The Evolution of Metaphysics of Sex in the Philosophy of Sergei Bulgakov: From Idealization of the Androgyne to Their Cr.pdf Актуальность данного исследования заключается в применении сравнительного анализа раннего и позднего этапов философии пола С.Н. Булгакова к важным для современного человека проблемам поиска гендерной идентичности и кризиса института семьи и брака [1. C. 5]. Суть исследования состоит в том, что в идейном конфликте между ранними и поздними воззрениями Булгакова уже содержится проблема выбора человеком способа отношения к своему полу. Согласно раннему Булгакову, человеку стоит выбрать путь брака или объединения мужского и женского начал в метафизическом андро-гине. Поздний Булгаков полагал, что путь девства является более предпочтительным, поскольку позволяет человеку трансформировать свой пол в ипостасное свойство Божества. Кризис гендерной идентичности, который наблюдается в современной культуре, свидетельствует о том, что этот выбор не сделан [2. C. 35]. В результате сопоставления ранних и поздних взглядов Булгакова можно понять, какие взаимно исключающие друг друга философские следствия обоих выборов препятствуют примирению этих позиций. Можно предположить, что за забвением метафизики пола и подменой пола гендером в философии постструктурализма и постгуманизма скрывается попытка человека избежать сложного, но необходимого для зрелости выбора. Новизна исследования состоит в том, что в данной работе впервые делается попытка осмысления гендерной парадигмы рассмотрения пола сквозь призму философии Булгакова. Фундаментальным философским основанием обозначенной выше проблемы является трансформация идеала андрогина в современной культуре. Он перестает быть метафизическим, умозрительным и эсхатологическим, обретая реальное воплощение, что влечет за собой потерю различий между андрогином, вмещающим в себя единство противоположностей, и гермафродитом, который, с точки зрения русских философов, является лишь блеклым отражением потусторонней по отношению к человеку гармонии андрогина. Трансформация понимания идеала андрогина в современной культуре началась с различения категорий «пол» и «гендер» Дж. Мани в медицинском контексте [3]. В результате пол был отождествлен с анатомическими особенностями строения тела человека, а гендер - с его социальной ролью [4]. Ж. Деррида проблематизировал бинарную оппозицию внутри самого пола на основе хайдеггеровского Dasein, которое не принадлежит ни к одному из полов, но пребывает за их пределами. С точки зрения Деррида, в нем проявляется дополовая, изначальная по отношению к бинарной логике сексуальность. Он также наделил Dasein характеристикой рассеивающейся множественности, которая позволила ему вывести потенциально возможную множественность полов [5]. Идеи Ж. Деррида продолжила Дж. Батлер, в перформативной теории которой пол и гендер вновь сближаются, но половое различие утрачивает онтологическое значение, становясь производимым человеком «эффектом» [6]. Аналогично гендерная бинарность была подвергнута сомнению С. Бем, которая ввела концепт «гендерных линз», искажающих действительность посредством преувеличения реальных различий между мужчиной и женщиной [7. С. 172]. Квир-теория ввела пластичную категорию «квир», что вновь подразумевало абсолютный разрыв между полом и гендером человека. Его целью была попытка выхода из структуры властных отношений, в которых пол, гендер и сексуальность представляют собой единство [8. C. 144]. Посредством противопоставляющей себя эссенциализму квир-теории человек стал рассматриваться как способный созидать свою гендерную идентичность самостоятельно, в том числе за пределами бинарных оппозиций мужского и женского. В философии постгендеризма утверждалось, что ограничение человеческих возможностей посредством пола должно быть преодолено с помощью технологий, позволяющих человеку расширять эти возможности по своему усмотрению [9. Р. 12]. Именно так человек стал бесполым, поскольку пол лишился своей метафизической сущности, а гендер стал творчески формируемым им конструктом. Ф.И. Гиренок полагает, что основания для современного бесполого существования человечества подготовил В.С. Соловьёв, поскольку в «Смысле любви» он говорил о «пребывании в половой раздельности как пребывании на пути смерти» [10. С. 113]. На раннем этапе творчества Булгаков поддерживал эту тенденцию Соловьёва, но на позднем этапе противопоставил ей критику идеи андрогина. Ранний Булгаков: одухотворение андрогинического супружеского союза На раннем этапе Булгаков рассматривал пол человека как половину целого, а грехопадение - как причину того, что жизнь пола испорчена и причиняет человеку страдания. Идея андрогина была применена Булгаковым к объяснению таинства брака в христианстве. В параграфе «Пол в человеке» из книги «Свет Невечерний. Созерцания и умозрения» (1917) он утверждал, что пол человека должен быть раскрыт и реализован в супружеском союзе. Одухотворяя брак как процесс раскрытия каждым из супругов внутреннего андрогина, Булгаков утверждал, что без него Адам никогда не смог бы стать тем, кем он был изначально, в потенции, - мужем и отцом. Синтезируя библейское сказание и каббалистическое учение, он пришел к выводу, что в раю между Адамом и Евой было единство, которое раскололось вследствие грехопадения, но должно быть вновь обретено человеком в браке. Подобного представления об андрогинном единстве между Адамом и Евой придерживался Эриугена, который полагал, что разделение полов является следствием грехопадения, однако, в отличие от Булгакова, для него перспектива их воссоединения эсхатологична и связана с воплощенным во Христе синтетическим принципом Логоса [11. C. 184]. Человек может собрать утраченную им целостность лишь благодаря религиозной вере, в перспективе его воскресения. У раннего Булгакова восстановление целостности возможно уже на земле, и эти расхождения связаны с разными традициями концептуализации ан-дрогина. Эриугена опирался на Григория Нисского [12] и Максима Исповедника [13], которые стояли у истоков христианства и полагали, что пол относится к животной части человеческой природы, и человеку необходимо подчинить тело душе, одержав победу над страстями. Булгаков относился к традиции русской философии Серебряного века, которая была направлена на трансформацию христианства, одухотворение пола и супружеской любви. Грехопадение накладывает отпечаток на всю жизнь пола человека, поскольку именно оно является главной причиной конфликта между его половым и сердечным чувством. Опасность таких неразрешенных конфликтов в том, что они могут привести к бесплодию человека во всех смыслах. Согласно философии Булгакова, бесплодие можно сравнить с болезнью, а здоровье состоит в раскрытии человеком всех заложенных в нем потенций, главной из которых является порождение новой жизни. Подобным образом к аномалиям пола относился В.В. Розанов, который занимал еще более радикальную позицию по отношению к людям «третьего пола». Булгаков допускал безбрачную жизнь нечетных духов, а Розанов полагал, что все явления такого рода -симптомы душевного и физического нездоровья человека [14. C. 11-25]. Как Соловьёв [15. C. 90] и Бердяев [16. C. 417], Булгаков признавал творческий духовный смысл, коренящийся в недрах жизни пола человека. Для свершения творчества необходимо задействовать как мужской, так и женский полюс, поэтому священный брак является символом творческого процесса, в котором вертикаль умозрения софийных сущностей, чистых идей сочетается со стремлением воплотить их в конкретное творение. На софиоло-гию Булгакова значительное влияние оказал Бёме, который описывал Софию как принцип сочетания противоположностей в гармонии [17. C. 151]. С точки зрения Бёме, неправильное отношение человека к противоположностям мужского и женского ведет к злоупотреблению свободой, поэтому человеку важно постичь тайну их верного сочетания. А верное сочетание состоит в целомудренном браке, в том, чтобы мужчина и женщина вкладывали друг в друга свою любовь, превращая обе любви в одну и уничтожая жажду смешения в едином образе [18. С. 180]. Ранний Булгаков полагал, что человек не должен стремиться освободиться от собственного пола, поддаваясь искушению ложного спиритуализма. Гармонии человек может достичь лишь в супружеской любви, что, однако, является сложной задачей, поскольку в основе своей любовь трагична: «Болит древо жизни в сердцевине пола, и здесь нет вполне торжествующих победителей» [19. С. 263]. В первой части приведенной цитаты Булгаков подчеркивает, что жизнь пола для человека является болезненной и противоречивой в самой ее основе, что неизбежно отражается на причиняющей страдания любви и жизни в браке. Вторая часть цитаты относится к предшествующим ей рассуждениям Булгакова о браке и безбрачии. Выбирая путь безбрачия, человек также не избавляется от той боли, которую причиняет ему принадлежность к определенному полу. Пол продолжает терзать его как в браке, так и в безбрачии. Согласно Булгакову, жизнь в любви и браке - норма жизни пола человека, поскольку «в недрах же духа всякий человек остается все-таки двуполым» [19. C. 266]. Глубинная духовная суть человека андро-гинна, что предопределяет необходимость супружеского союза для ее раскрытия. Мережковский аналогично пытался одухотворить раскрытие сущности пола человека. Высшим проявлением синтеза для него было обожение пола в преображенной плоти в половой любви [20. C. 48-49]. В каждом мужчине он признавал тайную женщину, а в каждой женщине - скрытого мужчину. С его точки зрения, тайна пола заключается в эмпирическом расщеплении, которое компенсируется метафизическим наполнением, когда мужское переливается в женское, и наоборот, образуя сферического андрогина, победившего смерть [Там же. C. 189]. Грех против любви, с точки зрения Булгакова, заключается в борьбе человека против собственного пола, которая может проявляться не только в утонченном спиритуализме, но и в грубых, осуждаемых Церковью формах самооскопления. Промежуточной между этими крайностями формой гнушения браком, считал Булгаков, является идеалистическая влюбленность, которая не стремится к тому, чтобы стать супружеским союзом, оставаясь утонченной и бесплодно распаляющей себя чувственностью [19. C. 266]. В критике Булгаковым попыток человека бороться с собственным полом имплицитно содержится критика пессимистического воззрения на жизнь пола А. Шопенгауэром, который воспринимал человеческую сексуальность исключительно как безличную, природно-родовую, и полагал, что она замыкает человека в дурной бесконечности страданий [21. С. 95-96]. Несмотря на то, что отказ от брака по причине трусости или самообмана осуждался Булгаковым, он терпимо относился к безбрачию «нечетных духов». Парность не предусмотрена самой их природой [19. С. 265]. Булгаков полагал, что естественный аскетизм таких людей является более гармоничным, чем аскетизм вынужденный, коренящийся в разочаровании или духовном гетеризме, поскольку он не содержит в себе внутреннего конфликта. В отличие от Розанова, он не считал, что мера приближения к исключительной мужественности или женственности отражает степень духовного здоровья, а рассматривал разную выраженность мужской и женской стихий в разных людях как своеобразие их творческой энергии, эротики духа, однако лишь до определенных пределов, выходя за которые смешение полов превращается в уродливый, с точки зрения Булгакова, гермафродитизм, который был противен его эстетическому чувству. Критика Булгаковым гермафродитизма перекликалась с воззрениями О. Вейнингера, который полагал, что гермафродитные формы дисгармонично сочетают в себе природу обоих полов. По мнению Вейнингера, равноценное воплощение обоих полов в одном существе невозможно, поскольку мужское и женское начала в нем взаимно уничтожили бы друг друга [22. C. 21]. Касаемо современных гендерных проблем, важно отметить, что Булгаков выступал против уничтожения различий между полами, поскольку оно привело бы к сближению метафизически-духовной жизни пола человека с животной жизнью самцов и самок, а значит, к половому нигилизму и цинизму. Различие между полами перестает быть значимым лишь на самом высшем духовном уровне, где все человечество оказывается женственным в духе Церкви, во Христе. Любые попытки стереть эти различия на материальном уровне приводят к восстанию против Бога и отречению от стихии духа, поскольку лишают пол метафизического измерения, что приводит к потере границы между человеком и животным. Поздний Булгаков: критика андрогина и поворот к одухотворению мужской и женской ипостасей в Божестве В поздних работах, о которых далее пойдет речь, «Мужское и Женское в Божестве» [23. С. 243] и «Мужское и Женское» [24. С. 265] (1921) Булгаков значительно пересмотрел свои взгляды на проблему пола, выделив трансцендентные Мужское и Женское начала в самом Божестве, которые предстали в его философии как ипостасные свойства. В этих работах Мужское и Женское представляют собой выходящие за пределы фактического пола сверхполовые первостихии. Пол человека является их блеклым отражением. В данных рукописях Булгаков формирует критические воззрения на андрогинный идеал человека, отрицая значимость несуразного, с его точки зрения, двуполого андрогина Платона, который понимается исключительно через природный пол, и противопоставляя ему идеал метафизической двуипостасности человеческой природы [25. С. 334]. Если Мужское и Женское начала фундаментально различны на самом высшем, Божественном уровне бытия, в идеале андрогина не остается никакого смысла. В андрогине мужское и женское находятся в отношениях зависимости, ведущих к небытию, смерти пола, в то время как в Божестве эти начала являются предельно самодостаточными. Каждое из них воплощает собой полноту. Важно отметить, что все же Платон не рассматривал андрогина сквозь призму природного пола человека, поскольку в диалоге «Пир» он различал двух Эротов, один из которых побуждает к любви телесной и низменной, а другой - к духовной и возвышенной [26. C. 215]. Разделение андрогинов Зевсом в мифе символизирует распад и деградацию человеческой природы по причине гордыни. Соединение двух разделенных половин возможно у Платона посредством любви, а любовь представляет собой стремление к прекрасному, которое вряд ли возможно редуцировать к телесному влечению природного пола. Мужское и Женское начала в Божестве находятся вне привычной для человека половой дифференциации и над ней. В человеке эти первичные начала подвергаются искажению вследствие грехопадения, по причине чего пол человека содержит в себе зависимость от другого пола, что заставляет человека страдать. Вочеловечивание этих начал приводит к их отпадению от образов божественной чистоты, ниспадению в материю, появлению тварного пола и жажде взаимного дополнения полов. Но событие осквернения пола обратимо, человек способен преодолеть ущербность своего природного пола. Для этого ему необходимо очистить извечные первоначала сверхпола в себе и для себя, т.е. раскрыть в себе присутствие Мужского или Женского ипо-стасного свойства Божества, а не обоеполого андрогина. Исходя из этих рассуждений, Булгаков начинает склоняться к признанию высшей ценности монашеской жизни как воплощению целомудрия. Поздний Булгаков полагает, что образы Мужского и Женского как таковые воплощены в приснодев-ственнике и приснодеве, которые не имеют никакого отношения к таинству брака, пребывая вне его. Поздний Булгаков смотрит на брак уже не идеалистически, а пессимистически, поскольку невозможно избавить его от печати первородного греха, а значит, если он и ведет к святости, то лишь вопреки жизни пола в браке. Примечательно, что и в ранних, и в поздних воззрениях Булгакова на пол отмечается выход за пределы канонических христианских взглядов на вопросы брака и девства. В христианстве оба пути являются равноценными. Булгаков же в ранних воззрениях практически полностью отрицает монашеский путь, полагая, что в большинстве случаев выбор этого пути является человеческой слабостью, нежеланием принять на себя ответственность за грехопадение. В поздних воззрениях Булгаков придерживается другой крайности, утверждая, что жизнь в девстве является более совершенным путем, если человек хочет очистить душу от греховных страстей. С точки зрения его поздней философии Мужское и Женское начала, согласно Библии, предшествуют браку. Сначала Бог сотворил мужчину и женщину, и лишь затем они стали мужем и женой. Значит, изначальной формой бытия является та форма, которая была до брака. А до брака был не андрогин, а мужчина и женщина. К первоначальной чистоте этих начал возвращает человека жизнь в девстве, а не брак. Однако как в ранней, так и в поздней метафизике пола Булгаков отрицает срединный путь, который представляет собой возвышенную и духовную любовь вне брака. Как в ранней, так и в поздней философии Булгаков подчеркивает ценностное равенство как двух полов, так и сверхполовых образов Мужского и Женского в Божестве в их различиях, которые не могут быть нивелированы. С точки зрения догматического богословия, которое неизбежно претерпевает у Булгакова изменения в свете внесения им Мужского и Женского начал в Божество, концепция сверхпола не выдерживает критики. Признавая Мужское и Женское начала сущностными в Боге, Булгаков лишает Бога вне-полового и надполового онтологического статуса. Таким образом, он редуцирует божественные, ипостасные свойства к полу, хотя и утверждает принципиальную разницу между запредельно-непостижимым сверхполом и полом человеческим [27. C. 155]. Булгаков перегружает божественные ипостасные свойства дополнительными смыслами, в которых нет необходимости, исходя из православной триадологии. Выделение им Мужского и Женского начал в качестве божественных ипостасных свойств влечет за собой не только теологические, но и философско-антропологические следствия. Перед человеком ставится задача трансформации своего природного пола в духовный сверх-пол, что подразумевает рассмотрение человека сквозь призму пола. Несмотря на отрицание поздним Булгаковым значимости непосредственной жизни пола и утверждение им жизни в девстве, пол продолжает быть для его философии центральным. Такое понимание человека сводит его к полу, не оставляя ему возможности освободиться от власти пола над собой. Человек может лишь одухотворять свой пол, но не быть шире и выше его. Из поздней философии Булгакова также остается неясным момент перехода от человеческого пола к божественному сверхполу. Происходит ли этот процесс постепенно по мере очищения человеком своего пола и его вознесения до первоначал Мужского и Женского или посредством скачка? Как именно человек должен очищать свой пол и что делать с ним, чтобы осуществить процесс вознесения? Достаточно ли одной жизни в девстве, чтобы преобразовать свой пол? Эти вопросы остаются у Булгакова непроясненными. Заключение Обобщая изложенное выше, можно заключить, что в процессе философского осмысления метафизики пола С.Н. Булгаков пытался разрешить противоречия между платоновской идеей андрогина, которую на раннем этапе он развил в философию брака, и своеобразием мужского и женского начал, которые оказались несводимы к целостности андрогина, согласно его поздним идеям. Ядром этого противоречия является противопоставление им двух способов реализации человеком своего духовного потенциала - в браке и безбрачии. Для современного человека движение мысли С.Н. Булгакова обретает особое значение в связи с изменениями, которые в последнее время претерпевает дискурс о поле и гендере. В этом дискурсе пол человека уже не рассматривается в рамках бинарных оппозиций. Кроме того, современная медицина открывает возможность коррекции пола, исходя из которой человек начинает воспринимать свой пол как нечто исключительно внешнее и имеющее отношение только к материи тела. Теперь пол в любой момент может быть изменен и переконструирован не только на уровне идей и представлений человека о себе, но и на телесном уровне его конкретных проявлений. Такое отношение к полу в современной культуре, с одной стороны, свидетельствует об отчуждении человека от своего пола, а с другой - о том, что тема пола для человека становится центральной. С точки зрения Ж. Бодрийяра, такая ситуация указывает на то, что современное общество охватывает игра знаков, стирающая любые различия [28. C. 149]. Цифровая революция побудила человека к тревожным вопросам «человек я или машина», «мужчина я или женщина», которые стали для него неразрешимой проблемой. Осмысляя развитие темы пола и гендера в философии, важно вернуться к метафизическим основаниям андрогинизма и его критики, трансцендентности и религиозному смыслу пола. Утратив метафизическое измерение, в современной философии пол стал плоским и одномерным, без глубины и объема. Превратившись в гендер, пол стал подобен вещи, которая встроена в капиталистический обмен товарами и услугами. Такой подход к полу стирает границы между желаниями человека и его ограничениями, что дезориентирует его, заставляя непродуктивно блуждать в дурной бесконечности вопросов, кто он такой, какова его гендерная идентичность, где ее пределы и границы. Но возвращение метафизического измерения пола вносит в эту тему большую ясность, позволяет понять истоки переживаемого современным человеком кризиса гендерной идентичности и найти пути его конструктивного разрешения. Если посмотреть на феномены коррекции пола и множественности гендеров с позиции Булгакова, в них можно обнаружить попытку бегства человека от испорченного грехопадением пола путем уничтожения его границ. Кроме того, несмотря на противостояние метафизике пола, современный человек демонстрирует стремление к целостности андрогина, но не в браке, а в самом себе. В философии постгуманизма андрогинный идеал человека замещается постгендерным, что означает тотальную материализацию андрогина и сближение человеческого и нечеловеческого измерений жизни в киборгани-ческом единстве [29. C. 3]. Можно предположить, что популярный в современной культуре образ андрогина во плоти скрывает за собой старую проблему трагизма пола в самом ядре его бытия. По-видимому, она не находит окончательного преодоления ни в браке, ни в девстве, ни в андрогинизации человека, ни в его распаде на множественность символических полов, оставаясь тяжким бременем несамодостаточности его земной жизни в ограниченном теле, что, однако, не отнимает надежду на эсхатологическое разрешение этой проблемы. Философия Булгакова позволяет понять драматическое противоречие выбора между жизнью в девстве и в браке, которое актуально и для современного человека. Однако для современного человека брак утрачивает свою ценность, а жизнь вне брака - духовные основания, ранее связываемые культурой с монашеством. Поэтому современный человек остается неприкаянным в поисках гендерной идентичности, и, чтобы преодолеть эту потерянность, важно рассмотреть пол шире, чем исключительно телесную или социальную данность. Как ранняя, так и поздняя философия Булгакова позволяет нам понять, что пол содержит в себе не только ограничения, но и возможности, освобождающие внутренний потенциал человека. Эти возможности остаются нераскрытыми, когда человек отрицает пол, отчуждаясь от самого себя.

Скачать электронную версию публикации