Формирование многоэтничного общества в Бессарабии XIX в..pdf Мы часто говорим о многонациональности как особенности молдав-ского общества. Однако этот фактор маскирует сложнейшие по своейсути социальные проблемы. Всё зависит от того, как она сформиро-валась. Условно говоря, можно выделить два основных типа форми-рования полиэтничного общества. Один - «американский», тип «пла-вильного котла», при котором любой иммигрант изначально ставитсяв равные стартовые условия. Заметим, что даже «теория плавильногокотла» весьма ограничена: она не учитывает коренных американцев ипотомков африканских рабов, энкультурировавшихся в американскоеобщество отнюдь не на равных с белыми иммигрантами основаниях.Второй путь условно можно назвать «австрийским» или, шире, цен-тральноевропейским. При этом каждая этническая группа изначальнозанимает не все социальные ниши. В результате сословия, типичныедля аграрного общества, становятся этносословиями, а их социаль-но обусловленные роли начинают восприниматься как этнические иврожденные. Такое положение может сохраняться веками, не вызываяособых коллизий, но при переходе к индустриальному обществу оностановится источником острых конфликтов - социальных по сути, нонередко воспринимаемых в национальной оболочке. Общество, сло-жившееся в Бессарабии на протяжении XIX в., как мы увидим, пошлопо «австрийскому» пути.Территория Бессарабии к концу XVIII в. была почти опустоше-на войнами, набегами татар и хищническим управлением князей -османских ставленников. Переписи 1772-1773 и 1774 гг. показали всеми уездах, составлявших в то время наш край, всего 145 655 че-ловек податного населения1. При этом даже в самом крупном городе- Могилеве (ныне Отачь) - насчитывалось всего 379 домов, или около1 900 человек (условно считая по 5 человек в одном доме, как этоделает П.Г. Дмитриев). Следует учесть, что часть населения избежалапереписи, поэтому автор подсчетов не усреднял цифры этих перепи-сей, разделенных интервалом в 1-2 года, а каждый раз в случае ихрасхождения принимал максимальную.За следующие 30 лет население края выросло в полтора раза -явно не без влияния внутренней миграции с западного берега Пру-та (естественный прирост с такой скоростью не происходит), но и к1812 г., когда край перешел в состав России, в нем жило чуть более250 тыс. человек. Резко выросло население крупнейшего уездногоцентра - Орхея (со 112 до 308 домов), что сделало его крупнейшимгородом края. Крайний юг (Буджакская степь) и вовсе опустел: зани-мавшие его татары были выселены в Крым, турки из крепостей ушливместе с армией.В таких условиях никакая держава (Молдова в том числе) не могларассчитывать на прочное удержание этой территории. Поэтому рус-ское правительство развернуло широкую программу колонизации. Напустующих землях селили болгар и гагаузов, бежавших от турецкогогнета из-за Дуная, немцев из Рейнской области и Южной Прибалти-ки, русских и малороссийских казаков (запорожцев и некрасовцев).Эти колонисты получали обширные земельные наделы и целый рядльгот. В растущие города (только Кишинев, где в 1803 г. было всего270 домов, уже через полвека стал одним из крупнейших городов им-перии) массами переселялись евреи из бывших польских владений.Вдобавок в область, почти свободную от крепостного права, хлынулпоток крестьян из самой России, бежавших от помещиков, и властивынуждены были признать этих новых поселенцев, которым молдав-ские же крестьяне помогали укрываться от поимки и высылки. Этодлинная и очень интересная история, но сейчас для нас важен толькорезультат этого процесса. Добавим лишь, что и до 1812 г. населениекрая не было этнически однородным. Еще Д. Кантемир в «ОписанииМолдавии» утверждал: «Мы полагаем, что вряд ли в каком другомгосударстве, заключенном в столь тесных границах, как Молдавия,живет столько разных народностей. Кроме молдаван , его насе-ляют греки, албанцы, сербы, болгары, поляки, казаки, русские, вен-гры, германцы, армяне, евреи и плодовитые цыгане»2.Результатом стало формирование общества с резким разрывоммежду городом и селом, как в Латинской Америке. По переписи1897 г., молдаване составляли 53,55 % сельского населения, но лишь14,16 % - городского. Если же взять только те пять уездов, террито-рия которых почти целиком входит в нынешнюю республику (Киши-невский, Бельцкий, Бендерский, Оргеевский и Сорокский), то разрывоказывается еще сильнее: 72,70 и 16,73 % соответственно. Зато круп-нейшей группой городского населения были евреи: 46,48 % горожанв тех же пяти уездах. В таких городах, как Бельцы, Оргеев, Сороки,и в некоторых посадах (например, Калараш) евреев было большеполовины всего населения. Русские же селились в основном либо вгубернском центре (27,01 %), либо в Бендерах, где была крепость истоял гарнизон (34,54 %). И это еще крайне упрощенная картина: ведьв крае переписью отмечены еще носители малорусского языка (при-чем, как обратил внимание молдавский этнограф В.П. Степанов, самимолдаване четко делили их на две группы: козачь и рушь. Козачь -это потомки тех, кто переселился в страну со времен казачьих войнXVI в. и позже (причем, речь идет не только о казаках в буквальномсмысле). А вот с каких пор живут в Молдове рушь («русские», само-название - русины) - неизвестно. Достоверно лишь, что ко времениобразования Молдавского государства (середина XI V в.) они тут ужежили.)3, русские старообрядцы (с XVII в.), поляки, армяне, болгары,гагаузы (правда, их язык в переписи отмечен под именем турецкого),ромы, даже албанцы и швейцарцы.Зато сами молдаване оставались в основном сельскими жителями.Еще с XVI-XVII вв. они массово бежали от турок и их ставленниковв польские, а затем в русские владения. Та же перепись 1897 г. фикси-рует их по всему Причерноморью. И вот какую картину рисуют вы-борочные данные:Уезд Всего молдаван В том числе в городахПодольская губернияБалтский 17583 10Ольгопольский 8135 1Ямпольский 50 4Брацлавский 331 0Херсонская губернияТираспольский 59754 10734Ананьевский 35833 4174Елисаветградский 36819 1625Одесский 7138 518Таврическая губернияДнепровский 432 0Мелитопольский 47 10Бердянский 1508 6Екатеринославская губернияЕкатеринославский 1771 7Бахмутский 6371 1Славяносербский 839 1Кубанская областьЕкатеринодарский 1056 23Темрюкский 3393 20И так далее. Как видим, и за пределами родины молдаване неохот-но селились в городах. Доля городского населения среди молдаван запределами Бессарабии и ближайших к ней уездов Херсонской и По-дольской губерний велика лишь в двух случаях: либо их численностьв целом мала - два-три десятка человек, и тогда это можно объяснитьслучайными факторами, либо она сопровождается ненормальным длядобровольного переселения соотношением полов. Так, в губернияхПольши горожане составляли 31,7 % всех молдаван, но при этом от-ношение мужчин к женщинам - 40,2; в Карсской области - соответ-ственно 93,6 % и 46,0 (из общего числа 47 человек), в Дагестанскойобласти - 65,2 % и 15,5. Если учесть, что всё это были районы посто-янной дислокации войск, то ясно, что речь идет о солдатах и офице-рах, учтенных переписью по месту службы.А теперь обратим внимание на следующее. К 1812 г. Молдова(включая Бессарабию) жила в условиях традиционного общества(термин Макса Вебера). Напомним, что это значит:основа экономики - рутинное сельское хозяйство с экстенсивнымразвитием;основные сословия - землевладельческая знать, обслуживающее ееинтересы духовенство и крестьянство, все остальные группы примы-кают к одному из этих основных сословий. Особенностью Молдовыбыло то, что, как во многих странах Азии, землевладельческая знатьздесь превратилась в чиновную (по определению Николая Маврокор-дата, «боярин - это тот, кто служит»);традиция и стабильность - ценности высшего порядка, любые пе-ремены (в том числе социальная или территориальная мобильность)рассматриваются как угроза этому порядку;любое качество человека (даже нравственное) рассматривается какнаследственное и родовое, что отражает, в частности, феодальная ге-ральдика с ее толкованиями гербовых фигур и цветов;предел программы даже для движений социального протеста - кре-стьянская утопия с натуральным хозяйством;города невелики и часто отличаются от села по этническому соста-ву. Еще в 1643 г. почти половину населения Сучавы составляли армя-не, а Бакэу и Тротуша - католики (венгры, немцы, отчасти поляки)4;грамотная прослойка очень невелика и занята либо вопросами иде-ологи и религии, либо обслуживанием нужд различных канцелярий.По выражению Умберто Эко, в то время церковное и научное сообще-ства совпадали. Зато рыцарь, как правило, не умел считать (даже соб-ственные долги), купец был далёк от философии, а для крестьян иремесленников грамота считалась лишней роскошью.Представителями этого типа общества в Бессарабии было в основ-ном традиционное крестьянство и помещики, причем последние уна-следовали от XVIII в. сильные фанариотские традиции. В городахже и хозяйствах колонистов зарождался иной тип общества - инду-стриальный (опять же по Веберу), причем, хотя это происходило подвлиянием России (особенно в результате открытия для региона гро-мадного российского рынка), Бессарабия, в которой пережитки кре-постничества были гораздо слабее, на этом пути опережала большин-ство российских губерний. Но переход к индустриальному обществу- это и переход к иному типу психологии и социального поведения.Кратко и иронично выразил суть этого перехода американскийисторик Ю.Е. Слёзкин: «Модернизация заключается в том, что всестановятся подвижными, чистоплотными, грамотными, говорливы-ми, интеллектуально изощренными и профессионально пластичнымигорожанами; в том, что культивируются люди и символы, а не поля истада; в том, что богатства ищут ради образования, образования радибогатства и того и другого ради их самих; в том, что князья и кре-стьяне превращаются в учителей и торговцев, наследственные приви-легии сменяются приобретенным престижем, а место общественныхсословий занимают отдельные личности, малые семьи и начитанныеплемена (нации). Модернизация - это когда все становятся евреями»5.Но такой переход порождал социальные конфликты, которые раноили поздно грозили стать национальными. Бурно растущие города ихозяйства колонистов прочно вступили на «американский» путь ка-питалистического развития. Эта часть общества тянулась за Россиейи уже вместе с ней - за Европой. А молдавские села вокруг Кишиневаеще сохраняли не только почти средневековый уклад, но и психоло-гию аграрного общества, которую мы уже охарактеризовали выше.Здесь капитализм развивался по «прусскому» пути: не из фермерскиххозяйств, а из помещичьих имений.Во всех странах индустриализация разрушала такое патриархаль-ное село. Немногие крупные хозяева становились фермерами, всеостальные разорялись и раскрестьянивались. Мы уже знаем, что этоестественный и неизбежный процесс, никем нарочно не задуманный.Но так ли его видит сам крестьянин? Что должен он думать о прогрес-се, каждый шаг которого душит его все сильнее? Ведь ему понятно,что дешевый сельский товар и дорогой городской - не конкуренты,что любое техническое новшество лишь усилит его отставание отгорода. И что выжить в таких условиях может не рядовой царанин6,а только богатый и привилегированный колонист. То есть иноземец,лишь недавно поселившийся на этой земле.Иными словами, в Бессарабии под складывающееся многоэтнич-ное общество изначально была заложена та же бомба, что и в Австро-Венгрии. Либерального «равенства стартовых позиций» не вышло:эти позиции оказались зависящими от племенной принадлежности.Правда, в то время эта бомба еще не грохнула. Даже кишиневскийпогром 1903 г., с которого начинается череда открытых межнацио-нальных конфликтов не только в Бессарабии, но и в России, не былмассовым движением. Его организовали черносотенные помещики(капиталистическое развитие угрожало и их выживанию) при под-держке МВД. В течение почти всего XX в. народы края уживалисьмирно, поддерживая друг друга, а «решением национального вопро-са» занимались сменявшие друг друга власти. Причем стоит заме-тить, что в пределах одного и того же уклада (например, между па-триархальными крестьянами разных национальностей) конфликтовбыло гораздо меньше, чем на границах между укладами.В наши дни Молдова близка к моноэтничным государствам: по дан-ным переписи 2004 г., титульный этнос составляет три четверти на-селения. Однако город и село по-прежнему остаются двумя разнымиобществами в одном, как ни пыталась Советская власть уменьшитьмежду ними разрыв. Дело даже не в языке (хотя по-русски постоянноговорит 34,37 % горожан и лишь 4,44 % сельчан), а в психологии:аграрного общества (основанного на власти традиций) или современ-ного. При этом страна остается в основном сельской (61,4 % жителей)при огромной плотности населения - в среднем более 120 человекна квадратный километр без сколько-нибудь пустых пространств. Втаких условиях разрушение колхозов означало неизбежный голод имассовое бегство из деревни. Но города Молдовы не в силах принятьтакую массу крестьян: их промышленность была ориентирована насоюзный рынок и привозное сырье, она не пережила распада СССР.Это одна из причин громадных масштабов трудовой миграции. Едвали не каждый четвертый трудоспособный молдаванин (любой нацио-нальности) временно или постоянно работает за рубежом.Молдову иногда называют городом-государством: каждый пятыйтут живет в столице. Лишившись тяжелой промышленности, Ки-шинев сохранил большую часть научного потенциала: чрезвычайновысок, например, уровень молдавских программистов, а разработкимолдавских физиков и математиков использовались даже в советскойкосмической технике. Однако даже сегодня, несмотря на усиленнуюкомпьютеризацию, проводившуюся при правительстве ПКРМ (2001-2009 гг.), Интернетом пользуется лишь 19,7 % жителей страны - этосамый низкий показатель в Европе7. По скорости доступа (15 Мбит/с)страна опережает многие страны ЕС, а в СНГ уступает только России8.Но эта скоростная связь существует только в городах - в основном вчетырех крупнейших (Кишинев, Бельцы, Тирасполь, Бендеры), при-чем последние два входят в состав Приднестровья и реально вообщене контролируются Молдовой. При этом, по данным кишиневскойжурналистки Ольги Падалко9, 61 % пользователей заходит все-такина сайты на русском языке. А это значит, что молдавское село живетеще в докомпьютерном мире и новости получает из старых источни-ков: газет, радио, телевидения. Причем молдавское телевидение дажев своей стране не может конкурировать с российским и румынским.Уровень жизни и даже цен в столице уже приближается к европейско-му - для жителей села это все еще мир иной. Иными словами, разрывмежду городом и селом сохраняется. И хотя его причины уже не те,что в XIX в., но представить публике эти различия как национальныелегко и просто.Отсюда та расколотость молдавского общества, которая в 2009 г.привела к затяжному политическому кризису. Пока этот раскол со-храняется, пока Молдова продолжает делиться на зоны городской исельской культуры, никакая стабильность здесь невозможна вообще.Но объединить общество можно по-разному. Либо поднять село доуровня города - это путь модернизации, путь перехода к производствусовременных технологий и к высокотехнологичному фермерскомухозяйству. Но такая перестройка может быть и очень болезненной:вспомним первые шаги индустриального развития любой страны, неисключая Англию и США. Либо опустить город до уровня большойдеревни - под благовидными предлогами: традиции предков, нацио-нальные корни, сельская идиллия. Часть такого плана - демонтажвсего, что выходит за рамки такой идиллии, в том числе современ-ной промышленности (кроме сборочных цехов), науки и системыобразования (напомним, в аграрном обществе грамотность не былаусловием выживания, как в наши дни). Но это путь экономическогорегресса и зависимого развития, путь банановой республики, сохра-нение роли страны как резервуара дешевой рабочей силы, и в итоге- захват любым более удачливым соседом. Достаточно посмотреть наЗапрутскую Молдову, ставшую за полтора века самой отсталой ча-стью Румынии, страны и в целом-то небогатой.Все это, однако, не нужно понимать прямолинейно. Как в деревне,так и в городе картина сложна, притом она накладывается на межэт-нические проблемы. Так, внедрявшийся сверху национализм нашелдля себя почву скорее в городе, где идеологическая обработка молоде-жи была последовательнее: в 2004 г. румынами признали себя 3,40 %горожан и лишь 1,39 % сельских жителей. К тому же никакая нацио-нальная идеология не перевешивает катастрофических для сельскогохозяйства Молдовы последствий развала колхозов и предприятий аг-ропромышленного комплекса, поэтому на выборах, начиная с 1998 г.,больше всего голосов коммунисты собирали в сельской местности се-вера республики, где абсолютно преобладают этнические молдаване.Наконец, нельзя сбрасывать со счетов сильную клановую традицию:во многих случаях избиратели голосуют просто за односельчанина,не вдаваясь в его программу.Хотел бы предостеречь от буквального понимания сказанно-го выше: различие между аграрной и современной психологией неопределяется ни этничностью, ни наличием городской или сельскойпрописки. Тем более нельзя воспринимать борьбу архаического и со-временного уклада как борьбу абсолютного добра со злом. Речь идетлишь о четком определении фактора, без учета которого нельзя по-нять сложную реальность современной Молдовы.

Скачать электронную версию публикации