On D. Davidsons theory of interpretation and epistemology.pdf Эпистемологическая позиция Д. Дэвидсона, базирующаяся на его теорииинтерпретации, отличается удивительной для второй половины XX века оп-тимистичностью, затрагивающей оба измерения знания: познание мира и по-нимание других. Дэвидсон полагает, что любой рациональный субъект имеетпреимущественно истинные мнения о мире и по большей части адекватнопонимает речь других. Это обусловлено природой мнения и коммуникации:как носители мнений и как участники коммуникации, мы «обречены» на эпи-стемический успех. Темой данной статьи являются основания эпистемологи-ческого оптимизма Дэвидсона, заключенные в его теории интерпретации итеории значения2. На мой взгляд, главным из такого рода оснований являетсяунифицирующий характер интерпретации, как ее описывает Дэвидсон; онсостоит в том, что успешная интерпретация предполагает: 1) тождество ос-новного корпуса знаний о мире, которыми располагают интерпретатор и го-ворящий; 2) эквивалентность (взаимную переводимость) их языков.Определим основные понятия и эксплицируем основные тезисы теорииинтерпретации Дэвидсона, значимые для нашей темы.1. В теории интерпретации Дэвидсона речь идет о семантической интер-претации, которая должна ответить на вопрос о значении того или иного вы-ражения в интерпретируемой речи.2. При этом значение определяется следующим образом:1 Работа выполнена при поддержке РГНФ (проект 11-03-00039), РФФИ (проект 12-06-00078-а) ив рамках выполнения задания Минобрнауки РФ на проведение научных исследований (тематическийплан НИР Томского государственного университета, проект № 6.4832.2011).2 В контексте философии Дэвидсона теорию интерпретации (понимания другого в рамках ком-муникации) и теорию значения можно рассматривать как единую комплексную теорию, посколькуглавная задача теории значения состоит в том, что она должна обеспечивать понимание высказыва-ний на соответствующем языке [1. C. 300].- значение предложения - это его истинностные условия;- значение имени понимается экстенсионально (как отдельный объект иликласс объектов) и определяется в ходе интерпретации по роли имени в опре-делении значений предложений, в состав которых оно может входить. Соот-ветственно, Дэвидсон принимает принцип контекстуальности, который ста-вит значение отдельного слова в зависимость от значений предложений, всостав которых оно входит или может входить1.3. Теория значения Дэвидсона представляет собой определенную версиюкаузальной теории значения: условия истинности некоторого предложенияпредставляют собой причину его принятия говорящим [2. P. 151]. По Дэвид-сону, интерпретация имеет форму Т-предложений:Высказывание говорящего Х «Снег бел» истинно тогда и только тогда,когда снег бел.В этом предложении тот факт, что снег бел, рассматривается не толькокак условие истинности предложения «снег бел», но и как причина выражен-ного в нем мнения. В этом пункте теория интерпретации Дэвидсона отлича-ется от теории истины Тарского для формализированных языков: Дэвидсонмодифицирует теорию Тарского, поскольку рассматривает условия истинно-сти высказывания как причину выраженного в нем мнения. Таким образом, уДэвидсона факты выполняют конститутивную семантическую роль, посколь-ку каузально определяют мнения, которые мы выражаем в речи.4. Негативную сторону этого тезиса составляет критика абстрактного по-нятия языка, в котором предопределенные значения и композициональныеправила (семантические и грамматические конвенции) рассматриваются какнеобходимое условие осмысленной речи. По Дэвидсону, мы можем понятьговорящего, вопреки сколь угодно обширным различиям между его и нашимсловоупотреблением и между его и нашими правилами образования сложныхвыражений из простых. (Этот тезис Дэвидсон иллюстрирует многократно ина многообразных примерах, таких как интерпретация малапропизмов, ком-муникация между родителями и детьми, только начинающими осваиватьязык, коммуникация между носителями разных языков и т.п.) Конкретныйязык (конкретный идиолект) того или иного говорящего определяется кау-зальными связями между ним и окружающим миром - связями, которые яв-ляются предметом наблюдения со стороны интерпретатора.Теперь мы можем зафиксировать главное основание эпистемологическо-го оптимизма Дэвидсона в измерении познания мира (в субъект-объектномизмерении): таковым является тезис о каузальной определенности значения.В самом деле, по Дэвидсону, наши высказывания (как правило) выражаютистинные мнения, потому что значение наших слов конституируется дейст-вительными фактами, которые суть причины наших мнений. В этом смыслеДэвидсон говорит: «В природе мнения заключена тенденция к истине» (Beliefis in its nature veridical) [2. P. 146]. Этот аргумент в пользу оптимистической1 Строго говоря, именно предложение является, по Дэвидсону, предметом интерпретации и, со-ответственно, носителем значения. Такие понятия, как слово, имя, референция имени и т.п., он рас-сматривает как теоретические конструкции, подобные понятиям микрофизики: они используются длятеоретического объяснения явлений макромира, но не имеют под собой независимой от теории эмпи-рической основы [1. С. 309].эпистемологической позиции относительно познания объективного мира по-зволяет, далее, сформулировать возражение против эпистемологическогоскептицизма:Агенту достаточно поразмыслить о природе мнения, чтобы обнаружить,что большая часть его базовых мнений истинна, и что наиболее вероятна ис-тинность тех мнений, в которых он в наибольшей степени убежден и которыесогласуются с основным корпусом его мнений. Таким образом, вопрос «как ямогу знать, что мои мнения в общем истинны?» отвечает сам себе, простопотому что мнения в общем истинны по своей природе. В расширенном видевопрос оказывается таким: «Как я могу знать, являются ли мои мнения, кото-рые по своей природе в общем истинны, в общем истинными?» [2. P. 153]Эпистемологический оптимизм относительно познания мира объективно-го мира (оптимизм в субъект-объектном измерении познания) обосновывает,далее, эпистемологический оптимизм относительно понимания другого (оп-тимизм в интерсубъективном измерении познания): согласно Дэвидсону, впринципе существует возможность успешной интерпретации любой (рацио-нальной) речи просто потому, что интерпретатор располагает необходимымдля интерпретации объемом знаний об объективном мире - или может такогорода знания обрести. Существенно здесь то, что: 1) набор мнений о мире все-гда допускает расширение; 2) мнения по своей природе «веридикальны», чтообеспечивает преимущественную истинность наших знаний; 3) именно истин-ное знание о мире обеспечивает возможность интерпретации речи другого.Сказанное можно свести к одной короткой формуле: проинтерпретиро-вать высказывание - значит установить его каузальные связи с фактами.Здесь имплицирован главный методический принцип интерпретации, кото-рый Дэвидсон, вслед за Н. Уилсоном и Куайном, называет принципом дове-рия (principle of charity1). Ход интерпретации, придерживающейся этогопринципа, Дэвидсон иллюстрирует следующим образом:…если вы видите плывущий мимо двухмачтовый парусник, а ваш спут-ник говорит: «Посмотри, какой красивый ял», то вы поставлены перед про-блемой интерпретации. Естественно предположить, что ваш друг ошибся,приняв парусник за ял, вследствие чего у него сформировалось ошибочноемнение. Но если у него хорошее зрение и подходящая точка обзора, то болеевероятным будет то, что он употребляет слово «ял» не так, как вы его упот-ребляете, и поэтому он вообще не сделал никакой ошибки по поводу наличиявыносной бизани на проходящей яхте. Мы постоянно должны стремитьсявыводить интерпретацию из-под удара, сохраняя разумную теорию мнений.Как философы, мы особенно терпимы к систематической словесной путаницеи стремимся к тому, чтобы интерпретация давала результаты. Этот процесс1 Немецкий исследователь G. Bertram предлагает для этого термина интересный эквивалент - dasPrinzip der Rationalitätsunterstellung - принцип презумптивного приписывания рациональности [3.S. 162]. Едва ли это выражение можно использовать в качестве перевода, но в качестве дефинициионо представляется вполне точным: в понимании Дэвидсона, "charity" выступает в качестве некоторо-го отношения интерпретатора к говорящему и состоит в том, что интерпретатор принимает к рас-смотрению в первую очередь те интерпретативные гипотезы, которые согласуются с предположениемо рациональности говорящего.заключается в конструировании жизнеспособной теории мнений и значенийиз предложений, которые считаются истинными. [4. C. 274-275].Таким образом, когда мы слышим высказывание, которое на первыйвзгляд кажется нам ложным (т.е. оно было бы ложным, если бы его высказа-ли мы, на нашем языке), то у нас есть две интерпретационные возможности:1) исходить из семантических конвенций, которые, как нам кажется, говоря-щий должен разделять, - и приписать ему ложное мнение; 2) исходить из кау-зальных связей, которые мы наблюдаем, - и на их основе приписать говоря-щему истинное мнение, тем самым обнаружив своеобразие его словоупот-ребления. Говоря схематично, мы можем двигаться от абстрактного понятияязыка к интерпретации некоторого высказывания как ложного - или от при-нятия высказываний собеседника за истинные - к раскрытию его конкретно-го языка. Принцип доверия предписывает последнюю возможность: интер-претатор, соблюдающий этот принцип, не предпосылает своей интерпрета-ции семантических конвенций, но исходит из наблюдаемого речевого пове-дения в конкретных ситуациях, т.е. из определенных предположений относи-тельно каузальных связей между интерпретируемыми высказываниями и на-блюдаемыми фактами.Теперь мы можем сформулировать тезис об унифицирующей направлен-ности теории интерпретации Дэвидсона. Итак, Т-предложение фиксируетусловия истинности некоторого высказывания на языке интерпретатора, чтоозначает, что интерпретатор: 1) использует свое знание о мире в качестве се-мантической основы интепретируемого высказывания и тем самым 2) пере-водит язык говорящего на свой собственный язык. В самом деле, интерпрета-ция высказывания агента Х «снег является синим» выглядит следующим об-разом:(1) Высказывание Х «снег является синим» истинно тогда и только тогда,когда снег является белым.При этом интерпретация собственного высказывания «снег является бе-лым» (самоинтерпретация) выглядит так:(2) Мое высказывание «снег является белым» истинно тогда и только то-гда, когда снег является белым.Как видим, правая часть обоих Т-предложений совпадает, что позволяетрассматривать высказывания «Снег является белым» на языке интерпретато-ра как перевод высказывания «Снег является синим» на языке говорящего.Таким образом, теория интерпретации Дэвидсона превращается в тео-рию перевода: язык всякого агента речи, которого мы интерпретируем ус-пешно, эквивалентен нашему языку - именно по той причине, что источни-ком значений, которые интерпретатор приписывает выражениям говорящего,является собственное знание о мире интерпретатора. В конечном счете этоделает всякую интерпретацию дословным переводом: приписывая говоряще-му собственное знание о мире, интерпретатор тем самым устанавливает тож-дество значений при возможном различии знаков (идиолектов). Унифици-рующая функция интерпретации базируется на унификации знания о мире.Принцип доверия играет ключевую роль в методологии Куайна, и ещеболее важную роль в моей версии. В обоих случаях этот принцип предписы-вает интерпретатору переводить или интерпретировать так, чтобы привнестинекоторые из собственных критериев истины в паттерн предложений, кото-рые считает истинными говорящий [2. P. 148].Этот тезис Дэвидсон иллюстрирует на разнообразных примерах интер-претации через «языковой барьер», таких как интерпретация малапропизмов[5. P. 93], коммуникация между взрослыми и детьми, только начинающимиосваивать язык [6. P. 115], общение на двух языках [6. P. 115], радикальнаяинтерпретация [6. P. 114] и др. Эти примеры показывают, что различие меж-ду идиолектами сводится к различию в словоупотреблении - но не в знании омире. Иначе говоря, для Дэвидсона (при рассмотрении пропозициональногоязыка) не существует феномена непереводимости.Сказанное позволяет рассматривать унифицирующую направленностьинтерпретации как принципиальную установку теории интерпретации Дэ-видсона. На мой взгляд, она имеет позитивную и негативную стороны. Еепозитивная сторона состоит в том, что она позволяет устранить тезис о неоп-ределенности перевода, как он представлен у Куайна, и теоретико-модельныйаргумент в пользу онтологической относительности, как он развернут у Ку-айна и Патнэма. В самом деле, тезисы о неопределенности перевода и об он-тологической относительности предполагают различие онтологий и эписте-мологических позиций, представляемых интерпретатором и говорящим; ду-маю, Дэвидсон убедительно показывает, что «принцип доверия», лежащий воснове всякой интерпретации, делает это различие необнаружимым - своегорода «вещью в себе», которую, как сказал бы Витгенштейн, можно «сокра-тить», поскольку для нее нет места в грамматике языка интерпретации (вструктуре Т-предложений). С другой стороны, такого рода интерпретативнаяунификация знаний о мире и языков говорящего и интерпретатора возможнатолько применительно к пропозициональным языкам, в которых семантикапредложения целиком и полностью обусловлена его каузальными связями сфактами. Для непропозициональных языков, т.е. для высказываний в контек-сте иных «языковых игр» - прагматических

Скачать электронную версию публикации