь, Будто прорубь страшна и темна [13. Л. .166]. В сборнике «Памяти Есенина» (1926) были напечатаны стихотворения Хорикова «Не бродить по яру над Окою...» и «Как без тебя вернусь в Рязань...» [14. С. 227-228]. Одно из произведений с упоминанием Есенина, в эту книгу не вошло: Сергею Есенину Не яблоня в слезах увяла, Не месяц скрылся за холмом -То друга милого не стало, Замолк гостеприимный дом. Застыло сердце под румяной кожей И словно лист поникла голова. Но песни милого Сережи Манят, как в мае синева. Недаром выли волки на кургане, Пугая радостные дни, И щурились в гнилом бурьяне Зеленые, болотные огни. Вот потому-то на плакучей иве Дрожат росой серебряные слезы. Ах, удалось озлобленной крапиве Заполонить малиновые розы. То не ручьи застыли по оврагам, Не дуб расколот в ураган. То юную сгубил отвагу Певцов кудрявый атаман [13. Л. 168]. Приведенные строки свидетельствуют о том, что тематика произведений Хорикова была шире заявленной им в качестве приоритетной темы акоитизма. Наиболее поздние публикации Хорикова, обнаруженные А.Ю. Галушкиным, относятся к рубежу 1920-1930-х гг. Его дальнейшая судьба пока неизвестна. Рассмотрение биографии современников Есенина актуально в связи с подготовкой Есенинской энциклопедии. В течение нескольких лет эта работа ведется в Институте мировой литературы им. А.М. Горького РАН.

Скачать электронную версию публикации