On the question of the topicality of gender studies in philosophy.pdf Сознание нашей эпохи стоит под знаком разоблачения и познания тайны пола в человеке. Его нельзя больше скрывать. Ужасом пола и энергией половой полярности поражено все существо человека, его мышление и его чувства, его творчество и его нравственное сознание не меньше, чем жизнь его организма. Николай Бердяев «Мужское» и «женское» представляют собой не только отвлеченные категории философской традиции, но и одни из самых значимых способов самопрезентации человека в социуме. От того, насколько ясно «считывается» пол человека, насколько четко обозначена и воспроизведена доминирующая схема полового различия в поведении, внешности, ментальных конструкциях, которыми оперирует индивид, напрямую зависит успешность его социализации, а следовательно, и субъективное восприятие собственного жизненного пути, ощущение социального благополучия и личного счастья. Пересечение в проблематике «мужского» и «женского» предельных значений, традиционно соотносимых с фундаментальными бинарными оппозициями трансцендентного и имманентного, разумного и чувственного, душевного и телесного, активного и пассивного, с одной стороны, и практик повседневности, телесности, обыденного опыта - с другой, делает обращение к исследованию «полового вопроса» неизменно актуальным в любую историческую эпоху. Современная социальная ситуация тем не менее демонстрирует совершенно особый контекст тематизации «мужского» и «женского». Начиная с середины XX в. общество претерпевает целый ряд значительных трансформаций, средоточием которых, без сомнения, становятся подвижность мужской и женской социальных ролей, плюрализация маскулинных и фемининных практик и эталонов поведения, глобальное изменение института семьи, так называемая «сексуальная революция», декриминализация и депатологи-зация гомосексуальности и транссексуальности [1-5]. Указанные трансформации продуцируют непрекращающуюся полемику относительно положительного или отрицательного влияния происходящих изменений на так называемые «нравственные устои» общества, «традиционные семейные ценности» и даже на демографическую ситуацию [6-8]. Еще в 50-х гг. XX в. знаменитый российско-американский социолог Питирим Сорокин, встревоженный масштабом и последствиями «сексуальной революции», предлагал в целях недопущения социальной катастрофы прибегнуть к так называемой стратегии «десексуализации», которая могла бы остановить воздействие деструктивных «жучков-бурильщиков», разлагающих нравственные основы общественной системы. «Основное изменение нашей культурной и социальной вселенной, - писал П. Сорокин в работе «Американская сексуальная революция», - направленное на облагораживание сексуального порядка, заключается в существенной десексуализации наших изящных искусств, прессы, радио, телевидения, развлечений и спорта, нашей науки и философии, социальных и гуманитарных дисциплин, нашей этики и законодательства, экономики, политики, всего нашего образа жизни» [9. С. 142]. Однако последующие десятилетия ярко продемонстрировали, что происходящие социальные трансформации в области пола и сексуальных отношений связаны с более глубинными изменениями как самой общественной системы, так и фундаментальных ментальных конструкций, с помощью которых данные изменения могут быть концептуализированы. Этот настоящий «тектонический сдвиг» цивилизации оказался связан не только со страхами выхода из привычной статической сферы традиционных представлений о поле и половых отношениях, но и с «революционными» надеждами, для которых сексуальность «представляет собою потенциальную область свободы, незапятнанной пределами нынешней цивилизации» [10. С. 30]. С точки зрения английского социолога Энтони Гидденса, тот потенциал демократизации межличностных отношений, который несут в себе современные метаморфозы пола, интимности и сексуальности, способен «оказать разрушительное воздействие на современные институты как целое» [Там же. С. 32]. Очевидно при этом, что этот деструктивный потенциал уже не может подразумевать однозначно негативные коннотации, поскольку является следствием более фундаментальной деструкции всей традиционной системы социального устройства. Наиболее адекватным для описания современных социальных метаморфоз представляется термин известного британского социолога Зиг-мунта Баумана - «плавка твердых тел». Выстроенная в течение тысячелетий система социальных институтов «расплавляется» под воздействием невиданных ранее «импульсов освобождения». «Современная ситуация, - утверждает З. Бауман, - появилась из радикального таяния пут и кандалов, заслуженно или незаслуженно подозреваемых в ограничении индивидуальной свободы выбора и действий» [11. С. 11]. «Освобождение» пола тем не менее оставляет открытым вопрос о перспективах посттрадиционного общества, новизна которого продолжает одновременно и завораживать, и ужасать небывалым масштабом трансформаций, которые человечество просто не успевает осмыслить. По меткому выражению известного французского философа Жана Бодрийяра, «нет сегодня менее надежной вещи, чем пол - при всей раскрепощенности сексуального дискурса» [12. С. 31]. Определенность классической модели половых различий сменяется «текучей» неопределенностью. Однако в XXI в. неопределенность «преодоления», «плавления» и «освобождения» все больше вынуждена соприкасаться с реакционной повесткой дня [13. С. 854]. Религиозный фундаментализм и «неоконсервативный поворот» на мировой политической авансцене [14. С. 89; 15; 16] способствуют реанимации и ремифологизации «традиционных ценностей», представляя сложные культурные трансформации в контексте упрощенной этической дилеммы «целомудренного» прошлого и «развращенного» настоящего. В российском обществе «гендерная реакция» становится настоящим идеологическим флагманом авторитарного политического режима. Как отмечает известный российский социолог Анна Тёмкина, «в современном российском обществе идеологические консервативные дискурсы продвигают понимание гендерных различий как природных и вечных. В условиях нехватки иных ресурсов и легитимности правил гегемонная маскулинность старается утвердить себя в дискурсе и практиках через гетеросексуальность и объективацию женщин, через гомофобию и призывы к традиционализации общества как к естественному порядку. Гендерный порядок и власть «натурализуются», пересекаясь с гражданством и национализмом, которые представляются вечными, неизменными, а потому «моральными» [17. С. 141]. Таким образом, тема пола становится настоящим «гордиевым узлом» современного общества, обозначающим границу и одновременно арену противоборства между классической бинарной моделью мира, социума и человека, с одной стороны, и неклассической тенденцией преодоления традиционной бинарной схемы - с другой. Как отмечал известный русский философ Сергей Булгаков, «болит древо жизни в сердцевине пола, и здесь нет вполне торжествующих победителей» [18. С. 260]. Отличие современной ситуации состоит в том, что «сердцевина пола» сегодня осознается не только в масштабе личной драмы отдельного человека, но и в масштабе общества в целом, более того, в масштабе судьбы западной цивилизации как таковой. Социальные метаморфозы пола представляют собой один из самых острых вопросов современности. Однако их возникновение и распространение коррелирует в западноевропейской традиции с трансформацией самих способов концептуализации реальности, глубинных схем мышления. В целом эту трансформацию фундаментальных ментальных конструкций принято обозначать в современной философии термином «постметафизическое мышление» [19. С. 3; 20]. Основная черта данного типа мышления состоит в разработке различных стратегий преодоления традиционного философского стиля, базирующегося на эссенциализме и дуализме, оперирующего бинарными оппозициями. Как отмечает Евгений Борисов, «историческое самодистанцирование от классического наследия может рассматриваться как типологическая черта современной философии, позволяющая характеризовать ее как постметафизическую» [19. С. 3]. Одним из ключевых предметов критики для представителей постметафизического направления является дуалистический принцип выстраивания традиционной философской дискурсии, задающий ориентацию на трансцендентное в качестве фундаментального основания, так называемой, «насильственной иерархии» сущего [21. С. 7-8]. «Удвоение» реальности, восходящее к философии знаменитого греческого идеалиста Платона и ставшее одной из самых значимых черт философии классического периода, представляется критикам как глубочайшее заблуждение, а базирующаяся на принципе «удвоения» бинаризация основных аспектов мира, общества и человека признается специфической «философской болезнью» [22. С. 158]. Как отмечает знаменитый французский философ Жиль Делез, «отравленный подарок платонизма заключается в том, что он ввел трансцендентность в философию, придал трансцендентности правдоподобный философский смысл... » [23. С. 184]. В целом «ниспровержение платонизма» раскрывается постмодерном не только как необходимость, назревшая в результате теоретического переосмысления основ западноевропейской метафизики, но и как данность, осуществляемая в современной действительности и требующая адекватной философской репрезентации. Особое значение в этом отношении имеют исследования Ж. Бодрийяра, в которых человечество «постиндустриальной» эпохи рассматривается как общество, уже теряющее трансцендентность, где сама реальность представляет собой нагромождение самодостаточных, независимых от трансцендентных образцов симулякров, формирующих жизненную среду современного человека. По мысли Ж. Бодрийяра, «территория больше не предшествует карте и не переживает ее. Отныне сама карта предшествует территории - процессия симулякров, - именно она порождает территорию» [12. С. 16]. Таким образом, современность представляет собой уникальное сочетание глубинных изменений в сфере общественной жизни, механизмов функционирования общественных институтов, с одной стороны, и фундаментальных ментальных схем - с другой. Дискурсивная подвижность, связанная с «плавлением» бинарного принципа дескрипции мира, социума и человека, оказывается созвучна изменению самой реальности, трансформации социального порядка. Особым образом это уникальное сочетание раскрывается относительно проблематики пола, которая, как было показано выше, представляет собой определенное средоточие метаморфоз. Очевидные и необратимые мутации в сфере семьи и половых отношений представляются случайными лишь в отрыве от контекста глубинных метаморфоз в способах концептуализации мира, социума и человека, а также тесно переплетающихся с ними изменений в способах тематизации категорий «мужское» и «женское». Исследование фундаментальных трансформаций онтологического статуса данных категорий в контексте смены философских парадигм способно прояснить принципиальное значение и основной смысл тех изменений в сфере пола и половых отношений, которые вызывают столько вопросов и тревог со стороны как просвещенных критиков, так и рядовых современников. В соответствии с высказанными замечаниями необходимо обозначить две принципиальные философские установки, на которых, с точки зрения автора статьи, должно базироваться исследование категорий «мужское» и «женское» в современной философии. 1. Концептуализация пола в классической философской традиции не может быть признана корректной, поскольку основывается на дуалистических онтологических и антропологических предпосылках, а также содержит существенные внутренние противоречия. Невозможно создать дескриптивную модель, адекватную многообразной, многоуровневой, динамичной современной реальности на основании бинарной теоретической схемы, поскольку анализируемые феномены будут подвергаться неизбежному распределению на доминирующие и доминируемые элементы согласно принципам выстраивания «насильственной иерархии». Бинарный принцип, «заключающий в себе насилие» [24. С. 52], продуцирует механизмы маргинализации определенных социальных феноменов, что недопустимо в рамках исследования, претендующего на статус научного. Поэтому осмысление трансформации онтологического статуса категорий «мужское» и «женское» с необходимостью должно быть обращено к практикам и стратегиям дистанцирования от метафизического способа концептуализации пола и половых отношений. Происхождение бинаризма и степень его влияния не только на европейскую культуру, но и на человеческое мышление как таковое продолжают быть предметом полемики в научном сообществе. Как отмечает Анастасия Бакулина, «двоичность и попытки ее осмысления пронизывают всю историю человечества - от архаических культур до современной цивилизации, от бытового уровня до философских и религиозных систем» [25. С. 170]. Тем не менее преодоление бинарной структуры мышления вообще и относительно концептуализации таких социально значимых категорий, как «мужское» и «женское» в частности, безусловно, должно выступать важным принципом философского исследования. 2. Трансформация онтологического статуса категорий «мужское» и «женское» должна рассматриваться в тесной связи как с процессом дистанцирования от метафизического способа мышления, так и с процессом трансформации социальных практик в сфере пола и половых отношений. Преодоление бинарной и эссенциальной модели пола в современной философии и социальной теории не является случайным процессом, одним из множества альтернативных способов концептуализации половой дихотомии. Напротив, историчность классического типа рациональности, становящаяся все более очевидной с начала XX в., обнаруживает некую значимую корреляцию между способами концептуализации реальности и изменениями в рамках самой реальности. Классическая концепция пола выполняла определенную роль медиатора, транслирующего абстрактные постулаты дуалистической онтологической модели на социальные практики, бинаризируя допустимые социальные роли, формируя тела, «проговаривающие» две противоположные модели поведения. Как отмечает Пьер Бурдье, «постепенная соматизация фундаментальных отношений, конституирующих социальный порядок, приводит к формированию двух типов «природы», т.е. двух систем натурализованных социальных различий, которые одновременно вписаны как в телесный экзис (в форме двух противоположных и взаимодополняющих типов поз, походки, осанки, жестов и тому подобное), так и в рассудок, воспринимающий все это сквозь серию дуалистических оппозиций» [26. С. 297]. Противопоставление и субординирование мужского и женского начал в телах и конфигурациях тел производило видимую и ощутимую демонстрацию абстрактных дуалистических предпосылок западной метафизики. Поэтому подвижность метафизической схемы исторически коррелирует с метаморфозами социальных практик пола, а следовательно, процесс трансформации онтологического статуса категорий «мужское» и «женское» должен быть рассмотрен как необходимый элемент и дистанцирования от метафизики, и изменений в социуме. Другими словами, процесс денатурализации половых различий обозначает ослабление давления эссенциальной модели «мужского» и «женского» на социальные практики пола и вне данного контекста не может быть осмыслен.

Скачать электронную версию публикации