Coalition politics as a factor weakening the intermediary function of political parties (the case of Germany).pdf Политические партии постепенно утрачивают свой авторитет в глазах граждан, и им все труднее выполнять одну из основных своих функций в демократическом обществе - служить посредником между гражданским обществом (избирателями) и государством, осуществляющим свою власть с помощью органов исполнительной и законодательной власти. Свидетельства упадка просматриваются в низком уровне доверия к этим организациям, снижении явки на выборах, появлении несистемных партий, быстро завоевывающих сердца избирателей, уставших от коррумпированности и закостенелости старых партийных машин. Как правило, в качестве причин неудовлетворительного состояния современных политических партий указываются изменение социальной структуры общества, размывание социальных классов, принадлежность к которым в значительной мере определяла идеологические предпочтения избирателей, следствием чего стало уменьшение членской базы. В попытке компенсировать эти потери партии начали охоту за массовым избирателем, выходя за узкие рамки идеологических ниш. Однако далеко не последнюю роль в трансформации современных политических партий сыграла и практика коалиционных правительств, содействующая ухудшению позиций политических партий, осложняющая их идентификацию для избирателей, примером чему служат коалиционные правительства Германии на протяжении последнего десятилетия. Об этом свидетельствует эволюция политических партий: возникшие как кадровые организации, стремящиеся к «подготовке выборов, их проведению и сохранению контакта с кандидатами» [1. C.117-118], со средины XIX в. они приобрели статус массовых, стремящихся к вовлечению в политику максимального количества избирателей, при этом активная позиция, жизненный опыт сторонников партии и этика борьбы привели к идее усиления партийного единства и дисциплины, отсутствовавших в кокусных партиях [2. C. 30]. Со второй половины ХХ в. на политической арене начали появляться универсальные партии (catch-all parties), стремящиеся объединить вокруг себя максимальное количество избирателей с разной классовой, этнической, религиозной принадлежностью. Для них характерны наличие прагматических лидеров национального масштаба, ориентация на государство и финансовую поддержку с его стороны. Следующими стали партии картельного типа, выделенные и проанализированные Р. Кацем и П. Мейром. По их мнению, такие партии являются результатом симбиоза партий и государства [Там же. С. 28], их члены рассматривают политику как профессиональную деятельность, а в основе партийной конкуренции лежат управленческие способности. В 1970-х гг. на базе общественных движений начали появляться «тематические» партии, отстаивающие расширение гражданских прав, защиту окружающей среды, равенство полов, идею мирного сосуществования государств и другие постмодернистские ценности. Не последнюю роль в трансформации политических партий сыграли не только социально-экономические изменения - размывание границ между социальными классами, изменение ценностных установок граждан и демографического, этнического состава обществ, развитие информационно-коммуникационных технологий, но и реформы избирательной системы. Хотя между теоретиками продолжаются споры о том, избирательная система определяет тип партийной системы или же сами партии внедряют именно те избирательные правила, что укрепляют их позиции во власти, но в последние десятилетия тенденция к более широкому внедрению пропорциональной системы выборов в различных вариациях очевидна. В отличие от мажоритарной системы, по правилам которой победитель получает все, пропорциональная содействует партийному строительству и нивелирует внутренние конфликты, как убедительно продемонстрировал А. Лейпхарт в своей модели консенсусной демократии. Пропорциональная избирательная система не только позволяет более точно учитывать предпочтения избирателей, мнения которых «теряются» в борьбе за правилами мажоритарной системы, но и актуализирует проблему формирования коалиционного правительства. Ранние исследования этого феномена исходили из математических исчислений, сводившихся к конвертации депутатских мандатов партнеров по коалиции в министерские портфели. Такая связь исследовалась еще Э. Брауном и М. Франклином [3], анализировавшими пропорциональное распределение, выведенное В. Гэмсоном [4]. Актуальность этой формулы подтверждена и недавним исследованием взаимосвязи между размером партии и количеством ее министров в коалиционном правительстве [5]. По мере накопления эмпирического материала становилось все более очевидным, что математические расчеты не всегда способны объяснить стремление участников коалиции получить пост премьер-министра или же конкретные министерства. Ведь партия получила поддержку граждан для реализации своей избирательной программы, для чего необходим контроль над осуществлением государственной политики в определенных сферах с помощью своего представителя в правительстве. Более того, следует учитывать и идеологические позиции, поскольку пребывание возможных коалиционных партнеров на различных флангах политического спектра сводит к нулю вероятность реализации эффективной государственной политики. Первыми обратили внимание на важность идеологии Э. Браун и К. Фест, разработавшие теорию партийной семьи [6], исходившую из допущения, что некоторые министерские должности имеют для партий большее значение для продвижения своих интересов, а также интересов лояльных групп или же избирателей. В свою очередь, Я. Бадж и Г. Кемен [7. С. 90] предложили анализировать избирательные программы партий и определять, какие именно сектора государственной политики имеют для них первоочередное значение. Они определили, что в коалиционных правительствах умеренные левые партии (социалистические и социал-демократические) более чем в 80% случаев получают министерства труда, здоровья и социального обеспечения. В целом можно определить четыре ключевых фактора, влияющих на формирование коалиции (ее состав, длительность переговоров и т.д.): фраг-ментированность (количество партий, победивших на выборах) и поляризо-ванность парламента (количество мест, полученных центристскими, крайними левыми или правыми партиями), наличие влиятельной оппозиции и продолжительность правительственного кризиса (как долго существует временное правительство). Теоретические рассуждения и практика подтверждают, что больше всего шансов на формирование правительства имеет не столько партия, получившая наибольшее количество голосов, сколько так называемый «срединный законодатель» - партия, находящаяся в центре идеологического спектра, представленного парламентскими партиями. Другими словами, коалиционные стратегии вынуждают политические партии отказываться от своих все более размытых идеологических установок в обмен на возможность осуществления более или менее эффективной государственной политики, которая в условиях современных демократических систем возможна, как правило, при наличии поддержки парламентского большинства. Примером эрозии посреднической функции партии как результата коалиционной политики служит Германия, которая с 2005 г. демонстрирует противоестественный альянс консерваторов с социал-демократами, бессменно возглавляемый канцлером А. Меркель. На последних парламентских выборах, проведенных 24 сентября 2017 г., ведущие политические партии страны показали один из худших результатов в послевоенной истории страны: Христианско-демократический союз и Христианско-социальный союз (ХДС / ХСС) получили 246 из 706 мест в Бундестаге, что на 65 меньше, чем в предыдущем составе, Социал-демократическая партия Германии (СДПГ) -153 (-40), крайне правая Альтернатива для Германии (АдГ) - 94 (+94), Свободные демократы - 80 (+80), Левая - 69 (+5), Союз 90 / Зеленые - 67 (+4). Учитывая невозможность создания союза с крайне правыми партиями, впервые прошедшими в законодательный орган за последние полстолетия, партия А. Меркель имела альтернативу для создания правительства большинства: вступать в переговоры со Свободными демократами и Зелеными (393 мандатов) или же возрождать альянс с весьма ослабленными социал-демократами (399 мандатов). 10 ноября опрос общественного мнения зафиксировал, что только 45% немцев считают, что коалиция из трех партий -ХДС / ХСС, Свободных демократов и Зеленых - принесет пользу стране, что на 12% меньше, чем месяцем ранее. Тем не менее 68% опрошенных надеялись на формирование трехпартийного правительства. Но будущие партнеры так и не смогли достичь соглашения по климатическим и экологическим вопросам: 14 ноября Зеленые отказались от переговоров вместе со Свободными демократами и ХДС по созданию коалиции из-за отказа последних значительно снизить количество электроэнергии, производимой тепловыми (угольными) электростанциями. 1 декабря экономический совет ХДС предупредил, что возобновление большой коалиции с социал-демократами ослабит позиции обеих партий и усилит позиции крайне правых. Тем не менее формирование правительства меньшинства со Свободными демократами или же старт новой избирательной кампании не устраивали победителя выборов, решившего договорится с левыми. 15 декабря руководство СДПГ единогласно проголосовало за начало предварительных переговоров с консерваторами для создания коалиции. Предварительное обсуждение началось 7 января 2018 г. по 15 направлениям, которые должны были лечь в основу коалиционного соглашения. Проведенный в средине января газетой Welt am Sonntag опрос общественного мнения зафиксировал, что 52% опрошенных не считают большую коалицию ни хорошей, ни плохой. При этом более 60% сторонников социал-демократов выступали против подобного соглашения, в то время как 67% консерваторов его поддерживали. 22 января конгресс СДПГ 362 голосами «за» и 297 «против» принял решение вступить в официальные переговоры о создании коалиции. Они начались 26 января - через четыре месяца после проведения выборов, когда 18 рабочих групп принялись согласовывать позиции сторон для оформления соглашения. Результатом их работы стал проект коалиционного соглашения [8] на 177 страницах, опубликованный 7 февраля. Соглашение гарантирует сохранение текущего статус-кво и не обещает проведения реформ, в которых нуждается страна. ХДС / ХСС удалось зарезервировать за собой часть бюджетного профицита для выплат на детей, пенсии, инвестиции в инфраструктуру, добиться незначительного уменьшения налогов и ограничить иммиграцию путем воссоединения семей. Социал-демократам удалось запретить кратковременные трудовые соглашения и пересмотр несоответствий между государственным и частным медицинским страхованием. Первый раздел соглашения «Новый старт для Европы», написанный под влиянием СДП, обещает более тесное сотрудничество с Францией в таких сферах, как оборона и миграция, увеличение взносов Германии в бюджет ЕС, усиление полномочий Европарламента и превращение созданного в 2012 г. антикризисного фонда Европейский стабилизационный механизм в постоянный Европейский валютный фонд. Но никаких конкретных предложений о создании банковского союза соглашение не содержит. Да и в общих чертах мало конкретики. Необходимость склонить социал-демократов к партнерству вынудила ХДС пойти на беспрецедентный шаг: они получили влиятельный портфель министерства финансов, что особенно важно для влияния на политику Евросоюза, сохранив за собой министерства иностранных дел и труда. ХДС оставили за собой пост канцлера, министерства экономики, обороны. Однако это еще не конец затянувшейся «коалициады» в Германии. Коалиционное соглашение будет вынесено на голосование 4 марта 2018 г., в нем могут принять участие почти 460 тыс. членов СДПГ, поддержав его или же отвергнув. Но даже в случае негативных результатов сторонников социал-демократов и провала переговоров о создании большой коалиции А. Меркель готова вновь вернуться к рассмотрению возможности создания правительства меньшинства в соответствии со ст. 63 Конституции ФРГ. Согласно ее положениям, если Бундестаг большинством голосов не проголосует за кандидатуру федерального канцлера, то он в течение следующих четырнадцати дней может избрать федерального канцлера абсолютным большинством своих членов. Если эта попытка окончится неудачей, то незамедлительно проводится новый тур голосования, в котором избранным считается тот, кто получил наибольшее число голосов. Если избранный не получил такого большинства, то Федеральный Президент должен в течение семи дней либо назначить его, либо распустить нижнюю палату парламента. Таким образом, отсутствие убедительного победителя парламентских выборов, что все чаще встречается во многих странах мира с пропорциональной и смешанной системой выборов, привело к возникновению правительственного кризиса, длящегося уже более четырех месяцев, в одной из наиболее развитых демократических стран. Как свидетельствует пример Германии, логика коалиционных переговоров способствует падению популярности крупных партий, чем непременно воспользуются крайние и популистские партии в случае проведения внеочередных парламентских выборов, дальнейшему отходу вероятных коалиционных партнеров от положений своих избирательных программ в поисках труднодостижимого компромисса и росту неудовлетворенности среди их сторонников. Другими словами, для избирателей все более актуальным становится вопрос представительства своих интересов, не искаженных интересами руководства политических партий и необходимостью идти на компромисс, в том числе и по ключевым вопросам, ради возможности управления государством в рамках коалиционного правительства.

Скачать электронную версию публикации