Linguistic/Dialectal Profiling of Dialect Speakers: The Method Presented on the Idiolect from BerCinovac, Eastern Serbia.pdf Постановка проблемы Цель предпринятого исследования - разработать статистический метод, позволяющий устанавливать частотность и правила дистрибуции диалектных различительных признаков в спонтанной речи носителей нестандарти-зированных идиомов и тем самым устанавливать внутрисистемные импликации между различными диалектными признаками и создавать языковые профили носителей диалекта. В статье изучается конкретный тимокский диалект в Восточной Сербии, но достижение финальной цели исследования, как можно надеяться, позволит получить количественный инструмент для оценки внутрисистемной диалектной когерентности и «степени диалектной аутентичности» (или «степени диалектной сохранности») для любого варианта сербской (в дальнейшей перспективе - славянской и балканской) диалектной речи. Объектом изучения является тимокский идиом информантки Драгини Микич (1906 г. р.) из села Берчиновац в районе города Княжевац Заечар-ского округа в Восточной Сербии. Идиом представлен нарративом примерно в 5300 словоупотреблений, записанным в 1990-е гг. и опубликован- 1 Исследование выполнено при финансовой поддержке гранта РФФИ 18-512-76002 ЭРА_а «Изучение дивергенции и конвергенции традиций Центральных Балкан: реализация и перцепция». 18 Д. В. Конёр, А.Л. Макарова, А.Н. Соболев ным в третьем томе «Диалектологического атласа Восточной Сербии и Западной Болгарии» [1. Bd. 3, Ortspunkt 503. Bercinovac. S. 125]. Говоры призренско-тимокской области сербского диалектного комплекса [2. С. 210-253], с одной стороны, по историко-фонетическим и морфологическим особенностям (рефлекс праславянского *о > и, совпадение рефлексов редуцированных, флексия -ga в местоименном склонении и мн. др.) относятся к западной части южнославянского диалектного континуума. Помимо ряда приграничных западноболгарских в генетически единый диалектный комплекс с сербской призренско-южноморавской группой можно объединять некоторые говоры Северной Македонии, прежде всего в областях Куманово и Скопска Црна Гора [3. С. 159-239]. С другой стороны, по инновационным морфосинтаксическим характеристикам (редукция падежной системы, наличие постпозитивного артикля, местоименное дублирование объекта и др.) призренско-тимокские сербские говоры относятся к балканославянскому, т. е. балканизированному южнославянскому ареалу [4. С. 103-106; 5]. «Новый слой [инноваций] составляют балканиз-мы, которые, несмотря на свое чаще всего неславянское происхождение, все же связывают эти говоры и с болгарским, и с македонским языком. Однако... в обоих случаях призренско-тимокские говоры остались обособленными, не усвоив полностью ни всех существенных штокавских инноваций, ни всех характерных балканизмов» [6. С. 212]. Согласно восходящей еще к А. Беличу классификации [7] призренско-тимокская область членится на три достаточно крупных диалектных типа: призренско-южноморавский, сврлигско-запланьский и тимокско-лужниц-кий [8. С. 114-116]. Сербский тимокско-лужницкий диалект делится, в свою очередь, на четыре группы: тимокскую, белопаланкскую, лужницкую и пирот-скую [9] (ср.: [2. С. 242-244]). Все эти говоры относятся к С, dz-зоне, называющейся так по особым рефлексам праславянских *tj, *dj и охватывающей помимо сербских также и болгарские диалекты вокруг современной межгосударственной границы. Отнесение конкретного говора к сербскому или болгарскому языку осуществляется здесь в зависимости от национального самоопределения говорящих, соответственно сербского или болгарского. В свою очередь, как было установлено в [10. Bd. 1. S. 396-397] путем применения таких классификационных параметров, как рефлексы слогообразующего l и система постпозитивных артиклей, С, dz-зона делится на несколько диалектных подгрупп: 1) Тимокско-заглавакский говор (g^ta ‘глотает', v^lk ‘волк', 3 артикля --3v, -9t, -эп); 2) старопланинский говор (glta, v^k, 1 артикль - -at); 3) лужницко-знепольский говор (glata, vuk, 3 артикля); 4) говор района Трынское Краиште (glta, vuk, 1 артикль); 5) говор района Кюстендилское Краиште (glata, vuk, 1 артикль). Идиом села Берчиновац относится к тимокско-заглавскому говору С, dz-зоны, что соответствует тимокскому говору сербской диалектологической традиции. Статистический метод языкового профилирования носителя диалекта 19 Метод В данном исследовании нас интересуют закономерности проявления в анализируемом тексте ряда дифференциальных фонетико-фонологических и грамматических диалектных признаков, которые далее будут называться диалектными различиями. Согласно определению Р. И. Аванесова и В.Г. Орловой: «Диалектное различие есть такой элемент структуры языка, который в отдельных диалектных микросистемах выступает в разных своих соотносительных вариантах, в разных своих членах. Каждый из этих вариантов сам по себе является элементом той или иной отдельной микросистемы. Совокупность этих вариантов в их межсистемных отношениях образует соответственное явление как элемент макросистемы. Таким образом, соответственное явление всегда двучленно или многочленно. Члены соответственного явления находятся между собой в определенных закономерных отношениях» [11. С. 11]. Для предпринятого исследования релевантны следующие элементы структуры сербского языка (диалектные различия, изоглоссы), выступающие в разных соотносительных вариантах в новоштокавских идиомах (например шумадийско-воеводинских говорах, лежащих в основе сербского литературного языка экавского орфоэпического варианта) и в идиомах тимокского диалекта в Восточной Сербии: 1) прасл. *Z/', *kti > с vs с, *dj > vs. j (sveca ‘свеча', me^^a ‘межа' vs. sveca, medza); 2) прасл. *ь = *ъ > a vs э (dan ‘день', san ‘сон' vs dan, san); 3) синтетическое (флективное) vs аналитическое (предложное) маркирование косвенного объекта (IO) и посессора (POSS), выраженного существительным; 4) синтетическое (флективное) vs аналитическое (предложное) маркирование периферийных падежных отношений при имени существительном (так называемый генитив, инструментал и локатив); 5) отсутствие открытого маркера категории определенности vs наличие постпозитивного артикля (системы из одного или трех артиклей); 6) синтетический компаратив vs аналитический компаратив прилагательных (с гипертрофированным употреблением аналитического маркера компаратива при именах существительных, местоимениях, глаголах, наречиях и предлогах); 7) однократное маркирование прямого (DO) и косвенного объекта (IO) флексией vs местоименная редупликация прямого и косвенного объекта; 8) наличие частицы конъюнктива (в традиционной грамматике - союза da ‘что, чтобы') при модальных глаголах и в формах футура vs опущение этой частицы (союза) [12]; 9) акцентные ретракции vs сохранение старого места ударения. Для получения статистически релевантных результатов на достаточном объеме текста были отобраны наиболее весомые признаки, противопоставляющие все говоры изучаемого региона Восточной Сербии новоштокав- 20 Д. В. Конёр, А.Л. Макарова, А.Н. Соболев ским говорам, лежащим в основе литературного языка. Для диалектного ландшафта Сербии и других славянских стран «особенно характерно^ наличие таких членов соответственного явления, один из которых является в собственном смысле диалектным, другой - свойственным литературному языку. С точки зрения генетической это результат влияния литературного языка на диалект или результат взаимодействия диалектов» [11. С. 11]. Изоглоссы, важные для диалектной микродифференциации внутри с, dz-зоны (уже упоминавшийся характер рефлексов праславянских слогообразующих сонантов в различных позициях и количество постпозитивных артиклей), в рамках предпринятого исследования не рассматриваются. Анализ диалектного текста был проведен «вручную», полному учету (т.е. статистически-ориентированному детальному качественному разбору и однозначному измерению) подверглись показатели по всем выделенным выше параметрам за исключением акцентологического. Мы полагаем, что в перспективе любое статистическое (квантитативное) исследование сербского (в дальнейшей перспективе - славянского и балканского) диалектного текста должно будет осуществляться автоматически, для чего в настоящее время, к сожалению, отсутствуют надежные программные средства. Будем исходить из того, что степень диалектной аутентичности спонтанной речи информанта может быть однозначно измерена на фоне гипотетического «идеального», «канонического» (в современной языковой реальности Восточной Сербии не существующего) тимокско-заглавакского говора южнославянской с, dz-зоны. В таком говоре употреблялись бы те и только те члены соответственного явления (варианты реализации диалектного различия), которые локализуются именно в Тимокском крае, а их со-ответств ия из других диалектных ареалов и из литературного языка не встречались бы ни в качестве «безразлично употребляемых в речи», ни в качестве «стилистически разграниченных» вариантов. «Степень диалектной аутентичности» такого говора по любому параметру составляет идеальные 100%. В рамках нашего метода проводится сравнение реально звучащей речи с этим «идеальным тимокским говором» по модели тестирования личностных характеристик в современной психологии личности [13]. Установление степени проявления диалектных признаков в речи собеседника - стандартная процедура, осуществляемая диалектологом в ходе полевой работы при отборе лиц, которые в дальнейшем будут рассматриваться в качестве информантов-носителей местного говора. На практике эта процедура обычно осуществляется на фонетическом, морфологическом и лексическом уровнях языковой структуры, затем имплицируется представление о том, что речь информанта внутренне когерентна, а «диалектность» морфосинтаксических и синтаксических характеристик как минимум не сильно отклоняется от остальных. Важно при этом установить, может ли информант порождать относительно длинные цепочки высказываний на диалекте или способен воспроизводить лишь отдельные диалектные словоформы. Эта же процедура позволяет проводить экспертизу текста, объявляемого «диалектным», в случае сомнений в последнем обстоятельстве. Статистический метоД языкового профилирования носителя Диалекта 21 Процедура сравнения заключается в непосредственном подсчете количества употреблений «правильных» (т. е. соответствующих диалектному «канону») вариантов реализации диалектного различия, в результате чего можно в процентном соотношении установить, насколько данный идиом близок к «идеалу», насколько он «диалектен» и насколько отдален от иных диалектов и от литературного языка. С точки зрения сравнения с поздним праславянским состоянием варианты реализации дифференциальных различий можно квалифицировать как внутриславянские архаизмы или инновации; на них наслаиваются балканизмы - инновации, появившиеся в результате вхождения призренско-тимокских диалектов в балканский языковой союз [14]. Если реализация диалектных различий совпадает с состоянием сербского литературного языка, то последний с изрядной долей обобщения признается источником влияния в данном случае. Предполагается, что реализация в речи информанта различных членов диалектных различий может зависеть от темы наррации (автобиография, история семьи, история и жизнь села, традиционное и современное хозяйство, прошлый и современный быт, календарная обрядность в прошлом и в настоящее время, обряды перехода, былички и др.), но в рамках настоящего исследования это обстоятельство не принимается во внимание. В соответствии с этим подходом анализируемый нами диалектный текст сопоставляется с его гипотетическим «идеальным» состоянием, в котором диалектные различия реализованы исключительно, на 100% «ти-мокским» образом, а именно: 1) рефлекс прасл. *//' реализован как с, например: *v^tie > vece ‘больше', *lclja > leca ‘чечевица', *svetja > sveca ‘свеча', футуральная частица ce от *hotietъ-3sg., деминутивн^1й и патронимический суффикс *-itiь > -ic; 2) рефлекс прасл. *dj реализован исключительно как j, например: *medja > meja ‘межа', *tjudje > cujo ‘чужое', *vidj- > vij- ‘вид-'; 3) совпавшие рефлексы первичных и вторичных редуцированных реа-лизован^! как гласный среднего ряда среднего подъема э, например: *sъn > s3n ‘сон', *vъsъ > vэska ‘вошь', *dъsky > dэska ‘доска'; в суффиксе *-ъvъ (takэv ‘так(ов)ой'); *dьnь > dэn ‘день', *1ь(дъ)къ > 1эко ‘легко', *dosьlъ > dosэl^; в суффиксе *-ьпъ (gladьn ‘голоден'); *jedьnъ > edэn ‘один', *одпь > одэп ‘огонь'; 4) аналитическое маркирование косвенного объекта (IO) и посессора (POSS), выраженного существительным (например: i na tuj ovcu se toj dade prvo i venэc ‘и этой овце вначале дают/надевают венок'; tэg и moje znane i na mojega tatu odnela vodenicu ‘ тогда, насколько я знаю, вода унесла и мельницу моего отца'); 5) аналитическое маркирование периферийных падежных отношений при имени существительном (ot svinu ostala samo glava ‘от свиньи осталась только голова', orala sam s3spluk ‘я пахала плугом', on bil u vojsku ‘он был в армии'); 6) наличие постпозитивного артикля в именной группе (например: dojde do nas vodata do ovdeka ‘дошла до нас вода досюда'); 22 Д. В. Конёр, А.Л. Макарова, А.Н. Соболев 7) аналитическое маркирование косвенного объекта (IO) и посессора (POSS), выраженного личным местоимением (например: toj na nas pricala baba jedna ‘это нам рассказывала одна старуха'); 8) аналитическое маркирование периферийных падежных отношений при личном местоимении (jjokraj nu ‘рядом с ней', sas nega ‘с ним', da pecemo leb u nu ‘чтобы печь хлеб в ней'); 9) аналитический компаратив прилагательных, употребление частицы компаратива при существительных и глаголах (например: pomlad ‘моложе, более молодой, младший'); 10) местоименная редупликация прямого объекта (DO), выраженного личным местоимением (tebe te stra ‘тебе страшно' [15. С. 405]; 11) местоименная редупликация косвенного объекта (IO), выраженного личным местоимением (tep-ti-je dobro ‘тебе хорошо' [Ibidem]; 12) отсутствие частицы конъюнктива при модальных глаголах и в формах футура (например: sad cu # pricam ‘сейчас расскажу', ср. sad cu da pricam ‘ то же'). Очевидно, что для ряда явлений морфосинтаксиса последовательное применение нашего метода заставляет принять ряд априорных решений, не всегда полностью находящих поддержку в реально звучащей речи на ти-мокско-заглавакском диалекте. Они таковы. Любая именная группа, референт которой представляет собой материальный предмет реального мира, не генерализированный (ср. sir od jagnje ‘сыр, ферментированный сычугом ягненка') и не абстрактное понятие, будет считаться потенциально конкретно-референтной ИГ, открывающей позицию для определенного артикля (все такие именные группы принимаются за 100% реализации артикля в «каноническом» говоре). Не рассматриваются ИГ, являющиеся частью предиката (ср. kad sam bila devojca ‘когда я была девушкой'), входящие в состав идиоматических выражений (ср. na ruku cesljamo ‘вычесываем шерсть руками'), употребленн^1е с указательн^1м или притяжательным местоимением, открыто маркированные как нереферентные (употребленные с квантификатором или «неопределенным артиклем» edan), упомянут^1е первично, употребленн^1е в вокативе. Любой косвенный объект, выраженный именем существительным, будет считаться потенциально маркируемым аналитическим показателем na ‘на, к' (все такие обнаруженные в тексте объекты принимаются за 100% реализации в «каноническом» говоре). Любой косвенный и прямой объект будет считаться потенциально удваиваемым и открывающим позицию для редуплицирующей краткой формы личного местоимения (все такие обнаруженные в тексте объекты принимаются за 100% реализации в «каноническом» говоре). Частица конъюнктива (союз) da при модальных глаголах и формах фу-тура отсутствует (все такие позиции принимаются за 100% в «каноническом» говоре). Эти решения ввиду не очень большого объема анализируемого материала игнорируют помимо прочих такие хорошо известные нам факторы, как Статистический метод языкового профилирования носителя диалекта 23 нереферентное употребление имен существительных вне сочетаний с неопределенными местоимениями и квантификаторами, иерархия утраты формы датива разными местоименными формами и архаичные употребления форм датива существительных-названий лиц и имен собственных, те-ма-рематические ограничения на местоименные редупликации объекта, а также любые семантические и функциональные различия между глагольными конструкциями с частицей конъюнктива (союзом) da и без нее. Тем не менее мы считаем, что они не влияют существенно на установление общих правил дистрибуции диалектных различительных признаков, на оценку степени диалектной аутентичности спонтанной речи информанта и параметры языкового профиля носителя диалекта. Материал В данном разделе статьи приводится материал, методом сплошной выборки извлеченный из диалектного текста и подвергнутый этимологическому, формальному и функционально-семантическому анализу. Число перед примером указывает на порядковый номер словоформы в ряду ей подобных. Диалектное различие 1: рефлексы *tj, *ktj тимокская форма 1. cemo, 2. ce, 3. ce, 4. maceja, 5. maceja, 6. maceja, 7. oce, 8. oce, 9. ce, 10. nece, 11. cu, 12. noc, 13. oce, 14. nece, 15. ce, 16. ce, 17. ce, 18. noc, 19. noc, 20. ce, 21. nocu, 22. ce, 23. cu, 24. prenocimo, 25. cu, 26. cu, 27. cu 28. devojcici, 29. pilici, 30. pilici инодиалектная (стандартноязыковая) форма 1. macehu, 2. macehu Диалектное различие 2: рефлексы *dj тимокская форма 1. leja, 2. vi^uvali, 3. preju, 4. preju, 5. preju, 6. preja инодиалектная (стандартноязыковая) форма 1. ro^^ena, 2. govejfe, 3. ;^ur;^ovd9n, 4. ;^ur;^ovce Диалектное различие 3: реализация рефлексов праславянских редуцированных (в том числе секундарных и в формах причастия на -l) в качестве Э vs a 24 Д.В. Конёр, А.Л. Макарова, А.Н. Соболев тимокская форма 1. sak, 2. sag, 3. sas, 4. sas5. polak, 6. vazdan, 7. sak, 8. dosal, 9. dosal, 10. dosal, 11. dosal, 12. dosal, 13. sas, 14. sas, 15. sag, 16. sas, 17. sag, 18. sag, 19. momak, 20. tri dana, 21. dan, 22. edan, 23. sak, 24. sas, 25. sag, 26. sa, 27. sas, 28. nekav, 29. sag, 30. sak, 31. sas, 32. sag, 33. sas, 34. sas, 35. dana, 36. kotal, 37. sag, 38. sak, 39. sag, 40. edan, 41. Badno, 42.dan, 43.Badni, 44. Badnu, 45. sas, 46. sas, 47. sak, 48. badnag, 49. sas, 50. sas, 51. otisal, 52. venac, 53. venac, 54. tipac, 55. kotal, 56. venac, 57. venac, 58. venac. 59. ^^ur^^ovdan, 60. isal, 61. edan, 62. ovan, 63. isal, 64. ovan, 65. isal, 66. isal, 67. sas, 68. saz, 69. jedan, 70. kotal, 71. dan, 72. sas, 73. saz, 74. otisal инодиалектная (стандартноязыковая) форма I. kat (‘когда'), 2. kad, 3. kad, 4. kad, 5. dana, 6. kat, 7. ogan, 8. ogan, 9. kat, 10. kad, II. mogal, 12. rucak, 13. rucak, 14. rucak, 15. kat, 16. ogan, 17. kat, 18. ispekal, 19. kat, 20. ogan, 21. kat, 22. ogan, 23.ogan, 24. sedam, 25. sedam, 26. kat, 27. dan, 28. kat, 29. kad, 30. kat, 31. kat, 32. slezal, 33. starac, 34. starac, 35. kat, 36. jedan, 37. isal, 38. starac, 39. ogan, 40. kat, 41. kat, 42. kat Диалектное различие 4: синтетическое (флективное) vs аналитическое маркирование косвенного объекта (IO), выраженного существительным тимокская форма 1. t^g u moje znanei na mdega tatu odnela vodenicu 2. na tuj sestru doveli zeta oni 3. ono se toj na tu ovcu dava 4. i na tuj ovcu se toj dade prvo i venac инодиалектная (стандартноязыковая) форма В тексте отсутствуют синтетические формы косвенного объекта (IO), выраженного существительным Диалектное различие 5: синтетическое (флективное) vs аналитическое маркирование периферийных падежных отношений при имени существительном тимокская форма 1. boluvala sam nesto u glavu; 2. sa slamu; 3. ot svinu ostala samo glava; 4. orala sam sas pluk; 5. sas krave; 6. na vasar se upoznamo; инодиалектная (стандартноязыковая) форма 1. ne znam koje godine bila Статистический метод языкового профилирования носителя диалекта 25 7. on bil u vojsku; 8. i ka doso iz vojsku; 9. doso iz vojsku; 10. dosal kod mojega tatu; 11. i kod moju macehu; 12. dosal sas cicu; 13. sas cicu; 14. a ovdeka u nase selo; 15. mi devojcici pokr babu; 16. i on dojde saz drugara; 17. i odande me doveli kodmladozenu; 18. i mi se vratimo kod mojega tatu; 19. ta mesamo u ogniste; 20. kod mojega tatu; 21. idemo u planinu sa stoku; 22. mlogo stoku; 23. i posle cica otide s ovce; 24. povise ovce imal; 25. sutra moj tata ce da bude na baciju; 26. na baciju ce da bude prvi on; 27. sa stoku; 28. siri sir na baciju; 29. pa sve sas dedu ide; 30. moje dete bilo pe-ses godine; 31. mlogo ovce; 32. siriste od jagnje; 33. od jagnje; 34. od jare; 35. sas siriste; 36. sve posipuemo sas cipelu vodu; 37. sas grebenci; 38. sas cipelu vodu; 39. pa posle na trlicu tremo; 40. posle mi na grebenci grebemo; 41. sas cesalju cesemo; 42. nosimo kod;^ubre; 43. i tako je bilo od grsnicu; 44. pa z blato eto; 45. i onaj sanac napune s kamen; 46. naprave blato sas slamu; 47. naprave od zemlju; 48. od zemlju naprave blato; 49. na svincu; 50. na klisku; 51. i tuj pokraj ogan; 52. sas oresi; 53. sas oresi; 54. i u nega prska; 55. izvijemo venci; 56. sas kovu vodu; 57. otisal s ovce; 58. sam ja kod mojega tatu; 59. nema mecka; 60. kako je bil u vinograd; 61. pa slezal ko tu vodenicu; 62. do negovu kucu; 63. blizu planinu; 64. u dvanaez godine; 65. saz Bugari kat se ratuvalo; 66. moj tata ranen u toj bilo Prvi svetski rat; 67. idemo do Cerovicu; 68. saz toga z dedu; 69. saz toga starca pak; 26 Д. В. Конёр, А.Л. Макарова, А.Н. Соболев 70. i saz drustvo negovo; 71. se izvukal iz Bugariti; 72. otisla kod crkvu; 73. cica tuj u tu vojsku; 74. vojska tuj malo od potockutu livada; 75. imala sam cicu u tu vojsku; 76. u koju si kucu ti; 77. bez majku Диалектное различие 6: наличие постпозитивного артикля (системы из трех артиклей) в ИГ vs отсутствие открытого маркера категории определенности тимокская форма 1. dojde do nas vodata do ovdeka; 2. opkoli stalutu, i mi sta cemo?; 3. tako je mojeto devojastvo bilo, dok sam bila devojka; 4. odotle se izvukal od Bugariti; 5. tuj malku ot potockutu; 6. otisalpredi vojskutu инодиалектная (стандартноязыковая) форма В тексте имеется 115 потенциально определяемых постпозитивным артиклем групп. Например: I dojde ktirjak i pojede svinu. I tijutru taj moj c^ca ustal i kaze: “Odete da v^dite ctido!». “Kvo ctido». “Ot svinu, - vel^, -ostala samo glava. Samo glava i grbn^ca, - vel^, - ovak. Drtigo nema». “More, pa kude je svina?». Svina в данном нарративе - конкретнореферентное имя, отвечающее всем условиям для того, чтобы употребляться с определенным постпозитивным артиклем, однако этого не происходит. Диалектное различие 7. Аналитическое маркирование косвенного объекта и посессора, выраженного личным местоимением. тимокская форма 1. se razlila i ovde dojde na nas; 2. dojde na nas vodata doovdeka; 3. toj na nas pricala baba jedna; 4. taj cica Sokolpodeli bel muz na svi u tanir инодиалектная (стандартноязыковая) форма 1. on dade meneparu 2. ja nemu nesto Статистический метоД языкового профилирования носителя Диалекта 27 Диалектное различие 8: аналитическое vs синтетическое (флективное) маркирование периферийных падежных отношений при личном местоимении тимокская форма 1. i posle sta ce sas nu; 2. mi pokraj nu; 3. i mi se vej dogovorimo s nega; 4. sas nega; 5. sas nega; 6. da pecemo leb u nu; 7. sas nega; 8. sas ni; 9. s nu; 10. i u nega cvece mlogo bilo; 11. ono jare s mene; 12. ono jare s mene; 13. sas ni инодиалектная (стандартноязыковая) форма В тексте отсутствуют синтетические формы личных местоимений в генитиве, инструментале и локативе Диалектное различие 9: синтетический компаратив vs аналитический компаратив прилагательных (а также гипертрофированное употребление частицы компаратива при именах существительных и глаголах) тимокская форма 1. kat sam po odrasla 2. imala sam sestru pomladu инодиалектная (стандартноязыковая) форма В тексте не встречаются синтетические формы ком-паратива Диалектное различие 10: редупликация прямого объекта (DO) В тексте не встречается удвоения прямого объекта (DO); по данном параметру нарратив на 100 % стандартен. Диалектное различие 11: редупликация косвенного объекта (IO) В тексте не встречается удвоения косвенного объекта (IO); по данному параметру нарратив на 100 % стандартен. Диалектное различие 12: опущение частицы конъюнктива (в традиционной грамматике - союза da ‘что, чтобы') при модальных глаголах и формах футура vs наличие этой частицы (союза) тимокская форма 1. pa ce ni izdaje ovaj voda; 2. cekaj sad cu pricam; 3. cekaj sine sve cu vi ispricam; 4. moi me nisu teli pomire; 5. koj ce se potsiri; 6. ce dojde mecka; 7. cu ti kazem ko se kaze инодиалектная (стандартноязыковая) форма I. ovde ce da padne; 2. pa ne moz da projdemo; 3. sak cemo da pravimo premlas; 4. sutra moj tata ce da bude na baciju; 5. na baciju ce da bude prvi on; 6. ce d idemo; 7. ce da dojde mecka; 8. tuj ce mi da prenocimo; 9. ce da bezimo; 10. cu da poznajem cicu ja; II. cu da iskocim; 12. i on ce da vidi da pogleda 28 Д. В. Конёр, А.Л. Макарова, А.Н. Соболев Заключение Результаты количественного анализа диалектного текста, отражающего соотношения между тимокскими диалектными реализациями различительных признаков и их инодиалектными (часто - стандартноязыковыми) соответствиями можно представить в виде таблицы (показатели отдельных параметров округлены до целых чисел): Различительный признак Тимокская диалектная реализация, % Инодиалектная (стандартноязыковая) реализация, % 1. Рефлексы *tj 94 6 2. Рефлексы *dj 60 4 3. Рефлексы *ъ, *ь 63 37 4. Аналитический vs синтетический косвенный объект (IO) и посессор (POSS), выраженные именем существительным 89 11 5. Аналитические vs синтетические способы выражения периферийных падежных значений при именах существительных 98 2 6. Постпозитивный артикль 5 95 7. Аналитический косвенный объект (IO) и посессор (POSS), выраженные местоимением 66 34 8. Аналитические способы выражения периферийных падежных значений при местоимениях 100 0 9. Аналитический компаратив 100 0 10. Редупликация прямого объекта (DO) 0 100 11. Редупликация косвенного объекта (IO) 0 100 12. Отсутствие vs наличие частицы конъюнктива (союза) da 40 60 Эти же результаты можно представить в виде радиальной диаграммы, выражающей языковой профиль носителя диалекта: Статистический метоД языкового профилирования носителя Диалекта 29 Bercinovac ДрагиНзЭ МилкиЬ (1906 г. р.) 1г. Отсутствие частицы конъюнктива 1. *tj 100% 10. Редупликация прямого объекта 11. Редупликация косв. объекта 5. Аналитическое выражение косв. падежных значений 4. Аналитическое выражение косв. объекта и посессора •ь 7. Аналитическое выражение косв. объекта и посессора при местоимениях 6. Постпозитивный артикль 9. Аналитический компаратив 8. Аналитиче выражение косв: падежей при местоимениях Материал демонстрирует зависимость результатов эксперимента от частотности конкретных лексем в речи информанта. Из 27 реализаций c как рефлекса *tj, *ktj 6 приходится на словоформы глагола ocu-1.Sg ‘хотеть', 13 - на маркер футура (cM-1.Sg, Ce-2-3.Sg/Pl), 5 - на лексему noc ‘ночь' и ее дериваты, 3 - на лексему maceja ‘мачеха'. Из 6 реализаций j как рефлекса *dj четыре приходится на лексемуpreja ‘пряжа'. Диалектная тимокская словоформа зачастую вступает в противопоставление с инодиалектной (стандартной) не по одному, но по целому ряду параметров. Так, форме maceja ‘мачеха' соответствует macehu-Acc.Sg не только с /c/, но и с несвойственной тимокским говорам фонемой /h/; форме dosal-Part соответствует dosa с вокализацией финального -l, фонетическим переходом a > a, контракцией сочетания финальных гласных ao и ретракцией акцента на первый слог; форме edan ‘один' соответствует jedan. Вторые формы очевидно прямо заимствованы из сербского литературного языка во всей совокупности своих признаков, отражая единичные и неизбежные для современной славянской диалектной речи стандартноязыковые включения, в том числе синтагматические (ср. ne znam koje godine bila ‘не знаю, в каком году она случилась'). Противопоставление достаточно часто реализуется не на одном и том же лексическом материале (ср. maceja ~ maceha, dan ~ dan ‘день', ce dojde mecka ~ ce da dojde mecka ‘придет медведь'), а на различных группах лек- 30 Д.В. Конёр, А.Л. Макарова, А.Н. Соболев сем (ср. vijuvali ‘видали' ~ ro^^ena ‘рождена'; э как преимущественный рефлекс первичных редуцированных, a как рефлекс вторичных, а также вне ударения, ср. kol^l ‘котел', momэk ‘парень', venэc ‘венок, венец' ~ rucak ‘ обед', starac ‘ старик, старец'). При более тонкой настройке метода в будущем мы планируем принять во внимание фактор лексикализации фонетических, грамматических и семантических явлений, в настоящей статье не принятый во внимание (см. kat ‘когда'). Простое исключение лексика-лизованных форм должно, однако, существенно негативным образом отразиться на абсолютном количестве подвергаемых анализу данных. Противопоставление достаточно часто реализуется не на одной и той же словоформе лексемы, а в разных сегментах ее парадигмы. Таким образом, тимокский говор помимо прочего демонстрирует системные закономерности в сфере сохранения синтетических архаизмов, таких как (1) маркер футура cu в 1 л. ед.ч. на фоне обобщения формы ce во всех других лицах и числах; (2) формы датива местоимений в ед.ч. mene, nemu на фоне аналитических форм мн.ч. na nas; (3) те же местоименные формы датива на фоне полного аналитизма имен существительных (nemu ‘ему' ~ na mojega tatu ‘ моему отцу'). Материал отражает разную относительную частотность пар соотносительных членов разных диалектных различий (0% ~ 100%, 10% ~ 100%, 40% ~ 60%) и, следовательно, разную степень системности их реализации вне зависимости от языкового уровня. При этом, установив частотность и правила дистрибуции диалектных признаков в спонтанной речи, можно попытаться обнаружить внутрисистемные импликации между ними. Наконец, в проведенном эксперименте мы исходим из внутренней когерентности речи информанта, в которой согласованно реализуются системные признаки идиома села Берчиновац середины и конца XX в. и не наблюдается переключений между диалектным тимокским и стандартноязыковым кодом. Регулярность отражения собственно тимокских фонетических и морфологических характеристик в этой речи позволяет по аналогии предположить, что и на морфосинтаксическом и синтаксическом уровне такие признаки реализуются не менее регулярно. Так, именно по аналогии мы предполагаем закономерность обнаруженной нами дистрибуции и в тех сферах, где ее правила неочевидны, например в поведении конъюнктивной частицы (союза) da. Также по аналогии можно с большой долей уверенности утверждать, что местоименная редупликация прямого и косвенного объектов этой речи не свойственна, а следовательно, она не свойственна и идиому села Берчиновац в целом. Тем не менее нужно признать, что отрицательные утверждения «о том, чего в языке нет» являются наиболее трудными для доказательства в лингвистике, а отсутствие одного из возможных соотносительных вариантов синтаксического диалектного противопоставления в относительно небольшом нарративе в несколько десятков тысяч словоупотреблений не позволят сделать сильного утверждения об отсутствии этого варианта в системе говора вообще. Можно надеяться, что применение совокупности современных методов исследо- Статистический метоД языкового профилирования носителя Диалекта 31 вания к необходимо и достаточно большому объему материала, включая методы лингвогеографические, корпусные и анкетные психолингвистические, может дать желаемый результат.

Скачать электронную версию публикации