Representation of the Concept AGGRESSOR'S DEFEAT in Cartoons of the Great Patriotic War.pdf Введение Понятие ‘поражение' определяется в толковом словаре С.Ю. Ожегова и Н.Ю. Шведовой как ‘неудачи в войне', ‘наносить поражение' [1. С. 564]. Вторая дефиниция, которая имеет направленность на противника, конкретизирует рассматриваемую область в русской языковой картине мира. Вероломное нападение и причины к ведению военных действий со стороны командного состава немецко-фашистской армии дают основание для уточнения наименования рассматриваемого концепта как ПОРАЖЕНИЕ ЗАХВАТЧИКА. Ориентируясь на дефиницию в толковом словаре С.Ю. Ожегова и Н.Ю. Шведовой, мы сделали выборку карикатур, представляющих концепт ПОРАЖЕНИЕ ЗАХВАТЧИКА, который определяет область в русской языковой картине мира, очерчиваемую идеями ‘наносить поражение' и ‘неудачи в войне'. Последняя идея традиционно конкретизируется понятиями ‘потери в живой силе', ‘лишение ресурсов', ‘изгнание'. В данном исследовании выясняется, как карикатуристы выражают перечисленные идеи, опираясь на ассоциативные связи концептов в русской языковой картине мира и возможности разных приемов визуализации. В качестве материала для анализа были использованы политические карикатуры Великой Отечественной войны, которые размещены на сайте www.davno.ru и принадлежат кисти разных художников. В качестве иллюстраций приводятся карикатуры авторского коллектива Кукрыниксов, в который входили советские графики и живописцы, действительные члены Академии художеств СССР (1947), народные художники СССР (1958): Куприянов Михаил Васильевич, Крылов Порфирий Никитич и Соколов Николай Александрович. В политической карикатуре взаимодействуют коды разных семиотических систем, каждая из которых имеет свои особенности, что обусловливает необходимость обращения к разным методам в ходе исследования. В работе применяются дефиниционный, семантический, контекстуальный анализ и элементы когнитивного анализа. Результаты исследования В ходе изучения призывов на плакатах и подписей к карикатурам Великой Отечественной войны была выявлена группа высказываний, в которых позицию объекта действия занимает обозначение противника. Обозначение противника указывает на лицо, на которое направлено действие [2. С. 279], или, если использовать термины семантических ролей актантов, представляет пациентив - «актант, отражающий одушевленного участника ситуации, пассивный объект влияния с чьей-либо стороны» [3. С. 68]. Анализ сделанной выборки позволил установить, что организующим центром таких высказываний являются следующие лексемы: (1) глагол бить: Били мы врага копьем, били мы врага ружьем и теперь стальным оружьем бьем врага, где обнаружим! (Кукрыниксы, 1941; автор стихов В. Катаев); Бей немецких зверей! (Климашин, 1943); (2) существительное удар: Уборка урожая - грозный уДар по врагу! (Кукрыниксы, 1941) УДар в серДце (Кукрыниксы, 1945); (3) глаголы разгромить и уничтожить: Беспощадно разгромим и уничтожим врага! (Кукрыниксы, 1941); (4) глагол добивать: Что б нам дышать и жить - зверя добить! (Дени, 1944). Врага на вражьей территории - в его берлоге мы добьем! (Кукрыниксы, 1944); (5) существительное смерть: Смерть немецким оккупантам! (Ефимов, 1942). В вышеприведенных высказываниях с многозначным глаголом бить (1) он выступает в значении ‘разить, наносить поражение' [1. С. 48]. Выделяется и другое значение данного глагола ‘уДаряя, причинять боль кому-нибуДь ’ [1. С. 48] / ‘наносить кому-нибуДь уДары, колотить кого-нибуДь’ [4], ‘наносить уДары ’ [5. С. 67], которое отличается более конкретной семантикой. Последние определения эксплицируют ассоциативную связь глагола бить с существительным уДар (2), которое может реализовать значение ‘стремительное напаДение, атака’ или ‘короткое и сильное Движение, непосреДственно направленное на кого-нибуДь’ [1. С. 48]. Следует отметить, что второе значение глагола бить ‘наносить кому-нибуДь уДары, колотить кого-нибуДь ’ и второе значение существительного уДар ‘короткое и сильное Движение, непосреДственно направленное на кого-нибуДь’ наглядно представляемы. Результаты ситуаций, для обозначения которых могут использоваться лексемы в вышеприведенных значениях - появляющиеся у объекта действия синяки и шишки, - также можно передать изобразительными средствами. Обращение к приему визуализации отвлеченного понятия ‘наносить поражение’ с опорой на наглядно представляемые результаты действий, обозначаемых глаголом бить, наблюдаем в карикатуре «Пышки и шишки», 1943 г. (рис. 1). Рис. 1 Начало истории (ретроспективная ссылка), о которой сообщается в карикатуре, представлено в верхней ее части, где Гитлер и его союзники, вооруженные вилками и ножами, с наслаждением думают о пышных булочках. Пышные булочки, безусловно, представляют для них лакомое блюдо / лакомый кусок ‘что-либо заманчивое, привлекательное, соблазнительное' [6. С. 218; 7. С. 369]: блаженно улыбаясь, они не в силах оторвать от них глаз. Пышки, которые предметно представляют города и области СССР (Москву, Сталинград, Кавказ, Баку, Ленинград, Донбасс, Украину и Кубань), изображены в облачке над их головами (в филактере), обозначая их намерение, которое можно эксплицировать русской паремией Лакомый кусок, только бы попал в роток. В нижней части рисунка отражен момент настоящего, который совпадает с моментом речи: Гитлер и его союзники, жестоко избитые, покрытые синяками и шишками, вынуждены отказаться от своих планов. Рассказанная художниками история подтверждает верность русской пословицы Кому пышки, а кому синяки и шишки ‘Кому хорошее, а кому - оДни неприятности / неуДачи’. Шишки, подписанные названиями областей, в которых военные действия армии Гитлера потерпели неудачи, украшают его голову и на карикатуре «Красная Армия шельму метит. Годовой итог», 1944 г. (рис. 2). Тема карикатуры раскрывается с опорой на прием визуализации, основание которого образует зримое представление внутренней формы лексической единицы [8. С. 292-293], а именно глагола метить в значении ‘ставить на ком-нибуДь отличительный знак, метку’ [1. С. 353]. Рис. 2 Позицию подлежащего при глаголе метить замещает указание на агентив - «актант, отражающий активного одушевленного участника ситуации, сознательно и целенаправленно действующего в некоторой ситуации и оказывающего какое-либо воздействие на некоторый объект с определенной целью» [3. С. 68]. Телесные повреждения, которые Гитлер удрученно рассматривает в зеркале, - результат боев с Красной Армией. Неудачи в ведении военных действий получают в карикатуре интерпретацию в представлениях о телесных повреждениях, получаемых в ходе кулачного боя (осмысление некоторого аспекта одного концепта в терминах другого определяется как когнитивная метафора [9. С. 31]): набить шишку, поставить синяк, разбить / расквасить (разг.) нос, оторвать ухо, выбить зубы, свернуть / сломать челюсть. Подводя итог вышесказанному, следует отметить, что для русской языковой личности выход на представление о неудачах в ходе военных действий между государствами возможен через соответствующую область концепта КУЛАЧНЫЙ БОЙ. Дефиниционный анализ лексем разгромить, уничтожить, добить и смерть показывает, что высказывания (3), (4) и (5) выводят на представление о лишении жизни, которое находится в ассоциативном поле концепта СМЕРТЬ: разгромить - ‘громя, полностью побеДить или уничтожить ’ [1. С. 645]; уничтожить - ‘прекратить существование кого-нибуДь, истребить' [1. С. 834]; Добить - ‘убить того, кто ранен, поДстрелен' [1. С. 169]; смерть - ‘прекращение жизнедеятельности организма' [1. С. 735]. Указанный факт подтверждает наблюдения исследователей концепта ВОЙНА, которые отмечают, что в сознании русского человека война ассоциируется со смертью [10. С. 189, 196; 11; 12. С. 50]. В карикатурах Великой Отечественной войны, темой которых является отступление и потери захватчика в живой силе, обнаруживаются изображения, ассоциативно связанные в сознании русского человека со смертью: скелет / череп, крест, гроб, могила. В карикатуре 1942 г. «Гитлер и смерть: осмелюсь доложить - линия фронта выровнена» оперативную сводку о ходе военных действий Гитлеру докладывает скелет в форме генерала немецкой армии. В карикатуре 1941 г. «На подступах к Ленинграду» генералы немецко-фашистской армии пытаются рассмотреть в бинокль Ленинград с вершины горы, которая сложена из человеческих черепов, отмеченных знаком свастики. Карикатура сопровождается стихами С.Я. Маршака: «- Ах, генерал, горазДо выше / Нам эту гору сДелать наДо / Чтобы рассмотреть в тумане крыши / Домов и фабрик ЛенинграДа». В основании способа представления темы карикатуры «Потери в живой силе захватчика на поДступах к ЛенинграДу» лежит отношение по смежности, прием визуализации подобный «метонимическому переносу в естественном языке, при котором обозначение части может использоваться для представления целого» [8. С. 292]. На плакате 1944 г. «Геббельсова дуга» (рис. 3) линию фронта обозначает ряд крестов над могилами павших немецких солдат, что позволяет считать, что в основании визуализации названия карикатуры лежит метафора, подкрепленная символическим значением могильного креста (заместительная и объяснительная функция символа подробно рассматривается Н.А. Красав-ским [13. С. 72-81]). В Прибалтике он отступил, Ушел он из Парижа И линию своих могил Подтягивает ближе. Но повторяет на бегу Все тот же бред собачий: «Я снова выпрямил дугу, Я справился с задачей!» На всех фронтах фашистов бьют. Громят их дни и ночи. А Дитмар с Геббельсом поют: «Зато наш фронт короче!» Что ж сокращать - так сокращать До самого Берлина. Мы можем фронт вам обещать Длинною в три аршина! Рис. 3 Карикатура сопровождается стихами С.Я. Маршака. Основная идея вербальной составляющей карикатуры эксплицируется в первых двух строках «В Прибалтике он отступил, ушел он из Парижа» глаголом отступать, который в контексте сообщения о положении дел на фронте актуализирует значение ‘отойти назаД поД напором наступающего неприятеля' [1. С. 481]. Ассоциативная связь темы сообщения, конкретного примера военных неудач немецко-фашистской армии, с концептом СМЕРТЬ поддерживается в вербальной части употреблением словосочетаний с ранее рассмотренными глаголами бить и громить (бить фашистов, громить их) и лексемы могила ‘яма Для погребения тела умершего, а также насыпь на месте погребения' [1. С. 361]. На последнее представление намекает и словосочетание фронт... Длинною в три аршина в последних двух строках стихотворения: аршин, старая русская мера длины, равен 0,71 см., т.е. речь идет о 2 м и 13 см земли. На ассоциативную область концепта СМЕРТЬ проецируется также лексема петля в значении ‘сложенная кольцом и затягивающаяся веревка, жгут как оруДие казни, повешения, а также сама такая казнь' [1. С. 515]. Указанная ассоциативная связь находит подтверждение в сочетаемостных возможностях лексемы петля и значениях фразеологических единиц с лексемой петля в их составе: (1) примеры сочетаемости: Виселица с петлей. Разбойника жДет петля. [1. С. 515]; (2) интерпретация фразеологических единиц: из петли вынуть кого-нибуДь ‘избавить от верной гибели, опасности' [1. С. 515]; лезть в петлю ‘завеДомо рисковать жизнью; иДти на смерть, гибель' [6. С. 224]; петля плачет по ком-нибуДь ‘кто-либо заслуживает того, чтобы его повесили' [6. С. 319]; совать / сунуть голову в петлю ‘преДпринимать что-либо завеДомо рискованное, опасное Для жизни, карьеры' [6. С. 444]. Как отмечается в «Толковом словаре русского языка» С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой, лексема петля развивает переносное значение ‘очень тяжелое, безнаДежное, безвыхоДное положение' [1. С. 515], которое включает в себя представление о неудаче / неудачах в ходе военных действий. Последнее обстоятельство объясняет обращение художников к представлению о петле в карикатуре «Дона излучина крепко закручена», 1943 г. (рис. 4), в которой идет речь о результатах Острогожско-Россошанской операции Красной Армии на Верхнем Дону. Рис. 4 Основание для визуального представления сложившейся ситуации - река стягивается на шее вражеского солдата петлей, из которой он, бросив автомат, судорожно, но безуспешно пытается освободиться, - образует ассоциативная связь переносного значения слова петля ‘очень тяжелое, безнаДежное, безвыхоДное положение' с его прямым значением ‘сложенная кольцом и затягивающаяся веревка, жгут как оруДие казни, повешения'. То есть в основе визуализации темы карикатуры лежит отношение прямого и переносного значений слова петля. В карикатурах 1944-1945 гг. с целью сообщения о военных неудачах захватчика художники обращаются к представлениям, группирующимся в ассоциативном поле концепта ИГРА В КАРТЫ. Карикатура «Пиковое положение» (1944 г.) сопровождается стихами С.Я. Маршака: Картежный плут и шулер ловкий, / Играл он черной мастью пик. / Войну он начал с пикировки, / А поД конец, зайДя в тупик, / Попал он в положенье «пик». В стихах интенсивно используются слова и словосочетания из языка игроков в карты (пиковое положение, битая карта, картежный плут, шулер, масть пик). Часть из них закрепилась во фразеологическом фонде русского языка в переносном значении. Словосочетание, вынесенное в заголовок карикатуры, закрепилось в словарном фонде русского языка в значении ‘затруДнительное положение' [1. С. 517]. Д.Н. Ушаков отмечает, что формирование данного значения «иДет от гаДания на картах, гДе пиковая масть означает несчастье» [4]. Стихотворение озаглавлено словосочетанием битая карта, которое восходит к фразеологизму карта бита со значением ‘расчеты не оправДались' [1. С. 761]. Последняя строчка стихотворения «попал он в положенье „пик“» представляет собой трансформацию фразеологизма оставлять /остаться / оказываться при пиковом интересе со значением ‘оставаться без того, на что рассчитывал, наДеялся, чего Добивался' [6. С. 186]. Анализируя дефиниции данных фразеологизмов, можно констатировать пересечение областей их значений с областью значения лексемы неуДача, что позволило карикатуристам иллюстрировать отвлеченное значение последнего, опираясь на предметные представления, соотносимые с прямыми значениями лексем, которые входят в состав фразеологических словосочетаний. На карикатуре Гитлер изображен в роли короля пик. В левой верхней части рисунка под знаком «пики» обозначен год (1941), на голове Гитлера -золотая корона. Функцию его державы выполняет земной глобус, на который он положил правую руку, в левой руке он держит золотой скипетр, который венчает голова Муссолини. Нижняя часть карты, обозначенная 1944 г., разорвана, а изображенный на ней персонаж находится в явно неудобном, низвергнутом положении. Он выглядит потрепанным, корона и держава - потеряны, а скипетр сломан. Визуализация осуществляется с опорой на внутреннюю форму словосочетания битая карта. В карикатуре «Конец игры» (1945 г.) немецкие генералы играют в карты, на кон поставлены немецкие города: Кенигсберг, Дрезден и Франкфурт. В контексте сообщения лексема конец в заголовке карикатуры реализует значение ‘преДел, послеДний момент чего-нибуДь, протекающего во времени' [4]. Примечательно, что в игре принимают участие только немецкие генералы, т.е. в карикатуре получает развитие идея об отношении командного состава немецко-фашистской армии к ведению военных действий как к игре. Последнее позволяет считать, что в основании визуализации лежит сравнение, которое ведет к конкретизации представлений об ощущениях и оценках [14. С. 13-16]. Оценка отношения командного состава немецко-фашистской армии к ведению военных действий давалась художниками и ранее, к примеру, в карикатуре «Доигрались (молниеносная война)» (1943 г.). В название карикатуры вынесен глагол Доиграться (‘легкомысленным, неосторожным повеДением Довести себя До неприятностей' [1. С. 172]), который является однокоренным с существительным игра. То, что немецкие генералы проигрывают, проявляется в их эмоциональных реакциях, обозначенных невербальными средствами в изобразительной части карикатуры45: один из них в отчаянии обхватил голову руками, другой готов застрелиться, кто-то упал в обморок или залез под стол, остальные озадаченно или со страхом уставились в свои карты. Анализ выборки карикатур обнаружил, что с целью сообщения о военных неудачах захватчика художники также обращаются к представлениям, которые группируются в ассоциативном поле концепта ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА 1812 ГОДА, особенно к той его части, где группируются представления, связанные с бегством армии Наполеона из России. На эту область проецируется, к примеру, поговорка «Пропал, как француз в Москве» (о бесслеДно исчезнувшем, погибшем человеке), которая восходит ко времени войны русских с французами 1812 г. [7. С. 725]. К памяти о бое при Бородино, как важном событии, которое положило начало исходу французов из России в 1812 г., апеллируют художники в карикатуре «Недаром помнит вся Россия про день Бородина» (1942 г.), которая посвящена начальному периоду Московской битвы по Можайской линии обороны. К этому же событию отсылают изобразительные вехи в карикатуре «Ты сидишь у камина», 1943 г. (рис. 5). На каминной полке стоит бюст Гитлера: он запечатлен в наполеоновской треуголке со скрещенными на груди руками. Поза, в которой изображен главный персонаж карикатуры, и мрачное выражение его лица вызывают в памяти картину В.В. Верещагина «Наполеон на Бородинских высотах». Гитлер: - Брр! ... Холодно! Подкинь угля в камин. Геббельс: - К сожалению, могу подкинуть только вот эту бумагу. Рис. 5 Реплика Гитлера начинается с междометия брр. Принимая во внимание результаты исследований междометий [15. С. 509-516], отмечаем, что междометие брр представляет собой эмоциональную реакцию на ощущения, которые испытывает субъект. Хотя можно говорить о том, что в данном междометии намечено и некоторое интеллектуальное значение: междометие несет отрицательную прагматическую оценку испытываемого субъектом ощущения. В контексте рассматриваемой ситуации, являясь эмоциональной реакцией на низкую температуру окружающей среды, междометие отмечает начало цепочки прямых и косвенных обозначений референта холоД. Прямым наименованием Данного референта является краткое прилагательное холодно (‘об ощущении холода' [1. С. 866]) в реплике Гитлера. К косвенным указаниям на данный референт можно отнести изображение Гитлера, с головой кутающегося в теплый плед, и одетого в пальто с меховым воротником Геббельса, который пытается согреться, потирая одну ногу другой. Причину отсутствия угля в камине поясняет название «бумаги», которую принес Геббельс: это сводка об оставлении Донбасса, Донецкого угольного бассейна (тема карикатуры - потеря стратегических топливных ресурсов, на которые рассчитывал захватчик). Вместе с тем в контексте намеченной художниками исторической параллели с событиями Отечественной войны 1812 г. сообщение о холоде выполняет функцию проспективной ссылки, является предсказанием дальнейшего развития событий, которое приобретает четкую форму в карикатуре «Обратный путь», 1944 г. (рис. 6). На карикатуре изображена растянувшаяся в снежной пустыне цепочка немецких солдат с Гитлером во главе (идея ‘изгнание / отступление захватчика'), которая завершается рядом крестов (идея ‘потери в живой силе'), отмечающих уже проделанный путь. В снегу - разбитая военная техника и трупы немецких солдат, запорошенные снегом, захватчиков преследует русский солдат. При ходьбе немецкие солдаты глубоко проваливаются в снег, их головы и плечи покрывают снежные сугробы, они засунули руки в рукава, пытаясь сохранить тепло, одеты они явно не по погоде. Изображение вызывает в памяти ассоциативный ряд лексем: пронизывающий / леДяной ветер, сильный / трескучий мороз, мороз пробирает До костей, собачий холоД, посинеть от холоДа. Похожая картина изображена в письменных свидетельствах французских офицеров армии Наполеона и на художественных полотнах, посвященных отступлению французской армии из России в 1812 г. (к примеру, на картине Л. Потта «Отступление французской армии из России в 1812 году» или на картине Б.П. Виллевальде «Отступление французов из России»). Климатический фактор (поддержка «генерала Мороза») в совокупности с действиями защитников Отечества рассматривается как одна из причин победы русской армии в Отечественной войне 1812 г. [16, 17]. В сводках Совинформбюро Великой Отечественной войны обращается внимание на органические дефекты в области планирования войны в работе германского командования, которое надеялось завершить войну к началу зимы [18. С. 10]. Однако действия защитников Отечества перечеркнули планы Гитлера. Указанное обстоятельство позволило художникам в качестве основания для визуализации темы карикатуры «Обратный путь» использовать сравнение с событиями 1812 г. Ситуация, сложившаяся для армии Наполеона в 1812 г., повторилась по отношению к немецко-фашистским захватчикам, подтвердив верность наблюдения, которое нашло отражение в русской пословице «Что русскому [человеку] хорошо, то немцу46 смерть», и вывода другой русской паремии «Нажил немец беДу в 41-м гоДу», темой которой стали неудачи немецко-фашистской армии в 1941-1945 гг. Рис. 6 Заключение В заключении следует отметить, что, сообщая о поражении захватчика, художники опираются на предметно представляемые образы, которые имеют ассоциативные связи с обсуждаемыми, как правило, отвлеченными идеями. Карикатуристы выводят адресата (рядового гражданина) на серьезные внешнеполитические вопросы через области концептов из ближайшего к нему круга, т.е. через область житейских и бытовых представлений: желание полакомиться пышками вынашивание идеи о захвате территории; отсутствие тепла в помещении лишение топливных ресурсов; шишки и синяки поражение. Выход на концепты осуществляется как с опорой на вербальные средства, так и посредством обращения к разным приемам визуализации, основание которых образуют: 1) метафорический перенос, 2) отношение по смежности, подобное метонимическому переносу в естественном языке, 3) сравнение, 4) внутренняя форма языковой единицы, 5) отношения между значениями многозначного слова. Для репрезентации концепта ПОРАЖЕНИЕ ЗАХВАТЧИКА художники обращаются к концептам КУЛАЧНЫЙ БОЙ, ИГРА В КАРТЫ и ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА 1812 ГОДА (в той его части, где группируются представления, связанные с изгнанием армии Наполеона из России). Идея ‘потери захватчика в живой силе' представляется с опорой на элементы, которые входят в ассоциативное поле концепта СМЕРТЬ: скелет / череп, крест, гроб, могила, петля. Выбор опорного концепта может быть продиктован заложенным в него потенциалом к выражению оценки. К примеру, идея об отношении командного состава немецко-фашистской армии к ведению военных действий как к игре формируется через ассоциативную область концепта ИГРА В КАРТЫ. Лаконичность сообщений обеспечивает опора на знания адресата сообщения об истории своего народа, на его знания о значениях единиц фразеологического фонда русского языка, базу которых образует житейский опыт, наблюдения и выводы, которые закрепились в пословицах, поговорках и фразеологических словосочетаниях. Иносказательная форма карикатуры удерживает внимание адресата и облекает серьезную информацию в привлекательную для него форму, воздействуя на его эмоциональную составляющую. Имеющиеся в сообщениях вербальные и изобразительные опоры, привязанные к реалиям времени, позволяют современникам, которые располагают достаточной фоновой информацией, правильно декодировать сообщения в форме политической карикатуры.

Скачать электронную версию публикации