Wittgenstein and John Perry on the vision of red: Around the argument of knowledge.pdf Нередко в философии сознания отдельные аргументы (в поддержку или в опровержение физикализма, функционализма, эпифеноменализма и различных вариантов дуализма) воспроизводятся вне исторического контекста, и в частности без учета лингвистического поворота. Будто лингвистического поворота не было. Чалмерс по ходу экспликации логической возможности зомби [1] упоминает (но мог бы и не упоминать) в комментариях только книжку австралийского философа Кейта Кэмпбелла [2] и известную статью Роберта Кирка [3] {сегодня Кирк продолжает вплотную заниматься философским зомби (см.: [4-6])}. Обычно формулировка какого-либо аргумента ввиду широкой известности и не требуют (в рамках концептуального обсуждения) возврата к историческому контексту. Но некоторые способы мыслить после лингвистического поворота почти полностью дезавуируют обсуждение логической (или метафизической) возможности зомби (и обсуждение непосредственно аргумента) - и обсуждение других мысленных экспериментов. Сопутствующий аргументу зомби мысленный эксперимент требует вообразить человека (сообщество людей) (зомби), который физически совпадает с реальным человеком, но одновременно лишен переживаемых состояний боли или видения красного и пр. внутри собственного сознания. Полностью лишен сознания. Можно вспомнить и «механического человека» Декарта. Возможны разные варианты: человек-зомби по поведению или физиологически совпадает с реальным человеком и не имеет сознания или души. Все зависит от опровергаемой с помощью зомби-аргумента позиции (бихевиоризм или физикализм в широком смысле). Сразу вспоминается параграф 420 «Философских исследований» Витгенштейна [7] {в качестве отступления: Чалмерс и другие участники обсуждения зомби-аргумента вспоминают Витгенштейна только в связи с жуками в коробке}. Витгенштейн спрашивает: возможно ли вообразить людей вокруг бессознательными автоматами с сохраняющимся адекватным и неотличимым от нашего поведением. Пусть кто-нибудь произносит «дети на улице - просто автоматы». Такие слова, продолжает Витгенштейн, ничего не сообщают. Могут только вызывать смутное тревожное чувство. Дальше следует сравнение: рассматривать человека как автомат - будто видеть в какой-то фигуре другую фигуру (видеть свастику в переплете оконной рамы). Одна логическая возможность представить зомби (пусть в таком представлении нет ничего противоречивого) неинтересна. Предлагается посмотреть на значение выражения «люди - зомби» в рамках обычной языковой практики. Человек увлекся каким-нибудь фильмом с the Living Dead и видит в окружающих зомби (что и сообщает на уровне простой языковой игры). В других совершенно отличных контекстах выражение не будет иметь смысл. {Пусть кто-то говорит: «Я один могу чувствовать свою боль». Оно похоже на воздыхание - и только в таком или подобном контексте (таких контекстов может быть много) имеет смысл. Выражение не предлагает разговор об эпистемическом доступе и не подразумевает проблему квалиа}. Позицию Витгенштейна следует строго отделять от возможной или существующей критики зомби-аргумента. Нам, скажем, может быть неясна связь идеи qualia и соответствующих феноменальных представлений (внутри) сознания (потому в уравнении человек - . = зомби вычитаемое неиз вестно). Или можно принять тезис о неотделимости феноменальных переживаний сознания от бытового и языкового поведения (позиция близка, например, Деннету и, скорее всего, была бы близка и Витгенштейну). Витгенштейн с самого начала отказывается признать осмысленным мысленный эксперимент (коль скоро он требует бессмысленных языковых выражений). И дальнейшее обсуждение становится неинтересным. *** Заметки Витгенштейна напрямую соотносятся с другим известным аргументом - аргументом знания. Сопутствующий аргументу мысленный эксперимент («комната Мэри») хорошо иллюстрирует проблему в объяснении сенсорных квалиа (почти везде далее в качестве примера используется феноменальное переживание видения красного в конкретном сознании). Можно по-разному объяснять природу квалиа: через физикализм, эпифеноменализм (квалиа - нефизические следствия физических причин) и разные формы дуализма. Аргумент знания первым предложил Фр. Джексон в статье «Эпифеноменальные квалиа» [8]. Однако мы обратимся к работе Дж. Перри «Знание, возможность и сознание» [9], в которой совмещены признание своего рода нередуцируемости квалиа и одновременно тождество ментального и физического (понятно, что сторонники аргумента из нередуцируемости ква-лиа приходят к не-тождеству ментального и физического) {книга Дж. Перри ныне хорошо известна в России благодаря статьям: [10, 11]}. Мысленный эксперимент. Представим себе: девушка по имени Мэри с рождения заперта в черно-белой комнате (лишена возможности видеть цвета). Или страдает редкой формой цветовой слепоты - ахроматопсией. Мэри знает полный набор фактов о физическом мире (первая посылка аргумента). Вдруг девушка выходит из комнаты (обретает нормальное зрение) и видит спелый томат. Вторая посылка аргумента: Мэри получила новое знание (зна-ние-как видеть красное). Следовательно, существуют нефизические факты. По аналогии с критикой зомби-аргумента можно сказать: из логической возможности (возможности представить некоторую ситуацию) делаются метафизические выводы. Нетрудно и просто отклонить вторую посылку. Так поступает Деннет (см.: [12]). Несколько более интересной оказывается позиция Дж. Перри. Он признает нередуцируемость нового знания Мэри к знанию физических фактов (признает вторую посылку) и одновременно остается фи-зикалистом (отвергает вывод). Некоторое время мы будем следовать за Дж. Перри (в скобках приводятся соответствующие страницы). Итак. Мэри узнала видение-красного и усвоила определенный пропозициональный способ говорить о новом фактическом знании (94) {можно возразить: соответствующие пропозиции девушка могла усвоить и вне феноменального опыта - как слепые вполне научаются языковой игре с использованием цветовых понятий}. Факт сенсорного субъективного опыта видения красного. Мэри получила знание: вот что значит для меня (в настоящий момент) соответствующий опыт вот что значит для меня видеть красное вот что значит видеть красное (в любое время для меня и других людей в нормальных условиях). Поскольку Мэри не могла до выхода из комнаты узнать первое из-за отсутствия соответствующего факта, знание можно объяснить впервые возникшей фактической ситуацией восприятия красного цвета (соответствующий опыт). И для физикалиста проблемы не будет. Мэри без труда по ранее известным критериям распознает в объекте спелый томат. Прибавим знание о цвете спелого томата - и второй случай не представляет для физикалиста проблемы. В третьем варианте (пусть Мэри до выхода из комнаты отчетливо сознает собственную ущербную ситуацию и существование субъективного опыта восприятия цвета людьми (98)) Мэри узнала нечто новое, следовательно, новое знание должно соответствовать нефизическому факту (физические факты Мэри знала заранее). Отметим: собственный опыт в первом случае Мэри неизбежно принимает характерным для остальных людей в нормальных условиях. Физикалист признает субъективный характер восприятия красного цвета за физический факт. Поэтому знание субъективного-как восприятия красного другими людьми (при нормальных и ненормальных условиях) должно входить в имеющийся набор знаний до выхода из комнаты. И поэтому в третьем случае знание субъективного опыта видения красного при нормальных условиях не будет новым знанием. Новое выражено только словом «вот». До выхода из комнаты Мэри точно была лишена: любых образов (в памяти) чувственного восприятия красного и возможности связать собственные ощущения с понятием-как восприятия красного другими людьми в нормальных условиях (99). Теперь следует установить различие (R) между знанием восприятия-как красного цвета людьми при нормальных условиях до освобождения из комнаты и знанием «вот что значит видеть красное (для людей в нормальных условиях)». После выхода из комнаты девушка приобрела способность описывать собственный опыт видения красного как нормальный опыт видения (восприятия) красного. Дескриптивное знание восприятия-как не должно было измениться, как не должен был стать неожиданным и собственный опыт видения красного. Новым оказалось возникшее соответствие между фактически новым субъективным восприятием красного и понятием субъективного восприятия красного вообще. Что значит видеть красное, было известно заранее. Легче всего различие R объяснить через аналогию. Пусть известно что-то про город N. Город N расположен севернее города Z. Население в городе N дружелюбное, гостеприимное и т.д. Сформировалось представление (понятие) о городе N (пусть представление соответствует реальности). Я оказался непосредственно в городе N и соотнес фактическое восприятие города с моим дескриптивным знанием. Если я вправду фактически наблюдаю город N и вижу гостеприимство жителей и т.д., мой вывод (я в городе N или: вот что значит быть в городе N) будет истинным. Пусть известно: показ фильма «Дом, который построил Джек» состоится 1 ноября. Но я никак не могу вспомнить сегодняшнее число. Потом понимаю: сегодня 1 ноября. Говорю: «Ведь 1 ноября, сегодня, можно наконец посмотреть новый фильм Триера». Я никогда не видел Ларса Триера, но пусть я знаю: Триер снял «Идиотов» и пр. В Каннах я встречаю некоторого человека и вдруг понимаю, передо мной Ларс. Дескриптивное знание сперва отделено от восприятия конкретного человека. Но внезапно я понимаю: Ларс это Ларс. Итак, есть спелый красный помидор. Есть понятие восприятия красного и понятие спелого красного помидора. Есть моё впервые восприятие красного (Мэри увидела красный помидор). Дальше устанавливается соответствие: моё настоящее восприятие (вот-этот город, настоящее число, вот-этот человек) и есть восприятие красного (город N, дата показа фильма, Ларс Триер). Человек приобретает некоторое новое рефлексивное знание: соотносит свои собственные обстоятельства времени или места (или сенсорные восприятия) с уже сформировавшимися до представлениями и дескриптивными знаниями. *** Теперь мы постараемся вернуться к Витгенштейну. Проведенные аналогии могут привести к путанице: город N, Ларс, премьерный показ - обычные объекты. Видение и субъективное восприятие красного - совсем другое. Ментальный процесс видения красного должен быть непосредственно сведен к физически наблюдаемым фактам деятельности нервной системы и пр. - в противном случае аналогия не будет работать. Аналогия остается в рамках мысленного эксперимента. Ситуация напоминает предложение вообразить вместо людей зомби. Выражение «(представь себе) люди вокруг зомби» должно не иметь никакого реального языкового смысла, но и выражение «понятие видения красного» остается совершенно непонятным. Человек легко опишет собственное пребывание в городе (вот как это быть в городе N), но едва ли поймет вопрос «что такое по-твоему видение красного». С самого начала рассуждения Дж. Перри понятны только по аналогии. Витгенштейн попросил бы перейти здесь от бессмыслицы неявной к бессмыслице явной (ФИ 464). Или вспоминается другое замечание: «Ты думаешь, что должен ткать некую ткань: поскольку сидишь за ткацким станком, хотя и пустым, и делаешь движения ткача» (414). И как можно было бы отнестись, скажем, к такой аналогии: я всегда знал, каким образом можно обращаться с собственной рукой. Как человек воспринимает собственную руку (и все физические факты о восприятии собственной руки). Вдруг понял (представим: раньше я страдал странным вариантом синдрома чужой руки): вот же моя рука. Всегда можно описать некоторое расстройство: ахроматопсию или синдром чужой руки - в сравнении с нормальным зрением или ощущением собственного тела. Однако нормальная ситуация предполагает понятие нормального усредненного поведения (не понятие видения красного и не понятие ощущения собственной руки). Поэтому понятно неразличение цветов (и не-видение красного) (исходную ситуацию Мэри представить как раз легко) и непонятно понятие непосредственного (субъективного или приватного) различения цветов и видения красного. Если принять за бессмыслицу выражение «понятие видения красного», встанет под вопрос и различие R. В изложении Дж. Перри различие R выступает единственным камнем преткновения: именно разница между дескриптивным знанием видения-как красного обычными людьми в нормальных условиях и знанием собственного видения красного (в качестве примера обычного зрения) иллюстрирует разрыв между знанием физических фактов и знанием сверх. Кроме того, различие R (если все-таки различие принять) может быть только внутренним в смысле Витгенштейна: невозможно, чтобы «знание» видения-как красного было полностью (внешним образом) отделено от моего «знания» видения-как красного, потому что цвет не является объектом по типу города, человека или премьерного показа. И здесь неизбежно вмешиваются язык и общепринятая (но не единственно возможная) система цветов. При проговаривании «знание видения-как красного» необходимо понимать соответствующую систему цветов (или эффективно имитировать понимание системы цветов). Странно думать, будто знак и языковые выражения не имеют большого значения ввиду единственности (при разнообразии обозначения-именования) физической реальности субъективного восприятия-как красного: система цветов может быть совершенно по-разному соотнесена с восприятием цвета (может быть принята и другая система цветов), и поэтому вне системы цветов мы не способны понять выражение «видение красного». Знак (обозначающее слово) может быть любым. Но совсем убрать знак нельзя: так, люди из племени пираха не в состоянии усвоить счет и не могут понять способность или неспособность к счету, потому что в языке племени отсутствуют числительные (как категория). Или представим совершенно абсурдную аналогию: человек знает, как (для других в нормальных условиях) субъективно осуществлять арифметические действия (разве я не воспринимаю собственный фактический счет как осуществляемый мной в настоящий момент), и не умеет считать (редкая болезнь). Вдруг впервые умножает два на два и говорит: так вот оно какое - собственно перемножение двух двоек! Нет отдельного перемножения-как определенных чисел (есть языковая игра под названием «арифметика»). Не существует и отдельного видения-как красного вне системы цветов (см. «Заметки о цвете» Витгенштейна). Теперь можно немного отступить назад. Знание собственного видения-как красного (в качестве примера обычного зрения) получено только вследствие допущения (нового) знания - знания «вот оно как для меня видеть красное». «Дефляционизм» Витгенштейна неизбежно потребует устранить «знание» и / или субъект из второй посылки аргумента. Вторая посылка окажется не истинной или ложной, но бессмысленной. Говорить о знании уместно при наличии возможности ошибки (см. заметки о достоверности). Знание собственного видения-как красного (именно я это знаю) не предполагает возможность ошибки (только если мы вдруг не разделяем внешним образом -через внешнее опознание - видение-как чего-то такого вот и именование чего-то такого именем красного цвета, но и в таком случае ошибку исключает тогда знание видения-как такого вот чего-то). Не существует способов обосновать подобное «знание». Представим: в доказательство собственного знания собственного высокого роста кладут руку на макушку и говорят: «Какой я рослый» (ФИ 279). Именно и только я знаю - как оно для меня видеть красное (отступаем и еще назад - до первоначальной значимой здесь интуиции). Витгенштейн, конечно, рассматривает приватный характер эпистемиче-ского доступа к подобному «знанию» как недоразумение. Я смотрю в небо. «Какое вот синее небо!» Человек (не философ) не скажет: видение-как синего неба только моё (ФИ 275).

Скачать электронную версию публикации