A Lexical Borrowing or a Slavonic Equivalent: An Attempt of Linguistic-Textual Analysis of Lexical Variability at the In.pdf Текст любого перевода может быть рассмотрен как пограничное явление в области пересечения двух языковых систем и как пространство диалога между исходным и принимающим языком. С одной стороны, исходный текст как овеществленная форма определенного языка и культуры накладывает свой отпечаток на перевод, который всегда стремится к максимально возможной в различных языковых системах идентичности с ним. С другой стороны, перенос текста в пространство другого языка предполагает его перекодировку и интерпретацию в языковых категориях принимающего языка, становясь одним из основных способов расширения данного языка путем языковой и культурной адаптации привнесенной извне информации. На лексическом уровне указанная диалогичность перевода и совмещение в нем элементов и характеристик исходного и принимающего языка и культуры проявляется, в частности, в использовании для обозначения слов исходного языка как непереведенных заимствованных лексем, так и максимально семантически близких к ним в принимающем языке лексических соответствий. Известно, что на начальных этапах развития славянской книжности, когда параллельно с переводом культурообразующих византийских текстов происходило и формирование церковнославянского языка как языка культурного и языкового переноса, использовались оба указанных способа [1. С. 31-39]. Анализ соотношения между ними, а также фак- Т.С. Борисова торов, влиявших на их выбор, позволяет не только глубже понять технику первых славянских переводчиков, но и яснее представить процессы образования и развития лексики церковнославянского языка. Существование лексических вариантов разноязычного происхождения в переводных церковнославянских текстах неоднократно отмечалось специалистами по палеославистике и исследовалось в различных аспектах: как средство хронологизации и локализации различных переводов и редакций [2. С. 117-119], как имманентная характеристика переводческой техники первоучителей славян и их последователей [3. С. 6-15; 4. С. 3742; 5. С. 101-103], с точки зрения различий способа номинации [6. С. 139140] и роли заимствований в формировании лексики церковнославянского и русского языка [7. С. 2-4]. В работах последних лет было убедительно показано, что так называемые «двуязычные дублеты» сознательно вносились в текст многими славянскими переводчиками в качестве способа этимологизации слов [5. С. 106]. Вместе с тем изучение грецизмов и прочих слов иноязычного происхождения, пришедших в славянский язык через греческий, как правило, проводилось на материале евангельских [2. C. 710, 23-25], богословско-исторических [5. С. 97-107] либо гомилетических текстов [8. С. 694-701], гимнографические же источники для систематических исследований по данному вопросу не привлеклись либо исследовались только по отдельным спискам [9. С. 72-74; 10. С. 51-55]. Вместе с тем переводная славянская гимнография, регулярно исправлявшаяся по греческим спискам, дает богатый материал для лингвотекстологического исследования с целью выявления как времени и места внесения тех или иных лексических вариантов, так и факторов, обусловивших их появление. Помимо ники так и ствие исключить фактор случайности при выборе тех или иных лексем при переводе или исправлении текста. этого, особое внимание, которое уделяли церковнославянские книж-достижению максимальной идентичности в плане как содержания, формы переводов гимнографических текстов их оригиналам вслед-их двойственной - сакральной и поэтической - природы, позволяет В рамках данной работы проведен лингвотекстологический анализ разноязычных лексических вариантов на материале трех гимнографических текстов: Акафиста Богоматери (далее Акафист), Великого покаянного канона Андрея Критского (далее Великий Канон) и Антифонов Великой Пятницы (далее Антифоны). Все три текста, литургическое употребление которых связано с великопостными службами, входили в состав богослужебных сборников триодей постных и цветных. Настоящее исследование основывается на проведенном нами ранее текстологическом изучении древнейших списков церковнославянских переводов, позволившем установить связи между ними и выявить основные редакции и традиции бытования перевода на славянской почве [11. С. 70-74, 128-132; 12. Р. 57-82]. Для исследования привлекались следующие списки и редакции: 1. Ранний славянский перевод, существовавший в глаголической традиции и дошедший фрагментарно в кириллическом списке Битольской трио- Лексическое заимствование или славянское соответствие ди1 - из рассматриваемых текстов сохранились только фрагменты песней 7-9 Великого Канона. 2. Второй ранний южнославянский перевод, существовавший в кириллической традиции, в наиболее полной форме сохранившийся в Сербской 2 триоди , - присутствует полностью текст всех трех произведений. 3. Восходящая к Преславской справе редакция, существовавшая в чистом виде в ряде восточнославянских списков и названная нами русской традицией, - для исследования привлекались Синодальная3, Воскресен-ская4 и Софийская5 триоди (далее РТ). 4. Контаминированные (компилированные) южнославянские и восточнославянские традиции, восходящие частично ко второму раннему переводу, частично к Преславской справе по Шафариковской триоди6, Триоди Моисея Киянина7, Загребской триоди8, древнесербских триодей Еверге-тидской традиции9 (далее Еверг.) и Орбельской триоди10. В Триоди Моисея Киянина отсутствует текст Великого Канона и Акафиста Богоматери, в остальных списках отмеченные тексты сохранились с незначительными лакунами. Отметим, что фрагмент текста Великого Канона (песни 2-9) в Загребской триоди сохраняет чтения, не сводимые ни к одной из указанных выше ранних редакций и, видимо, отражает другую, не сохранившуюся в других списках и в других фрагментах текста редакцию, также восходящую к начальным этапам славянской письменности [11. С. 104-109]. Бедность дошедшего до нас рукописного материала с данной версией текста не позволяет, однако, делать выводы относительно ее происхождения и связей с другими традициями. 5. Редакция, появившаяся в результате систематической справы славянских списков на Афоне в конце XIII в., рассмотренная по сербским спис- 1 Триодь постная, болгарская, XII в., архив Болгарской Академии наук (БАН), София, шифр 38 (далее Битол.). 2 Триодь постная и цветная, сербская, XIII в., РНБ, шифр F.п.1.68 (далее Серб.). 3 Триодь постная (нотированная), русская, XII в., ГИМ, Синодальное собрание, шифр 319 (далее Синод.). 4 Триодь цветная (нотированная), XII в., ГИМ, собрание Воскресенского НовоИерусалимского монастыря, шифр 27 (далее Воскр.). 5 Триодь постная, русская, XIV в., РНБ, Софийское собрание, шифр 84 (далее Соф84). 6 Триодь постная и цветная, болгарская, конец XII - начало XIII в., РНБ, шифр F.п.1.74 (далее Шафар.). 7 Триодь постная и цветная, конец XII - начало XIII в., РГАДА, фонд 381, № 137 (далее Киян.). 8 Триодь постная и цветная, XIII в., Загребский архив, Скопия, шифр IV d 107 (далее Загреб.). 9 Триодь постная и цветная, сербская, XIII в., РНБ, шифр F.n.I.92. (далее F.n.I.92); Триодь постная и цветная, сербская, XIV в., Национальная библиотека Сербии, Белград, шифр 644 (далее НБС644). 10 Триодь постная и цветная, болгарская, XIII в., РНБ, Санкт-Петербург, шифр F.n.I.102 (далее Орбел.). Т.С. Борисова кам Постной и Цветной триоди из собрания монастыря Святой Екатерины на Синае1 (далее Аф.). Под лексическими вариантами, вслед за Л.Г. Паниным, мы понимаем «лексические соответствия, отношения между которыми строятся на базе регулярных с точки зрения лексико-семантической системы языка связей» [13. С. 127]. Появление лексических вариантов разноязычного происхождения связано с разной степенью влияния исходного языка на язык принимающий. Отметим, что для исследования привлекались только те заимствованные слова из языка-источника (грецизмы и гебраизмы), на месте которых по крайней мере в одной из редакций использовались славянские соответствия. Под славянскими соответствиями мы понимаем как исконно славянскую лексику, так и адаптированные в славянском языке в рассматриваемый период лексемы иноязычного происхождения, воспринимаемые книжниками как неотъемлемый компонент системы принимающего языка в противовес неадаптированным иноязычным элементам из языка-источника. В рассмотренных трех произведениях было выявлено 16 двухчленных или трехчленных групп двуязычных вариантов, список которых с указанием рукописей (редакций) и характерных контекстов приводится ниже. В скобках даны следующие цифровые обозначения: для Акафиста (номер икоса: номер стиха), для Великого Канона (номер песни: номер ирмоса (только для песен 2 и 3 с двумя ирмосами): номер тропаря (не считая ирмоса)), для Антифонов (номер антифона: номер тропаря). 1. dλdβαστρον: лёлвлстръ - cτьκё-^ицл Великий канон (8: 17): лёлвлстръ Серб.; Загреб.; Шафар. cтьκё-^ицл РТ; Орбел.; Еверг.; Аф. сёв^^ СЇЛС6 лёлвлстрв лки миро pλξΛHBλω тов^ гёлв^ (Серб.) CёЬξ^^W СЇЛС6 CTЬKё-^ИЦ,W миро и^ёивлм тово (Синод.) Великий канон (9: 18): лёлвлстръ Битол.; Серб.; Загреб.; Шафар.; РТ. cтькё⅛^ицл Орбел.; Еверг.; Аф. ^жо т'л в^-тв лёлвлстръ мирл со сёь^лми млжл0о ^оξъ гии (Битол.) ^жо їриомг0о мирл стькё-^иц© со сёь^лми їомл^л ^оξ⅛ сїлсовж (Син23.) Первые славянские переводчики оставили данное слово (лёлвлстръ - «узкогорлый металлический сосуд, употреблявшийся для хранения ароматов» [14. Т. 1. С. 14]), обозначавшее неизвестную для славян реалию, без перевода. В последующих редакциях грецизм изменяется на неточное сла- 1 Триодь постная, XIV в., болгарская, рукописное собрание Синайского монастыря, шифр Slavonic 23 (далее Син23), Триодь цветная, XIV в., сербская, рукописное собрание Синайского монастыря, шифр Slavonic 22 (далее Син24). Лексическое заимствование или славянское соответствие вянское соответствие ¢τьκё⅛^нц,л - славянский дериват от заимствования из готского языка на праславянском этапе [15. Т. 3. С. 752-753], согласно словарю И. Срезневского «стеклянный сосуд, вообще сосуд» [14. Т. 3. С. 585]. Начало данного процесса, по-видимому, связано с Преславской справой, что соответствует и наблюдениям, сделанным Т. Славовой на основе евангельского текста [2. С. 25], однако в гимнографии он проводится непоследовательно и завершается только после проведения Афонской справы. 2. δηνdριον: лн^λp^ - ї⅛^-ξь - ¢p6вpь^нκъ Антифоны (4: 3): Aн^лpь Серб.; Киян.; Шафар. ї⅛^-ξь РТ, Загреб., Еверг. ¢p6вpь^нκъ Аф. A⅛ ^6 ^KO рлвв w¢©Aнмъ ¢- ^6мнёo¢τнв^o ι∖ Aн^Apь (Шафар.) ^6 ^KO рлБь wc^AHM ¢6 ^6Mёcτив⅛и ї⅛^6ξь рлдн (F.п.1.92) A^ ^6 ^KO рлвв W¢©AHM ¢- ^6 MHёO¢THB⅛H^ ¢p6вpъ^нκъ рЛАН (Син.) Данное слово, не переведенное в первых редакциях, в процессе Пре-славской справы заменяется на славянское соответствие, которое использовалось не только для обозначения конкретной римской денежной единицы, но и денег вообще [14. Т. 2. С. 1785]. Интересен контекст Орбельской триоди с совмещением обоих разноязычных вариантов, возникший, видимо, при компилировании текста: A^ ^6 ^ko рлвн w¢©Aнм ¢- ^6Mё¢τнв^o ї⅛^-ξΛ AН^ApЬ. Неточный перевод ¢p6вpь^нκъ (dργυριον - “серебряная монета” Афонской редакции [Там же. Т. 3, С. 480]), вероятно, связан с развитием у слова устойчивых отрицательных коннотаций. 3. δραχμη: Ар^гъмл (Ар^^^мл) - Великий Канон (2:1:21): м^рл Серб.; Шафар.; РТ.; Еверг. Арлгъмл Загреб.; Орбел.; Аф. ^ь ^KO Арбвёб M⅛ps ¢їл¢6 wBp6ψH мб (Серб.) 6©Ж6 ^ko Aр6B^-© Арлгм© H ЇOH¢KΛBЬ WBp-ψ60H (Орбел.) Великий Канон (6:15): м^рл Серб.; РТ.; Еверг. Арлгъмл Шафар.; Загреб.; Орбел.; Аф. л^ъ 6¢мь мжб ^рн¢τ6 їог^вн їр^жб ць¢лрь¢κ^w M⅛p^ (Синод.) Λξ¾ 6¢мъ ¢їл¢6 ©Ж6 ї0Γ8BHёB 6¢H црь¢κл- Арл^м© (Син23) Неточное славянское соответствие, предложенное в качестве перевода первыми славянскими книжниками (ср. значения «размер, мера, мерка», 10 Т.С. Борисова выделяемые И. Срезневским [14. Т. 2. С. 242]), по-видимому, осталось непонятным в данном контексте для читателя, о чем свидетельствуют много-численн^іе ошибки писцов (например, ^Ь ^KO Ареуёб СЇЛС6 мир^ Bbξ^CKΛBb wBpeψH06 мб (НБС644)). Замена данного слова на заимствование, отмеченное в части южнославянских списков, завершается на этапе Афонской справы. В рассмотренных источниках не зафиксирован вариант м⅛Aь^иц,л, отмеченный Т. Славовой в Евангелии [2. С. 45]. 4. ^βρα(ος: евреи - жиа^ Антифоны (3:1) (των ^βρα(ων) еврейские Серб.; Киян.; Шафар.; РТ; Загреб.; Аф. жиАоввск^е Еверг.; Орбел. осл^л ти вгїи^^^ А^^и евреиск^^ (Киян.) wсл^^л ти ввїи^^© А^ти жиАоввск^© (Орбел.) Антифоны (11:3) жиаъ Серб.; Киян.; Шафар.; РТ; Загреб.; Еверг.; Ор-бел. евреи Аф. ^и клме^и- -ΓA⅛ рлсїЛАес- жиаови їр^трьї^0- (Загреб.) ^и клме^iе ^KO рЛСЇЛАеС- евре© ^е 8в^р0© (Син24) Несмотря на то, что лексема жиа^ также была иноязычного происхождения (согласно М. Фасмеру итальянское заимствование через балканороманское посредничество), в рассматриваемую эпоху она уже воспринималась как факт славянского языка [15. Т. 2. С. 53]. Наличие сходных вариантов зафиксировано и на гомилетическом материале [8. С. 698]. 5. ^δεμ: еАемъ - рли Великий Канон (1:6) рли Серб.; Загреб.; РТ; Еверг. еАемъ Орбел.; Аф. Aостои^о и^ рл^ иξг^л^ъ в^^ъ (Загреб.) Aостои^о и^в еАемл иξг^л^ь в^^ъ (Орбел.) Замена славянского соответствия ранних редакций на заимствование, закрепленное Афонской справой, вероятно, была вызвана необходимостью разделения на лексическом уровне славянских соответствий греческим лексемам ^δεμ и παρdδεισος. Отметим, что лексема παρdδεισος в греческом языке имела более широкую семантику и лишь в одном из своих значений «сад, в который Бог поселил прародителей человеческого рода» [16. С. 1010-1013] была синонимична имени собственному ^δεμ. В отличие от ^δεμ греческая лексема παρdδεισος во всех рассмотренных редак- Лексическое заимствование или славянское соответствие 11 циях переводится как рлн (см., например, Великий Канон (9:12): μετ' εμου εση εν тф παραδεlσψ - со м^o© к©лс0н въ рлн (Орбел.)). 6. εlδωλον: нлоёъ - к^мнръ Акафист (11:3) нлоёъ Серб.; Шафар.; Орбел.; Загреб.; Аф. к^мнръ РТ, Еверг. нлол^ c^ψ66 сїлсв ^н вв ÷τож6 Б^тн кр^їостБ н^Б створн (Серб.) К^мнрн бо ого СЇЛСО ^6 T6рї-ψ6 твоо^ кр^їостн ЇЛЛо0Л (Соф84) Замена заимствования на славянское соответствие, произошедшая на этапе Преславской справы, не закрепилась затем в данной традиции. 7. Lερευς: іорон - св-ψ6^^нκъ - св-тнтоёь Акафист (23:11) іерен РТ.; Еверг.1 св-ψ6^^нκъ Аф. рлл^нс- їо^влло ÷сть^л^ нор^омъ БёΓ0Б0Wξ^HB⅛MЪ (Соф84) рлл^нс- їO^BΛёO ÷ьст^лл сψ6^iκомъ БёΓ0Γ0B⅛H^^⅛MЪ (Син23) Великий Канон (1:15) іерен Серб.; Шафар.; Орбел.; РТ.; Еверг. св-ψ6^^нκъ Аф. нор^н M- їр^жо внл^въ мнмо нло (Синод.) сψ^нκъ M- їр^лвнл^вг мнмо нлоо (Син23) Великий Канон (3:2:13) св-тнтоёв (св-тъ) Серб.; Шафар.; Загреб.; Еверг. іорон Орбел. св-ψо^^нκъ Аф. стнтё^ Бжн^ н црл олн^ого ^во їолобно с^ψлго вв мнр^ (Серб.) норо^ Божн^ цр^ Б^в0л ^во їолобно вв мнр^ (Орбел.) сψо^нκл Бжнл н цр^ ^олн^о^л ^во їолобно нжо вв мнр^ (Син23) В ранних редакциях переводчики стремятся разделить на лексическом уровне обычных священнослужителей (грецизм нор^н) от «священника Бога Всевышнего» (Евр. 7:1) царя Мелхиседека (св-тнтоёв). На этапе Афонской справы оба варианта объединяются в славянском св-ψо^^нκъ. Эта же замена ранее на этапе Преславской справы проходит в евангельских текстах [2. С. 57]. 1 В остальных ранних списках данная лексема пропущена. 12 Т.С. Борисова 8. lουδαlος: имдеи - жидг Антифоны (3:7) имдеи Шафар.; Киян.; Загреб.; РТ; Орбел.; Аф жидъ Еверг. исклл^8 и^дси ^вити T- (Киян.) искл^^ тс жидовб ^ви6^и6 (F.n.I.92) Потребность к различению в церковнославянском языке соответствий двум лексемам греческого языка lουδαuος и ^βρα(ος (см. № 4) привело к закреплению в церковнославянском языке грецизма имдси [15. Т. 2. С. 145] в противовес варианту (адаптированному заимствованию) жидъ, регулярное употребление которого в Евангельских текстах Т. Славова связывает с Преславской справой [2. С. 59-62]. 9. καταπετασμα: клтлїстл^мл - wїо^л (ξлїо^л) - ^лв^сл Антифоны (10:1): wїо^л (ξлїо^л) Серб.; Киян.; Шафар.; Орбел. клтлїбтл^мл РТ; Загреб.; Еверг. ξΛB⅛cΛ Аф. тогдл ξлїо^л цpквь^лл рл^дрл с- (Орбел.) тъгдл клтлїстл^мл цьpкъвь^л^ рлсїлдсс- (Воскр.) тогдл ξΛB⅛CΛ цpков^л рл^дрл с- (Син24) Антифоны (11:3): wїо^л (ξлїо^л) Серб.; Шафар. клтлїстл^мл РТ; Загреб.; Киян.; Орбел.; Еверг. ξΛB⅛cΛ Аф. ^и клм6^и- -гдл рлсїлдссб жидовъ їр^їр^0б ^и цpковь^л^ wїо^л (Серб.) ^и KΛM6^И- -гдл рлсїлдсс- жидови їр^трьї^0- ^и Ц6pков^л клтлїстл^мл (Загреб.) ^и KΛM6^І6 ^ко рлсїлдсс- бврс© ^6 8В^р0© ^и Цj)KB^ΛΛ ^лв^сл (Син24) Антифоны (12:2): wїо^л (ξлїо^л) Шафар.; Орбел. клтлїстл^мл Киян. ^лв^сл РТ; Загреб.; Еверг.; Аф. д^6с цpков^л ξлїо^л рлсїлдс с- ^л wвёи÷6^и- B6ξлко^ь^⅛^ъ (Орбел.) Д^6CЬ цpковь^л^ клтлїстл^мл ^л 0BёИ÷6^И- рл^ъдрл с- B6ξΛK0^^ИK0MЪ (Киян.) дь^ьсь цьpкъвь^л^ ^лв^сл ^л 0BёИ÷6^И- рлсїлдс с- B6ξΛK0^Ь^ИK0MЪ (Воскр.) Лексическое заимствование или славянское соответствие 13 Выбор между данными тремя синонимами [14. Т. 1. С. 938] на ранних этапах был сделан в пользу славянского соответствия wїo^л (ξлїo^л) («занавес» [15. Т. 2. С. 79]), в Преславской редакции - в пользу грецизма клтл-їбтл^мл, Афонская же редакция отдает предпочтение славянскому слову ξΛB⅛cΛ. Интересно, что евангельский материал дает противоположную картину - там заимствование клтлїбтл^мл в Преславских редакциях исправляется на ξлїo^л / ξΛB⅛cΛ [2. С. 62]. 10. μυρον: Mvpo / миро - млело Великий Канон (9:18): млеёо Загреб. Mvpo / миро Битол.; Серб.; Шафар.; Орбел.; РТ; Еверг.; Аф. ^жо в^бМ0и млело лллвлетρκ^o со елк^лми їомл^л ^oξ⅛ (Загреб.) ^жо вв^вмьтъ мvpo вв лёлвлетр^ сёв^лми млжл0б ^oξ⅛ (Шафар.) см. также примеры к dλdβαστρον (№ 1). Для перевода греческой лексемы μυρον «ароматические вещества на основе оливкового масла» [16. С. 889] большинство как ранних, так и более поздних редакций отдают предпочтение грецизму и точному семантическому эквиваленту мvpo [14. Т. 2. С.145] перед неточн^ім славянским соответствием «масло деревянное, оливковое, елей, коровье масло» [Там же. С. 113-114]. 11. oμοουσιος: wмoиеии - e■ди^oеsψв^^и Великий Канон (7: 21): wмoиеии Загреб. e■ли^oеsψв^^и Серб.; Киян.; Шафар.; РТ; Еверг.; Орбел.; Аф. трцо їроетл и ^e■ρлξл©÷имл wмoиеи трветл^ (Загреб.) трцо їроетл и ^e■ρлξджлв^л 6Aи^oе^ψв^л (Шафар.) Заимствованный гапакс Загребской триоди, восходящий, вероятно, к одной из ранних редакций перевода гимна, в прочих списках заменяется на закрепившуюся в традиции славянскую кальку-композит данного основополагающего для христианского богословия понятия. 12. Παρdκλητος - їлpлκёитъ - ^т^0итбёв Великий Канон (8: 21): їлpлκёитъ Загреб. ^т^0итбёв Серб.; Киян.; Шафар.; РТ; Еверг.; Орбел.; Аф. Как и в предыдущем случае, грецизм встречается исключительно в Загребской триоди, на данном участке текста (Великий Канон, песни 2-9), как мы уже указывали выше, сохранившей не отраженную в других списках славянскую редакцию, восходящую к начальным этапам славянской 14 Т.С. Борисова письменности [11. С. 104-109]. Во всех прочих списках на его месте использовано славянское соответствие. 13. πορφυρα: їорфирл - влгр⅛^ицл Антифоны (15:1): їорфирл Серб.; Киян.; Шафар.; Загреб.; РТ; Еверг.; Орбел. влгр⅛^ицл Аф. въ ёъж^ їорф©р© овёл÷итъ с- овёл÷л^ ^всл овёлк^ (Киян.) ёъж^о© влгр⅛^иц© wвёл÷ит с- од^вл© и ^ово овёлк^ (Син24) Великий Канон (4:15): їорфирл Серб.; Орбел.; РТ.; Еверг. влгр⅛^ицл Загреб.; Аф. црьскимъ сл^омь и в⅛^цомь и їорфиро© wвёь÷о^ь (Орбел.) вв црств^ си и в⅛^ци влгр⅛^ици wвё⅛÷о^ь с^ (Загреб.) Только в Афонской редакции предлагается славянское соответствие для непереводимого ранее грецизма со значением «пурпурная царская одежда» [14. Т. 2. С. 1223]. 14. σκηνη: ски^и^ - с⅛^ь Великий Канон (2:1:19) ски^и^ Серб.; Шафар.; Загреб.; РТ.; Еверг. с⅛^ь Аф. ^трь^оо їр^^р^вь вгоwврлξь^^w ски^иw (Серб.) въ^©трь^-© їр^^р^вг вёгоwврлξ^©- с⅛^ь (Син23) Вплоть до Афонской справы славянские тексты сохраняют непереве-денный грецизм за единственным исключением Орбельской триоди, где уникальное чтение в^©трь^⅛^ їр^^р^^г вёгоwврлξ^©- крлсот© может быть объяснено как ошибкой переписчика, так и попыткой переводчика осмыслить и «ментализировать» символический смысл греческого текста. 15. τελωνης: тоёо^ь (»оёо^ь) - м^тлрь (митлрь) Великий Канон (9:16): тоёо^ь (»оёо^ь) Серб.; Шафар.; Битол. митлрь (митлрь) Загреб.; РТ; Орбел.; Еверг.; Аф. тоёо^ь сїлсл0о с- и вё©Aь^ицл м©Ар^0о с- (Битол.) митлр- сїсо0и и Bё©AЬ^ИKИ 8м©Ар^0о (Загреб.) Великий Канон (9:17): тоёо^ь (»оёо^ь) Серб.; Шафар.; Битол. митлрь (митлрь) Загреб.; РТ; Орбел.; Еверг.; Аф. ^лкь^ои »оёо^ь B⅛ ^ь wвл÷о сїсосо (Серб.) ^лк^ои м^тлръ B⅛ ^© wвл÷о сїсос- (Син23) Лексическое заимствование или славянское соответствие 15 Вновь в истории церковнославянского языка славянскому соответствию м^тлрв (адаптированному заимствованию либо славянскому деривату от древневерхненемецкого muta «пошлина» [15. Т. 3. С. 25-26]) отдается предпочтение перед непереведенным грецизмом T6ёO^Ь. 16. φιλoσοφος: φнло¢оφъ - їр^м©Ар^н Акафист (17:8): їр^м©Ар^н Серб.; Шафар. φнёо¢оφъ РТ; Орбел.; Еверг.; Аф. рлA8H¢- їр^м©Арл^ їр^м©Ар^© їоκлξлwψн (Серб.) рΛA8H¢- φнло¢оφ^ ^6M8A©P^ ^Bё-WψH (Соф84) Неточное славянское соответствие, вероятно, было выбрано в ранних переводах с целью сохранения корневой паронимии-антитезы оригинала: χαuρε, φιλοσ∂φους ασ∂φους δεικνυουσα. Восстановленн^ій первый славянский перевод, вероятно, выглядел так: *рлA8н¢- їр^м©Ар^- нбїр^м©Ар^-їоκлξлwψл-. Однако справщики Преславской и Афонской редакции возвращаются к греческому слову как терминологически более точному. Подведем итог. Анализ лексических вариантов разноязычного происхождения показал осознанный подход славянских книжников к вопросу введения в текст переводов лексики иноязычного происхождения. Ее количество достаточно ограничено, обусловлено отсутствием в принимающем языке обозначений для неизвестных ранее славянам культурных реалий и сокращается от редакции к редакции (в десяти из шестнадцати рассмотренных случаев вариантности справщики изменяют грецизмы первых переводов на исконно славянские лексемы). Однако в четырех случаях, напротив, славянское соответствие было заменено справщиками позднейших редакций на непереведенное слово оригинала. Причинами данной замены могли быть излишняя широта семантики славянского слова, его неточное соответствие лексеме исходного языка (δραχμη - м^рл, φιλoσοφος - їр^м©Ар^н), а также необходимость разделения на лексическом уровне церковнославянских соответствий словам и понятиям греческого языка (^δεμ: бАбмъ / παρdδεισος: рлн; lουδαuος: нмАсн / ^βρα(ος: сврсн (в отличие от употребленного в ранних редакциях для перевода обеих греческих лексем также заимствованного, но уже адаптированного в рассматриваемый период в языке слова жнАъ)), вызванная стремлением к достижению пословной корреляции языка оригинала и перевода [5. С. 100-101]. В целом результаты нашего исследования не свидетельствуют о сознательном стремлении славянских книжников к вариативности перевода. Различные переводы одних и тех же греческих лексем мы встречаем, как правило, в контаминированных традициях, где они, вероятно, восходят к разным источникам. Вместе с тем встречаются случаи использования для 16 Т.С. Борисова одной лексемы исходного языка различных соответствий в системе языка принимающего в зависимости от контекста (Lερευς: іорон - св-тнтоёв). Лишь на этапе Афонской справы можно говорить об однозначном стремлении редакторов к пословному (verbum de verbo) соответствию обоих языков, т. е. к закреплению за каждой лексемой греческого языка постоянного славянского эквивалента. Таким образом, несмотря на сокращение числа лексических заимствований в текстах, греческий язык продолжал оказывать влияние на лексику церковнославянского языка, но уже на другом - системном - уровне.

Скачать электронную версию публикации