Poster style of political thinking: distinctiveness and ways of formation.pdf Проблема плакатного стиля мышления, в целом относящаяся к сфереизучения матричного и шире - схематического мышления, заслуживает вни-мания уже потому, что в недрах сознания кроются механизмы, позволяющиена основе укорененных образов управлять сознанием человека и, бесспорно,конституировать социальную реальность. Следует отметить, что тема собст-венно политического плаката привлекла больше исследователей, нежели ког-нитивная механика влияния плаката. Если в первом случае мы можем назватьфундаментальные работы таких авторов, как В. Боннел, К. Вашик и Н. Бабу-рина, Э. Родс и др. [1; 2; 3], то во втором это единичные включения сентен-ций типа «плакат обладал пропагандистским потенциалом и влиял на людей»в более широкие темы, посвященные пропаганде, манипулированию, поли-тическим технологиям в целом. Исключение, пожалуй, составляют единич-ные работы по психологии восприятия плаката [4, 5]. Однако обе работы,несомненно, высокого уровня, ограничившись восприятием, фактически некасаются особенностей матричного мышления и того, что мы назвали «пла-катным стилем».Между тем еще когда Критий в платоновском диалоге «Тимей», повест-вуя об Атлантиде, сообщал, что впервые услышал о ней от своего деда при-мерно восемьдесят лет назад, он фактически уже затрагивал особенностиданного феномена. И описывая собственно феномен сохранившегося знания,Критий говорит: «Справедливо изречение, что затверженное в детстве кудакак хорошо держится в памяти. Я совсем не уверен, что мне удалось бы пол-ностью восстановить в памяти то, что я слышал вчера; но вот если из этогорассказа, слышанного мною давным-давно, от меня хоть что-то ускользнет,мне это покажется странным…. Рассказ неизгладимо запечатлелся в моейпамяти, словно выжженная огнем по воску картина» [6. С. 430]. Выделени-ем курсивом заключительной части отрывка нам бы хотелось обратить вни-мание на метафору механического воздействия и метафору картины. Именнотакие картины не просто лежат в глубинах нашей памяти, но нередко иуправляют нашим познанием, соотнося его с такого рода «внутренним стан-дартом». Они, эти картины, не просто фундаментальные для сознания фраг-менты ушедшего мира, но, собственно, сама картина мира каждого человека.В данном случае важно то, что уже Платон признает, а это, бесспорно, непротиворечит его философии, фактор внешнего, в известной степени, меха-нического влияния на формирование памяти - «выжженная огнем по воскукартина». Итак, это картина/образ, отпечатанная (впечатанная, запечатлен-ная) в сознании в результате некоего воздействия, напоминающего механи-ческий процесс. И это роднит природу плакатного мышления с матричнымоснованием нашего мышления.Не следует упускать еще одной детали. Критий, и мы вслед за ним, будемвести речь об особенностях формирования памяти ребенка. Воспроизвестистепень воздействия плаката на сознание отдельного ребенка или целого по-коления сегодня весьма сложно. Поэтому феноменологическое описание мыбудем дополнять реконструкцией тех важнейших источников воздействия,которые, без сомнения, оказали влияние на формирование и управление соз-нанием специфическим, присущим именно данной когнитивной «провинции»способом. В данном случае автор считает оправданным включение в текстфрагментов источников по формированию плакатного стиля политическогомышления, к которым, прежде всего, он относит детскую литературу ишкольные песни советской эпохи. Одним из очевидных доказательств явля-ется то, что писатели-конструкторы достаточно широко использовали темуплаката в своих произведениях, ставших классикой детской литературы. Кпримеру, А. Рыбаков в своей дилогии «Кортик» и «Бронзовая птица» прово-дит мысль, что первое впечатление Миши Полякова от поезда с красноар-мейцами, оформленного плакатами, станет основой для ассоциаций с самымияркими политическими событиями в жизни молодого человека и даже источ-ником литературного творчества. Изображение Деникина, Колчака, Юдени-ча, Антанты уйдут в «подтекст», а вот образ земного шара, опутанного цепя-ми, которые тяжелым молотом разбивает мускулистый рабочий, олицетво-ряющий Интернационал, останется самым ярким штампом для оценки дейст-вительности. «Это Интернационал - союз рабочих мирового пролетариата, -ответил Миша. - Рабочий, - он показал на рисунок, это и есть Интернацио-нал. А цепи - Антанта. И когда цепи будут разбиты, то во всем мире будетвласть рабочих и никаких буржуев больше не будет». Впечатанный в созна-ние образ: «…Эшелон, красноармейцы, Полевой в серой солдатской шинелии мускулистый рабочий, разбивающий тяжелым молотом цепи, опутываю-щие земной шар», - будет цементировать знания о революции. Он элемента-рен, прост, пределен и тотален в своем охвате. В нем цель, препятствие - враги путь к этой цели. Плакат производит неизгладимое впечатление на детскуюдушу [7. С. 40-41, 53, 238, 377]. Н. Богданов в «Партии свободных ребят»,описывая ночной поход деревенских пионеров в сельсовет за красной скатер-тью, когда в темноте они наталкиваются на плакат Помгола: «Чудной ты ка-кой, а еще храбрый… Плаката напугался! Мужик-то картинный, а не жи-вой. - Мне чего-то совестно стало. Ишь как он глядит-то, как будто мы егограбим…» [8. С. 39]. Архетипические основания, на которые опирается пла-кат, позволяют образу-заместителю в клишированной форме помочь в ос-мыслении действительных объектов и событий. «А по проводу могут под-слушать? - Все может быть. Разве ты можешь ручаться, что рядом не стоитвраг? Миша вспомнил плакат с мордой предателя и громадным ухом и не-вольно оглянулся», - пишет о ребятах блокадного Ленинграда Г. Матвеев [9.С. 238]. Через плакатный образ проникают подсознательные страхи: «Ночьюей снились страшные сны. Тяжело переваливаясь с боку на бок, на Васькадвигался фашистский танк. Тетя Дуня металась на кровати: "Посторонись,Васек, голубчик! Задавит!..." А откуда-то с плаката спрыгивали длинноногиечудовища в железных касках и направляли на Васька пулеметы. Потом скру-чивали ему назад руки… Тетя Дуня строго глядела в синие бесстрашные гла-за племянника: "Помни, Васек: Мы Трубачевы. Умирать один раз!"» [10.С. 411].Можно было бы продолжить примеры использования плакатов в произ-ведениях советских авторов. Однако это не является, в сущности, предметомданной работы. Важно в нашем случае то, что указанные выше авторы былитеми авторитетами, на которых воспитывалось не одно поколение советскихдетей, поэтому они выступали еще и как своего рода эффективные конструк-торы детского мышления. И в этом плане стоит начать с наиболее популяр-ного детского писателя советской эпохи Аркадия Гайдара. Через его описа-ние плаката, пришедшего на помощь главному герою повести «Дальниестраны» при осмыслении будущей хорошей жизни, мы попытаемся показать,как формируется и работает плакатное мышление.«"А какая она будет, хорошая?" - и почему-то вспомнил плакат, которыйвисел в красном уголке. Большой, смелый красноармеец стоит у столба и,сжимая замечательную винтовку, зорко смотрит вперед. Позади него зеленыеполя, где желтеет густая высокая рожь, где цветут большие, неогороженныесады и где раскинулись красивые и так не похожие на убогое Алешино про-сторные и привольные села.А дальше, за полями, под прямыми широкими лучами светлого солнцагордо высятся трубы могучих заводов. Через сверкающие окна видны коле-са, огни, машины. И всюду люди, бодрые, веселыеЌп TЭЕ . Каждый занят своим де-лом - и на полях, и в селах, и у машин. Одни работают, другие уже отрабо-тали и отдыхают. Какой-то маленький мальчик, похожий немного на Павли-ка Припрыгина, но только не такой перемазанный, задрав голову, с любо-пытством разглядывает небо, по которому плавно несется длинный стреми-тельный дирижабль.Васька всегда немного завидовал тому, что этот смеющийся мальчуганбыл похож на Павлика Припрыгина, а не на него, Ваську.Но в другом углу плаката - очень далеко, в той стороне, куда зорковсматривался стороживший эту дальнюю страну красноармеец, - было нари-совано что-то такое, что всегда возбуждало у Васьки чувство смутной и не-ясной тревоги.Там вырисовывались черные расплывчатые тени. Там обозначались очер-тания озлобленных, нехороших лиц. И как будто бы кто-то смотрел оттудапристальными недобрыми глазами и ждал, когда уйдет или когда отвернетсякрасноармеец.И Васька был очень рад, что умный и спокойный красноармеец никуда неуходил, не отворачивался, а смотрел как раз туда, куда надо. И все видел ивсе понимал» [11. С. 246-247].Весь конструктивистский текст в данном случае передается через насы-щенные визуальные эффекты (эффект - в сравнении идеала с образом убого-го Алешино): поля - зеленые; рожь - густая высокая - желтеет, сады боль-шие, неогороженные (мальчишеский рай) цветут; где села красивые, просто-рные и привольные раскинулись (ширь). «Под прямыми широкими лучамисветлого солнца» трубы могучих заводов гордо высятся (высь). Небо тоже непустует - по нему «плавно несется длинный стремительный дирижабль». Вэтой плакатной модели общего счастья «люди, бодрые, веселые… и на полях,и в селах, и у машин. Одни работают, другие уже отработали и отдыхают».Это наш мир - мир счастья и созидания. Однако плакат, так уж устроено кон-структорское сознание Гайдара и его менее именитых соратников по детско-му писательскому цеху, потерял бы свою ценность, превратившись в про-стую картинку, если бы он не являл (или подразумевал) наличие темных сил.И этот темный угол нашего сознания, являющийся причиной «смутной инеясной тревоги» не был одним лишь порождением феноменов, описанныхК.Г. Юнгом, но сознательно формировался и культивировался как неотъем-лемая часть классового сознания. Имеет смысл затронуть концепцию архети-пов, по Юнгу, напомнив, что он называл архетипы «древнейшими изначаль-ными типами», «испокон веку наличными всеобщими образами», «эти обра-зы полны смысла» [12. С. 98, 105]. И особенно важно в нашем случае то, чтосо смертью богов (а они «умирают время от времени потому, что люди вдругобнаруживают, что их боги ничего не значат, сделаны человеческой рукой издерева и камня и совершенно бесполезны») [12. С.105], а применительно кнашему предмету речь идет о смерти сакрального в политике, человеческаяпамять продолжает хранить эти первообразы. Чем в данном случае показате-лен примерпроникновения в мир архаической созвучности в душе, а скорее просто зло-бодневно репрезентировали эпоху и человека, нужного здесь и теперь. Поче-му здесь наиболее плодотворна работа с сознанием ребенка? Собственно,потому, отмечает литературный критик Б. Сарнов, что «ребенку нужна имен-но система, которая включала бы в себя ясные и вполне определенные ответына все возможные и подразумевающиеся вопросы. Его ум не терпит неясно-стей и исключений» [13. С. 165]. И продолжает, делая вывод, что сами «кни-ги Гайдара были первой (и, может, даже единственной в своем роде) попыт-кой дать ребенку «систему координат», в сущности, ничем не отличающуюсяот той, какая была принята в сложном и запутанном «взрослом» мире» [13.С. 167]. Блестящим примером, на наш взгляд, служат «Стихи о детстве» Ев-гения Винокурова, которые приводит Сарнов: «Но политически я раз-вит/Действительно в те годы был!/ Я, помню, не жалел под праздник/ Ничёрной туши, ни белил,/ Весь мир на белых и на красных/ Безоговорочно де-лил». И это результат постоянной социализационной работы по формовкечеловека, которому (по стихам Е. Винокурова) «лет двадцать пять тому на-зад, /Что политически я развит, /Мне выдал справку детский сад». Конечно, всистеме дисциплинарной власти (по М. Фуко) писатель, который по-взрослому, начистоту мог беседовать с детьми, имел все шансы стать не про-сто любимым автором, а конструктором нового мира, где книжные герои иреальные дети живут одной судьбою в стране, где «жизнь совсем хорошая».Вся картина мира - ясна и четка, ребенок ее может воспроизвести не только всвоем сознании, но и выразить в песнях, стихах, стенгазетах, политинформа-ции, в бытовом разговоре. И воспроизводство смыслов осуществляется наоснове экономного и образного стиля плакатного мышления. «… /И я буржуяв каждом толстом /На улице подозревал. /Я знал про домны Приазовья /И чтоопять бастует Рим. /И я к друзьям пылал любовью /И был к врагам неприми-рим!» (Е. Винокуров. Стихи о детстве2) особенное эпохe,3) преобладающая форма спонтанной активности,4) специфическая форма переживания собственного Я,5) специфическая форма социальности,6) специфическая временная перспектива [14. С. 424-425].По нашему мнению, одним из феноменов жизненного мира и являетсянекая «плакатная реальность», особый символический мир, обладающийформой образа-идеи (Г. Лебон) и даже образа-образца (Платон). То есть име-ется в виду, что с данной сферой человеческого опыта индивид сталкиваетсяв детстве, и она ложится в основу социализации индивида, к опыту которойон постоянно возвращается, образуя матрицу формирования картины мира, втом числе и политического. Этому миру присуще особое интерактивное зна-чение, и главный его коммуникативный эффект состоит в «рамочном» об-раза-образца (а, если идти за Юнгом, то и резонирующего в зоне подсозна-тельного с архетипами) наложении на информацию об объективном мире иего субъектах. Все реальности-феномены жизненного мира - это, разумеется,псевдореальности, и особенно данная характеристика относится к мирам-фантомам или мирам воображаемого. Как мир фантазий плакатный мир бли-зок и к такому феномену, как политический миф, и, возможно, к детскойкнижке с картинками. К. Вашик и Н. Бабурина отмечают, что плакат «сталпространством, где создавалась визуальная модель этой (советской. - А.Щ.)цивилизации, ее полигоном, и выставкой образцов, и, как детская книжка скартинками, призван был внедрять в сознание людей представление о новомобществе» [2. С. 85]. Сравнение плаката с «книжкой с картинками» дает намповод утвердиться во мнении, что плакат и для взрослых, и тем более длядетей был самым понятным пособием по изучению политического (и нетолько) мира. К примеру, Вальтера Беньямина поразило обилие плакатов внэповской Москве (место и время действия дилогии Рыбакова): «То и делонатыкаешься на трамваи, расписанные изображениями предприятий, митин-гов, красных полков, коммунистических агитаторов. Это подарки, сделанныеколлективом какого-нибудь предприятия московскому совету. На трамваяхдвижутся единственные политические плакаты, которые можно увидеть сей-час в Москве. Но они и самые интересные. … Сегодня от художников требу-ют лишь банальной ясности. Большинство этих плакатов отталкивает запад-ного человека» [15. С. 196]. И Беньямин продолжает раскрывать нам образо-вательное пространство советского плакатного мира, где «лозунги, предосте-режения и учебные плакаты покрывают стены ленинского уголка. Даже нарабочем месте каждый словно окружен пестрыми плакатами, заклинающимиаварии. На одном из них изображено, как рука рабочего попадает между спи-цами приводного колеса, на другом - как пьяный рабочий вызывает короткоезамыкание и взрыв, на третьем - как колено рабочего попадает между дви-жущимися частями машины. В библиотеке красноармейцев висит доска, накоторой короткий текст со множеством замечательных рисунков объясняет,как много способов портить книги существует на свете. В сотнях тысяч эк-земпляров по всей России распространен плакат, посвященный введениюметрической системы мер, принятой в Европе. Метр, литр, килограмм долж-ны быть выставлены на обозрение в каждой столовой. В читальне крестьянского клуба на Трубной площади стены также покрыты наглядными мате-риалами. Сельская хроника, развитие сельского хозяйства, производственнаятехника, культурные учреждения отражены в графиках, рядом инструменты,части машин, реторты с химическими веществами по всем стенам» [15. С.198-199].Эпоху технической воспроизводимости можно назвать еще и функцио-нальной, требующей массовости и утилитарности, низводящей живопись ислово до уровня наиболее эффективного медиасредства. Как и у любого ме-диасообщения, жизнь плаката чрезвычайно коротка. «Его основная идеядолжна быть выражена ясно, доходчиво, непротиворечиво. Подаваемая в ху-дожественной форме экспресс-информация, рассчитанная в большинствеслучаев на весьма ограниченное время непосредственного воздействия назрителя… Такая оперативность (как по срокам создания, так и в отношениипроцесса восприятия) предъявляет особые требования к образному строюплаката и всему стилю его исполнения», - отмечают авторы книги о психо-логии плаката П. Кудин, Б. Ломов и А. Митькин [4. С. 51]. Медийность пла-ката, по их мнению, создает особые требования к продукту: «Из необходимо-сти быстрой и однозначной передачи информации вытекает требование про-стоты и лаконичности художественного решения: сокращение глубины про-странства, ограничение планов до одного-двух, минимальное использованиесветотени, локальности цвета, простота и резкость контура, силуэтность изо-бражения, отсутствие воздушной перспективы и т. д. Оперативное полигра-фическое тиражирование плакатов выдвигает дополнительные требования кограничению количества цветов и стандартным размерам листа» [4. С. 51].Между тем остается открытым вопрос, как сиюминутный плакат оказывалстоль существенное влияние на сознание и поведение общества в целом иотдельных социальных групп. И только замеры восприятия на этот вопрос недают ответа. Плакат должен резонировать с определенными слоями сознания,реальный плакатный образ, как ни банальнаугоду своим субъективным «картинкам». В плакатном мышлении, как и вмире политического мифа, особенное эпохe близко феноменологическому,т.е. мир плаката тоже не подвергается сомнению, наоборот, сомнения вызы-вает как раз объективный мир, выпадающий из плакатной картины мира.Плакатная реальность - это, собственно, и есть образ мира «настоящего», ноположительно коррелирующего с миром, каким он должен быть. Поэтомуподозрения в «ненастоящести» всегда вызывает мир объективный, посколькуон не соответствует норме. К примеру, В. Осеева завершает свою трилогию«Васек Трубачев и его товарищи» встречей одноклассников, их учителей иродителей панорамной картиной в духе сталинского имперского периода. Иесли не всем участникам сцены, то каждой из групп мы можем найти аналогив сталинской визуальной пропаганде «императорского» периода конца 40-х -начала 50-х гг. Реальные плакаты - непременный спутник таких массовыхсцен: «На стенах развешаны яркие плакаты: «Миру - мир!», «Да здравствуютсчастливые советские матери!», «Под знаменем Ленина - вперед, к победекоммунизма!». Но сама композиция не уступает в образности и лаконичностиплакату: «Сюда, сюда пожалуйте, Павел Васильевич! - приглашает она по-жилого рыжеватого человека с Золотой Звездой Героя на гимнастерке. - Ивы, Евдокия Васильевна, вот здесь, рядышком, садитесь!Тетя Дуня приветливо улыбается.- И Андрею Ивановичу тут местечко найдется.Светловолосый веснушчатый юноша в железнодорожной форме - праваярука Павла Васильевича - садится рядом с Трубачевым.Паша, Паша, гляди, кланяются нам! - шепчет Евдокия Васильевна брату.Павел Васильевич приподнимается.Из всех рядов смотрят на него знакомые улыбающиеся лица - ВотЕкатерина Алексеевна - ясноглазая, приветливая женщина с толстыммалышом на руках, младшим братом Пети Русакова. Вот родители ЛидыЗориной - высокий военный человек и все еще молодая, черноглазая,улыбающаяся женщина. Рядом с ними - спокойная, уютная, с добрымиямочками на щеках мать Саши Булгакова. Поодаль, привстав со своих кресел,кланяются Трубачевым родители Коли Одинцова. Много радости когда-тодоставило ребятам их возвращение из полярной экспедиции. Школьники всехклассов приглашали к себе полярника с мужественным, закрасневшим отморозных ветров лицом, в меховых унтах. А вот и мать Севы Малютина; онастоит рядом с любимой учительницей ребят - Еленой Александровной. Обесинеглазые, живые, они, как сестры, крепко держат друг друга за руки игорячо беседуют о чем-то близком и дорогом обеим. Взволнованные лица со-бравшихся светятся глубокой радостью; они вместе со школой ждут дорогихгостей» [10. С. 676, 677]. И эта картина живет прибавлением черт, деталей:вот появляется бывший пионервожатый, ныне Герой Советского Союза,майор Митя Бурцев, вот ему на шею бросаются бывшие пионеры - «морякБалтийского Флота Трубачев, геологоразведчики Мазин и Русаков, строительОдинцов, художник Малютин, учитель Саша Булгаков и две подружки -воспитательница детского дома Нюра Синицына и будущий врач ЛидаЗорина». Не хватает только лозунга, и он обязательно появляется напоследней странице в обращении к читателю: «Ты, так же как они, любишьсвою Родину; в минуту опасности ты готов встать грудью, чтобы оберечь ееот врагов, чтобы защитить родную школу, свое счастливое детство. Тывидишь вокруг себя мирный труд своих родителей, братьев, сестер, всейСоветской страны. Ты живешь, согретый отеческой заботой взрослых…» [10.С. 682]. Плакатное мышление и фиксирует схему, и стимулирует выборпозиции.В этом мире активности воображения нет полутонов, а только черное ибелое (лазурное, золотое, алое), герои и враги, наши и чужие1. Но дело нестолько в антитетичном разделении, иначе данный мир не отличался бы отполитического мифа. Дело в том, что образ мира плакатной политики дан вконкретной «картинке», т.е. задан оптический режим восприятия и визуаль-ного представления человека. Поскольку человек, мыслящий плакатно, за-частую не строит проектов активности, а просто занят оцениванием полити-ческого, то его Я не реализуется полностью. Однако данный мир конституи-рует политические ценности индивида, тем самым человек вносит смысл вполитический мир, сводя его к плакатному значимому миру. Специфическаяформа социальности плакатного мышления выражается в его коммуника-тивной природе, и с помощью данной рамки человек общается с социокуль-турным миром, упрощая его и сводя к простой плакатной схеме, включая иего политическую составляющую. Временная перспектива здесь аналогичнамифологическому представлению, т.е. человек возвращается в мир детскихкартинок, соотнося впечатления сегодняшнего дня с опытом плакатного из-начального переживания.Тем самым с помощью плакатной матрицы человек конструирует свойсобственный политический мир и соотносит его как норму с тем конструк-том, который ему транслируется СМК. Потому плакатное мышление высту-пает и информационным фильтром, и рамкой интерпретации политики.Именно плакатная картинка в силу особенностей непрямой политическойкоммуникации конституирует мир политического для человека пост-современности. А сама визуальнаяходящая к данной структуре, остается невостребованной» [цит. по: 16. P. 80].И здесь Кертцер в «технологическом», по его словам, смысле употребляеткатегорию «конструкт». «Наша склонность к предпочтению одной схемы наддругой, - пишет он, - частично зависит от ее пригодности, или, если исполь-зовать технический термин, - доступности конструкта. Чем чаще конструкт,или схема, применяется, тем более «пригодной» она становится для исполь-зования в будущем». В данном случае мы можем активно использовать от-сылку к одному из базовых понятий обработки сознания, каковой являласьтоталитарная индоктринация с ее включением идеологических элементов впроцесс заучивания обязательных школьных предметов. Однако положи-тельный эффект от «схемы базируется не только на частоте ее использованияв прошлом, но также и на ее отличительном месте в памяти, что определяютвыдающееся положение и самобытность схемы. Таким образом, схема замет-на в той степени, в какой она обладает выдающимися и выразительными чер-тами; она самобытна настолько, насколько ее черты необычны» [16. P. 80].Образность плакатного стиля, его лаконичность и увязанность с архетипамисоздавали наименьшее сопротивление в процессе внедрения подобных схем всознание, а через императивность большинства этих схем и в поведение.На наш взгляд, включение художественных произведений в арсеналобработки сознания путем формовки плакатного стиля мышления имеетоснования уже потому, что та сакральная реальность, которую ониформировали, намного превосходила своей образностью и скрытойдидактичностью окружающую действительность. Не случайно «правдажизни» была неотъемлемым атрибутом соцреалистического канона [17]. Так,анализ дидактических новаций 50-х гг. прошлого века показывает, какучитель Моршанской школы, педагог с дореволюционным стажемН.Н. Ляпин отмечал: «Советские писатели своими произведениями дали мневозможность подвести учеников к верному воссозданию в воображениизамечательных образов Олега Кошевого, Зои Космодемьянской, ПавликаМорозова, Александра Матросова и других психологически близких имгероев из числа детей, подростков, юношей, проявивших на деле высокое иблагородное чувство любви к советской Отчизне. Путь содружества сдетскими писателями открывает мне в живых и ярких образахпсихологический облик советской детворы, облегчает сложное делопонимания внутреннего состояния школьников в определенных условиях,помогает мне найти верные педагогические решения вопросов воспитания»[18. С. 50]. Скорее, все-таки «воспитание», чем понимание «психо-логического облика советской детворы», преобладало в педагогическихинтенциях, транслировавших плакатные конструкты в сознание школьников.Вот как, к примеру, презентует эту деятельность А.А. Сомова, директорженской средней школы № 22 г. Свердловска. Перечислив наиболее яркихпредставителей плеяды юных советских героев, она особо останавливается наобразе Зои Космодемьянской. Эпизодический характер мероприятий неустраивает педагога, поскольку те не раскрывают воспитательного значенияобраза Зои, и она презентует свой годичный проект изучения книгиЛ.Т. Космодемьянской «Повесть о Зое и Шуре». Автор представляет планработы по изучению книги из 12 главных пунктов, а также ключевыемоменты и результаты его реализации.Например, что предусматривалось под словами «глубокое ознакомлениес содержанием книги всех учителей школы (чтение книги учителями)»:1. «Обсуждение воспитательного значения книги применительно кшкольным условиям. Определение основных линий использования книги длявоспитательной работы с детским коллективом школы и с родителями.2. Широкое ознакомление учащихся с содержанием книги (чтение книгив классах).3. Обсуждение содержания книги в классах (начиная с VII класса).4. Оформление специальных тематических бюллетеней с высказывани-ями учащихся о книге.5. Проведение семинара для классных руководителей об использованиисодержания книги в воспитательной работе над «Правилами для учащихся».6. Проведение пионерских сборов в третьих и четвертых классах на тему«Они были пионерами».7. Проведение конференции учащихся пятых - седьмых классов на тему«Повесть о Зое и Шуре».8. Сбор пионерской дружины на тему «Они были пионерами» (по книге«Повесть о Зое и Шуре»).9. Проведение школьной конференции учащихся восьмых - десятыхклассов по книге «Повесть о Зое и Шуре».10. Комсомольское собрание учащихся школы на тему «Быть, как Зоя».11. Широкое ознакомление родителей с содержанием книги «Повесть о Зоеи Шуре» на родительском собрании, коллективное и индивидуальное чтениекниги родителями, краткие рефераты для родителей по этой книге и т.д.12. Конференция родителей школы на тему «Значение книгиЛ. Космодемьянской «Повесть о Зое и Шуре» для родителей в деле воспи-тания советского школьника» [19. С. 224].Обратим внимание на цели и тотальный охват, последовательнуюпроработку книги на всех уровнях школьной лестницы: от малышей достаршеклассников, от классных руководителей и учителей до родителей, отпионеров до комсомольцев и всё в течение 1950/51 учебного года только поодной книге. При всем уважении к подвигу Зои и его воспитательномузначению мы данную статью директора свердловской школы используем какпример насильственного внедрения образа, доказательства преимуществаплакатного стиля мышления, основанного на литературе (или литературнойобработке реальности), перед жизнью. К примеру, организатора дидак-тического «марафона» всерьез волнует несоответствие плакатного канона иотклонений в биографии Зои Космодемьянской: «На заседании педаго-гического совета мы также критически рассмотрели отдельные места книги«Повесть о Зое и Шуре», которые с точки зрения педагогических требованийвызывали некоторые сомнения, требовали особых разъяснений. Взять,например, вопрос о соблюдении твердого режима школьника. В семьеКосмодемьянских на это не всегда обращалось должное внимание. Зоянередко засиживалась поздно ночью. Наши любознательные школьники,несомненно, обратят на это внимание. Как быть в этом случае? Мыусловились, что учащиеся должны получить от учителя такое разъяснение,что в отдельных случаях, будучи школьницей, Зоя, как и многие остальныешкольницы, поступала не так, как надо,- но от этого Зоя не перестает бытьдля советских школьников лучшим примером. Нам думается, что при такомразъяснении благородный образ Зои Космодемьянской делается болеежизненным и еще более близким для учащихся. Мы условились, что вкачестве воспитательного средства необходимо довести до учащихся живойобраз Зои Космодемьянской в его многообразных жизненных проявлениях»[19. С. 225-226]. Таким образом был разрешен конфликт между плакатной«правдой жизни» и «жизненностью».Плакатное мышление, кроме образности, как уже отмечалось, обладаетособой модальностью и лаконичной лозунговой императивностью.Некоторые произведения попросту сотворены из таких конструктов. Вот, кпримеру, дают клятву верности и дружбы суворовцы: «Они соединили руки,и Володя чуть охрипшим от волнения голосом проговорил:- Клянусь светлой памятью Суворова… памятью наших полководцев…что сохраню дружбу навсегда. И знай, Сема, где бы я ни был, только позови -приду на помощь! - У Володи перехватило голос, и он еще сильней сжалруку друга. - В учебе, в бою и труде - я твой верный товарищ. Помни обэтом! Честность и мужество помогут нам в беззаветном служении Родине, адружба удесятерит силы…» [20. С. 120]. А вот как заканчивается короткоеписьмо матери главному герою: «Володя! Твое училище - это твой дом,воспитатели - родители. Им партия поручила воспитывать тебя, поэтомунадо беспрекословно выполнять все их приказания. Если ты любишь меня,как мать, уважаешь, как старшего товарища, если дорожишь моим здоровьем,прислушайся к моим советам» [20. С. 123]. Офицеры-педагоги разговариваюттак: «Сергей Павлович! Мы из них, знаешь, каких коммунистов воспитаем? -негромко произнес Зорин, и его большое суровое лицо преобразилось. -Ленин о таких в двадцатом году говорил!.. Они помолчали, думая об одном итомнебывалый подвиг во славу Родины. И не один! Васек видел себя на воде и насуше бесстрашным моряком и раненым командиром, он побеждал и умирал вжестокой схватке с врагом. Он стоял без шапки с затуманенными глазами, и,когда отец тронул его за рукав, молча пошел за ним, унося в душе своеторжественное обещание» [10. С. 127]. И этот плакатный образ советскогопионера пройдет с читателями сквозь все испытания военной поры: «Роднаяземля! На все готов для нее младший из верных сыновей пионер ВасекТрубачев» [10. С. 274].Следует отметить, что чувства, казалось бы, конструируемые авторамидля читателя, на деле имели устойчивые основания. Это могли быть серииплакатов «Пионеры-герои», это могли быть книги типа «Так поступаютпионеры», в которых говорилось о том, что в жизни всегда есть местоподвигу [21], однако на повседневном уровне плакатное мышлениеконструировалось через программы школьного образования и воспитание, аеще легче и устойчивей - через советские песни, адресованные пионерам ишкольникам2. В конечном счете, песня являлась одним из самых древнейшихи наиболее кратчайших путей к архетипическому слою сознания. Поэтому-тогерои Изюмского и Осеевой, а вслед за ними реальные мальчишки идевчонки очень хорошо понимали, что должно твориться в душе ихсверстников при встрече с сакральностью, как выглядит образ Родины, чтопредполагает клятва ей на верность, как ведет себя герой и т.п.Именно в ней мы находим подтверждение мыслям К.Г. Юнга об архе-типичности цветопостроения таких базовых образов, как Родина, Вождь. Несекрет, что «золотой», «солнечный», «яркий», «синий», «голубой» и,конечно, алый/красный, багряный (как символ революции, советской власти)пронизывают тексты этих песен, создавая атмосферу того самогопредсуществующего слоя. И песня «Гори, наша радость» Б. Шехтера иА. Суркова (1938) рисует образ детей, которые несут благодарственные песниСталину как субституту Родины: «Согретые солнечной/ Сталинской славой,/Мы песни свои принесли./Вождю изобильной,/ Вождю величавой,/ Нашей,Советской, земли!». Озаренная сталинским солнцем, Родина на долгие годы втекстах песен, стихах получает эпитет светлого, солнечного, золотого края. Вобразной картине мира такое сконструированное хроматическое решениеоблегчает формирование цветового фона, на котором происходятвзаимоотношения Родины и советских детей. «Хороший день»Д. Шостаковича и Е. Долматовского» предлагает спеть «О счастье, о весне/ Внашей солнечной стране». «И под звездой советской кто родится,/ Тотнавсегда ее запомнит яркий свет» (И. Ковнер, С. Михалков «Как высоко наднами наше небо»). Светлое, солнечное, цветущее пространство, именуемое«Родиной-Россией», окрашивает визуальный образ родной земли в тона,2 В статье использовались тексты песен по следующим источникам: Песни советских компози-торов. Вып. 1: Для пионеров и школьников среднего возраста. М., 1951; Песни советских композито-ров. Вып. 2: Для школьников старшего возраста. М., 1952; Песни для детей: сборник для начальнойшколы. М., 1952; Песенник пионера первой ступени. Изд. 2-е. М., 1962; Песенник пионера второйступени. М., 1959; Песенник пионера третьей ступени. Изд. 2-е. М., 1962; Здравствуй, солнечныйдень! Песенник пионера. М., 1971; Труби, горнист! Песенник пионера. М., 1970; Праздники в детскомсаду. М., 1976 и др.наиболее подходящие для беззаботного - золотого детства, гарантированногоРодиной: «Солнцем залиты долины» и т.д. завершается вполне плакатнымобразом детства «Детство наше золотое/ Все светлее с каждым днём,/ Подсчастливою звездою/ Мы живём в краю родном» (Д. Кабалевский, словаА. Пришельца «Наш край», 1955 г.).«Поле, мое поле» И. Ковнера на слова А. Масленникова: «Над тобою,поле, небо голубое,/ Небо голубое Родины моей». Сама Родина не являетсяпассивным образом: «По светлым, широким дорогам/ Родина к счастьюидет» (Ц. Солодарь, И. Дунаевский «Веселое наше звено»). «Солнечным исамым светлым краем/ Стала вся советская земля», - поется в известной«Песне о Сталине» М. Блантера и А. Суркова. Это плакатная страна мечтывсех детей на свете: «Везде на белом свете,/ Везде мечтают дети/ О тойстране, где мрака нет,/ Где солнце ярко светит,/ Где селами и нивами,/Веселые, счастливые,/ Не зная горя и невзгод,/ Шагают дружно дети», - таквидят мечты об СССР - стране обетованной - П. Градов и А. Хачатурян.Именно здесь воплощается в мировом масштабе плакатная мечтагайдаровского Васьки.Дети должны понимать, кому они обязаны всем, и как заклинание: «Нашедетство вспоминая,/ Скажем родине не раз: /"Это ты, страна родная,/ Позабо-тилась о нас"» (А. Барто, М. Старокадомский «Будем помнить это лето»).Сказочно-мифическим способом пионерские песни долетают до Кремля -центра плакатного мироздания: «Наша песня летит в небеса./ Пусть летит онаптицей/ Над цветущей станицей, / Пусть домчится она до Кремля!/ Здравст-вуй, тополь зеленый/ Здравствуй, край обновленный,/ Золотые колхозныеполя!» (М. Красев, Д. Самойлов «На зеленой стройке»). Мичуринцы, которыемечтают подарить золотые плоды родной стране (Е. Жарковский, Д. Самой-лов «Песня юных мичуринцев»), не лишены плакатных амбиций: «Пошлеммы Сталину плоды,/ Он нас похвалит за труды./ Письмо внимательно про-чтет,/ Наш сад окинет взглядом/ И скажет так: пускай цветет/ Весь край ду-шистым садом» (Г. Попов, М. Левашов «Наш сад»). Только в сказке или про-странстве плаката Вождь имеет возможность видеть всю панораму полей,строек, страны в целом. Более того, его появление добавляет света уже и безтого светлой стране: «Когда выходит он на площадь Красную/ И поднимаетсяна мавзолей,/ Земля становится еще прекраснее/ И небо кажется еще светлей»(М. Иорданский, М. Матусовский «Под солнцем Родины»).И то, что в гайдаровском плакате на фоне светлой «дальней» страны име-ло смутные враждебные очертания, именно стараниями Вождя обретает кон-кретный облик. Юнговский архетип «Тени» (а это и внутренняя проекция намир) также материализовывался в плакатном образе, а сам плакат превра

Скачать электронную версию публикации