Everyday life of the Ukrainians under the Nazi occupation. based on the mterials of Zhitomir (1941-1943).pdf История Второй мировой войны, даже спустя более полувековый период с момента ее окончания, оставляет по сей день много неразрешенных вопросов. ХХ1 в., символизирующий победу человеческого разума, чему есть немало примеров в сфере техники и медицины, не предотвратил такой мировой катастрофы, как война. К сожалению, Украина к 70-летию Великой Победы вновь оказалась в эпицентре военных катаклизмов, которые историки в будущем назовут по-своему: «гражданская война», «антитеррористическая операция», «война России с Украиной» или как-то иначе. Тем не менее вопросы выживания людей непосредственно на территории военного противостояния, да и за его пределами, на примере исторических параллелей с событиями Великой Отечественной войны становятся как никогда актуальными. Используя местную оккупационную прессу, немногочисленные воспоминания житомирян, оказавшихся на оккупированной территории, сборники документов и архивные материалы из рассекреченных после распада СССР фондов Государственного архива Житомирской области, попробуем воспроизвести картину будничной жизни житомирян в 1941-1943 гг. Следует отметить, что в советской историографии по идеологическим причинам подобная проблема поднималась лишь отчасти и касалась в основном описания реализации нацистского «нового порядка» и плана «Ост» на конкретной территории. В годы независимости Украины, параллельно с описанием зверств нацистов по отношению к украинскому и еврейскому населению, активно поднимаются проблемы остарбайтеров, а также украинского националистического движения. В украинской историографии принято рассматривать Организацию украинских националистов как одну из форм движения Сопротивления на оккупированной территории наряду с советской (партизаны и подпольщики) и польской. При рассмотрении деятельности украинских националистов огромное внимание уделяется их попыткам возродить независимое Украинское государство, используя рычаги власти на местах и проводя политику украинизации и антисоветизации. Насколько влиятельными были позиции украинских националистов в Житомире, каковы были условия выживания украинцев на оккупированной территории. Попытаемся ответить на эти вопросы в данной публикации. Житомирская область (образована 22 сентября 1937 г.) размещена на территории Правобережной Украины, в центральной части Украинского Полесья. Накануне Великой Отечественной войны она граничила на западе с Ровенской, на юго-западе - с Каменец-Подольской, на юге - с Винницкой, на востоке - с Киевской областями, а на севере - с Белорусской ССР. Согласно переписи 1939 г., на территории Житомирской области проживали 1 701,5 тыс. чел., из них 346,8 тыс., или 20 % от общей численности, составляли жители городов. Центром области был Житомир, население которого перед началом Великой Отечественной войны достигало 95 тыс. чел. По национальному составу преимущественно это были украинцы, евреи, русские и поляки (1ващенко 1993: 7). Промышленность Житомира составляли такие предприятия, как моторемонтный завод, мебельный комбинат, чулочная фабрика. В предвоенные годы в городе наращивали мощность кирпичный, спиртовой и пивоваренный заводы, кондитерская и макаронная фабрики, мясокомбинат. Всего в 1940 г. насчитывалось 62 предприятия. Развивалась и транспортная сфера: железнодорожным сообщением Житомир был связан с Киевом, Фастовом, Новоград-Волынским. Была построена асфальтная дорога Киев-Житомир-Новоград-Волынский. Действовал гражданский аэропорт. В 1940 г. в городе функционировало 28 медицинских заведений, работало 129 докторов. В районе Малеванка был открыт санаторий, а на берегу р. Тетерев - Дом отдыха. Развивалась и сфера образования и культуры. Накануне войны в городе действовалаи 31 школа, обучалось более 13 тыс. чел., работал 561 учитель. Разрасталась сеть средних специальных и высших учебных заведений. Кроме педагогического и учительского институтов, был создан Волынский сельскохозяйственный политехникум, который приравнивался к высшему учебному заведению, действовало 12 техникумов и училищ, в том числе дорожный, механический, музыкальное и педагогическое училища, фельдшерско-акушерская и фармацевтическая школы. Открылись научно-исследовательские станции хмелеводства и метеорологическая. В быт житомирян вошло кино (действовало три кинотеатра), радио (с 1 января 1938 г. начал работу областной радиокомитет), с успехом функционировал Украинский драматический театр им. Н. Щорса, расширили деятельность Дом народного творчества, Дворец пионеров и октябрят, областные библиотеки для взрослых и детей, четыре клуба, краеведческий музей. В 1938 г. был создан аэроклуб, где готовили пилотов, парашютистов, техников; более 20 тыс. чел. объединялось в спортивные общества (1ващенко 1994: 5-7). 22 июня 1941 г. Житомир одним из первых городов СССР был подвергнут бомбардировке немецкой авиации. За первые недели войны на фронт мобилизировали около 5 тыс. чел., среди них 3 тыс. комсомольцев, которые ушли воевать добровольцами. Из числа студентов педагогического и сельскохозяйственного институтов был создан истребительный батальон. С приближением фронта около 35 % житомирян выехали в восточные районы страны (1ващенко 1994: 7-8). Уже к 9 июля 1941 г. Житомир был оккупирован нацистами. А 10 июля в городе появились лидеры украинских националистов - бан-деровской походной группы (ОУН(б)) «Север». За время пребывания в Житомире до 11 июля они начали укомплектование украинской милиции и организовали областное управление (управу), первым председателем которого стал учитель Иван Луцюк; 1 августа 1941 г. его заменил житомирянин Александр Яценюк, в августе 1941 г. ставший членом ОУН(м) (мельниковцев). О функционировании управления свидетельствует изданное Луцюком распоряжение «О комендантском часе, возобновлении работы предприятий, регистрации евреев» от 11 июля 1941 г. (Ковальчук, Стельникович 2011: 26, 41, 43). Согласно постановлению Житомирского областного управления от 30 июля 1941 г. «О создании полиции на территории Житомирской области», в регионе окончилось укомплектование вспомогательной полиции (ус 1). Интересно, что время для функционирования областной управы было недолгим: в середине ноября 1941 г., т.е. после создания рейхскомиссариата «Украина» и дальнейшего прихода на его территорию гражданской немецкой администрации, Житомирское областное управление ликвидировали, его органы перешли в ведомство Украинского бюро как вспомогательное звено при генеральном комиссариате «Житомир» (Ковальчук, Стельникович 2011: 45). Итак, в ноябре 1941 г. на территории Житомирской области создали 11 гебитскомиссариатов, одним из них был Житомир, в состав которого вошли г. Житомир, Житомирский, Трояновский, Черняховский районы (Жилюк 2008: 75). «С первого дня оккупации коренным образом изменилась жизнь, -вспоминают А.П. Ремезов и В.И. Белова. - Город словно вымер. Лишь кое-где на улицах можно было увидеть местных жителей. Группами прохаживались полицаи, немецкие солдаты и офицеры. Во многих местах у входа в магазины, кафе появились вывески «Только для немцев», объявления-предупреждения: «Появляться в городе после 19 часов строго запрещается. Нарушители будут наказаны» и другие. Все это было непривычным и возмутительным» (Ремезов, Белова 2002: 17). При малейшем подозрении житомирян арестовывали и держали под арестом несколько суток. Между тем очевидцы, а среди них и Дормидонд Талызин, вспоминают, что «немцы простое население не трогали, коммунистов только и евреев» (Жива iсторiя 2010: 45). Население от 18 до 45 лет исполняло трудовую повинность, работая по 14-16 часов в сутки. Тех, кто отказывался от работы, ждали тюрьмы и виселицы. Для увеличения численности работающих использовали агитацию, особенно при отправке на Запад (Лобода 2010: 66). И поначалу молодежь, которую вывозили на работы в Германию, восприняла это с восторгом, веря, что ее будут хорошо кормить и одевать (Жива iсторiя 2010: 61). Улицы были переименованы. Например, Большая Бердичевская стала называться улицей Адольфа Гитлера, Михайловская - Геринга, Киевская - фон Райхенау. Немцы ввели комендантский час: с 20:00 до 05:00 запрещалось появляться на улицах без специальных пропусков. Наказания ожидали граждан за несвоевренную явку на работу, уклонение от трудовой повинности, пользование радиоприемниками и несдачу велосипедов. Подозрительные лица могли быть расстре-лены без суда и следствия (Костриця, Кондратюк 2007: 336). Так, уже в первые два дня оккупации на Сенной площади в Житомире гитлеровцы повесили 21 коммуниста. На Богунии - западной окраине города - нацисты устроили концентрационный лагерь № 358 для советских военнопленных, в котором ежедневно погибало около 400 чел. Массовое уничтожение больных и раненых советских воинов и мирного населения оккупанты проводили на 8-м километре Ново-град-Волынского шоссе. Именно сюда нацисты привозили детей из детского дома по ул. Синельниковской, 12 и расстреливали их (1ва-щенко 1994: 8). Примечательна история создания этого учреждения. Согласно воспоминаниям воспитательницы Щеновской (1944 г.), детский дом начал работу в конце июля 1941 г., т. е. сразу после начала оккупации города гитлеровцами. Первых 14 детей из Дома малютки прислало городское управление. Дети, направлявшиеся городской управой или полицией, проходили медосмотр и изоляцию, а потом попадали в группы в зависимости от возраста. Сначала в учреждении было 40 детей. Питание - неудовлетворительное. Дважды в детдом приезжали немецкие солдаты, силой увозили часть детей в возрасте 4-15 лет, чтобы расстрелять. В августе-сентябре 1941 г. расстреляли 40-50 детей (Житомирщина 1: 47-48). При малейшем подозрении невиновных людей гитлеровцы уничтожали физически. 19 июля 1941 г. в Житомире было расстреляно 100 чел. лишь за то, что в городе возник пожар. При этом оккупанты предупредили, что в случае повторения подобных «недружелюбных актов» наказание будет более суровым. Жители домов, находившихся на расстоянии 100 метров от места происшествия, оглашались подозреваемыми и подлежали аресту, несмотря на пол и возраст. 18 декабря 1941 г. житомирский генерал-комиссар Клемм рекомендовал своим подчиненным за каждый выстрел в рейхснемца расстреливать 10 человек, а за каждый случай ранения или убийства - 100 местных жителей независимо от пола (1ващенко, Солдатов 2002: 8). 5 мая 1942 г. вышло предупреждение житомирского генерал-комиссара, согласно которому любая форма помощи военнопленным-беглецам Красной армии - пристанищем или продуктами питания со стороны простого населения наказывалась тюрьмой или смертью (Житомир-щина 2: 62). Рост партизанского движения на Украине, возраставшая поддержка партизанам со стороны местного населения заставили немецкое командование издать приказ, адресованный начальнику жандармерии г. Житомира (6 июня 1942 г.): «...приказываю расстреливать каждого человека, встреченного в лесу, неработающего, заподозренного в сотрудничестве с партизанами» (Житомирщина 2: 63). Нередки были и случаи мародерства, когда грабили не только магазины, но и квартиры гражданского населения (Житомирщина 2: 83). Но больше всего пострадало именно еврейское население города, согнанное в гетто, организованное в долине р. Каменки в юго-западной части Житомира. Отсюда евреев вывозили на грузовиках в лес около сел Довжик и Ивановка, где их расстреливали. В шести братских могилах здесь похоронены 9 623 еврея (1ващенко 1994: 9). Южнее Довжика в 63-м квадрате Богунского лесничества проводили массовые расстрелы коммунистов, партизан и подпольщиков. В братской могиле покоится прах 10 тыс. патриотов, среди них и два Героя Советского Союза, руководители Житомирского подполья Г. Шелушков и А. Бородий. По данным Е.Н. Иващенко, в Житомире гитлеровцы замучили 67 тыс. военнослужащих и более 46 тыс. мирных жителей. Более 10 тыс. житомирян было вывезено на каторжные работы в Германию (1ващенко 1994: 9). Несколько слов скажем об условиях содержания военнопленных в Богунском концентрационном лагере, расположенном в западной части города, на территории бывшей военной части. Четыре кирпичных здания были обнесены несколькими рядами колючей проволоки, через которую пропускали электрический ток высокого напряжения. Около 100 тыс. красноармейцев и командиров согнали на эту местность, большую часть разместили под открытым небом. Неимоверная теснота не давала возможности не то что лежать на земле, но даже стоять. В лагере установили невольничий труд. Ежедневно пленных выгоняли на тяжелые работы, обессиленных пристреливали на месте. Едой служили 100 г проса и пол-литра воды в сутки. Осенью 1941 г. в лагере вспыхнула эпидемия дизентерии и сыпного тифа (Пам'ятки археологи 2009: 173). Чтобы обезопасить себя от возможного сопротивления житомирян, оккупанты приказали местному населению сдать в обязательном порядке немецкой полиции огнестрельное оружие до 10 декабря 1941 г. Функцию выдачи документов на стрелковое оружие возложили на областного комиссара. Тот, кто после 10 декабря 1941 г. будет иметь оружие и боеприпасы, подлежит расстрелу, как враг (приказ житомирского генерал-комиссара от 27 ноября 1941 г.) (Житомир-щина 1: 89-90). Зарубежные и украинские исследователи отмечают, что сразу после прихода походных групп ОУН в Житомир город стал центром украинских националистов Надднепрянской Украины. И такой статус был у него до захвата нацистами Киева. Возможно, потому известный американский историк Джон Армстронг в монографии «Украинский национализм. Факты и исследования» отводит ситуации в Житомире в первые месяцы оккупации особое значение. Ученый считает, что это обстоятельство помогает осмыслить роль всего националистического движения на востоке Украины во время начального этапа его деятельности (Armstrong 1980: 91). В воспоминаниях деятелей и бандеровского, и мельниковского национального движения Житомир упомянут неоднократно, назван главным центром, штаб-квартирой, основной базой для пути на Киев. Здесь до захвата Киева немецкие войска сосредоточили большое количество руководящего состава ОУН обоих течений, отсюда переправляли оуновские кадры для налаживания подпольной деятельности в Киеве (Жилюк 2008: 32). И все же именно мельниковцы, выступавшие за тесное сотрудничество с немцами и занимавшие в украинском националистическом движении умеренную и консервативную позицию, имели преобладающее влияние на ситуацию в оккупированном Житомире. П.-Р. Магочий утверждает, что центром мельниковской активности летом 1941 г. был именно Житомир. Украинские националисты направили свою деятельность на организацию административных и социально-экономических структур, сеть культурно-образовательных учреждений. Один из очевидцев событий того времени вспоминал: «В городе на каждом шагу ощущается новое, свежее дыхание украинской жизни, которая, несмотря на военные обстоятельства, быстро возрождается и находит для себя новые творческие формы» (Ковальчук, Стельникович 2011: 30-31). Сначала бандеровцы, а позже мельниковцы возглавили работу Житомирского городского управления. Первыми бургомистрами Житомира были Ю.А. Орищенко (в течение первых двух недель оккупации; в декабре 1941 г. был казнен нацистами вместе со своей женой), затем Д.А. Павловский (до ноября 1943 г.) (Ковальчук, Стельникович 2011: 34). И все же неправильно будет утверждать, что Житомир был полностью охвачен нациналистическими идеями. По данным И. Ковальчука и С. Стельниковича, на 40-тысячный город национально сознательной интеллигенции насчитывалось около 500 чел. (Ковальчук, Стельникович 2011: 35). В современной украинской историографии при описании периода оккупации Украины нацистами становится популярным параллельно с описанием зверств гитлеровцев показывать деятельность представителей украинского националистического движения как противовес им, уделять большое внимание реформам членов ОУН в культурно-образовательной сфере. Про участие украинских националистов в расправах над неугодними как-то писать не принято. Несомненно, украинские националисты, возглавлявшие управы и иные органы власти, участвовали во всех или в большинстве акций нацистов, искренне веря, что немцы даруют им независимость. Тем не менее не молчат очевидцы тех событий. Житомирянин Франц Бржезицкий вспоминает: «Это было осенью 41-го. И когда уже понабирали молодых ребят в полицию, они начали расстреливать на Богунии евреев. Я слышал разговор знакомых полицаев, один говорит: "У меня уже палец болит нажимать на крючок". А немец мне: "Ну хорошо, отдохни - пусть другой с юде поработает". Хвалились золотыми перстнями, которые отбирали у обреченных женщин, девчат, смеялись: "Такие молоденькие, мы приказали раздеться, а они закрываются руками"». Ф. Бржезицкий недоумевает: «Это же можно с ума сойти - вчерашние десятиклассники, совсем молодые ребята! Это не бывалые бандиты были. Да если бы меня даже заставляли убивать, лучше четвертуйте!.. А они стреляли в детей, беременных женщин! Им было все равно в кого - а хоть в родных отца, мать. И это ж надо было так их выдрессировать! И таких много было. Найдите мне сейчас оправдание этому. А моя мать, мы еврейских детей, спасая от смерти, прятали у себя в доме за печью...» (Жива iсторiя 2010: 46). Не менее ужасно воспоминание Галины Синьковской о казнях евреев на Богунии: «Сначала массовая казнь нас пугала, а потом мы привыкли. Немцы изредка принимали участие в казнях - грязную работу вместо них исполняли местные полицаи. Осенью 41-го расстрелы происходили почти каждый день» (Жива iсторiя 2010: 46). Сначала, действительно, гитлеровцы не мешали украинским соратникам использовать национальную символику, проводить украинизацию и даже активную культурно-общественную деятельность. Так, современные исследователи И. Ковальчук и С. Стельникович отмечают, что с самого начала работы органов украинской местной администрации националисты значительное внимание уделяли тому, чтобы использовать национальную символику. Во второй половине 1941 г. они добились права вывешивать на помещениях областного, районного и сельских управлений украинские флаги. Примечательно, что несколько украинских флагов для Житомирского областного управления у себя дома пошила местная жительница Юлия Мережин-ская. Однако параллельно с украинской символикой на официальных учреждениях висели нацистские флаг и герб, а саму украинскую национальную символику по приказу нацистской оккупационной власти по всей Украине сняли в августе 1942 г. (Ковальчук, Стельникович 2011: 27-28). Националисты при власти начали активную политику украинизации. 30 сентября 1941 г. А. Яценюк издал очередной приказ, в котором говорилось: «Еще раз напоминаю всем работающим в правительстве области о том, что украинский язык - это язык государственный, потому использование не украинского языка в государственных учреждениях Украины недоступимо... Использование русского языка в учреждениях решительно запрещаю» (УС 8). О работе Житомирского областного управления свидетельствует фискальная политика. Финансовое отделение управы разработало систему налогов: промышленный, подоходный с рабочих и служащих, налог с недвижимого имущества, земельный сбор. Кроме того, средства получали от реализации имущества населения, эвакуированного или убитого нацистами. Как временное мероприятие до издания закона о пенсиях, постановлением областной управы от 17 октября 1941 г. в каждом районе области образовывался специальный фонд для предоставления единовременного пособия пенсионерам, инвалидам, крайне нуждающимся материально. Фонд наполнялся за счет ежемесячных взносов от служащих и рабочих всех учреждений, организаций и предприятий областного, районного и сельского значения, а также взносов от собственников торгово-промышленных предприятий и лиц, занимавшихся собственным промыслом. Размер взноса устанавливался в процентном соотношении к размеру зарплаты: для лиц с зарплатой до 600 руб. - 1 %, от 600 до 1 500 руб. - 1,5 %, более 1 500 руб. - 2 % (Жилюк 2008: 47). Известно, что во время оккупации в сельской местности действовала колхозная система; местное население было привлечено к восстановлению предприятий. Интересно, что при Житомирском городском управлении в годы оккупации функционировала так называемая женская секция (до 1 сентября 1941 г.; с сентября до ноября 1941 г. она называлась женским отделом биржи труда Житомирского городского управления). В ее штат входили руководитель, секретарь и переводчик-фольксдойч. Отдел биржи труда проводил регистрацию женщин города, помогал им в трудоустройстве и выдавал продуктовые карточки. В обязанности председателя женского отдела входили также опека над беспризорными детьми, нищими, реставрация церквей. Известно, что в Житомире открыли детский дом, была налажена помощь в работе Дома малютки. Председатель женского отдела (до ноября 1941 г.) Ю. Мережинская, уволенная из-за сокращения штата, по предложению городского головы Д. Павловского возглавила Комитет помощи военнопленным, в состав которого входили в основном женщины, работавшие на управленческих должностях, учителями, врачами. Сотрудники комитета осуществляли сбор вещей для раненых пленных красноармейцев лагеря на Богунии, открыли кухню при 2-й городской поликлинике, где питались раненые военнопленные, отремонтировали помещения поликлиники и начали сооружение бани, перевели из лагеря в больницу раненых и больных сыпным тифом. Помощь комитета предоставлялась и раненым немецким солдатам. Источниками финансирования являлись розыгрыши лотерей, проведение благотворительных концертов, пожертвования населения. Однако этого явно не хватало. В январе 1942 г. учреждение прекратило свое существование (Ковальчук, Стельникович 2011: 39-40). Местная оккупационная пресса писала о работе областного и городского отделов охраны здоровья. Так, в середине августа 1941 г. были открыты центральная и детская поликлиники, отделение для пациентов с хроническими болезнями для 183 человек, Дом престарелых на 23 человека, налажена работа скорой помощи, продолжали работу Дома малютки, умственно отсталых детей, костнотуберкулезных болезней на 60 детей каждый. В Житомирской больнице функционировали хирургический, психиатрический отделы и отдел помощи роженицам. Бактериологический отдел лаборатории занимался проведением анализов воды и пищи, отдельно работал пункт по борьбе с бешенством. Противоэпидемическая служба стояла на страже борьбы с инфекционными болезнями, контролировала санитарное состояние буфетов и столовых (УС 3). Отделы охраны здоровья занимались регистрацией медицинских работников. Планировалось, что во всех медицинских учреждениях Житомира будут работать 36 врачей и 109 лиц среднего медицинского персонала (УС 7). Во время оккупации не прекратили работы и предприятия города. Работал пивоваренный завод; на моторемонтный завод немцы завезли специальное оборудование для производства поршней, колец для них и гильз. Работники фабрики лекарственных растений принимали сырье и упаковывали его, однако производить лекарства не могли, так как закопали самое важное оборудование (1ващенко 1994: 10-11). Работал и Соколовский карьер, камень вывозился в Германию (Жива iсторiя 2010: 52). Из интервью председателя Житомирской управы Д. Павловского о работе в первые месяцы после прихода немцев явствует, что украинские националисты взялись контролировать всю систему функционирования города. Павловский хвалился, что удалось очистить улицы города от руин, упорядочить базарные площади, взять на учет и распределить по магазинам товары; открылись новые мебельные магазины, заработали слесарная, обувная и художественная мастерские, мужские и женские парикмахерские, прачечная, водогонная и электрическая станции; проводились работы по восстановлению движения трамваев (Жилюк 2008: 57). Очевидица тех событий Лидия Бабская вспоминает, что при немцах снова начали работать электростанции, куда за паек ходили на работу люди из района. Начальником был офицер Генрих Мопс. Почти каждый день для тяжелых работ туда пригоняли колонны военнопленных (Жива iсторiя 2010: 48-49). К сожалению, мало внимания в научной и мемуарной литературе уделено вопросам жилищного обеспечения. Из воспоминаний Софии Брунак узнаем, что она с матерью проживала в квартире на территории больницы. Немцы семью оттуда выгнали, соседей рассортировали. Семья Брунак поселилась в подвале еврейской больницы (Жива iсторiя 2010: 49). В поисках угля жители Житомира ходили на свалку электростанции и просеивали его. В лесу за речкой собирали хворост, потому что немцы запретили рубить деревья (Жива iсторiя 2010: 53). Катастрофически не хватало провианта. Многие люди ходили по домам с корзинками, чтобы обмениваться продуктами питания (Денисенко 2002: 168). Часто ездили по селам на попутках и обменивали вещи на еду. Лидия Бабская вспоминает, что голодать их семья стала в конце осени 1941 г. Чтобы хоть как-то прокормиться, девочка вместе с братом ходила за город на ближайшие поля - насобирать колосков или найти какие-то овощи. «Иногда единственной нашей пищей была сахарная свекла, которую мама выпекала в печке. Зимой кто-то из знакомых сообщил, что в Виннице на рынке можно купить продукты за советские деньги. Мама вместе с теткой на попутной военной машине словаков съездили в соседнюю область и привезли хлеб, сало, масло - это был настоящий праздник! В тот же вечер в наш дом пришло много соседей, которые все раскупили и заказали маме привезти еще. Так она дважды, а то и трижды в неделю начала ездить в Винницу за продуктами. Добраться туда и назад было легко, немцы и словаки часто подвозили таких, как она. Иногда, договариваясь за пачку папирос, ее забирали прямо возле дома. Почти всю оккупацию мама ездила в Винницу и другие города, покупая и выменивая продукты. Благодаря этому мы смогли выжить». Также очевидица упоминает, что самой большой проблемой во время войны было отсутствие соли. За ней дети ходили на овчинно-шубную фабрику на Смолянке, где в разбитом складе по уголкам можно было наскрести технической соли. Она была очень грязная, вперемешку с песком и ворсом, вечерами вся семья усаживалась перебирать ее. Когда же соль закончилась, мама поехала в Бердичев на кожевенную фабрику, где также были остатки технической соли (Жива iсторiя 2010: 52). В. Жилюк отмечает, что с целью упорядочения обеспечения жителей Житомира нормированными продуктами питания город поделили на 50 участков и открыли 25 магазинов. Каждый житель должен был предоставить в магазин справки о месте работы и количестве иждивенцев и получить удостоверение о праве на получение пищевых продуктов (Жилюк 2008: 57). В 1942 г., вспоминает Лидия Бабская, в Житомире начали работать магазины, рынок, некоторые производства и мелкие мастерские. «Нашим гражданам за работу платили оккупационными деньгами, за которые можно было приобрести любые товары. Например, буханка хлеба стоила 100 карбованцев, а литр масла - 180. Каждые выходные в районе электростанции работал рынок, куда с продуктами приезжали жители из окрестных сел. У них можно было выменять продукты на вещи» (Жива iсторiя 2010: 52). Кардинальными были изменения в культурно-образовательной сфере. Так, вопросами образования в пределах области занимался отдел народного образования при Житомирском областном управлении. Будучи парафией представителей ОУН, отдел стал активно проводить агитацию идеологии украинского национализма, прежде всего, среди молодежи. Глава отдела в 1941 г. Александр Мережинский произвел перестройку всей образовательной системы, которая теперь включала четырехлетнюю школу как обязательный образовательный уровень; семилетнюю школу, проводившую подготовку к поступлению в техникумы и гимназии; гимназии, по окончании которых открывалась дорога в высшие учебные заведения. К примеру, по состоянию на 1 сентбря 1941 г. в одном только Житомире открыли 12 школ. Отдел образования областного управления разработал учебные планы для четырех- и семилетних школ (Ковальчук, Стельникович 2011: 56). О системе обучения в школах читаем у Лидии Бабской. Во время оккупации занятия проводились на украинском языке. В одной комнате сидели сразу три класса: первый, второй и третий, один учитель объяснял всем одновременно. Учились по советским учебникам, в которых были только заклеены портреты Ленина и Сталина (Жива iсторiя 2010: 53). Галина Синьковская отмечает, что в ее классе на стену повесили портрет Гитлера и икону, а ученикам приказали зачеркнуть в старых учебниках все, связанное с советской властью. Учителя ожидали появления новых учебников из Львова. Преподавателей в классе было два - «немец и наш, математик, которого заставили» (Жива iсторiя 2010: 53). Н. Борович вспоминает, что книжек, тетрадок, ручек и карандашей не хватало. Дети писали по очереди на старых газетах, между строк (Борович (Ткачук) 2002: 243). В Житомире делали попытку открыть и специальные учреждения образования. В помещении областного управления в конце лета 1941 г. начали прием заявлений абитуриентов в Житомирскую женскую учительскую семинарию, готовившую классоводов начальной школы. Молодежь в возрасте 15-25 лет подавала свидетельство об образовании, метрическую выписку, характеристику от местной власти и паспорт. По конкурсу свидетельств и переводных оценок на первый курс принимали поступавших с образованием 7-8 классов, на второй - 8-9 классов, на третий курс - 9-10 классов средней школы. На соответствующие курсы семинарии зачислялись и ученики бывших медшкол (УС 7). Директором учебного заведения назначили К.И. Галактионова. Однако, как свидетельствует В. Жилюк, нацисты, несмотря на многочисленные просьбы интеллигенции, открыть это учебное заведение не позволили (Жилюк 2008: 50). В то же время украинские националисты планировали издание собственных учебников. Так, в 1942 г. один из активних членов ОУН(м) К.И. Галактионов и еще 21 учитель составили текст «Читанки» для четвертых классов украинских школ, в марте 1943 г. рабочая группа учителей занялась составлением учебника по грамматике и чтению для учеников третих классов украинских школ (Ковальчук, Стельни-кович 2011: 36, 40). В городе во время оккупации была открыта техническая школа. До 15 сентября 1941 г. она проводила регистрацию бывших студентов Житомирского механического, дорожного и Бердического строительного техникумов, а также осуществляла набор на электромеханическое, дорожное и строительное отделения. Абитуриентами могли стать лица в возрасте от 15 до 30 лет, окончившие 7 классов и подавшие автобиографию, метрику, свидетельство об образовании, медицинскую справку и две фотографии. Все желающие учиться обеспечивались столовой и общежитием (УС 7). Работали и Житомирский сельскохозяйственный институт, школа при нем. Среди преподававшихся предметов - украинский язык и деловедение (Ковальчук, Стельникович 2011: 40). В августе-сентябре 1941 г. проводился прием абитуриентов на факультеты историко-филологический (гуманитарный), естественно-географический и физико-математический (по 60 студентов на каждый) Житомирского учительского института. Студентов II и Ill курсов бывшего учительского и педагогического институтов зачисляли без экзаменов на соответствующие факультеты и курсы после подачи метрики, паспорта, характеристики местной власти, медицинской справки. На I курс института имели право поступать лица в возрасте от 17 до 30 лет с полным средним образованием. Результаты поступления определялись по конкурсу аттестатов. Время обучения в институте составляло 6-8 семестров (УС 2). При всех факультетах института открыли экстернат, куда принимали учителей начальных и народных школ с полным средним образованием. 25 августа 1941 г. состоялось первое собрание преподавательского коллектива института (УС 7). Местная пресса сообщала, что желающих получать высшее образование в Житомирском учительском институте было больше, чем вакантных мест. К примеру, только на историко-филологический факультет записалось 260 студентов. Канцелярия зачислила в институт более 600 чел. Кардинальным образом изменили учебную программу. Обязательными для всех студентов стали такие дисциплины, как богословие, философия религии, общая история церкви и история украинской церкви, история Украины, этика. В расписании запланировали выделить часы для занятий гимнастикой, танцами, пением, теорией музыки (УС 6). Украинские националисты основали и свои издания, которые оказались еще одним средством пропаганды как нацистской, так и украинской националистической. 3 августа 1941 г. вышел первый номер украиноязычной газеты «УкраУнське слово» («Украинское слово»), всего до 5 октября 1941 г. было издано 19 номеров. Газета печаталась в четверг и воскресенье. Главным редактором был член ОУН Иван Рогач. «Украинское слово» позиционировало себя как областная газета; издавалась форматом А3 на 4 страницах. Стоимость одного экземпляра составляла 30 коп. Материалы газеты поддавались немецкой военной цензуре. Структурно в ней размещалась информация с фронтов Второй мировой, где особое внимание уделялось успешным действиям вермахта и союзников, обращениям командования немецкой армии. Между тем много места в газете отводилось информации о повседневной жизни Житомира. Отдельные статьи посвящались налаживанию работы учительского и сельскохозяйственного институтов, вопросам религиозной жизни на Житомирщине. Значительное внимание уделялось публикациям культурологического характера. Среди них - статьи А. Лугового «Корифей украинского национального театра» (посвящена годовщине со дня смерти П. Саксаганского) (УС 8), «Великий писатель украинского народа» (посвящена 85-летию со дня рождения И. Франко) (УС 5), А. Барановского «Гетман Иван Мазепа» (УС 6), а также отрывок из романа Николая Хвылевого «Вальдшнепы» (УС 7). Нашли место в газете и публикации исторического характера - статья Г. Геккеля «Украина» с иллюстрациями-портретами украинских культурных и политических деятелей (Тарас Шевченко, Леся Украинка, князь Святослав, Иван Мазепа, Богдан Хмельницкий, Петро Дорошенко, княгиня Ольга, Симон Петлюра) (УС 9); документально-публицистический материал о голодоморе 1932-1933 гг. и репрессиях 1937-1938 гг. (УС 3). 9 октября 1941 г. вместо переехавшего в Киев «Украинского слова» в Житомире вышел один номер газеты «Перемога» («Победа»), главный редактор - Д. Маслий. Цена газеты - 30 коп. (Перемога 1941). 12 октября 1941 г. вместо «Перемоги» вышел первый выпуск газеты «Голос Волиы» («Голос Волыни»), редактор - Д. Маслий. До 14 декабря 1941 г. в шапке издания помещались изображение трезубца и лозунг «Слава УкраУнП» («Слава Украине!») (ГВ 4). Газета также издавалась каждый четверг и воскресенье на 4 страницах А3 до декабря 1941 г., стоимость экземпляра составляла 30 коп., позже - 50 коп. Украинская проблематика прослеживается в названиях статей «Из истории Житомирского собора» (ГВ 1), «Украинская песня» (ГВ 2). Постоянными были «Литературные странички» (ГВ 3). Большая часть материалов выходила анонимно. После увольнения Д. Маслия с поста главного редактора в конце ноября 1941 г. «Голос Волыни» окончательно превратился в печатный орган немецкой оккупационной администрации (Ковальчук, Стельникович 2011: 76). Не прекратил работы в годы оккупации и Житомирский городской украинский театр. В. Жилюк рассматривает его деятельнось как одно из направлений работы отдела пропаганды. Организацией театра в Житомире занимались танцовщик И.С. Пустовойтенко, первым директором стал А.П. Семерда (вскоре будет казнен нацистами; второй директор - И. Клипаченко (1942 - июнь 1943 гг.); третий - И. Пустовойтенко). Регистрацией работников искусства занимался А.М. Карпинчук. Театральный сезон в городе начался 1 августа 1941 г. постановкой пьесы И. Котляревского «Наталка Полтавка» (Жилюк 2008: 54-55). Среди наиболее известных спектаклей - пьесы украинских классиков («Запорожец за Дунаем», «Наталка Полтавка», «Назар Стодоля», «Сорочинская ярмарка») и украинских националистов, осужденных в свое время советской властью за конрреволюционную деятельность. Дирекция театра обязала работников разговаривать исключительно по-украински; также в коллективе существовала группа «самостийников» (П. Борисовский, И. Ковалевский, Коваленко, И. Клипаченко). При театре работала хоровая капелла, исполнявшая украинские народные песни. Осенью 1941 г. капеллу по приказу немецких оккупантов присоединили к фронтовой бригаде по обслуживанию военных частей. В сентябре 1943 г. житомирский хор практически в полном составе выехал в Германию, где обслуживал остарбайтеров (остаться дома разрешили лишь тем, у кого были маленькие дети) (Жилюк 2008: 59-61). По мнению украинского историка В. Гинды, немецкая администрация рассматривала театр как одно из эффективных средств обеспечения культурного отдыха

Скачать электронную версию публикации