Danylo Romanovich's foundation activity in the light of Halych-Volhynian Chronicle.pdf По сравнению с подробно описанной политической деятельностью Даниила Романовича (ок. 1201-1264 гг.) его учредительная активность представлена весьма скромно. Анализ летописей указывает на то, что для древнерусской практики такая ситуация не была ничем исключительным - градообразовательная деятельность Рюриковичей не привлекала к себе особого внимания русских летописцев, хотя, вполне понятно, ее отдельные проявления нашли свое отражение в их трудах1. Разумеется, мы имеем в виду представителей династии, живших до Даниила, или его современников (более поздний период нами не рассматривается). Что касается письменных свидетельств учредительнoй деятельности старшего Романовича, то они сосредоточены в Галицко-Во-лынской летописи. Естественно, нельзя забывать о том, что данный источник содержит не все известные нам стороны деятельности этого правителя на интересующем нас поле. Важные дополнения к сообщениям о ней привносят археологические, а также (хотя и в значительно меньшей степени) архитектурные и стилистические исследования. Мы будем рассматривать их здесь лишь по мере необходимости. Надо отметить еще один факт: нам не известен ни один письменный источник, не связанный с Галицко-Волынской летописью и не зависящий от нее, в котором сохранились какие-либо упоминания о градообразованиях Даниила. К числу таких источников нельзя причислить и Краковские анналы XV в. со следующим упоминанием: «Anno Domini miLLesimo CCXL quarto Rutheni per diversos insuLtus LubLin et totum territorium devastant et succedunt et castrum per se edificare ceperunt et turrim muratam fecerunt»2. Однако отдельные исследователи (хотя и несправедливо) связывали сооружение Люблинской башни именно с фактом захвата Даниилом и Васильком упомянутого города3. Рассматривая анализируемую проблему, следует упомянуть полное отсутствие каких-либо сообщений о градообразовательной деятельности старшего Романовича в труде XVII в. униатского епископа Холмского Якова Суши, описавшего, в частности, основание Холма и сооружение там кафедрального собора4. Однако этот занимательный вопрос не входит в круг наших интересов. Обратимся для начала к характеру упоминаний Галицко-Волын-ской летописи о градообразованиях Даниила. Таким образом, можно будет пролить свет на причины и способы их фиксирования. Этот вопрос интересен с учетом немногочисленных научных исследований средневековых русских историографических источников как носителей информации из области искусствоведения5, выбора повествовательной манеры для описания реальных интересовавших летописца событий, отвечающей ожиданиям того круга, которому было адресовано данное произведение. Основная масса этих сообщений сосредоточена в обширном абзаце, который условно можно назвать «Повесть об основании Холма, его пожаре и восстановлении»6. Здесь можно найти множество данных, впечатляющих своим разнообразием и подробностями. Кстати, другие аналогичные летописные свидетельства нам неизвестны (за исключением схожей по информационной ценности части «Повести об убиении Андрея Боголюбского»7). Подробное описание структуры и содержания этого важнейшего, на наш взгляд, фрагмента Галицко-Волынской летописи будет представлено ниже. Общеизвестно, что первой частью анализируемого источника является так называемый «Свод Даниила Романовича», завершающийся сообщениями зимы 1258 г.8 Его продолжением являются своды, возникновение которых связано с окружением Василька Романовича, Владимира Васильковича и Мстислава (II) Данииловича. В упомянутых частях Галицко-Волынской летописи мы находим лишь одно сообщение о учредительной деятельности Даниила. В абзаце о смерти Михаила, сына Юрия Львовича, упоминается, что он был похоронен в церкви Святой Богородицы в Холме «юже бЬ создалъ прадЬдъ его великии кндзь. Данило снъ Романовъ»9. По своду Даниила разбросаны немногочисленные отдельные упоминания о различного рода градообразованиях - в общей сложности их можно насчитать пять. Следует признать, что это сравнительно немного, учитывая объем текста, содержащего местами очень тщательный обзор деятельности правителя на протяжении более полувека. Тем не менее такого рода сведения приводятся здесь мимоходом, при описаниях совершенно иного рода событий. Представим их перечень и рассмотрим их характер: 1) Между списком владимирских епископов и абзацем, посвященным обстоятельствам назначения на должность архиерея Холмского Ивана, помещено следующее предложение: «Боу же из-волившю. Даиилъ созда градъ именемь Холмъ создание же его иногда скажемь»10. Как видно, здесь мы имеем дело с маловажным для нас с фактографической точки зрения упоминанием. Мы узнаем лишь, что Даниил основал Холм. Это, прежде всего, предвосхищение рассказа, который будет посвящен этому событию и который действительно последует. Мало того, это первое из двух упоминаний такого рода, отмеченных в Галицко-Волынской летописи. Наиболее интересно, однако, анализируемое упоминание с точки зрения исследования структуры источника и писательских методов его автора/авторов. Крайне важен тот факт, что, по всей видимости, мы имеем дело со свидетельством активного редактирования текста и решением относительно композиции произведения. Летописец, как мы увидим чуть позже, по прошествии достаточно долгого времени искал наиболее подходящее место для описания крайне важного, с его точки зрения, события. При этом, на наш взгляд, мы имеем дело не с выражением определенных планов составителя свода, а скорее с ситуацией, в которой последний располагал подготовленным (им самим или кем-то другим?) отдельным текстом, созданным, очевидно, вскоре после или практически в момент этих событий, который нужно было вставить в подготавливаемый текст. Однако сложно однозначно сказать, что это был за текст. По словам автора, он касался «создания» города. Подчеркнм, «создания», а не основания или восстановления. Несомненно (а это крайне важно для наших размышлений), он не мог содержать описания пожара Холма. Перейдем теперь к попытке определить период возникновения анализируемой вставки11. Она должна была быть составлена спустя достаточно продолжительный период времени с момента событий, зафиксированных рядом с ней, разумеется, тогда, когда Холм уже существовал. На протяжении этого периода, начиная с хронологического начала упоминания, поменялось несколько владимирских епископов (четыре), столица епархии была перенесена из Угруска в Холм, а во главе ее встал упомянутый Иван. Поскольку, как уже отмечалось, нет ни малейшего упоминания о пожаре Холма, terminus ad quem возникновения записи следует считать период до декабря 1256 г., когда, по всей видимости, и имела место эта катастрофа12. Намного сложнее выглядит попытка определить дату post quem составления сообщения. Прежде всего, нам неизвестна хронология изменений на должности владимирского архиерея, а также никакие другие связанные с конкретным периодом детали из жизни других персонажей сообщения (Асаф Угруский, Иван Холмский), кроме факта исполнения своих обязанностей последним во время восстановления Холма после пожара и его участия в помла^ к Бурун-даю в конце 1259 г.13 Уже само число сменившихся во Владимире епископов демонстрирует продолжительность периода14, рамки которого, однако, до конца не ясны. 2) В описании, посвященном возвращению Даниила и его семьи из Мазовии после набега хана Батыя, а конкретнее - отказу гра-довладельца Дрогичина впустить князя в город, находится абзац: «и вьдасть и [то есть неверного градовладельца или сам Дрогичин -это не ясно] в роуцЬ Данилоу и шбьновивъ и созда црквь прекрасноу стое Бци»15. Как видно, мы снова имеем дело с текстом, созданным спустя определенный, разумеется, непродолжительный промежуток времени. С точки зрения фактографии он привносит два сообщения: о восстановлении захваченного города и о сооружении в нем церкви Богородицы. Такое упоминание довольно типично для общерусской практики фиксирования факта основания церкви. Летописец отмечает факт учреждения храма, не указывая никаких подробностей о строительном материале, из которого она была сооружена, ее формах и пр. Собственно говоря, он ограничивается лишь упоминанием, в честь кого она была сооружена. Добавим, что дрогичинская церковь Богородицы не сохранилась до наших дней. 3) В конце рассказа о принесшей победу Даниилу битве под Ярославом видим слова: «иде же [Даниил] в Холмъ с колодники многими иже бЬ создалъ самъ»16. Это еще одно упоминание об основании правителем Холма. Этот факт должен был иметь для летописца и его покровителей огромное значение. Обращает на себя внимание неудачная конструкция фразы, которая, на первый взгляд, извращает смысл предложения. 4) Рассказ о набеге на государство Романовичей монгольского вождя Куремсы содержит следующий абзац: «прилоучи же са сице за грЬхы загорЬтис Холмови w шканьныга бабы си же потомъ спишемь ш созданинии град и оукрашение цркви и шного погибели мнозЬ гако всимъ сжалитиси»17. Как видим, уже во второй раз в источнике появляется предвосхищение описания возникновения Холма и украшения находящихся там объектов. Этот оборот полностью подтверждает наше предположение относительно исключительного значения, придаваемого автором этой части источника основанию старшим Романовичем новой резиденции со всеми находившимися там объектами. Можно также доискиваться наличия близких, личных связей летописца с Холмом. Но это еще не значит (как этого хотелось бы отдельным исследователям), что его можно безошибочно отождествлять с холмским епископом Иваном или лицом из его окружения либо из королевской канцелярии18 - для этого нет убедительных аргументов. Особый интерес к приведенному выше выражению должен вызывать оборот: «си же потомъ спишемь w созданинии град"». На наш взгляд, здесь проявляются две временные плоскости составления текста. Первая - собственно текущее описание набега Куремсы, а вторая - обещание «списать» рассказ о Холме. Ключевым здесь является слово «спишемь», четко указывающее на то, что это будет совершено в будущем. Возникает вопрос: имеется ли здесь в виду «списание = запись, создание» такого рассказа, или же это «списание = переписывание»? При наличии уже приведенных ранее аргументов (см. п. 1), а также учитывая те, которые будут представлены далее, мы склоняемся ко второй из вышепредставленных версий. 5) В полном драматизма повествовании об ужасающих для Галиц-ко-Волынской Руси последствиях набега на Литву монголов под командованием Бурундая, а точнее, в рассказе о предпринятых на тот момент действиях Даниила, читаем следующее: «и помоливсА [вероятно, Даниил] Боу стмоу Спсоу избавникоу гаже есть икона гаже есть в городЬ мЬлницЬ во цркви стоЬ . БцЬ инынЬ стоить в велицЬ чсти шбЬща емоу [т. е. изображению Спаса] Данило король оукрашениемь оукрасити и»19. Это самое содержательное из пяти приведенных отдельных упоминаний. Как видим, оно содержит информацию о существовании еще до набега Бурундая (то есть до зимы 1258/1259 г.) в Мельнике церкви Богородицы (к сожалению, неизвестно, из чего она была построена), в которой уже находилась икона Христа Спасителя. Ее-то Даниил и обещал украсить. Мы узнаём также, что позднее эта икона была почитаема. Наконец, обратим внимание и на то, что здесь мы имеем дело с явной интерполяцией, вышедшей уже, несомненно, из-под пера автора свода Василька Романовича. На это указывают аналогии с добавлением в часть Даниила Галицко-Волынской летописи характеристики Василька и вставленной туда информацией о позднейших судьбах Скомэнда20. Храм (очевидно, деревянный) не сохранился до наших дней. Быть может, на его месте сегодня находится каменная церковь Рождества Пресвятой Богородицы 1825 г. Пучина веков поглотила также мельницкую икону Спаса. К представленному перечню упоминаний о градообразователь-ной деятельности Даниила можно добавить еще одно сообщение - о принуждении им ятвягов после победного зимнего похода 1255/1256 г. сооружать на их территории гoрoда21. В действительности же неизвестно, как закончилась вся эта операция, тем не менее, как это хорошо видно, король Руси был инициатором конкретной спланированной строительной кампании. Кроме того, сообщение достаточно общего характера об этой сфере деятельности правителя можно найти и в его некрологе. Этот абзац звучит так: «и положиша [Даниила] во цркви стЬ Бци в ХолмЬ юже 6i самъ создалъ се же король Данило кназь добръш хоробрыи и моудръш иже созда городъ1 многи и цркви постави и оукраси i разноличными красотами»22. Как это хорошо видно, здесь в крайне синтетической форме указаны данные об создании трех различных видов объектов, а именно крепостей, церквей и неопределенных декоративных элементов храмов. Это своего рода краткое обобщение деятельности умершего правителя на интересующем нас поле. Нами не проводились всесторонние сопоставительные исследования, однако уже поверхностное ознакомление с ними показывает, что в посмертных летописных описаниях Рюриковичей достаточно редко появляются упоминания об их градообразовательной деятельности. Разумеется, такое положение вещей можно в какой-то мере объяснить отсутствием активной деятельности отдельных умерших князей в интересующей нас сфере. Перейдем к более подробному рассмотрению содержания самого обширного, полного детальной, разнообразной информации фрагмента Галицко-Волынской летописи, посвященного градообразовательной деятельности Даниила. Для начала стоит обратить внимание на то, что, как это достаточно четко видно при внимательном прочтении этого сообщения, оно неоднородно и расслаивается на два пласта. Об этом свидетельствуют следующие аргументы: во-первых, в ранних частях свода упоминается рассказ об основании Холма - с явным намеком на то, что речь идет о тексте, не содержащем описания пожара в этом городе. Во-вторых, структура абзаца неоднородна: обращают на себя внимание обрывающиеся фразы, логические скачки и неудачные вставки23. Несомненно, окончательная версия описания возникла спустя какое-то время после пожара в холмском комплексе, то есть после декабря 1256 г.24, а точнее - в тот момент, когда он уже был частично восстановлен, но еще при жизни короля Руси, поскольку нет ни малейших намеков на то, что на момент создания текста его не было в живых. Кроме того, бросается в глаза предложение о сооружении правителем гoрoдов против «безбожных татар». Таким образом, можно принять во внимание продолжительный период его возникновения - между 1257 г. и весной 1264 г. На наш взгляд, однако, можно переместить terminus ad quem возникновения интерполированного рассказа назад, до того момента, на котором прерывается повествование свода Даниила (набег Бурундая на Литву 12581259 гг.). Это предположение подтверждает уже приводившаяся фраза о сооружении антимонгольских укреплений, грамматически записанная в настоящем времени. Таким образом, срок составления дополненной версии «Повести об основании Холма, его сожжении и восстановлении» следует датировать, на наш взгляд, периодом 1257-1259 гг. Завершим эту часть размышлений выводом, что, по всей вероятности, автор этого текста был близко связан с Даниилом и Холмом. На это указывают проглядывающая в тексте эмоциональность автора и известные ему подробности о внешнем виде и обстоятельствах сооружения и разрушения комплекса. Обратимся теперь к фактографической структуре этого сообщения. Оно состоит из четко выделяющихся блоков: - ссылки, предвосхищающей рассказ об основании Холма, приведеннoй в рассказе о набеге Куремсы; - краткого вступления; - фразы об основании Даниилом Угруска и установления там епископства; - рассказа о найденном князем во время охоты месте, подходящем для поселения; - рассказа об основании небольшого города и данном Богу и Иоанну Златоусту обещании построить там церковь этого святого; - рассказа об основании другого гoрoдa, которого не смогли взять монголы во время набега Батыя, а также о сожжении и восстановлении построенной там церкви Св. Троицы; - рассказа о прибытии в Холм приглашенных Даниилом поселенцев из разных стран; - подробного описания церкви Св. Иоанна Златоуста и подаренной Даниилом храмовой утвари (этот фрагмент заканчивается информацией о пожаре храма и уничтожении основного имущества, находившегося в ней); - описания башни, сооруженной в центре города, и находившегося рядом с ней глубокого колодца; - упоминания о стекании растопившейся от пожара меди; - информации о размещении в Холме сэда; - описания церкви Св. Космы и Дамиана и храмовой утвари; - сообщения о сооружении перед гoрoдoм на расстоянии поприща каменной колонны с высеченным изображением орла; - упоминания о посещении правителем сожженной церкви [по всей видимости, речь идет о соборе Богородицы], его скорби, решении восстановить разрушенный храм и освящении его епископом Иваном; - сообщения о том, что Даниил не восстановил находившейся в Холме башни, поскольку он был занят строительством других поселений для защиты от «безбожных татар»; - описания кафедрального собора Богородицы и храмовой утвари25. Итак, мы имеем дело с перечнем, впечатляющим своим многообразием и разнородностью, прекрасным источником для исследований истории древнерусской культуры и искусства, хотя к указанным в анализируемом сообщении данным следует относиться с большой осторожностью. Подведем итоги первой части текста. За исключением внушительных размеров повествования об объектах, сооруженных в Холме, ее автор не придавал особого значения фиксированию информации о градообразованиях своего покровителя. Разумеется, вероятность такого заключения ослаблена важным фактором: свод Даниила сохранился в форме, переделанной его продолжателями, а склонность сокращать сообщения, считавшиеся не слишком интересными, заметна по отношению к градообразовательной деятельности старшего Рюриковича на примере Густынской летописи, в которой осталось лишь упоминание в общих чертах о возведении им прекраснейшей церкви Богородицы в Холме26. С другой стороны, придворную летопись Даниила продолжали авторы, находившиеся под влиянием младшего брата короля Руси Василька Романовича и его племянника Владимира Васильковича (второй особенно был вовлечен в меценатство). Таким образом, градообразования выдающегося родственника могли привлекать к себе естественное внимание летописца и его покровителя и считаться ими примером для подражания. * * * Перейдем ко второй части текста. Речь идет о представлении как можно более полного перечня зафиксированных в Галицко-Волын-ской летописи объектов, заказанных Даниилом и сооруженных по его приказу. Для порядка воспользуемся при этом типологическим ключом. Целью здесь не является дискуссия с уже сложившимися взглядами относительно толкования описания отдельных объектов и их стилистический анализ. Эти задачи будут выполнены в другом месте. 1) Города. Обратим внимание на уже известное нам сообщение, содержащееся в некрологе правителя. Из него мы узнаем, что Даниил «созда городъ1 многи»27. Упоминание о строительстве многочисленных городов определенно не является лишь риторической фигурой. Подтверждением тому становится следующее упоминание летописца: «бЪ бо [Даниил] грады иныж жижаи противоу безбож-нымъ Татаромъ»28. Перед нами открывается один из основных мотивов начала старшим Романовичем (а также его ближайшими родственниками) операции по сооружению укреплений. Нельзя забывать и об известном нам упоминании о принуждении ятвягов строить города, которое в свою очередь демонстрирует способы укрепления власти на подчиненной территории. Тем временем (что противоречит приведенным выше общим сведениям о строительстве правителем многочисленных городов) в Галицко-Волынской летописи мы находим конкретное упоминание об основании Даниилом лишь двух городов: Угруска29 и Холма; при этом мы узнаем даже об этапах расширения находившихся там укреплений. Первоначально, очевидно, после 1217-1218 гг., возник «градець малъ»30. Затем, еще до набега хана Батыя, но уже после лета 1236 г., были сооружены новые укрепления, которые не смогли взять монголы31. По всей видимости, уже после монгольского нападения холмские фортификационные сооружения были дополнительно укреплены, а затем, после пожара конца 1256 г., они были по крайней мере частично обновлены, если не расширены. Как мы видим, сообщения Галицко-Волынской летописи о конкретных городах, сооруженных по поручению Даниила, весьма неполны и внутренне нестройны. Несомненно, причины такого явления не следует усматривать лишь в применении в источнике определения «созда» (не только в значении «построить», но и «вос-становить»32. Безусловно, частично разрушенные во время набега Батыя объекты были действительно обновлены, быть может, даже основательно, однако, c другой стороны, имеются косвенные данные о возникновении в период правления Даниила совершенно новых городов, таких, как Львов. 2) Прочие объекты военного характера. В Галицко-Волынской летописи упоминается лишь один объект такого типа, возведенный Даниилом. Речь идет о башне, сооруженной в центре Холма. Это была весьма интересная конструкция. Ее нижняя, каменная часть насчитывала 15 локтей (около 7-7,6 м), тогда как верхняя была из тесаного и беленого дерева. Увы, неизвестна ни полная высота этого объекта, ни длина его сторон, не говоря уже о форме фасада. При этом обращает на себя внимание использование источниками термина «вежа» (а не «столп»)33, а также подчеркивание серого цвета ее верхней части34. Четко говорится о функциях сооружения: с него можно обстреливать территорию вокруг города35. Известно также, что правитель не смог восстановить его после крупного пожара в Холме. В определенном смысле, если не к самостоятельно военным, то в любом случае к имевшим такое значение объектам можно отнести колодец, вырытый неподалеку от описанной выше башни. Его глубина составляла, как указано в нашем источнике, 35 саженей, то есть около 50 м36. 3) Прочие светские объекты. Здесь мы имеем в виду объект так называемой «малой архитектуры». Речь идет о каменной колоннe с орлом, сооруженной попроще (то есть примерно между 1,14-1,47 км) от Холма. В источнике сказано, что ее высота вместе с основанием и капителью составляла около 5,6-6,1 м (12 локтей), а сам ствол колонны - около 4,7-5,1 м (10 локтей). Пожалуй, этот объект вызывает чуть ли не самые большие споры из всех учреждений Даниила, упомянутых в Галицко-Волынской летописи. Серьезные разногласия вызывает уже само его предназначение, поскольку отдельные исследователи склонны считать его не отдельно стоящей колонной, а башней37. Это совершенно ошибочное мнение, вытекающее из пренебрежительного отношения к соответствующему сообщению Галицко-Волынской летописи или его неточного прочтения. Неоднозначно интерпретировались также форма и украшения колонны, равно как и ее символическое значение38. Однако мы не будем останавливаться на этом, хотя мы считаем данный объект отдельно стоящей колонной с изображением орла на ней. По нашему мнению, это был установленный согласно римской традиции (пришедшей из Византии) символ власти. Следует упомянуть также о двух природных объектах, появившихся в Холме по инициативе Даниила. Речь идет о посаженном князем саде39, а также о тисе (сосне или кедре)40, росшем перед боковой дверью церкви Св. Космы и Дамиана41. 4) Церкви и храмовая утварь. Отправной точкой для размышлений об учреждениях Даниилом храмов может стать общее упоминание, содержащееся в его некрологе («цркви постави и оукраси i разноличными красотами»). О сакральных сооружениях, возникших по инициативе старшего Романовича, можно сказать больше, чем о светских объектах, хотя нет уверенности в том, что представленный в анализируемом источнике перечень является хотя бы приблизительно полным. Напротив, есть основания считать, что это лишь какой-то процент от всех учреждений религиозного характера, возведенных этим правителем. Однако прежде всего в источнике приведена определенная (иногда достаточно подробная), хотя и, безусловно, неполная информация об архитектурных формах, украшениях и храмовой утвари. Так или иначе, в Галицко-Волынской летописи упоминается о пяти церквах, сооруженных Даниилом. Разумеется, основная часть информации на данную тему содержится в «Рассказе об основании Холма, его пожаре и восстановлении». Здесь указаны четыре храма, возведенные правителем: - Церковь Св. Троицы, сооруженная, по всей видимости, из дерева, на втором этапе строительства Холма. Она горела во время набега хана Батыя, однако позднее была восстановлена, хотя и неизвестно, из какого материала42. Любопытно, что она не вошла в список потерь; таким образом не исключено, что она не пострадала во время пожара 1256 г. В источнике ничего не сказано и о ее утвари. - Каменная43 церковь Св. Иоанна Златоустого, построенная после 1241 г. но до лета 1253 г.44. При ее сооружении использовался белый галицкий и зеленый холмский камень. В источнике указаны следующие архитектурные элементы храма и его интерьера: своды в каждом углу, опиравшиеся на капители с изображением человеческих голов; три окна с украшениями из римского стекла, которые можно отнести к витражам; две каменные колонны между корпусом нефа и пресвитерией, внутреннее пространство купола лазурного цвета, украшенное золотыми звездами, пол под куполом, литый из меди и свинца, два портала, выполненных мастером Авдеем из белого галицкого и зеленого холмского камня, позолоченные и расписанные, на западном изображен Спаситель, а на северном - св. Иоанн; многочисленные иконы, в том числе с изображениями Спасителя, Богородицы, Сретения Господня и св. Михаила (только последняя уцелела после пожара); колокола, отлитые в Киеве и на месте45. - Каменная церковь Космы и Дамиана, сооруженная, несомненно, после 1241 г. но до конца 1256 г. (причем нельзя исключить, что до лета 1253 г.) Видимо, четыре столпа (колонны) из литого камня поддерживали купол храма, а два аналогичных элемента вертикальной конструкции находились между корпусом нефа и пресвитерией, хотя в источнике однозначно об этом не сказано. Известно также, что в храме находился алтарь, посвященный св. Дмитрию46. - Собор Богородицы, возникший между 1242 и 1253 гг.47. В источнике не указано, из какого материала он был построен. Ничего не сказано и о его архитектуре, кроме общей информации о крупных размерах и красоте. Как известно, пятым из указанных выше сакральных объектов, построенных по закэзу Даниила, была церковь Богородицы в Дро-гичине, возникшая не ранее 1242 г., но до 1258 г.48. Нельзя забывать и об украшении иконы Спаса из Мельника, что должно было иметь место уже после набега Бурундая на Литву, то есть в последние годы жизни правителя (где-то между 1259 и 1264 гг.). Выводы Как мы видим, в Галицко-Волынской летописи, прежде всего в возникшей в окружении Даниила Романовича ее части, сравнительно мало информации об учредительной деятельности этого правителя. Это типичное явление для древнерусской практики. Сообщения о княжеских учреждениях не входили в основной круг внимания летописцев. По существу, если бы не единственный в своем роде текст, который представляет собой «Повесть об основании Холма, его сожжении и восстановлении»49, в нашем распоряжении были бы лишь появляющиеся мимоходом отдельные сообщения и скромная информация общего характера, содержащаяся в некрологе короля Руси. Стоит обратить внимание и на косвенное упоминание о сакральном объекте, учрежденном если не самим Даниилом, то в эпоху его правления. Речь идет о монастыре Св. Даниила Столпника в Угру-ске. Как известно, этот город был основан старшим Романовичем, а существование монастыря подтверждено в Галицко-Волынской летописи на период сразу же после 1264 г.50, тогда как в другом источнике - на 1247 г.51 Таким образом, мы имеем дело с одним из механизмов фиксации сообщений на интересующую нас тему и методов их поисков. Напрашивается следующий вывод: благодаря анализируемым сообщениям Галицко-Волынской летописи мы узнаём сравнительно много об учредительной деятельности Даниила по сравнению с другими Рюриковичами. Тем не менее, эти знания, безусловно, нельзя назвать полными. Свидетельством тому являются сохранившиеся до наших дней объекты, возникновение которых можно отнести к активной деятельности на этом поприще старшего Романовича. В качестве примера можно привести два интересных комплексно исследованных примера - ансамбль в Столпье или церковь в Спасе /Подгуже. Судьба не пощадила объекты, учрежденные Даниилом и упомянутые на страницах Галицко-Волынской летописи. В первозданном виде не сохранился ни один из них: так, существующий сегодня in situ бывший холмский собор на протяжении веков многократно перестраивался. Остается надеяться лишь на археологические работы, которые уже дали нам определенные, хотя, увы, недостаточные знания об учреждениях Даниила52.

Скачать электронную версию публикации