On two interpretations of definite descriptions.pdf Дьявол, как известно, скрывается в деталях. Из статьи В.А. Суровцева Были демоны, мы этого не отрицаем. Но они самоликвидировались. Из фильма Л. Гайдая «Иван Васильевич меняет профессию» 1. Тезис В этой статье я хочу оспорить один из тезисов статьи В.А. Суровцева «Что же желал знать Георг IV?» [1]. Речь пойдет об интерпретации определенных дескрипций в предложениях, содержащих: - сингулярный термин любого вида (это может быть имя собственное, индексикал, употребленный в определенном контексте, или определенная дескрипция); - определенную дескрипцию; - связку, допускающую как предикативную, так и идентификационную интерпретацию («есть», «был», «является» и т.п.). К предложениям такого вида относятся, например, «Скотт был автором Уэверли», «Он был автором Уэверли», «Автор Уэверли - это автор Айвенго». Я исключаю из рассмотрения предложения формы «d есть P», где d - определенная дескрипция, а P -предикат, а связка не допускает идентификационного прочтения: предложения типа «Король Франции лыс». Тема данной статьи связана с логической спецификой определенных дескрипций: они отличаются от других сингулярных терминов (собственных имен и индексикалов) тем, что обозначают свой объект не прямо, но через некоторое индивидуализирующее свойство. Это значит, что определенная дескрипция сочетает в себе черты предиката и сингулярного термина: 1) непосредственным образом определенная дескрипция указывает на некоторое свойство, что роднит ее с предикатами; 2) при этом определенная дескрипция содержит в себе условие единственности, что позволяет использовать ее для указания на объект, являющийся единственным носителем соответствующего свойства (если таковой существует): это роднит ее с собственными именами и индексикалами. Эти характеристики позволяют интерпретировать определенную дескрипцию как в качестве индивидуализирующего предиката (предиката, о котором известно, что его выполняет строго один индивид), так и в качестве сингулярного термина (указывающего на тот уникальный объект, который выполняет соответствующий предикат). Будем называть такие интерпретации предикативной и объектной соответственно. Эта двойственность обусловливает, далее, двоякую функцию связки в предложениях указанного вида: если мы интерпретируем дескрипцию как индивидуализирующий предикат, то связка получает предикативное значение; объектная же интер-претациия дескрипции требует индентификационной интерпретации связки. Эту двоякую возможность иллюстрируют две интерпретации, которые Рассел дает предложению «Скотт был автором Уэверли» в статье «Об обозначении»: 1) «Одна и только одна сущность написала Уэверли, и Скотт тождествен этой сущности» [2. C. 17]. 2) «Скотт написал Уэверли, и всегда истинно для у, что если y написал Уэверли, то у тождествен Скотту» [2. С. 21]. Символически эти интерпретации можно представить, соответственно, следующим образом: (1) 3x (автор Уэверли (x) & "y (автор Уэверли (у) з у = x) & x = Скотт); (2) Автор Уэверли (Скотт) & "y (автор Уэверли (у) з у = Скотт). Как видим, в (1) определенная дескрипция получает объектную интерпретацию, а связка - идентификационную; в (2) фигурирует только один сингулярный термин (имя «Скотт»); дескрипция же выполняет функцию преди- 1 ката, и связка, соответственно, имеет предикативное значение . Это различие имеет следствием тот факт, что в (2) тождество (знак «=») входит только в условие единственности ("y (автор Уэверли (у) з у = x)), тогда как в (1) тождество входит как в условие единственности, так и в предложение «x = Скотт». Второе вхождение тождества в (1) обусловлено, очевидно, идентификационной интерпретацией связки «был» в предложении «Скотт был автором Уэверли». Нам будет удобно иметь специальные термины для различения этих вхождений тождества; тождество в контексте условия единственности будем называть индивидуализирующим; тождество, выражаемое связкой соответствующего предложения (когда она имеет идентификационное значение), будем назвать реляционным15. Теперь мы можем сформулировать тезис В.А. Суровцева и альтернативный тезис данной статьи. Тезис В.А. Суровцева состоит в том, что 1) реляционное тождество присутствует в предложениях указанной формы существенным образом, поэтому 2) определенные дескрипции в таких предложениях могут иметь только объектную интерпретацию, а связки - только инденти-фикационную [1. С. 198]. Мой контртезис таков: во всех предложениях указанной формы 1) реляционное тождество может быть редуцировано, поэтому 2) как определенные дескрипции, так и связки допускают предикативную 3 интерпретацию . Мой аргумент незамысловат: для каждого предложения указанной формы обе возможные интерпретации эквиваленты в смысле совпадения истинностных условий. При отсутствии лингвистических конвенций, которые вынуждали бы к идентификационной интерпретации связки (для стандартных связок вроде «есть», «является», «это» таких ограничений в русском языке, насколько я могу судить, нет), это означает, что ни одна из них не является обязательной. Применительно к предложению «Скотт был автором Уэверли» тезис представляется тривиальным: как (1), так и (2) истинно тогда и только тогда, когда Скотт является единственным автором Уэверли. Этот пример допускает очевидное обобщение на все случаи, когда определенная дескрипция в предложении связана с именем собственным или индексикалом - выражением, которое может быть только сингулярным термином. Рассмотрим альтернативный случай - когда в предложении фигурируют две определенные дескрипции, например: «Автор Уэверли был автором Айвенго». Анализируя это предложение, В.А. Суровцев с неожиданной категоричностью заявляет: «Здесь связка «есть» используется именно в виде тождества» [1. С.198]. Поэтому выражаемую пропозицию он анализирует следующим образом: (3) $х $y (автор Уэверли ! (х) & автор Айвенго ! (y) & х = y)16 Мне, однако, уверенность В.А. Суровцева относительно интерпретации связки в данном предложении представляется необоснованной. Как и в предыдущем случае, здесь связка допускает предикативную интерпретацию: (4) $х (автор Уэверли ! (х) & автор Айвенго ! (х)). Возможные словесные формулировки для (4): a) Единственный автор Уэверли является единственным обладателем свойства «быть автором Айвенго». (Я выделил слово «свойство», чтобы подчеркнуть предикативный смысл связки и второй дескрипции.) b) Единственный автор Айвенго является единственным обладателем свойства «быть автором Уэверли17». c) Существует индивид, который является единственным обладателем свойства «быть автором Уэверли» и единственным обладателем свойства «быть автором Айвенго». Эквивалентность пропозиций (3) и (4) очевидна: обе истинны тогда и только тогда, когда некий индивид является единственным автором Уэвер-ли и единственным автором Айвенго. Таким образом, здесь, как и в предыдущем случае, необходимым образом присутствует только индивидуализирующее тождество, но не реляционное. Отмечу, что я вполне согласен с В.А. Суровцевым в том, что объектная интерпретация дескрипции и, соответственно, идентификационная интерпретация связки в предложениях указанной формы возможна. Не согласен я с его утверждением, что такая интерпретация является единственно возможной. В следующем разделе я попытаюсь показать, что предикативная интерпретация дескрипции и связки в некоторых случаях является не просто одной из возможных, но предпочтительной (хотя едва ли существуют контексты, в которых такая интерпретация обязательна). 2. Тождество в доксических контекстах Интересный ракурс данной темы связан с проблемой взаимозаменимости salva veritate сингулярных терминов в доксических контекстах. Рассел ставит эту проблему на примере вопроса Георга IV об авторстве Уэверли: можно ли заменить salva veritate дескрипцию «автор Уэверли» именем «Скотт» в следующем контексте: «Георг IV желал знать, был ли Вальтер Скотт автором Уэверли»? Обсуждение этой проблемы имело результатом дистинкцию первичного и вторичного вхождения дескрипций относительно доксического оператора [2. С. 17-18]. В.А. Суровцев ставит любопытный вопрос о возможности обратной замены в сообщениях такого рода. На примере с вопросом Георга IV: будет ли верно сказать, что Георг IV интересовался, является ли автор Уэверли автором Уэверли? (Здесь, конечно, нужно иметь в виду Рассе-лову посылку, что «первый джентльмен Европы» не сомневался в законе тождества, т.е. пропозиция, являющаяся предметом его любопытства, не должна иметь форму «а = а».) Если да, то нам необходимо дать адекватную интерпретацию предложения (Г) Георг IV интересовался, является ли автор Уэверли автором Уэверли. Анализируя данное высказывание, В.А. Суровцев приходит к выводу, что средств разработанного Расселом анализа недостаточно для его адекватной интерпретации, и предлагает использовать выдвинутую Доннелланом дис-тинкцию атрибутивного и референциального употребления определенных дескрипций [1. С. 199]. По моему мнению, намеченный В.А. Суровцевым подход, интегрирующий трактовки определенных дескрипций Рассела и Доннелана, перспективен и заслуживает обсуждения18. Сейчас, однако, я хочу оспорить его мотивировку: я считаю, что для адекватной интерпретации (Г) достаточно предложенной Расселом дистинкции первичного и вторичного вхождения определенных дескрипций относительно операторов. В интерпретации, которую я считаю адекватной, дескрипция «автор Уэверли» имеет как первичное, так и вторичное вхождение относительно доксического оператора: (5) $х (автор Уэверли ! (х) & Георг IV желал знать: автор Уэверли ! (x)). В.А. Суровцев находит эту интерпретацию «нелепой», поскольку она «предполагает, что существует какой-то конкретный автор, который написал Уэверли, и Георг IV сомневался, действительно ли тот самый конкретный автор, который существует, является автором Уэверли» [1. С. 196]. Хм... Пожалуй, в этом пересказе предложенная интерпретация и правда выглядит нелепо, - но фокус тут в одной детали. В процитированном пассаже говорится: «Георг IV сомневался, действительно ли ... автор... является автором.». Здесь складывается впечатление, будто Георг IV знал, что некто является автором, и хотел знать, является ли он автором. Проще говоря, этот лукавый пересказ передает другую (и да, нелепую) интерпретацию любопытства Георга IV: интерпретацию, в которой дескрипция имеет два вторичных вхождения. Заменим негодную деталь. Правильный пересказ (5) таков: один и только один человек написал Уэверли, и Георг IV хотел знать об этом человеке (!), является ли он автором Уэверли. Или проще: король предположил о некоем индивиде, что тот сочинил Уэверли, и это предположение верно. Для полноты картины заметим, что этот пример представляет собой несущественную модификацию примера, который Рассел приводит для иллюстрации первичного вхождения дескрипции: «"Георг IV относительно человека (курсив мой. - Е.Б.), действительно написавшего Уэверли, желал знать, является ли он Скоттом". Это было бы истинным, к примеру, если бы Георг IV увидел Скотта на расстоянии и спросил: "Это - Скотт?"» [2. С. 18]. Вопрос В.А. Суровцеву: а если бы Георг IV увидел Скотта на расстоянии и спросил: «Не этот ли господин сочинил Уэверли?» В.А. Суровцев выдвигает еще три возражения против (5). Одно из них я прокомментировал в примечании 2; на два других отвечу сейчас. 1) Если извлечь доксический оператор из (5), мы получим: (6) $х (автор Уэверли ! (х) & автор Уэверли ! (x)) или, что то же самое, (6') $х автор Уэверли ! (х). По мнению В.А. Суровцева, эта формула не соответствует предложению «Автор Уэверли = автор Уэверли»: последнее «выглядит как тавтология, т.е. при любых интерпретациях является истинным, даже в случае, если никакого автора Уэверли не существует или автор был не один» [1. С. 196]. Я здесь затрудняюсь однозначно понять фразу «выглядит как»: означает ли она, что автор утверждает, что данное предложение представляет собой тавтологию - или допускает, что это только видимость? В любом случае, если мы анализируем определенные дескрипции по Расселу, то утверждение об истинности предложения «Автор Уэверли = автор Уэверли» при всех интерпретациях неверно: если не выполняется условие существования или условие единственности, то данное предложение (по Расселу) ложно, и даже знак равенства ему не поможет. 2) Возвращаемся к теме тождества. В.А. Суровцев считает, что при интерпретации предложения «Автор Уэверли - это автор Уэверли» не только индивидуализирующее, но и реляционное тождество необходимо: «Роль, которую выполняет вхождение тождества, указывающего на единственность возможного значения переменной, не может заменить роль тождества, которое употребляется для отождествления значения в собственном смысле» [1. С. 198]. Обосновывая этот тезис, он предлагает рассмотреть экзистенциальное обобщение (1): (7) $х (автор Уэверли (х) & "у (автор Уэверли (у) з х = у) & $z (х = z)). Его комментарий таков: «Ясно, что подстановка значений на место переменных в (7)19 по-разному сказывается на его истинностном значении. Выбор возможных значений для z приводит к варьированию истинностного значения, тогда как выбор значения для y никакого влияние на истинностное значение не оказывает» [1. С. 198]. На этом основании он делает вывод о нере-дуцируемости третьего конъюнкта (в котором присутствует реляционное тождество) и, далее, о неадекватности (6) и (6'), в которых реляционное тождество отсутствует. Чтобы ответить на это возражение, я позволю себе его переформулировать. Дело в том, что выбор значений для z не может влиять на истинностное значение (7), поскольку переменная z в (7) связана. Думаю, В.А. Суровцев в процитированном пассаже имел в виду не (7), но открытое предложение (8) $х (автор Уэверли (х) & "у (автор Уэверли (у) з х = у) & х = z). Если эта экзегетическая гипотеза верна, то ответ на данное возражение уже был дан применительно к частному случаю. Дело в том, что (1) - это частный случай (8), поскольку (1) получается из (8) при замене переменной z именем «Скотт». Применительно к пропозиции (1), содержащей реляционное тождество, было показано, что она эквивалентна пропозиции (2), реляционного тождества не содержащей. Обобщенный тезис таков: открытое предложение (8) эквиваленте следующему: (9) автор Уэверли ! (z) & "у (автор Уэверли (у) з z = у). Как видим, (9) тоже обходится без реляционного тождества. Для меня, однако, более интересно именно (7). Дело в том, что (7) эквивалентно (10): (10) $х (автор Уэверли (х) & "у (автор Уэверли (у) з х = у)), т.е. пресуппозиции существования уникального автора Уэверли20. Таким образом, если в пропозиции (1) реляционное тождество (х = Скотт) информативно (хотя и устранимо21), то в ее экзистенциальном обобщении - в пропозиции (7) - реляционное тождество ($z х = z) уже не только устранимо, но и неинформативно. Словом, сторонникам тезиса о нередуцируемости реляционного тождества лучше избегать экзистенциальных обобщений. Если я ничего не упустил, то выходит, что я отстоял (5) в качестве адекватной интерпретации (Г). В заключение хочу отметить, что (как минимум) одно косвенное соображение делает предикативную интерпретацию дескрипций и связок предпочтительной (хотя и не делает ее обязательной). Это соображение высказал С. Крипке [6. С. 1023-1024]. Воспроизведу его на примере предложения «Скотт был автором Уэверли». Если мы предпочитаем интерпретацию (1), в которой присутствует реляционное тождество, то при помещении этого предложения в доксический контекст («Георг IV желал знать, был ли Скотт автором Уэверли») нам придется поместить сомнительный конъюнкт «х = Скотт» в область действия доксического оператора. Но тем самым мы все-таки вынудим Георга IV интересоваться законом тождества! Таким образом, даже имея дело с экстенсиональными контекстами, было бы предусмотрительно избегать реляционного тождества на случай, если придется поместить полученную интерпретацию в интенсиональный контекст.

Скачать электронную версию публикации