The Media Concept Oil Today: The Formation of the Petroleum Metaphor.pdf Теоретические презумпции и материал исследования В разрабатываемой нами теории дискурсивной эволюции медиаконцептов - лингвосемантических феноменов особого рода, отличающихся медийной дискурсивно-стилистической субстанциональной детерминированностью, вошедших в миросознание носителя языка с появлением информационного общества и ставших средством формирования и трансформации массового сознания - ключевыми характеристиками анализируемых лингвокогнитивных структур являются два взаимосвязанных параметра: жизненный цикл и миромоделирующий потенциал медиаконцепта. Под жизненным циклом медиаконцепта понимается своеобразная траектория его развития от фазы зарождения к фазе спада и нивелирования либо -в случае приобретения концептом стабильных культурно значимых субстанциональных смыслов и оценочных характеристик - к закреплению в национальной концептосфере в качестве константы культуры. Миромоделирующий потенциал медиаконцепта определяется как его способность в процессе ассоциативно-смыслового развертывания в массмедийном текстовом континууме выполнять лингвоментально-креативные и трансформативные функции, генерируя постоянно эволюционирующий фрагмент коллективной картины мира на определенной стадии развития социума [1, 2]. Определены лингводискурсивные факторы, обусловливающие длительность жизненного цикла и мощность миромоделирующего потенциала концепта, среди которых количество и семантическая насыщенность векторов ассоциативно-смыслового развертывания концепта различной аксиологической валентности, его рефлексивная активность, способность инкорпорироваться в прецедентные тексты и мигрировать в немедийные дискурсивные сферы [2]. Медиаконцепт нефть сегодня 77 В качестве доминанты современной отечественной медиасферы подробно описан концепт нефть, в настоящее время находящийся в стадии эволюционной зрелости и культурной стабилизации и демонстрирующий сложившуюся семантическую структуру, которая включает в себя два магистральных вектора ассоциативно-смыслового развертывания полярной аксиологической валентности (вектор нефтяной аддикции (зависимости) и вектор идеализации), в свою очередь имеющие неограниченное множество трансформативных субверсий [3]. Наблюдение за дискурсивными инновациями нефтяного медиатопика самых последних лет дает возможность дополнить представленный выше перечень факторов эволюционного развития, эволюционной зрелости и лингвокультурной индоктринации медиаконцепта еще одним немаловажным обстоятельством собственно лингводискурсивной природы. Дело в том, что результатом медийно-текстового преломления новейших социально-политических и экономических обстоятельств, наряду с закономерными трансформациями «нефтяного» фрагмента политической картины мира российского социума, стало, во-первых, изменение когнитивносемантической структуры метафорического кластера концепта нефть, а во-вторых, как следствие этого изменения, зарождение и начинающаяся стабилизация новой разновидности сферы-источника метафорической экспансии. Речь идет о появлении в палитре вербальных репрезентаций концепта метафорических манифестаций такого уровня текстогенной активности и социомировидческой рефлексивности, который позволяет говорить о формировании данным концептом целостной совокупности регулярно воспроизводимых в медиатекстах метафорических уподоблений различных реалий социально-политической действительности нефти. Мы называем эти метафорические проекции петролеумной метафорой по сложившейся в теории когнитивной метафоры, а также в отечественной медиа- и политической лингвистике традиции именовать метафору именно по области источника - активного продуциента, транслирующего и проецирующего свой семантико-метафоризирующий импульс в область цели (по аналогии с описанными А. П. Чудиновым и его последователями милитарной, мор-биальной, криминальной и т. д. метафорой [4-7 и др.]). Приведем различные примеры метафорической инновации: Данные - новая нефть. Как же их защитить? (http://www.iksmedia.ru/articles/ 5283545); Блокчейн - новая нефть России (https://bitnovosti.com/2017/ 09/02/participants-in-the-conference-blockchain-new-oil-of-russia-do-not-find-its-name-correct/); Зерно - новая нефть России (https://www.facebook.com/ zerno.rost/); Вино - наша новая нефть? (http://www.aif.ru/money/ compa-ny/vino_nasha_novaya_neft_otechestvennye_vinodely_gotovy_potesnit_import); Интернет - новая нефть России (https://nag.ru/news/newsline/ 29089/internet-novaya-neft-rossii.html); Наша культура - это вторая нефть (https://www.novayagazeta.ru/articles/2007/06/25/32995-nasha-kultura-eto- 78 О. В. Орлова vtoraya-neft); Вот люДи - новая нефть, мусор - тоже новая нефть (https://echo.msk.ru/programs/status/2288090-echo/). Однако наибольшую текстогенную активность и способность к ассоциативно-смысловой развертке в новейшем медианарративе демонстрирует метафорическая диада люДи / население - новая / вторая нефть. Именно на основе анализа текстовых репрезентаций данного варианта петролеум-ной метафоры (более 1000 контекстов из различных медийных источников - от официальных СМИ до блогов и сетевой полемики) будет построено дальнейшее исследование. Гипотеза исследования Выскажем гипотезу об особой значимости в дискурсивной эволюции концепта факта зарождения и закрепления его способности выступать не только в роли метафоризируемого, т.е. реципиента, цели метафорической проекции (думается, метафорически интерпретируемым / проектируемым в дискурсе может быть любой концепт в той или иной конфигурации его смысловых признаков), но и в роли метафоризирующего, т.е. донора, источника, приобретающего за счет роста своих миромоделирующих ресурсов «право» на «когнитивное отображение структуры источника в структуру цели» и частичное воспроизведение «структуры источника в структуре цели» [8. С. 12]. А.П. Чудинов справедливо замечает, что «сферы-мишени политической метафоры более динамичны, чем ее сферы-источники» [6. С. 89]. Следовательно, факт проявления в роли сферы-источника свидетельствует о «повышении ранга» концепта в лингвоментальной матрице социума и увеличении его миромоделирующих возможностей. Так, концепт война, имеющий в «целевой» своей ипостаси неисчислимый сонм метафорических репрезентаций, именно вместе с ростом собственных метафорикоэкспансионистских потенций обретает когнитивно-структурную и лингвокультурную определенность (ср.: «Экспансия милитарной метафоры, распространяющаяся на различные референтные области, является, как свидетельствуют многочисленные исследования, универсальным признаком языковой объективации концептов разного типа (‘Политика', ‘Спорт', ‘Труд', ‘Власть', ‘Российская действительность', ‘Любовь' и пр.) в русской (и не только русской) языковой картине мира» [9. С. 14]). Под когнитивноструктурной и лингвокультурной определенностью мы имеем в виду стабилизацию и ценностную иерархизацию профилируемых в результате метафорических проекций концепта коммуникативно выдвигаемых смыслов. Дело здесь не только и не столько в том, что, согласно выделенным Ла-коффом и Джонсоном [10] признакам, «область источника - это чаще всего более конкретное знание, а область цели - менее конкретное», а «область источника в когнитивной теории метафоры представляет собой обобщение опыта практической жизни человека в мире» [8. С. 13], но и в том, что для обретения концептом способности выступать в роли метафорического до- Медиаконцепт нефть сегодня 79 нора и в процессе этого обретения в его, концепта, когнитивно-смысловой структуре в результате количественной и качественной его дискурсивной динамики должны явственно обозначиться, обобщиться, закрепиться и категоризироваться становящиеся в этот момент общепринятыми, типизируемыми, аккумулирующими рефлексы того самого «опыта практической жизни человека в мире» смысловые признаки. Те смысловые признаки, которые в их конкретной диспозитивно-структурной соотнесенности становятся процедурным основанием для претворения концепта в когнитивную сферу-источник и его метафорической экспансии в различные понятийные сферы. Для сложившихся конвенциональных метафор: милитарной, театральной, строительной и др. - проследить дискурсивную историю их конвен-ционализации и узуализации как процесса обретения ими в ходе суперчастотного употребления в текстах определенной дискурсивной приуроченности (наиболее исследованным в этом отношении является политический дискурс) типичных метафорических проекций представляется маловероятным по причине их длительной укорененности в дискурсивной практике. В то же время концепт нефть обнаруживает тенденцию к «метафорическому экспансионизму» в отечественном медиадискурсе буквально в последнее десятилетие, что дает нам нетривиальную возможность описать процесс претворения концепта из метафорически одностороннего (выступающего исключительно в реципиентной функции) в метафорически двусторонний (приобретший способность выступать и в донорской функции). Ход исследования Наш анализ русскоязычного медиадискурса 1990-2000-х гг. (до 2012 г.) в его разнообразных вариантах (более 100 000 контекстов центральной и региональной прессы, радио, телевидения, интернет-ресурсов) показал, что концепт нефть, наращивая свои миромоделирующие возможности, стремительно развивается по типу концепта-символа, концепта-неомифологемы [3]. То есть активация способности к генерации и генерализации смыслов в ассоциативно-смысловом поле концепта по преимуществу происходит за счет увеличения количества вариативных субверсий его ассоциативно-смыслового развертывания, накала аксиологической конфликтности внутри интерпретационных сценариев концепта, фактов его инкорпорации в прецедентные тексты и в немедийные дискурсы с результирующей приобретения новых (научных, философских, эстетических) смысловых и оценочных модуляций. По сути, концепт осуществлял символическую экспансию, вовлекая в радиус своего ассоциативно-смыслового притяжения и сопряжения все новые, порой весьма семантически далекие от него сферы (см., к примеру, многочисленные образцы глубокой и многомерной социально-философской рефлексии над прецедентной фразой авторства Егора Летова вечность пахнет нефтью в сетевой медиакоммуникации [11, 12]). 80 О. В. Орлова В то же время, по нашим оценкам уже став одним из глобальных символов эпохи, анализируемая лингвоментальная доминанта в первое десятилетие XXI в. еще не обнаруживала столь количественно и качественно значимых метафорических потенций, чтобы говорить об отдельном метафорическом кластере в семантической структуре концепта. Однако в роли реципиентной сферы, сферы-мишени нефть все же выступала. В доказательство тезиса о сравнительно малом удельном весе метафорических номинаций в развертывании нефтяного медиатопика в целом приведем тот факт, что, например, даже в крупном аналитическом очерке «Город-остров в океане нефти» из качественного делового издания «Эксперт Сибирь» (2011. № 4-6 /288/), посвященном нефтяному моногороду Стрежевому Томской обл., на сравнительно большой по объему материал (3088 слов), изобилующий лексемами с корнем нефт- (69 лексем, что составляет беспрецедентную частотность - 2,2%), лишь 3 из них формируют собственно метафорические контексты. Два из них - рутинные публицистические клише (океан нефти и нефтяная игла), и лишь один, транслирующий свойственную нефтяной символике мифологему конца, содержит элемент метафорической новации (когДа мы выпьем всю нефть). Как видим, большая часть не отличающегося высоким разнообразием и креативностью «нефтяного» метафорического фонда участвует в подкреплении магистральных трендов ассоциативно-смыслового развертывания анализируемого концепта, а именно: вектора нефтяной аддикции (это, прежде всего, заезженный штамп нефтяная игла с привлечением других элементов семантической сферы «Наркомания»: Эта коварная нефтяная игла; Соскок с нефтяной иглы; Нефтяная игла вреДит России; Нефтяная игла станет Длиннее; Укол нефтяной иглы и др.), а также семантикоаксиологического антипода вектора аддикции - вектора идеализации, варьирующего от метафорики материнского первоначала, истока и основания экономической жизни (Нефть - матушка; Нефтяные роДники экономики; Нефть - кровь экономики), неотъемлемого атрибута богатства (нефтяной магнат, нефтяной король, нефтяной барон) до трансцендентального символа тотальной онтологической детерминанты всего сущего (Нефть - это наше все). В некоторых случаях незаурядные лингвокреативные способности ме-диарайтера стимулируют более существенное разнообразие метафорики нефтяного медиатопика. Так, в статье «У Путина кончается нефть» (https://kungurov.livejournal.com/ 228277.html) популярного блогера Алексея Кунгурова, автора книги «Нефтяная ломка», наблюдается довольно богатая метафорическая палитра: нефтеДолларовая масленица, нефтяная халява, нефтяная житница страны, обвал нефтеДобычи, нефтяное Дно, нефтяная отрасль может снизить свою «уДойность», жизнеспособность страны-бензоколонки нахоДится в полной зависимости от черной жижи, нефтеДобывающая отрасль схлопнулась. Нетрудно заметить, что все перечисленные метафоры, от практически стертых до инновационнокреативных, не образуют принципиально новых ассоциативно-образных МеДиаконцепт нефть сегоДня 81 перспектив и участвуют в семантической аранжировке все тех же стабильно актуальных топосов нефтяной сферы - социально значимых и интерпретируемых в алармистском ключе тем нефтяной зависимости и конца нефти. Однако в этой же статье, помимо многочисленных случаев метафорической актуализации исследуемого концепта в реципиентной позиции, обнаруживается частотный для медиаконтента буквально последних лет (особенно с момента объявления о предстоящей пенсионной реформе летом 2018 г.) пример метафорической актуализации концепта в позиции источника: Кремль вынужДен был пойти на пенсионный геноциД и вообще реализует стратегический курс на перераспреДеление налоговой нагрузки с сырьевиков на население, слеДуя новой Доктрине путиномики «ЛюДи -наша вторая нефть». На основе анализа дискурсивной истории данной петролеумной метафоры в процессе обретения ею двустронности в плане донорско-реципиентного функционала попытаемся проследить процесс семантических трансформаций в когнитивной структуре концепта и комплекс обусловливающих эти трансформации причин и условий. Эти трансформации, в свою очередь, «отвечают» за выработку перспективных в плане метафорического моделирования понятийно-смысловых признаков, тех признаков, которые впоследствии в ходе дискурсивной эволюции обеспечивают формирование типизированных метафорических следствий, фокусирующих направления ассоциирования при метафорической проекции структуры источника в структуру цели. В случае метафорической диады люДи-нефть мы имеем возможность с большой долей вероятности назвать непосредственный источник ее медийной актуализации. Выступая на торжественном заседании, посвященном 150-летию со дня рождения ученого-изобретателя Александра Попова 16 марта 2009 г., тогдашний вице-премьер правительства России Сергей Иванов заявил: Мы признаем, что Россия богата не только углевоДороДа-ми. ЛюДи - вот наша вторая нефть (https://polit.ru/news/2009/03/16/ human_oil/). Фраза стала ярким образцом коммуникативного коллапса в речи политика и, моментально превратившись в медиамем, подчиняясь закону вирусного распространения [13, 14], получила и получает до сих пор огромное количество дискурсивных реакций. Для нас в этом довольно комичном факте инициации метафоры важно отметить лежащий в основе комического эффекта феномен коммуникативного обнажения внутренней семантико-аксиологической конфликтности концепта. Обнажения, сделавшего имлицитное - эксплицитным, латентное - наглядным, а до сих пор рассеянное во множестве интерпретационных толкований - сфокусированным. Безусловно, произнося свою крылатую фразу, политик хотел актуализировать исключительно позитивные модусы нефтяного контента, связанные с семантикой экономического благополучия, технологического прогресса и социальной ответственности государства: В центр внимания госуДарства Должен вернуться человек, и именно крупномасштабные инве- 82 О. В. Орлова стиции в человеческий потенциал - наш главный приоритет (https://polit.ru/news/2009/03/16/human_oil/). Однако «память концепта» (ср. с понятием «память слова» из известной статьи Ю.М. Лотмана [15]), сформировавшийся и семантически определившийся в ходе его дискурсивной эволюции сильный и в основе своей конфликтогенный миромоделирующий потенциал не позволили авторской интенции реализоваться. Буквально в течение нескольких дней метафорическая новация «обросла» множеством рефлексивных толкований в самых различных медиапрактиках - от качественных СМИ до отдельных веток обсуждений в соцсетях. Причем языковое чутье авторов некоторых метаязыковых рефлексивов безошибочно выдвигает именно апелляцию к нефти на место главного виновника коммуникативного провала вице-премьера и двусмысленности его афоризма: Сравнение вышло, прямо скажем, неоднозначное. Что же получается, если население - это горючее, то, значит, можно его и в топку? (https://mt-smi.ru/blog/43973684062/16-marta-vitse-premer-Sergey-Ivanov-izrek-kryilatuyu-frazu:-«Lyu?nr=1); А вообще посыл выступления г-на Иванова был правильный, вопрос только в корявости изложения мыслей Так посыл-то и был: что люди - наше все. Только вот оговорился «по Фрейду», некстати помянув про нефть (https://plyazhnikov.livejournal.com/ 100861.html). В результате оговорки «по Фрейду» (ср. в одном из комментариев: Что у власти на уме, то у Иванова на языке (https://www.city-n.ru/view/116317.html)) ранее метафорически односторонний концепт, выступающий в роли мишени метафорической проекции, приобретя статус сферы-источника, преобразился в двусторонний. В основе когнитивнодискурсивного механизма этого преображения лежит, во-первых, его органичная и «лобовая» по смысловой однозначности встройка в магистральный политический нарратив народа и власти, а во-вторых, резкое коммуникативное высвечивание и концентрированная локализация (ср. в одном из комментариев: [Иванов дал] столь емкую характеристику согражданам (https://www.kommersant.ru/doc/1138729)) доселе рассредоточенных во множестве собственно медийных, аналитико-публицистических, социофи-лософских, эстетических интерпретаций смысловых признаков неправедности, аморальности, этической ущербности, неминуемой исчерпаемости, конечности, несправедливости и унизительности нефтяного богатства и нефтяной зависимости (см. об этом наши исследования [16-18] и др.). Естественно включившись в общую семантическую развертку осевой для политического дискурса оппозиции народ - власть (см. о ней: [19, 20]) с ее кардинально поляризованной жесткой смысловой структурой в виде прочно закрепившихся в русском языковом сознании этико-ценностных максим («слабый» народ характеризуется позитивной этической оценкой, а «сильная» («жестокая») власть - негативной» [19. С. 15]; положительные оценки власти «отсутствуют, доминируют общая отрицательная оценка и частнооценочные реакции осуждения власти - злоупотребление, корруп- Медиаконцепт нефть сегодня 83 ция, недееспособность, негуманность, лживость» [21. С. 54]), новая метафора прочитывается исключительно в контексте безнравственного издевательства власти над народом: «Люди - наша вторая нефть» - это должно стать для Кремля лозунгом дня, программой их партии, моральным кодексом строителей вертикали. В этом лозунге все их презрительное и потребительское отношение к народу и стране. В этом лозунге вся их неуемная страсть и смысл жизни - выжать из всего ценного, что есть в России, максимум выручки; продать, украсть и вложить в надежном месте. Нефть они освоили в первую очередь, теперь осваивают людей (https://www.city-n.ru/view/116317.html). Поиск вербального и историко-культурного прототипов - одна из обязательных стадий дискурсивного и лингвокультурного освоения медийного концепта коллективным языковым сознанием (см. об этом: [22]). Как показал анализ, в случае появления у концепта новых устойчивых метафорических прочтений рефлексия над прототипами также релевантная процедура: Население России и раньше подвергалось самым разным сравнениям. Так, Иосиф Сталин называл граждан винтиками, что, впрочем, являлось общей для того времени метафорой. Михаил Лермонтов в романе «Вадим» писал, что «русский народ» - это «сторукий исполин», который «желает быть наказываем, но справедливо, он согласен служить -но хочет гордиться своим рабством». Назвав россиян второй нефтью, Иванов, безусловно, превзошел и Сталина, и Лермонтова. Равным вицепремьеру по силе сравнения может являться разве что царь Иван Грозный. Как писал английский дипломат XVI века Джильс Флетчер в своем труде «О государстве русском», «Иван Васильевич обыкновенно говаривал, что народ сходен с его бородой: чем чаще стричь ее, тем гуще она будет расти» (https://www.kommersant.ru/doc/1138729); Товарищ Сталин с его «Кадры решают все» тихо курит в углу. «Люди - это вторая нефть», а? Даже Пелевин такого не придумал. Все-таки сознавать себя нефтью, хоть и размазанной, как-то приятнее, чем щепками, которые летят в разные стороны при рубке леса. Ничего, вот когда Медведев выступит с обращением «братья и сестры», вот тогда станет впору пугаться всерьез (https://plya/hnikov.livejournal.com/100861.html). В приведенных комментариях интересен и набор прецедентных имен, и набор прецедентных цитат. Имена властителей (Сталин и Иван Грозный), при всей неоднозначности по отношению к ним общественного мнения, символизируют политическую деспотию, массовый террор и репрессии, имена же писателей (Лермонтов и Пелевин) - в первую очередь если не оппозиционность, то диссидентство и вольномыслие, во вторую - дар провидческого предвидения социально-исторической драмы своей родины. Впрочем, упоминание Пелевина здесь, скорее всего, связано с темой нефти как одной из важных в его творчестве (см.: [11, 12]). Что касается цитат - вербальных прототипов анализируемой метафоры, то на первый план выдвигается идея ничтожности на фоне безликой людской массы отдельного человека и его индивидуальной судьбы перед лицом 84 О. В. Орлова власти: люди - винтики, руки в ряДу сотни Других, волоски на бороДе, щепки (Сталину приписывается особая склонность к употреблению поговорки «Лес рубят - щепки летят»). В то же время при упоминании сталинских же прецедентов изначально позитивной модальности (КаДры решают все; братья и сестры) иронико-скептическая тональность комментариев переворачивает смысл в направлении цинизма власти, ее лживости и исходящей от нее угрозы (когДа МеДвеДев (в 2009 г. - президент РФ) выступит с обращением «братья и сестры», вот тогДа станет впору пугаться всерьез). За десятилетие существования прецедентной метафоры обращения к ней стали частотными, нередко - с упоминанием автора и обстоятельств появления. Причем активность этих обращений значительно увеличивается в периоды обострения интерпретируемых исключительно в контексте несправедливой эксплуатации населения проблем экономического неравенства, снижения уровня жизни, увеличения фискальной нагрузки и т.п. Так, на 2018 г. пришелся продолжающийся до сих пор пик этой активности: Чиновники и бюрократы, похоже, буквально понимают слова Сергея Иванова (тогДа, в 2009 г., вице-премьера), назвавшего люДей «второй нефтью», полагая, что гражДане - это источник ДохоДов и благ, но никак не преДмет беспокойства и заботы (https ://www.vedomosti.ru/opinion/ articles/2018/11/20/787000-chto-ne-tak); о росте цен на бензин: замкнутый круг проблем и противоречий межДу бюДжетом и нефтяными олигархами имеет только оДно решение И истинный глубокий смысл высказывания тогДашнего вице-премьера Сергея Иванова - «Мы полностью сознаем, что Россия богата не только углевоДороДными ресурсами. ЛюДи - вот наша “вторая нефть”^ » - по-настоящему начинает пониматься только сегоДня, спустя Десять лет (https://www.golosagorodov.info/mnenie/lyudi-vot-vtoraya-neft.html). Отметим, что присущий когнитивной структуре концепта мощный заряд латентной конфликтности между позитивным и негативным его модусами диктует логику ассоциативно-смыслового развертывания текстов -логику «открывания глаз», выявления и объяснения истинного смысла лукавой фразы на фоне пресуппозиции архетипического противостояния олигархической / чиновничьей власти и народа. Для медиарайтеров важно максимально наглядно и доступно раскрыть манипулятивный эффект новой метафоры, продемонстрировать обеспечивающий ее двусмысленность механизм «когнитивного мерцания» (термин А.Н. Баранова). В ряду метаязыковых номинаций (сравнение, характеристика, слова, крылатая фраза, высказывание, Доктрина, мем) начинает превалировать лозунг, что позволяет актуализировать «советский» подтекст, заложенный в номинации, так как именно лозунг (в отличие, например, от призыва или слогана) прочно связан с советской авторитарновертикальной риторической традицией (см. об этом: [23-25]), когда многочисленные лозунги имели целью «в краткой, лаконичной форме сформулировать цели и задачи государственной политики и мобилизовать граждан на выполнение этих задач» [25. С. 181], но воспринимались, особенно Медиаконцепт нефть сегодня 85 в поздне- и постсовестское время, как исполненные лживости и лицемерия средства государственной агитации и пропаганды. О скрытой в семантике нового лозунга исходящей от власти угрозе предупреждают заголовки и опорные фразы медиаматериалов: Лозунг «Люди - новая нефть» таит неявные риски (http://businessportal.pro/blogs/ lozung-lyudi-novaya-neft-tait-neyavnyie-riski.html); Люди - новая нефть. Этот лозунг в России приобрел зловещий смысл (Ь11р://андрей-юрист.рф/ljudi-jeto-novaja-neft/); В этом лозунге все их презрительное и потребительское отношение к народу и стране (https://www.city-n.ru/view/116317.html). В ассоциативно-смысловом развертывании текстов их авторы развенчивают содержащийся в первичном интенциональном посыле лозунга ложный пафос человеколюбия (см. коллокации с социально поощряемой гуманистической доминантой: качество человеческого капитала, большая ценность (о людях), особое отношение (к людям), важность квалифицированных и образованных кадров) и заостряют внимание на семантическом шифтинге в сторону другого измерения, совершенно иного звучания, другого (истинного) смысла: В России много говорят о качестве человеческого капитала и даже запущен мем, вынесенный в заголовок. Подразумевается, что люди - большая ценность, сопоставимая с углеводородами, и потому требует особого отношения. Но есть и другое измерение. Нефть - источник дохода, ее извлекают из недр и особо-то не дорожат, провожая миллионы баррелей на экспорт. И в этом смысле люди как нефть - это источник извлечения ренты любым способом; В этом смысле придуманный недавно лозунг о том, что «люди - это новая нефть» (который был призван подчеркнуть важность наличия квалифицированных и образованных кадров), обретает совершенно иное звучание. Поскольку нефть подешевела и не может давать прежних доходов в бюджет, то «качать» будут из карманов обывателей. Постепенно концентрируясь в оппозиционном политическом дискурсе, в том числе признанных спикеров как, по преимуществу, правого, так и левого крыла (Е. Шульман, Ю. Латынина, В. Соловей, М. Делягин и др.), обладающая повышенной смыслоемкостью метафорическая инновация, во-первых, прочно утверждается в роли вербально-символического маркера текущей эпохи (...основной лозунг нашего времени «Люди - это новая нефть» воплощает в себе некий Дух исторического момента (https://echo.msk.ru/programs/status/2288090-echo/); Лозунг «Люди - это новая нефть» это, конечно, лозунг ближайших нескольких лет (https://echo.msk.ru/programs/status/2198074-echo/); Великий лозунг «Люди -это новая нефть» является, действительно, слоганом эпохи (https://echo.msk.ru/programs/status/2300970-echo/); Замечательный ведь лозунг в момент появился, да? «Люди - это наша новая нефть» (https://echo.msk.ru/programs/personalno/1910780-echo/), а во-вторых, формирует, простраивает и укрепляет ту конфигурацию собственных метафорических следствий, которая способна стать устойчивой когнитивной структурой в коллективном языковом сознании. 86 О. В. Орлова Процесс такого выстраивания линий метафорического проектирования в первую очередь требует регулярной повторяемости дискурсивных реализаций, а также, особенно на первых порах, четкости и наглядности коммуникативного «высвечивания», дидактико-популяризаторского буквализма и смысловой избыточности описательных нарративов. Отталкиваясь от прямых апелляций к неутешительным реалиям текущего момента, к коим относятся пенсионная реформа, обеднение населения, повышение цен и государственных поборов, падение нефтяных доходов и т.д. (в подтверждение приведем лишь один контекст из множества подобных: В этом смысле повышение пенсионного возраста укладывается в эту парадигму. Будут другие формы изъятия денег у граждан. Это, прежде всего, налоги на недвижимость и на землю (https://echo.msk.ru/programs/status/2198074-echo/)), медиарайтеры «ведут читателя за руку» с помощью приема вербальной экспликации логических операторов (отметим изобилие в анализируемых текстах оператора в смысле в роли ментального конкретизатора, снимающего многозначность в сторону авторской трактовки: ...о лозунге «.Люди. - это новая нефть» в том смысле, что раньше Добывали нефть, теперь цена на нефть меньше, но люДи - это тот же ресурс, который точно так же можно добывать (https://echo.msk.ru/programs/code/ 2320770-echo/)), а также конструкций, максимально подчеркивающих логику суждений. Среди этих конструкций отметим сопоставительнопротивительное раньше - теперь, причинно-следственное поскольку - то, сопоставление на базе синтаксического параллелизма (Нефть - источник ДохоДа. ЛюДи как нефть - это источник извлечения ренты (http://businessportal.pro/blogs/lozung-lvudi-novava-neft-tait-nevavnvie-riski.html)), пояснительно-разъяснительное то есть («люДи - это новая нефть», т.е. поборы с гражДан Должны обеспечить чиновникам и их семьям безбеДное существование с «порше», яхтами и винограДничками в Тоскане, заменив выпавшие ДохоДы от сильно поДешевевшей нефти (https://www.opentown.org/news/153567/)), а также избыточную вербализацию тема-рематических последовательностей для гарантированного понимания адресатом логики объяснительной цепочки (Сужение траДиционной углевоДороДной ресурсной базы нашей политической системы побужДает ее искать иные источники ДохоДа. Этим источником ДохоДа являются гражДане (https://echo.msk.ru/programs/status/2300970-echo/)). Что касается содержащихся в когнитивно-смысловой структуре концепта нефть признаков, ставших перспективными в плане метафорического моделирования, то этими признаками являются признаки нефти как добываемого, извлекаемого и ценного лишь в материальном отношении жидкообразного ресурса (ее извлекают из неДр и особо-то не Дорожат). Фокусирующий семантику процесса добычи жидкости синонимический ряд глаголов и девебативов довольно богат: людей (или из людей) можно не только, как нефть в ее непосредственном предназначении, извлекать, Добывать, качать, но и выжимать, Доить, сосать. Если последний предикат, вероятно, вследствие его стилистической неоднозначности встретился МеДиаконцепт нефть сегоДня 87 в интересующем нас контексте лишь единожды и на страницах частного блога в Живом журнале (https://damadiluma.livejournal.com/818347.html), то глаголы выжимать и Доить, а также их дериваты, весьма популярны. В них, как и в их собственно «нефтяных» коррелятах извлекать, Добывать, качать, ярко выражена семантика требующего систематических усилий длительного и длящегося процесса, а также односторонней предназначенности результатов этого процесса: увеличение результатов к выгоде для извлекающего безальтернативно оборачивается ущербом для извлекаемого. В глаголе выжимать выдвигается идея постепенности и увеличения интенсивности воздействия (Теперь можно выжимать из населения Деньги (https://echo.msk.ru/programs/code/2354523-echo/)) при гипотетической возможности полного, окончательного изъятия (выжать из всего ценного, что есть в России, максимум выручки (https ://www. city-n.ru/view/ 116317.html); Мы из них выжмем все, что они успели впитать за эти гоДы относительного благополучия. НароД - это губка. Покрепче нажать - и выжмешь ты все, что успел он впитать (https://echo.msk.ru/ programs/personalno/1910780-echo/)). Глагол Доить неоднократно входил в радиус ассоциативно-образного взаимодействия с анализируемой метафорой за счет содержащейся в семантике его прямого и переносного (вымогать, выманивать деньги) значений семантики процесса добычи (в переносном значении, добычи этически ущербной, неправедной) полезной жидкости (жизнеобеспечивающего ресурса). Данный глагол упоминается в контексте устойчивой зооморфной метафоры Дойная корова - постоянного источника материальных благ, которым кто-либо пользуется в личных целях, не зная меры - и популярной байки о больше доить и меньше кормить: ЛюДи стали новой нефтью Кремля, и его же Дойной коровой фискальный поДхоД к бизнесу и населению как к «Дойным коровам», которых можно все больше Доить и все меньше кормить (http://андрей-юрист.рф/ljudi-jeto-novaja-neft/); И главное самое, что поняли, что там, гДе заканчивается нефть, начинаются люДи. И люДей наДо ДратьДоить их. ЛюДи - новая нефть. Есть такая муДрость нароДная. Чтобы корова меньше ела и Давала больше молока -наДо ее меньше кормить и больше Доить. И вот это наша экономическая программа на оставшуюся пятилетку (https ://echo.msk.ru/programs/ personalno/2343001-echo/). Данные примеры демонстрируют один из интерпретационно-разъяснительных сценариев метафорической инновации, в котором авторы предпочитают опору на устойчивые метафорические и дискурсивные образцы как основу продуцирования и детализации новых смыслов. Специальная терминология нефтедобывающей отрасли также служит источником индивидуально-авторских метафорических проекций, продвигающих идею бессовестной эксплуатации населения властью: Правильно говорят, что люДи - новая нефть России. Я не уДивлюсь, если очень скоро трубопровоДы заржавеют по причине ненужности. ВеДь уже сегоДня из скважин начнет бить настоящий фонтан штрафов 88 О. В. Орлова (https://www.forbes.ru/biznes/351697-novaya-neft-rossii-voditeley-stanut-chashche-shtrafovat-pri-pomoshchi-kamer); Принцип российских властей «люДи - новая нефть». Денег в бюДжете становится меньше, а потому пора прибегать «к гиДроразрыву пласта» (https ://xoroshiy.ru/227157-delyagin-moskva-voplotila-princip-lyudi-novaya-neft.html). В последней метафоре, принадлежащей политику и экономисту М. Делягину, подчеркивается резкий, принудительный и травматичный характер действий власти по отношению к населению. В настоящий момент происходит стабилизация когнитивной структуры анализируемого варианта петролеумной метафоры, его закрепление в коллективном языковом сознании и узуальном употреблении. Об этом свидетельствуют, во-первых, свершившийся факт отрыва прецедентной фразы от ее источника (автор статьи, в достаточной степени и как читатель, и как исследователь, погруженный в современный медиаконтекст, только уже в ходе реализации замысла, разыскал и описал обстоятельства медийной актуализации начального варианта метафорического выражения); во-вторых, примеры коллективно-медийной квалификации метафорического выражения как устойчивого (говорят, запущен мем, как известно), и наконец, учащающиеся случаи его употребления без сопроводительного интерпретативного контекста, что доказывает тезис о развитии и закреплении в его когнитивно-смысловой структуре семантико-кумулятивного заряда, достаточного для самостоятельного, независимого и полноценного дискурсивного существования. Один из ближайших по времени (28 апреля 2019 г.) и медийно заметных примеров тому содержится в ответе недавно избранного президента Украины В. Зеленского на заявление В. Путина о выдаче украинским гражданам российских паспортов: .^не стоит рассчитывать, что многие украинцы захотят стать «новой нефтью», в которую власти России пытаются превратить собственный нароД (https://lentachel.ru/ news/2019/04/28/). Коммуникативная интенция автора уже не нуждается в ассоциативно-смысловых подкреплениях и развертках и, несмотря на отсутствие в тексте каких-либо пояснений нефтяной метафоры, легко прочитывается адресатом любых политических взглядов. Итоги исследования Подведем итоги. Наш анализ русскоязычного медианарратива последнего десятилетия обозначил новую ступень дискурсивной эволюции одной из медийных доминант современности - медиаконцепта нефть, что подтверждает гипотезу о продолжающемся росте его миромоделирующей мощности. Из метафорически одностороннего, выступающего только в роли сферы-мишени концепт активно эволюционирует в сторону двустороннего, становясь еще и сферой-источником, развивая свой метафорический экспансионистский потенциал. Становлению петролеумной метафоры на основе структуры лю-Ди/нароД/ население/гражДане - вторая/новая нефть способствует ряд интрадискурсивных

Скачать электронную версию публикации