Context dependence and deferred interpretation.pdf Автор предлагает описание дискуссий вокруг каплановской семантики для индексных терминов, в которых вопрос о природе контекстной зависимости денотата оказывается нетривиальным. В них рассматриваются случаи, когда утверждения «Я сейчас не здесь» («Меня сейчас здесь нет») употребляются корректно и воспринимаются как истинные утверждения. В предложенной экспозиции дискуссий вопрос о семантике индексных выражений в предложениях указанного типа представлен как становящийся все более сложным при переходе от одних ситуаций употребления к другим. Обсуждаются концепции, в которых денотат термина «сейчас» оказывается зависимым от контекста считывания (восприятия этого утверждения слушающим/ читающим), от интенции того, кто использует этот термин (говоряще-го/пишущего), наконец, как некий результат вклада со стороны говорящего и со стороны слушающего (когда, по словам автора, «за „схватывание“ референции выражений в одинаковой степени отвечает как одна, так и другая сторона»). Насколько можно понять, сама автор склоняется именно к этой последней точке зрения на проблему: денотат индексного выражения должен, во-первых, быть общим содержанием для сообщающего и воспринимающего и, во-вторых, конструироваться с участием каждого из них или как-то иначе согласовываться с их действиями (действием сообщающего по кодированию содержания и действием воспринимающего по его декодированию). Таким образом, денотат индексного выражения (как, собственно, и содержание того утверждения, в которое он входит) оказывается производным от некоторой коммуникативной ситуации. При этом речь не идет о прагматических процессах, так как исследуется именно процедура придания языковому выражению его денотата. И поскольку эта процедура оказывается зависимой от таких факторов, как взаимодействие сообщающего и воспринимающего, она, по мнению автора, свидетельствует о необходимости пересмотреть традиционное разграничение между семантикой и прагматикой в сторону допущения прагматических механизмов в сферу семантики. Для меня осталось непонятным, в чем, собственно, суть данного подхода: какие именно коммуникативные процессы и как позволяют воспринима-283 Куслий П.С. Контекстная зависимость и «отложенная» интерпретация ющему в описанных в статье ситуациях схватывать ту же самую пропозицию, которая вкладывалась сообщающим? Нет ли здесь изначально противоречия или круга: если семантическое содержание выражения зависит от коммуникативного вклада обоих, то как же возможна коммуникация, т.е. передача конкретного содержания от одного индивида другому и задание нужного содержания сообщающим еще до того, как воспринимающий вступил в дело? Также автор не поясняет, как именно, с ее точки зрения, должны в рамках импонирующего ей подхода разрешаться те проблемные ситуации, о которых она пишет. Поэтому открытым остался вопрос о том, какое конкретное объяснение предлагается в итоге для примера с запиской, которую пишет Джон своей жене, которая при этом прочитывает ее не в шесть часов (как рассчитывал Джон), а в десять. О каком схватывании конкретной пропозиции можно здесь говорить и за счет чего? То же самое, по-моему, касается и ситуации с Беном, вешающим записку на дверь Джо. Ведь тут мы имеем дело уже не с уточнением денотата термина «сейчас», а с идентификацией денотата термина «я». И как конкретно автор предлагает объяснять эти случаи? Как их отличать от случаев коммуникативной удачи, о которых она упоминает? Без более четкого понимания позиции автора по этим вводимым ею же пунктам обсуждения ее позиция остается не вполне понятной, в лучшем случае предлагается обзор ряда сложных случаев из литературы с указанием (в довольно абстрактных терминах) на то, в какой области могут быть найдены решения для этих сложных случаев, и намеком (тоже в довольно общих терминах) на то, что такие решения могут значить для проблемы разграничения сфер семантики и прагматики. При этом хотелось бы заметить, что наблюдения, обсуждаемые в статье применительно к индексным выражениям, возможно провести и применительно к выражениям, не являющимися индексными. Это видно уже на примерах, подобных тем, что обсуждает автор. Ведь русское выражение «сейчас», в отличие от английского «now», насколько я могу судить, не является индексным: предложение «Ваня сказал, что Маша сейчас дома» может быть истинным в ситуации, где подразумевается, что Маша дома в момент, когда Ваня делал свое утверждение, а не в момент произнесения всего сообщения о пропозициональной установке. Поэтому русскоязычные аналоги рассмотренных примеров с «сейчас», по-видимому, не следует вообще рассматривать как случаи употребления индексного выражения (в той мере, в которой обсуждение касается слова «сейчас»). Более того, кажется, что те же самые вопросы могут возникнуть, если слово «сейчас» вообще убрать из записки, описываемой в примере. Записка «Я у соседа», которую, допустим, обнаруживает жена, похоже, ставит все те же проблемы без каких-либо индексных выражений. Указанное русскоязычное предложение сформулировано в настоящем времени, которое (в отличие от большинства случаев употребления английского Present tense) также не является индексным, как продемонстрировало все тем же вышеприведенным сообщением (вложенное предложение содержит настоящее время «Маша дома», но требования ее пребывания дома в момент произнесения нет). Лексическое значение русского настоящего времени, таким образом, не включает в себя пересечение со временем контекста произнесения. По своему лексическому значению (т.е. по тому вкладу, которое оно делает в условия 284 Монологи, диалоги, дискуссии /Monologues, dialogues, discussions истинности предложений, в которые входит) русское настоящее время, скорее, привносит элемент одновременности с некоей локальной «точкой отсчета» (известной в литературе как local evaluation time). В придаточном сложноподчиненного предложения оно означает одновременность с временем события, описываемого глаголом главного предложения (ибо именно глагол задает локальную временную точку отсчета для денотата придаточного предложения), а в простом предложении («Я у соседа») оно говорит об одновременности с временем контекста, которое здесь служит локальной точкой счета. Таким образом, как мне кажется, для продуктивного обсуждения обозначенных проблемных случаев нам не обязательно говорить о так называемых индексных выражениях. Разумеется, влияние контекста для данных головоломок остается значимым. По-видимому, важным различием, которое здесь релевантно, является различие между типом и токеном, которое само по себе содержит много нерешенных проблем (см., например: [1]). Контекст можно рассматривать как фактор, придающий конкретное семантическое содержание высказыванию-токену, обладающему тем или иным лексическим значением, апеллирующему к контексту. Так, предложение «Я у соседа» будет в разных контекстах иметь токены, выражающие разные пропозиции. Тогда о контексте можно попробовать поговорить как о том, что детерминирует денотат конкретного токена. Данное различие можно использовать для описания того, что происходит в ситуациях «отложенного» использования или «отложенной» интерпретации. Зная лексическое содержание термина, сообщающий исходит из того контекста, в котором выражение будет воспринято, а не того, в котором оно им записывается. Можно допустить, что сообщающий вообще не делает в таких ситуациях никакого утверждения, содержание которого транслировалось бы воспринимающему, а скорее готовит некоторую формулировку для последующей интерпретации воспринимающим. Такого рода языковое поведение представляется мне вполне естественным для описанных ситуаций, особенно с учетом осознания сообщающим отличия того контекста, в котором будет находиться воспринимающий, от текущего контекста сообщающего. Поэтому я пока не вижу причин, почему эти ситуации должны вызывать серьезные проблемы для семантики или требовать пересмотра способов ее взаимодействия с прагматикой. Иными словами, на материале представленного исследования мне сложно увидеть, почему примеры с «отложенным» использованием обязательно имеют отношение к семантике и не связаны с экстралингвистическими (прагматическими) факторами. Так, например, пытаясь быть максимально кооперативным, сообщающий исходит из контекста воспринимающего, который он заранее моделирует. Воспринимающий сталкивается с ситуацией, в которой он видит однозначно ложное (и неинформативное) утверждение, если исходить из допущения, что сообщающий учитывал свой собственный контекст, когда формулировал это сообщение. Это значило бы, что сообщающий некооперативен. Допущение об изначальной кооперативности сообщающего дает основание для воспринимающего провести некую процедуру аккомодации и понять, что релевантный контекст - это не контекст формулировки, а контекст считывания. В ситуации с запиской, которую Джон пишет своей жене, а та читает ее не в то время, когда Джон изначально планировал, 285 Куслий П.С. Контекстная зависимость и «отложенная» интерпретация такая аккомодация, как мне представляется, тоже возможна через еще один дополнительный шаг: жена понимает, что ее собственный контекст (десять часов вечера) оказывается также неподходящим, и, сохраняя допущение о кооперативности мужа, выбирает контекст, который будет более подходящим с учетом их общего знания о расписании друг друга и т.д. В заключение могу сказать, что обсуждаемый материал, действительно, весьма интересен и, насколько я понимаю, не учитывался в рамках стандартной формулировки семантики для индексных выражений. Однако вопрос о том, действительно ли он представляет серьезную проблему для этой стандартной семантики, требуя пересмотра ряда ее фундаментальных параметров, или же может несложным образом быть объясненным в рамках ее базовых допущений, лично для меня пока остается открытым.

Скачать электронную версию публикации